Инстинкт победителя

«Спорт-Экспресс», 03.10.2003

Сеульская Олимпиада была, кажется, вчера. И вчера встречали в Шереметьеве цветами Бышовца с командой. И забивал Юра Савичев тот гол тоже вчера. Что победа в самом деле «великая», кто-то говорил уже тогда, в 88-м. А кто-то понимает только сегодня. Пятнадцать лет спустя.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ

– Как олимпийскую сборную принимали, помните?

– Молодежная команда, которой я руководил, выиграла Турнир Гранаткина. В финале обыграли 3:1 сборную ФРГ во главе с Фогтсом – и это было событие. Потом стали вице-чемпионами Европы. Тогда и поступило из Управления футбола предложение принять олимпийскую сборную. Но решение принималось на совершенно другом уровне.

– То есть?

– Думаю, многое решило мнение инструктора ЦК Николая Ивановича Русака… А претендентов на должность хватало.

– Физически, должно быть, чувствовали: карьера идет в гору.

– Было большое желание попробовать себя на ином уровне. Со взрослыми. Наверное, произошло становление как тренера. Уже выработались требования к себе. Уже появилось кредо: «Требуя от себя, имеешь право требовать от других». Очень удачной была первая поездка в Новую Зеландию. Начали отбирать футболистов, которые могли бы составить костяк команды, – и я себе представлял, каким должен быть игрок этой сборной…

– И каким?

– С инстинктом победителя. Я выбирал футболистов, которые выходили побеждать. А для меня лично это был большой шанс. Должность считалась достаточно высокой – назначение утверждали и на исполкоме, и в спорткомитете, согласовывалось все в ЦК… Было много сомневающихся. Говорили, что у Бышовца нет опыта работы ни с клубными командами, ни со взрослыми игроками. Но я себе сказал другое: «Есть шанс, и его надо использовать!» Боязни не было. Но прекрасно понимал, что столкнусь с другими проблемами. Они и посыпались тут же, как только мы начали утверждать план подготовки. Олимпийская команда была ущемлена по сравнению с национальной. Времени на подготовку отводилось меньше. Возникали вопросы, связанные с условиями работы, оплатой… Пошел и потребовал, чтобы наши с Лобановским сборные были поставлены в равные условия – это первое. Второе – чтобы было две отдельные команды. Чтобы игроки не пересекались. Условия эти удалось отстоять. Такие ситуации и раньше бывали – Бесков против Соловьева, Лобановский против Малофеева…

– Не удалось бы команды разделить – ничего бы на Олимпиаде не вышло?

– Я убежден – нет! Нужен был «буфер» между национальной и олимпийской командами. Я-то думал, что им станет Колосков, тогда начальник Управления футбола, но этого не произошло. А произошел раскол с тренерами национальной сборной. Которые потом не могли пережить нашего успеха и пытались его любым способом умалить…

ОТБОР

– В том олимпийском цикле выступали профессионалы. Было одно условие: чтобы не играли участвовавшие в чемпионате мира. В отборочной группе у нас была начинавшая восхождение Норвегия, очень серьезная команда. А Болгария! У той-то в составе и Стоичков, и Пенев, и Кирьяков, и Балаков, и Иванов… На жеребьевке с ними не договорились, решать, где играть первый матч, в Болгарии или Союзе, пришлось УЕФА. Уже тогда мы решили: не уступим даже в мелочах. Потом как-то встретились со Стоичковым, он уже играл в «Барселоне». Да, говорит, страшной силы была у вас команда.

– За два года вы, кажется, ни одного матча не проиграли?

– Да. Уникальный случай, не находите? 14 официальных матчей. Разность мячей – 25 против 7. При том, что просеивались игроки, создавалось ядро команды, отрабатывались схемы. Сложнейшие климатические условия, с кем только не играли – от Польши до Камеруна… Это было хорошее испытание. Команда воспитывалась в жестоких условиях. Что касается волевых качеств – равных нам не было. Проигрывали в Швейцарии – 0:2 и выиграли – 4:2. Сама Олимпиада в каких условиях проходила, помните? Юра Савичев после финала анализы на допинг сдать не мог – такое обезвоживание организма! Играли полуфинал с итальянцами, а через два дня – финал с Бразилией. Дополнительное время и там, и там. Но команда была подготовлена очень хорошо. Удалось создать команду единомышленников с четкой целью. У людей была одна идея. Это и стало главным.

