Игорь Денисов: «Изменить отношение к делу помогли Тимощук и Марибор»

«Спорт-Экспресс», 16.01.2012

Сказать, что Игорь Денисов дает интервью редко, – значит сильно погрешить против истины. Потому что он не дает их вовсе – исключения можно перечесть на пальцах одной руки. Оттого и столь нечасто выпадающую возможность поговорить с одним из лидеров «Зенита» и российской сборной «под диктофон» хотелось использовать для обсуждения не текущего момента, а более глобальных тем. Особенно учитывая тот факт, что как человека его мало кто знает, а домыслов вокруг персоны Денисова накручено огромное количество.

РАБОТА НАД СОБОЙ

– Специалисты сходятся во мнении, что прошедший год стал лучшим в вашей карьере. Согласитесь?

– Год действительно получился хорошим: «Зенит» вышел в плей-офф Лиги чемпионов и показал убедительный футбол в домашнем первенстве, а сборная России завоевала путевку на Euro. Однако что касается меня лично, то от громких эпитетов воздержался бы. Год как год. Мне совершенно точно есть куда расти, и я прекрасно понимаю, над чем необходимо работать. Желания добиться большего хоть отбавляй.

– И все-таки: личным 2011-м довольны?

– Если специалисты считают, что я принес пользу сборной и «Зениту», то это приятно. Но поводов почивать на лаврах точно не вижу.

– Со стороны кажется, что в прошлом году вам удалось стать сдержаннее на поле, обрести психологическую устойчивость, что тут же в лучшую сторону отразилось на игре. Это на самом деле так?

– Думаю, что действительно стал более ответственным. Потому что прекрасно понимаю: стоит где-то оступиться, дать волю эмоциям, как снова польются ушаты грязи. Но главное даже не в этом: превыше всего для меня результат, и если ради его достижения стоит себя в каких-то моментах сдерживать, то и говорить не о чем.

– Умение наступить на горло собственному нраву приходит с возрастом?

– Ну что значит с возрастом? Несколько широко обсуждавшихся в прессе эпизодов с моим участием произошли не далее как год назад. Получается, в 26 лет был молодым и горячим, а в 27 резко повзрослел? Так не бывает.

– Тогда можно предположить, что идет какая-то постоянная работа над собой и мы видим ее плоды?

– Надеюсь, именно так и можно сказать.

– Вы всегда говорили, что публикации в прессе вас не задевают, однако по словам о том, что «снова польются ушаты грязи», можно сделать вывод, что это не совсем так?

– Речь даже не обо мне – сам-то ко всему этому отношусь практически безразлично, но вот близким грязь очень неприятна. И я должен это учитывать.

– Многие домыслы рождаются из-за дефицита информации. Может, вам стоит все-таки активнее разъяснять свою точку зрения на происходящее?

– Вот сейчас этим и занимаюсь.

– Футболиста Денисова все прекрасно знают, а вот что представляет собой Денисов-человек, даже большинству моих коллег неведомо, не говоря уже о читателях и зрителях. Давайте попробуем сломать сложившиеся вокруг вашей персоны ложные стереотипы.

– Спрашивайте – я правду скрывать не привык.

ОШИБКИ МОЛОДОСТИ

– Вы как человек в последнее время изменились?

– Нет, мне кажется, что внутри остаюсь таким, каким и был.

– А есть вещи, которые могли позволить себе три-четыре года назад, но не позволите сейчас?

– Три-четыре года назад я не совсем так, как надо, относился к тренировочному процессу, к подготовке к матчам.

– Что значит «не совсем так»?

– Не хватало собранности, был немного расхлябанным. Сейчас весь мой образ жизни стал более профессиональным, к каждой тренировке готовлюсь специально. Очень в этом плане помогла совместная работа с Анатолием Тимощуком: глядя на его фантастическое отношение к футболу, сам становишься значительно собраннее. И еще один образец был перед глазами – Александр Горшков. У этих людей многому можно было научиться именно в плане отношения к делу.

– Читал воспоминания ваших первых тренеров – они как раз отмечали, что на тренировках Денисов всегда был образцом.

– А я не об этом. Да, на занятиях всегда работал с полной отдачей, но отношение к делу – это не только сами тренировки. Мог где-то не срежимить, подойти к работе не в оптимальном состоянии. Сейчас же образ жизни у меня прост: дом – работа, работа – дом. И все подчинено футболу. Я очень хочу еще что-то выиграть. Например, чемпионат Европы. Вот вы сейчас хмыкнули – мол, куда хватил, – а я не считаю, что это невозможно.

– Могла бы с нынешним Денисовым повториться та история, что произошла с вами, Аршавиным и Анюковым в 2007-м?

