Киевский асфальт

«Спорт-Экспресс», 18.10.2002

Он пригласил на дачу. Такое бывает редко – оттого было интересно вдвойне. «Вам не кажется, Анатолий Федорович, что Бышовец-тренер настолько заслонил Бышовца-игрока, что народ подзабыл, как вы играли?» – «Нынешнее поколение, конечно, не помнит. Но я тоже не знаю, как играли Федотов, Николаев, Трофимов. Зато успел сыграть со Стрельцовым, Ивановым, Ворониным…» Об этом и стали говорить.

МИРОВОЙ УРОВЕНЬ

– Я жил возле киевского строительного института, а неподалеку было футбольное поле. 56-й год, я десятилетний… Накануне игры с киевским «Динамо» на этом поле «Торпедо» тренировку проводило. Конечно, прибежал смотреть. Как пропустить? И мысли не было, что через десять лет выйду на поле в одной команде со Стрельцовым! Через год поступил в футбольную школу при киевском «Динамо» – пытался и обводить кого-то, как Сальников, и по воротам бить, как Стрельцов с Ивановым. Поверите, нет, но те картинки из детства до сих пор во мне живы… Как в 58-м на стадионе «Динамо» Сальникова увидел. Как в 65-м в Москве смотрел матч СССР – Бразилия. Не столько за игрой смотрел, сколько за Пеле. В том матче даже Воронин его «разменять» не смог. А мяч какой Пеле забил! Финт влево, вправо – и в «девятку». Потрясающее зрелище. Тогда тоже говорили – мол, в футболе нового нет, все известно. И в то время я этим разговорам удивлялся, и сейчас. Смотрите, как сегодня в «Роме» играют Тотти, Кафу – это ж чудо!

– Футбол делают игроки, а не тренеры?

– На тренерах многое держится, но обогащают футбол игроки. Тотальный футбол – это в первую очередь Михелс. Но разве представишь его без Кройфа?

– А вы, Анатолий Федорович, были великим игроком?

– Великим – нет, но кое-что умел. Из того, чего не умели другие. Был нестандартным. Для меня никогда не было проблемой забить…

– Недавно английский фильм смотрел – так там вас представляют футболистом мирового уровня.

– У меня сохранилась английская газета: году в 70-м играли мы в Бирмингеме. Заголовок: «Бышовец – русский Джордж Бест». Бест – наверное, уровень?

– Еще какой!

– Но и недостатков хватало. Как-то Сережа Герасимец сказал: «Вы же, Анатолий Федорович, на зрителей играли, не на результат. Я это помню…» Он прав! Я всегда хотел сыграть оригинально. Красиво. То в падении ударю, то переиграю в каком-то моменте, то через защитника мяч переброшу. Но в киевском «Динамо» моих времен у каждого игрока «изюминка» была. Потрясающая техника – у Хмельницкого, Биба с Мунтяном – диспетчеры, на любой позиции мог сыграть Пузач, у Поркуяна – скорость. Смотрю на сегодняшнюю молодежь – задатки не хуже. Дело тренера – сохранить индивидуальность. Помнить, что «универсализм» – это здорово, но есть игроки, которые выходят за рамки понимания. И не надо их в эти рамки загонять, такие ребята футбол обогащают…

МАСЛОВ

– Представляю, как вас, лидера киевского «Динамо», терпеть не могли в Москве.

– В 67-м мне исполнился 21 год, и тогда же Бесков Константин Иваныч пригласил к себе домой. Недавно с ним вспоминали, как он меня зазывал в московское «Динамо». А за два года до того приглашали в «Спартак». Специально в Киев люди приезжали. На «разведку».

– Прощупывали?

– Вот-вот. Зато благодаря этим приглашениям у меня в киевском «Динамо» бытовые проблемы быстро решались. А их хватало. Узнавали, куда меня зовут, – ага, надо Анатолию то-то и то-то сделать, а то уйдет…

– Не считали, что «Спартак» по игре ваша команда?

– Киев тех времен тоже весело играл. Маслов на самом деле опережал время! Уже тогда «Динамо» перешло на схему 4-4-2, еще до чемпионата мира 66-го года… Говорят, лицо команды средняя линия. А по-нашему выходило, что лицо – пара нападающих.

– Откуда у Маслова такие прозрения, с несколькими-то классами образования?