– Но были в команде и свои премьеры, не так ли?

– Считается, что очень хорошо провели Олимпиаду Михайличенко, Добровольский, Лосев… Но я думаю, были игроки, по КПД стоявшие не ниже. Володя Лютый, например. Незаметно, но очень полезно играл Татарчук. Классно закрыли центральную зону Кеташвили с Горлуковичем. Да и сама атмосфера способствовала результату – мы не знали, что такое «нарушение режима»…

– Неужели ни одного?

– Нарушения были уже потом. Хотя помню случай с вратарем Ваней Жекю из «Черноморца». После матча прихожу в ресторан, смотрю – а Ваня с пивом. Так посмотрел, что он привстал: «Анатолий Федорыч, а что, нельзя?» – «Почему? Можно…» Больше его в команде не было. До сих пор вспоминает: «Господи, это ж надо, пиво подвело, лишило медали!» Были вещи, которые писались мною и мною же первым выполнялись.

ТАКТИКА

– Игра в обороне, все, что связано с единоборствами, с атлетизмом, все было на высоком уровне. И подкреплялось, конечно, Кузнецовым… Женя выполнял громадный объем работы. Сочетал переход от обороны к атаке. Наша средняя линия, ударная группа – Михайличенко, Татарчук, Добровольский, Нарбековас… Все – умеющие и организовать, и завершать. Непредсказуемые. И, конечно, выдвинутый вперед Лютый весь цикл провел на высочайшем уровне. Самоотверженно, смело играл, выигрывал вверху.. Вы помните, в финале мяч был введен в игру от ворот, Лютый выиграл борьбу, Савичев подобрал мяч, вышел один на один и забил.

– Этот момент как сейчас помните?

– Не только его, почти все матчи. Свойство памяти: все яркое хранится долго…

– А помните, сколько человек прошло через сборную?

– Много. Человек пятьдесят – шестьдесят. Важно было продублировать позиции, чтобы сохранить систему игры и не нарушить микроклимат. Были и ошибки, некоторые игроки выпадали. Не все, пройдя отборочные матчи, играли в финальном турнире. Первый матч против Кореи начали одним составом, но жизнь заставила на ходу пересмотреть взгляды и внести коррективы. Менялись футболисты и вынужденно: Чередник, например, с итальянцами получил карточку, и вместо него в финале играл Яровенко…

– Было что-то общее у всех этих игроков?

– Большие соревнования могут выиграть только личности. Люди, умеющие сохранить себя в запредельных ситуациях. Олимпиада – не чемпионат мира, там все сжато, промежутков между играми почти нет. Здесь надо сказать о нашем враче, Орджоникидзе, обо всем штабе. Сальков, первый помощник в плане тренировочного процесса, закрывал все оргвопросы. Информация после матча, сведения по сопернику – это Гаджиев, он здорово анализировал. Я им благодарен.

– Стоял ли вопрос – прибегать или нет к фармакологии?

– Этого не было. Только на уровне естественных препаратов, которые употребляются и сегодня, – креатив-фосфатная группа, и ничего более. Желания «химичить» не было. Более того: Вадим Тищенко на предварительном этапе многое сделал для команды, но после операции при его лечении применялись препараты, ускорявшие заживление колена. Запрещенные препараты. Вся команда, как положено, сдавала перед Олимпиадой анализы на допинг. Мне после позвонил Грамов (председатель Спорткомитета СССР. – Прим. ред.): «Тищенко задействовать нельзя!» Очень было жалко: речь-то шла об игроке основного состава. Вины его не было – думаю, «доброжелатели» постарались…

ПЕРЕГРУЗКИ

– Лосев мне как-то говорил, что вы отбирали футболистов в ущерб игровым качествам – лишь бы человек был хороший, в коллектив бы вписывался.

– Через ту сборную много игроков прошло. И тогда, и потом я отказывался от людей, которые по игровым качествам могли претендовать на место в составе, но у которых хромали качества человеческие. Конечно, на первом месте стояла игра, но учитывалась и способность подчинить себя интересам команды. «Звезд» и «посредственностей» в команде не было, по мастерству все приблизительно равны. Конечно, в «звездности» мы уступали первой сборной. Но с 70-го по 90-й год у нас выдающихся игроков хватало. Можно было делать команды и результат не хуже того, которого добились в 66-м. Однако ни сборные, ни игроки себя не реализовали…

– Почему, комплектуя команду, обходили вниманием киевское «Динамо»?

– Игроки киевского «Динамо» выступали за национальную сборную. Незадействованных я пригласил к себе на отборочный матч с Румынией. Яковенко, Рац, Чанов, Яремчук… Просил по возможности их в национальную сборную не привлекать. Разумеется, их тут же привлекли. И из киевлян в Сеул поехал один Михайличенко.

– Любимый ваш ученик.

– Я не понимаю, что такое «любимый ученик». Ко всем игрокам стараюсь относиться одинаково, а к Михайличенко требований предъявлял больше, чем к остальным. Как и к игрокам московского «Динамо» – я ведь тогда совмещал сборную с клубом…

– Непросто это, совмещать.

– Не то слово! «Динамо» переживало не лучшие времена. В 86-м выиграло серебро, а в следующем чуть не вылетело. И вовсе не было базовой командой олимпийской сборной. В Корею оттуда поехали четыре человека, не считая Харина. Всегда была проблема: эти игроки выпадали из подготовки в клубе, да и у меня голова занята сборами, турнирами… В итоге я не поехал на предолимпийскую подготовку в Южную Корею, остался с «Динамо», а сборную повез Сальков. Потом, работая с «Зенитом» и сборной России, вновь столкнулся с этой проблемой. Которая требует не только физического состояния, но еще и хорошей психики. Ты должен быть человеком, умеющим держать удар в случае неудачи. Самое страшное – нарушаются взаимоотношения в команде. Игроки в клубе думают: я же играю здесь! Почему не играю в сборной? Приглашаю игрока из своего клуба в сборную – и он там понять не может, почему не ставят в основу.

– Как же не «поплыли» вы от перегрузок?

– Было сложно. Но, к счастью, удалось сохранить атмосферу и достичь результата. Да и московское «Динамо» добилось главного: удержалось в высшей лиге, а потом начало восхождение.

ИНДИЯ

– Многие игроки той сборной и сегодня вспоминают автобус, на котором по Индии ездили.

– И я не забыл. Водят там – это что-то! Страшная скорость, отвратительная дорога, ас за рулем – и навстречу такой же ас. Пролетали в сантиметрах друг от друга, а вокруг куры, коровы… Это вносило определенное оживление. Туда летели часов двенадцать, приземлились под вечер – а назавтра игра. Надо снять усталость – поднялись на крышу и прямо там устроили разминку. Часов в 10-11 вечера. Тренироваться вообще можно было только после того, как сядет солнце. Помню еще, как материально наказал двух уважаемых людей из команды. Сели на рикшу и поехали на рынок! И кивают на руководителя делегации – тот, мол, разрешил. «Вот, – отвечаю, – у него оставшуюся сумму и получите…» Что меня, советского человека, возмутило? Тебя везет живой человек, потеет, а эти два бугая видят его мучения, но не слезают…

– А стадионы в Индии действительно из бамбука за день строят?

– Не из бамбука, из лиан, не за день, а за неделю, но выстраивали стадион тысяч на сорок! А вообще, Индия была хорошим полигоном для проверки людей. Ехали туда и понимали: не выигрывать нельзя. Прежде всего самим себе. И единство у нас было практически во всем. Премиальные – поровну, от главного тренера до массажиста.

СОЖАЛЕНИЯ

– Кто мог бы еще больше усилить команду?

– Жалею, что не смогли поехать Колыванов, Мостовой, Кобелев, которых хорошо знал по молодежной сборной.

– Почему не смогли?

– Они уже готовы были играть на высоком уровне и в дальнейшем это подтвердили. Может, перед Сеулом не выдержали конкуренции. А может, я ошибся…

– О Николае Савичеве не жалеете?

– И о нем жалею. Прекрасные человеческие качества – но по игровым чуть выпадал. Не хватало агрессивности. Все-таки среда конкурентная, здесь нужно было бороться. Юра был несколько агрессивнее.

КОРЕЙСКАЯ ЗАНОЗА

– Когда в первом матче сыграли 0:0 с корейцами, подумали, наверное, что не выиграть вам эту Олимпиаду?