– Разве мало талантливых людей без образования? Внутренняя культура, понимание футбола – это с образованием общего не имеет. Я сегодня больше не знаю, чем знаю. Хотя и стремлюсь знать больше, чтобы найти себя в нынешней ситуации… Многое из нового не успеваю читать. Хорошо, друг мой, директор книжного в Химках, оставляет какие-то вещи… А возвращаясь к Маслову – это природа. Гений.

– Ругались с ним?

– Бывало. Что-то давалось легко, а мог и сказать при всей команде: «Ну, с меня достаточно…» В 18 лет! Тогда одна половина киевского «Динамо» в олимпийской сборной играла, а другая – в национальной. Представляете? И я отмахивался. Вслед слышу: «Ка-а-к достаточно?!» Такой разнос начинался! А ругался Маслов крепко, по-мужски, – и это было обидно. Сейчас-то понимаю, что он не давал мне остановиться… С позиции силы, жестко, оскорбляя – но только заводил. Вся эта наша ругань создавала фон, и я больше работал. Словом, нашел он ко мне «индивидуальный подход».

Школа для меня была на третьем плане, на первом футбол. А потом попал в такое окружение, что почувствовал себя униженным. Литературы не знаю, искусства, языка… Пришлось засесть в библиотеке. К самому себе отношение изменилось. Это в натуре у больших игроков, хотя мне и неудобно к ним себя причислять. Почему Зидан не останавливается? Рауль? Они ведь уже миллионеры! Но двигает желание быть еще лучше, еще… Вот у меня сосед есть, австрийский банкир. Он говорит: трагедия вашего народа в желании, чтобы у соседа корова сдохла. А я живу по-другому – вы построили дом, и мне совершенно не хочется, чтоб он у вас сгорел. Нет, я хочу построить дом себе – еще лучше. Вот это желание – быть лучше, быть первым – двигало и Яшиным, и Нетто, и Войновым. Я их не по книгам знаю, можете поверить…

– У них было сознание собственной исключительности?

– Да! И они в себе его поддерживали. Потому и были первыми, благодаря внутреннему ощущению. Внутри ты – вожак.

– Вы тоже?

– Я часто вхожу в противоречие с собой. Бывает, где-то пасую, а потом себе говорю: «Подожди… Ты должен это сделать!» Доказать. Бороться.

– Часто не доказываете?

– Можно проиграть Колоскову, Лобановскому, или еще кому. Но при этом быть сильнее – потому что борешься ты не персонально с человеком, а с системой. У нашего футбола есть беда, называется она «федерация футбола». Где сталкиваешься не с одним человеком, а с системой. А мы все сводим к мелким понятиям «враг», «не нравится»… Или история с Сычевым – все его осуждают, кроме меня. Набросились на парня. А бороться надо с системой, с крепостным правом в футболе. Единицы среди президентов выплачивают все, что положено и как положено. Гинер, Филатов, Ахметов… В «Химках» у нас не Бог весть какие деньги, но игроки знают: здесь по контракту будет полный порядок. Что там записано, то получишь. А в 75 процентах других клубов сплошные нарушения, и это тоже все знают.

– Знают?

– Конечно. Но не все знают, что сегодня российских 12-14-летних игроков увозят даже на Украину – и они едут. Про «настоящую» заграницу не говорю. Больная тема…

– Вернемся к киевскому «Динамо» вашей молодости. Это правда, что Маслов с игроками запросто выпить мог?

– Изредка мог. Мы даже шутили: «тесты Маслова лучше, чем тесты Лобановского»… Еще одно выражение Маслова, которое все знали: «Если не можешь остановить пьянку, возглавь ее». Все Дед контролировал! Тогда, в середине 60-х, мы семьи не видели – сплошные сборы были. Как переносить? Вот и срывались. Весной 65-го, помню, проиграли «Селтику», прилетели из Глазго, но домой заскочить не успели. Нас повезли прямо в Дигоми, возле Тбилиси, на сбор… А когда конец сезона, усталость накопилась нечеловеческая – как ее снять? Вот в таких ситуациях Маслов вожжи чуть отпускал. Но контролировал: кто и сколько себе позволил. Я, однако, чаще вспоминаю, как мы с Масловым не водку, а чай пили. Всей командой высыпаем на веранду – и начинается разговор под чаек. О соперниках, о футболе, о жизни… Самое удачное тактическое занятие!