– Это было испытание! Для нас – полная неожиданность. Первый матч, обстановка, неистовая поддержка зрителей… Сегодня я уже знаю, как болеют корейцы. Сам потом проработал там три года, и мы обыгрывали «Байер» с «Сантосом», на равных играли со сборной Бразилии. Дома Корея – команда практически непобедимая. Играют с большим энтузиазмом, физическая подготовка позволяет прессинговать постоянно. В 88-м темп был такой, что мы растерялись. И поняли: все, что было в предварительном турнире, все товарищеские матчи – это одно. Олимпиада – совершенно другое. У нас хватило ума быстро внести коррективы, заменить Савичева и Бородюка…

– Помните ночь после того матча, когда понять не могли, что происходит?

– Мысли всегда обуревают… Ошибся именно я. Потому что я определял состав. Мучительно искал: почему не связалось? И решение было найдено. Подсказали его, кстати, игроки на индивидуальных собеседованиях. Понял, что нет совместимости в одной из связок игроков центра поля. Хотя люди, которые вышли в первом матче, были сильнее в индивидуальном плане. Но в том, что касалось связей и командной игры, уступали…

– Тяжелое решение?

– Нормальное. Проблема была в чем? Найти! Эта проблема как заноза! Ночами думаешь, анализируешь… Игрок, придя в тренерский кабинет, никогда не скажет, что не хочет с кем-то играть. Будет мяться, отвечать на уровне «мне кажется»… Вот и вычисляй.

НЕОРДИНАРНОЕ

– Что чувствует человек, когда ему непременно нужно обыграть Аргентину?

– Он делает все обязательные вещи и, сделав, ходит спокойно. Почему тебя не покидает уверенность? Почему не испытываешь страха? Успокаивает то, что нет претензий к себе. Да, ты провел работу, поговорил с игроками, выбрал план на игру, обсудил с помощниками, они задали вопросы, ты на них ответил – еще раз утвердился в чем-то. Обстановка была демократичная. Несмотря на диктаторскую требовательность.

– В раздевалке на крик не сорвались после Кореи?

– Нет. Я редко кричу. Вот в матче с Италией приключился конфуз… Я ведь в общении с игроками к мату практически не прибегаю. А здесь проигрываем, надо что-то делать! В такие моменты требуется присутствие тренера, и присутствие неординарное. Я и постарался… Потом звонил Николай Иванович Русак: «Попросите Анатолия Федоровича, чтобы не ругался матом…» Честно говоря, было очень неудобно. Но когда у игроков случается оцепенение по ходу матча, не скажешь ведь: «Пожалуйста, соберись!»

– Не знали, что ваш «рабочий подсказ» идет в прямом эфире на весь Советский Союз?

– Вот Русак мне после и рассказал. «Да вы же знаете, Николай Иваныч…» – «Все знаю, но надо учитывать – микрофоны рядом!» Потом я смотрел запись, было неловко. Но меня не так было слышно, как Харина. Дима перебарщивал.

– Потом, кстати, в московском «Динамо» было собрание по поводу харинского мата – чуть «заслуженного мастера» с него не сняли.

– Был перебор. Спортсменов не отнесешь к категории людей, которые выбирают выражения… И ситуация экстремальная, не до реверансов. Победить Италию с Риццителли, Эвани и Феррарой в дополнительное время! Кстати, я немного знаком с Ривой, в 68-м играли друг против друга в Неаполе. Двадцать лет спустя он приехал в Сеул как начальник сборной Италии. После матча мы стояли, дожидались, когда ребята сдадут анализы на допинг… Смотрю, думаю – неужели и я так выгляжу? Тогда и понял, чего стоил для Италии тот матч.

– Дорого?

– Очень. Мне было легче, мы победили… А умение владеть собой тренеру необходимо. Конечно, выручал опыт игрока, участвовавшего в чемпионатах мира. Это вообще бесценно. Я был со сборной Кореи на чемпионате мира-94. 35 градусов жары, проигрываем Германии 0:3 после первого тайма. Во втором забиваем два мяча: Фогте ту игру назвал «Сталинградом»… Олимпиада-96 с Южной Кореей – драгоценный опыт. По тебе, главному тренеру, сверяют состояние, степень ответственности, страх и все остальное… И, конечно, цель.

– Вы с самого начала хотели бороться за первое место или «за самые высокие места»?

– Речь шла только о первом месте – иначе незачем ехать.

– После Аргентины почувствовали, что можете победить кого угодно?

– Сложнейший матч, единственная за всю Олимпиаду грубая ошибка Сережи Горлуковича… Я рад, что такой матч был. Многие нашу победу в финале над бразильцами называли «случайной», даже «проигранным матчем». Но я недавно пересмотрел запись финала и вновь убедился: нас многому научил матч с Аргентиной. Поняли, как играть против короткого паса. Что противопоставить обводке. Ромарио, Бебето, Карека, Жоржиньо – это фейерверки, один в один обыграть любого для них не составляло труда! Не страшно было проиграть на фланге, важно было не уступить в заключительной стадии. Жене Кузнецову пришлось стать вторым центральным защитником… Харин, конечно, здорово сыграл. Но матч с Бразилией вполне мог закончиться нашей победой и со счетом 3:1 или 4:1…

– Вы о том, что происходило в дополнительное время?

– Конечно. У Лютого голевой момент, а у Михайличенко вообще идеальный – выход один на один. Но вот мы с вами говорим об Олимпиаде, а меня не оставляет другая мысль: все последнее десятилетие у нас были прекрасные игроки. Не было результата. Смотрим, как хуже укомплектованные команды результата достигают. Почему? Не умеем раскрыть потенциал игрока. Создать атмосферу вокруг и внутри команды. У нас больше внутренних проблем, чем внешних.

– Накануне финала тренеру полагается мучиться бессонницей. Было?

– Не было. Вспоминаю случай с Качалиным. Готовились к какому-то матчу, Гавриил Дмитриевич на завтраке подходит: «Анатолий, как спал?» – «Хорошо» – «Да? Другие ребята не спали…» У меня «рабочий» сон. Во сне постоянно проигрываю какие-то вещи. Многие решения приходят в тишине.

– Например?

– Открываю тайну: решение сделать замены после корейского матча. Во сне пришло!

ВЕСЕЛЬЕ

– В моих глазах ребята никогда не видели робости перед соперником – будь то Италия, Аргентина или Бразилия. Я часто вспоминаю эпизод, как мы шли на игру с бразильцами. Идем на поле мимо бразильской раздевалки, те уже в коридоре разминаются – и увидели мы их веселье. Естественно, подействовало удручающе! Я тогда сказал: «Ребята, не забывайте, смеется тот, кто смеется последним…» Помогло. Сейчас, поработав в Португалии, в «Маритиму», понял, что у бразильцев это темперамент: люди снимают нагрузку – поют, улыбаются, пританцовывают…

– Какое из ваших решений было самым нестандартным?

– Заехали в олимпийскую деревню накануне финала. Я прошелся, посмотрел – и принял решение уехать. На теплоход.

– Обстановку в деревне вы тогда назвали «дискотекой».

– Что-то похожее. Кто-то расстроен, что не победил, и утешается естественным образом… Кто-то победил и празднует. Так же. Приехал я на «Михаила Шолохова», поговорил с руководителем пароходства Юрием Шлыковым, с капитаном, и перевезли на заключительные два дня команду туда. Там и заказать можно было что угодно, от украинского борща до чахохбили, и язык родной. Единственное, попросил в последний день поменьше там бывать Винокура с компанией.

– Ссадили на берег?

– Да. Чтобы команда сосредоточилась. Еще отказался от тренировок на стадионе. Разок приехали, посмотрели, зрительно освоились в пространстве – и только. Тренировались на палубе. «Квадраты» устраивали, в теннисбол играли через волейбольную сетку. Снимали напряжение.

ФИНАЛ

– Судили на Олимпиаде сборную СССР, кажется, отлично.

– Я бы не сказал! Были проблемы с Аргентиной, с Италией. Я не видел помощи ни в одном из матчей…

– А пенальти в финале?

– Стопроцентный, даже бразильцы не спорили. Мы были категорически против того, чтобы финал судил Биге. Это же он очень жестко отсудил нас с Аргентиной. Просили его кандидатуру отвести…

– Финальный матч больших нервов стоил?