– Легко было в той команде?

– С режимом я проблем не знал, и провести три дня на базе перед игрой для меня было громадной проблемой. Сегодня игроки стонут от двухнедельного сбора – а мы по три месяца сидели! Тоже вопрос менталитета: каждый по-своему переносил. Еще случалось, что команда не принимала нового человека, и все. Я с этим уже как тренер и в Донецке столкнулся, и в «Зените». Приглашаю парня – а его коллектив отторгает. Не понимают, что новый человек приходит не просто занять чье-то место, а помочь команде выигрывать…

60 ПРОЦЕНТОВ ЛЖИ

– Анатолий Федорович, а почему ни о вас книг не написано, ни вами?

– Больше того – мое имя где-то не упоминается, где-то фотографию из буклетов выбрасывают… Сам я книгу писать не хочу. Писать-то надо правду, так? А она в футболе горькая. Стыдно за свои ошибки – самому себе признаюсь. Но писать об ошибках других людей некрасиво. Из того, что я сегодня читаю о футболе, 60 процентов – ложь. Из негодяя делают героя, из героя – негодяя. Награждаем непричастных, наказываем невиновных. Писать книгу, чтобы выговориться? У меня такого желания нет… Написать, как Коржаков о Ельцине, я бы не смог.

– Никогда?

– Никогда. С Колосковым были и есть проблемы, но это проблема отношения к делу. В 98-м я шел в сборную при условии, что его не будет поблизости. Потом начались интриги. Я знаю, как и что делается… Как был проигран матч Шотландии в 92-м… Писать об этом? Писать, кто за этим стоит? Не хочу.

– Как же до сих пор не вырвалась наружу правда о «шотландском» матче, если не вы один посвящены в тайну?

– Понятия не имею. Зато когда меня спрашивают, могла бы наша сборная стать чемпионом мира или Европы, отвечаю – могла бы! Мы играли с чемпионами мира – и не проигрывали. Не проигрывали Михелсу на чемпионате Европы. Обыгрывали бразильцев, очень сильную команду. Но проиграли Шотландии. Почему? Потому что в штабе нашей сборной нашелся предатель, который работал против.

ПОДПОЛКОВНИК НА ПЕНСИИ

– Когда в последний раз в Киеве были?

– Недавно четыре дня там провел. Старых товарищей повидал – Войнова, Семенова, Рудакова… Вернулся памятью к детству. Прошелся по асфальту, где сам когда-то начинал. Сходил на «Динамо».

– На трамвае проехались?

– Нет, зато пешком прошелся до Владимирского собора, до лавры. К родителям на кладбище… Зашел в свой старый двор – все снесли… Золотое было время. Жили эмоциями, порывами. Нравственности было больше.

– Вы уже тогда знали, что киевский «матч смерти» – легенда?

– Я близко знаком с Макаром Гончаренко, одно время мы с ним были рекордсменами сезона в киевском «Динамо», пока не появился Блохин… Часто вместе ездили выступать перед болельщиками. Вот от него-то я и узнал, что правда, а что нет. Всем хочется быть героями…

– Часто достаете альбом со старыми фотографиями, с заметками про себя?

– Редко. Только когда гости приходят. Недавно пожилой болельщик меня встречает: «Анатолий Федорович, а помните, такое было?» Вот тогда альбом и достаешь. Фотографий у меня много. Вспоминаю, как мы, молодые, были закрепощены и комсомолом, и идеологией, и партией… Я член партии, к слову. И билет не выбрасывал.

– Сознательно?

– По одной простой причине оставил. Когда в сложное время люди от него отказывались, у меня мужества не хватало. И понимания тоже. А когда из партии народ стал выходить поголовно, жечь эти билеты, решил, что это неприлично.

– После стольких лет в динамовской структуре звание у вас осталось?

– Подполковник. На пенсии.

– И китель есть?

– Где-то лежит. Я знаю, ребята из ЦСКА часто в форме ходили. Мы, динамовцы, реже. В 21 год я уже был младшим лейтенантом. Как чемпионат выигрываем – можно дырочку на погонах сверлить. А выигрывал я четыре раза. Тогда это какое-то будущее гарантировало: военная пенсия, и достаточно рано, с 45-ти… Но была и преданность клубу – это не выдумка! Уйти из «Динамо» было для меня громадной проблемой: с детства мы были пропитаны клубным патриотизмом.

– В 20 лет вы и в Киеве основным игроком считались, и в сборную вошли.

– И там поначалу отказывался мячики после тренировки носить. Зазорным казалось. Мальчишка! Потом увидел, что несут мячи Яшин, Стрельцов, Численко… Сегодня я готов к любому труду. Спокойно могу провести, например, первенство дворовых команд. Могу взять игрока и работать с ним индивидуально. Ничего постыдного.

– А было уже тогда видно, что Яшин, уйдя из футбола, будет «почетным председателем», у Бышовца судьба и после завершения карьеры игрока сложится благополучно, а Численко закончит скверно?

– К сожалению, да… Уже тогда все было понятно. Разные судьбы, разное отношение к делу. К сожалению, так бывает: мертвые тащат за собой живых. Я почему-то часто вспоминаю Сашу Чумакова из «Торпедо». Здоровый парень, интересный, порядочный. Дружил не с теми – и погиб. Ситуация, когда человек не может отказать. Вечная проблема для людей, которые не могут отстоять себя и свои принципы… И сегодня часто наблюдаю, как молодые талантливые люди размениваются по пустякам.

В 20 ЛЕТ НА «САН-СИРО»

– К каким собственным матчам памятью обращаетесь?

– В 66-м классный был матч, Италия – СССР. В Милане. В памяти как сейчас сохранился. Маццола, Ривера, Корсо, Пикки, Гуарнери, Факкетти… Персонально против меня Бурньик играл. Очень жестко. Я, кстати, итальянскую опеку попробовав, понимаю, почему Роналдо ушел в Испанию. Все время в дефиците времени, пространства, все на грани фола… Мне было 20 лет – и ревущий «Сан-Сиро», можете себе представить? Первые 15 минут вообще не продохнуть было. 0:1 мы проиграли, и тот матч для меня футбол по-новому открыл.

– После таких игр в Союзе легче вам было играть?

– Да, против сложнейших еще вчера соперников. Хотя страха трибун у меня никогда, например, не было. Никакого дискомфорта. И «персоналки» не боялся. Разве что, помню, в 68-м, на чемпионате Европы, выставили против меня англичане Бобби Стайлза…

– Кого?

– Стайлза. Двадцать лет назад вы бы не переспрашивали. Этого парня из сборной Англии весь мир знал – таких костоломов больше не было. В 66-м, на чемпионате мира, от него всем досталось. Все время сзади бил, двумя ногами подкатывался… Вопрос был один – колени у меня от той опеки вылетят или ахиллы. В 67-м необыкновенные матчи были против «Селтика». И в Шотландии, и в Киеве. «Селтик» за год до того Кубок европейских чемпионов взял. Я не столько себя в тех играх вспоминаю, сколько саму команду. Мы победили в гостях, а дома еле-еле выцарапали ничью. Должны были проиграть, если бы не судья…

– Помог?

– Доброжелательно отнесся. Еще через год славно игралось против Северной Ирландии. Сколько разговоров было: как против Беста играть? Дзодзуашвили показал, как. Очень удачно Реваз сыграл, Беста и не видно было. А уж я забил… В 70-м – понятно. Чемпионат мира. Очень легко мне в том году игралось, а мяч, который бельгийцам забил, вошел в двадцатку лучших голов чемпионатов мира. Когда в Корее работал, мне ребята кассету подарили. Смотрим вместе, они гол видят: «Коуч, ооо…» Море удовольствия. Да и влияют такие моменты на тренерский авторитет. Не так давно на турецких сборах подходит один тренер: «Анатолий Федорыч, знаете, в чем дело? Вы игроку объясняете – он сразу верит. А мне приходится доказывать…» Вот разница между авторитетным тренером и просто тренером. Как авторитет завоевать? Часто начинают строить отношения с игроками на каких-то материальных моментах. Ошибка! Команду победителей можно создать только на идеях.