– Да. Таких, что уже на корабле, когда праздновали, ни один из игроков не был пьян, хотя шампанского выпили достаточно…

– Ощущение праздника когда пришло?

– Не было этого ощущения. Было удовлетворение, облегчение… Легкость, близкая к счастью. Интересное состояние.

– Весь Союз замер у телевизоров, когда Добровольский разбегался бить пенальти.

– А вот для меня этот момент как раз тихо прошел. Я совершенно спокойно ждал, как Игорь будет сравнивать счет. Правда, смотрел в другую сторону – боялся спугнуть удачу.

– В раздевалку когда пришли, не почувствовали, что там накурено? Удаленный Татарчук дожидался команду…

– Я сразу ушел на пресс-конференцию, а когда вернулся, осталась одна бутылка шампанского из целого ящика. Но нам, трем тренерам, этого хватило. С игроками выпил только потом, на корабле. Причем просил ребят не увлекаться – утром ждал еще один подвиг. Встать на награждение, которое проводил Грамов: значки «заслуженных мастеров» прямо в Сеуле раздали.

ДОМОЙ!

– Вы с Лосевым, капитаном, из Сеула улетели раньше остальных.

– Да, надо было принять участие в шереметьевской встрече.

– Бурной?

– Достаточно. Веселым был самолет – с нами летели баскетболисты, которые Олимпиаду выиграли после шестнадцатилетнего перерыва. Мне жаль сегодня, что та наша олимпийская победа осталась как-то на втором плане. Ее пытались преуменьшить, представить второе место в Европе чуть ли не выше олимпийского золота… Хочу сказать спасибо игрокам. Сейчас многие забыты – спасибо Славе Фетисову, появились какие-то пенсии для олимпийцев. Они сделали большое дело.

– Игроки мне рассказывали, что в Союз вернулись без ощущения подвига. Выиграли – и молодцы…

– Я об этом и говорю! Выиграли – и молодцы. Все. Настоящая доброта и человеческие качества проверяются не только в беде, но и в умении разделить счастье. Многие по сей день не прощают того, что ты побеждаешь. Что ты независим. Что живешь по своим принципам. Разделить счастье дано не всем…

ДОРОГАЯ ВЕРШИНА

– Пятнадцать лет спустя дошло, кажется: был он, подвиг.

– В мечтах у каждого мальчишки есть вершина, на которую надо забраться. Поднявшись в Сеуле на вершину, мы многого достигли. Сейчас мне достаточно лет, чтобы сказать: тогда сам процесс делал меня счастливым. Тот ритм, те трудности, те проблемы, которые надо было преодолеть. И после которых сказал: «Да. Удалось…» Это не чувство удовлетворения, это большее. Ты – один из немногих. И с этим очень трудно жить. Окружающие такого не прощают: ты должен вписываться в какие-то схемы, жить по чьим-то «понятиям»… Когда существуют понятия совершенно другие. Сегодняшние достижения наших «великих» я оцениваю только по тому, как они были достигнуты. Какой ценой. Меня эти победы не радуют. От этих медалей нет звона золота, от них стук дерева… Оценка тренеров, оценка достигнутого может быть только на уровне международном. Только там мастерство. Только там настоящее.

– Была у вас в 88-м еще одна победа, о которой не все знают. Впервые советским спортсменам нормально заплатили за результат: по 6 тысяч долларов и 12 тысяч рублей каждому игроку.

– По тем временам – да, заплатили хорошо. Ко мне подходили Гомельский, Турчин, другие тренеры по поводу особых денег для футболистов. Я им ответил: «Футбол – в долгу…»

– Верите, что прошло уже пятнадцать лет?

– К сожалению, да… Время – то единственное, чего нельзя остановить. Сглаживает все, что тебя радовало, все, что беспокоило. Ты сегодня в новом качестве, ты стал опытнее, мудрее. Поэтому можешь себе сказать, что сегодня знаешь меньше, чем думал раньше. Потому что жизнь идет вперед, и появляется очень много нового. А ты не успеваешь…

– С годами та победа становится дороже?

– Ее лучше осмысливаешь. С благодарностью вспоминаешь настоящих людей, которые тебя окружали. Эта победа тебя сделала другим. Она открыла дорогу другим победам – но, к сожалению, и закрыла. Потому что победы сегодня многих не радуют, а озлобляют. ..