А возвращаясь к моим играм – помню еще финал Кубка 66-го года. В том сезоне мы и медали выиграли, и Кубок. В финале «Торпедо» обыграли, прекрасную команду – со Стрельцовым, Ворониным, Ивановым, Шустиковым… На первой же минуте с центра поля прохожу, обвел кого-то – и пробил. Мимо Кавазашвили. Гол! Потом еще один Биба забил. У Анзора, кстати, реакция была лучшей из всех вратарей, которых знал. Может, только Банников с Прохоровым к нему близки.

СЧАСТЬЕ – В ТЕРПЕНИИ

– Какие отношения у вас со Стрельцовым были?

– Мы не так часто встречались, чтобы говорить об «отношениях». Помню, во время чилийского турне сборной Стрельцов с моих подач забил шесть мячей. А потом в Уругвае играли с «Пеньяролем», обладателем Кубка южноамериканских чемпионов, победившим «Сантос». Я обыграл нескольких человек, включая вратаря, и пробил мимо ворот, хотя мяч мог отдать и Стрельцову, и Численко. А эти победы оплачивались! В раздевалке препираемся с Численко, а Стрельцов мою позицию занял, подмигнул: «Да не увидел, мне бы отдал…» Тут заходит Якушин. Послушал-послушал, да и рассудил: «Ты понимаешь, Анатолий, если б забил, вопросов не было бы…» Если говорить об общении, то я всегда старался держаться талантливых людей. Которые могут что-то дать, внутренне обогащают. Не важно, в футболе они работают или нет. С Табаковым, например, общаемся, с Лещенко… Как-то летел из Нью-Йорка, смотрю в аэропорту – тот же рейс ждет Зураб Церетели. Неподалеку Вайкуле с продюсером. Мы знакомы не были, но пообщались – и я сегодня очень тепло ту встречу вспоминаю…

– Хорошо в людях разбираетесь?

– Думаю, да. И осмысленно приучил себя спокойно относиться к неблагодарности. Будь то тренер, будь то футболист, игравший у меня и ставший тренером…

– Это вы на Михайличенко намекаете?

– Ни на кого не намекаю – говорю в целом. Такие ситуации бывают. Всегда пытаюсь что-то сделать для людей, не рассчитывая что-то получить взамен.

– И, наверное, никому не верите?

– Верю. Какая-то потребность верить людям есть. Я сознательно шел на какие-то вещи, на компромисс с той же федерацией футбола, думал, что есть что-то большее, чем неприязнь… Всегда внутренне понимал, что доверять нельзя! Но думал, что цель у нас общая и все заслонит. Но так, к сожалению, не бывает: личные интересы всегда оказываются выше. Своя рубашка…

– У вас тоже?

– Я уже умею отказываться. Не размениваться. За последние полтора-два месяца было несколько предложений взять команду. Материально мне было бы хорошо, но «Химки» в сложной ситуации не оставил.

– Только из-за «Химок» никого не принимаете?

– Нет, конечно. В «Химках» у меня даже контракта нет. Есть отношение к людям, с которыми работаю. С президентом, с игроками, и я этими отношениями дорожу. Хотя отношения своеобразные. Мало кто воспринимает критику как награду.

– Постоянные разговоры о несусветном вашем богатстве вас не раздражают?

– Не раздражают. И не радуют. Сплетни! Мне создается имидж, и делается это сознательно… Пусть. Знаю, что никогда не скажу, как некоторые тренеры: «У меня нет денег, я взял в долг…» Такими вещами не спекулирую.

– В долг не берете?

– Никогда!

– И никогда не брали?

– Нужды такой не было – ходить и просить. Даже сложно себя как тренера предлагать… Умею терпеть. Вообще считаю: счастье – в терпении. Помню, после смерти отца осталась мама, я, 15-летний, и брат. Мизерные пенсии, по 40 рублей на человека. Через год, правда, я уже получал 55 рублей в киевском «Динамо», но как было сложно! Мама – служащая, чуть больше ста рублей получала, а надо было и кормить нас, и одевать… Ей подрабатывать приходилось. Разрываться. Сейчас понимаю, что независимость стоит дорого – но побороться за нее стоит. Могу себе позволить быть независимым. Это дорого далось. Травмы, операции…

– Сколько операций было?

– Три. Одна, например, – играли мы с «Гурником» из Забже на Кубок европейских чемпионов. За них, кстати, выступал мой добрый товарищ Влодзимеж Любански, центрфорвард. Как-то наша сборная одновременно с польской гастролировала по Южной Америке, там и подружились. Ярче него, наверное, не было игрока в Польше, потом только появились Лято, Бонек… Играем, значит, с «Гурником», я принимаю мяч, ухожу от защитника – и он прыгает обеими ногами сзади. Мениск, понятно, сразу вылетает, боль невероятная, лежу на поле… Подбегает Любански, смотрит – и на своего же: «Ууу, курва…» Еще травма – в 50 лет, когда в Корее работал с олимпийской и национальной сборными. Что-то показывал на тренажере, с весом не рассчитал – и грыжа. Все видят внешнюю сторону, но никто не знает, чего стоит труд Плисецкой. Или Роналдо. Никто не знает, что такое два года на операционном столе.

– 50 лет – это много?

– От человека зависит. От внутреннего стержня. Чего человек хочет от жизни? Если интересно жить, значит, ты здоров. Если красивое видишь. Я сегодня не совсем востребован как тренер, но не могу сказать, что это очень плохо. Меня окружают люди, искусство, книги… Особенно – книги. Это отдушина.

НЕЗАВИСИМОСТЬ

– Американцы говорят: «расслабишься на минуту – потеряешь темп». Здорово вы потеряли в темпе за последние годы, Анатолий Федорович…

– Я бы не сказал… Теряешь, когда находишься вне работы. В «Химках» я тренерской работой не занимаюсь, так, какие-то эпизоды, и никаких волевых решений. Но все равно я здесь. В футболе. При работе. Все, что увидел и прожил, остается. И не оставляю мысли, что однажды приду и буду работать.

– Вы как-то сказали, что в 60 лет тренер как профессионал заканчивается.

– Не знаю, что будет в 60: мне осталось три года… Это я сказал после Кореи. Тогда можно было говорить. А сейчас вспоминаю бывшего тренера сборной Бельгии и марсельского «Олимпика» Гуталса. Виделись на каком-то совещании, смотрю – человеку за шестьдесят, сигара… Подумал, наверное, у него проблемы. А сегодня понимаю, что никаких проблем. Да, меньше движения, меньше лоска, меньше еще чего-то – но глубина! Но качество! И – ничего лишнего. Ни в движениях, ни в словах. Тебе уже не надо никого удивлять. Отходишь от принципа «чем громче, тем лучше».

– В 70-м, перед чемпионатом мира, случилась у вас размолвка с Качалиным. Если сегодня накануне крупного турнира игрок начнет озвучивать свой взгляд на ваш тренировочный процесс, как поступите?

– Михайличенко был на грани этого перед чемпионатом Европы. В 92-м. Он тогда играл в «Сампдории», жил по итальянским понятиям. Игрокам иногда кажется, что у них опыт, но это опыт игрока, и не всегда хороший. Не понимают, что не могут еще мыслить категориями команды. Да и редко классный игрок становится хорошим тренером. Я был близок к тому, чтобы оставить Михайличенко дома. У меня четко разделены интересы человеческие с интересами дела.

– Несколько лет без работы не слишком большая цена за право сохранить индивидуальность?

– Если не идешь в ногу со временем, конечно, это проблема. Если находишься не внутри процесса.

– А трибуны плакаты вывешивают, приглашают Бышовца их команду тренировать.

– Я не жалуюсь! И в Москве, и в Питере, когда приезжаю, и в Киеве – самое доброе отношение болельщиков. Их-то не обманешь.

ЛЮБОВЬ

… Бышовец вырулил на Тверскую – знакам вопреки. И, простите, Анатолий Федорович, загадал я, чтоб вырос из-под земли гаишник. По-репортерски предвкушал драматизм сцены.

Он и вырос. Как по заказу. «Драматизм» состоялся.

Бышовцу и прав не пришлось доставать: был немедленно узнан. Одарен улыбкой и отпущен с миром.

– Увидел, что корреспондента «СЭ» везу, вот и отпустил… посмеялся Анатолий Федорович.

Час спустя в ресторане вместо счета принесут нам футбольный мяч.

– Вот здесь, Анатолий Федорыч, распишитесь. Между Бесковым и Дасаевым. А про счет забудьте…

Может, в чем и потерял Бышовец за последние годы. В деньгах, например. Но не в популярности и любви народной.

Она, любовь, чего-то стоит?