– Имеете в виду наш перевод в дубль? А там ничего криминального не было! Все, что накручено вокруг той истории, процентов на 70 домыслы. Нас тогда больше подставили, чем мы что-то нарушили.

– Так расскажите правду.

– Будь сейчас рядом со мной Андрей с Сашей, мы бы, может, все вам и рассказали. А говорить что-то за ребят не хочу. Но можете мне поверить: большая часть «правдивых» рассказов, гуляющих о той истории, – не более чем плод чьей-то фантазии.

– Хорошо, тогда другой эпизод: мог бы нынешний Денисов ответить по телефону тренеру сборной Александру Бородюку так, как в мае 2008 года?

– Эта ситуация, конечно, гораздо сложнее. Сразу хочу сказать, что с Александром Генриховичем я как был, так и остаюсь в нормальных, уважительных отношениях – ничего личного там точно не было. Да и в сборной сейчас у меня все великолепно.

– И все же – правы вы были тогда или нет? Об этом-то инциденте можете рассказать всю правду?

– Подробности нашего разговора оглашать было бы неправильно – это опять-таки можно сделать лишь в присутствии и с согласия Бородюка. А в целом могу сказать, что эмоции у меня тогда перехлестнули и вести себя надо было сдержаннее. Вы наверняка помните, как я потом специально приезжал в Москву поговорить с Гусом Хиддинком и подтвердить, что за сборную России выступать мечтал всегда и никогда от этой мечты не откажусь. В тот момент поезд, естественно, уже ушел, и на чемпионат Европы я не попал, но по сути, а не по форме о своем поступке не жалею – обстоятельства сложились таким образом, что поступил так, как считал правильным.

– Будь у вас возможность вычеркнуть из своей футбольной биографии какой-то один эпизод, что выбрали бы?

– Уж точно не что-то из того, о чем вы сейчас спрашивали. Вычеркнул бы не эпизод, а фрагмент жизни – тот, когда из юношей переходил в «Зенит».

– Почему?

– Из-за тогдашнего моего отношения к футболу. Будь оно таким, как сейчас, уверен, добился бы куда большего.

– В чем оно было неправильным? Пьянки-гулянки?

– Я никогда не скрывал, что могу выпить, как любой нормальный человек, хотя сейчас делаю это крайне редко, причем, естественно, с обязательной оглядкой даже не на игры (это вообще не обсуждается), а на тренировочный процесс. Да и тогда на самом деле особо не злоупотреблял, хотя позволить себе расслабиться мог – что уж утаивать. Однако суть даже не в том, напился ты или нет. Мне казалось, что полночи, проведенные где-нибудь в клубе, никак не скажутся на моем состоянии – на тренировке все равно буду как огурчик. Но теперь понимаю, что сказывается все, а уж недосыпание и ненужная трата энергии – в первую очередь.

ЕСЛИ НУЖНО КОМАНДЕ – ГОТОВ ДАЖЕ «В РАМУ» ВСТАТЬ

– А чем в карьере вы больше всего гордитесь?

– Тем, что играл и играю в «Зените». Я очень люблю свой клуб.

– И что, не представляете себя в мечтах где-нибудь в «Барселоне» или «Реале»?

– В данный момент – нет. Да и вряд ли меня туда позовут.

– Фаина Раневская на упреки в том, что у нее тяжелый характер, отвечала так: он не тяжелый, он просто есть. Вы, похоже, можете подписаться под ее словами?

– Я не хочу подписываться ни под чьими словами, даже великой актрисы. А что касается характера – о нем судить окружающим меня людям, прежде всего близким.

– Но вы разделяете ту точку зрения, что карьеру в футболе сделали именно благодаря характеру, а не великому природному таланту?

– Наверное. Спасибо, что папа с мамой сделали меня именно таким – я могу что-то пересилить, преодолеть, могу перестроиться ради достижения цели. Если это характер – то да, вы правы. Плюс работоспособностью господь меня наградил завидной. Однако говорить о какой-то великой карьере сейчас не стоит. Я еще очень многого не добился, и над очень многим мне трудиться и трудиться. Хочу оставаться в футболе как можно дольше и достигать желанных результатов. Надеюсь, что изменившееся отношение к делу в этом поможет. Да уже помогает.

– Вы упомянули о своей способности перестраиваться. Но главная перестройка – с атакующего полузащитника на опорника – далась вам, как мне кажется, непросто, если не сказать болезненно?

– Болезненной она была только в восприятии журналистов. Для меня же главное – находиться на поле. Честно вам говорю, если завтра тренеры скажут: больше всего пользы ты принесешь команде в воротах, встану «в раму». Да, в опорной зоне нужно больше бегать, и необходимо было добавить в «физике» и мощи, но ничего сверхъестественного не происходило. Конечно, и сейчас иногда тянет вперед – поучаствовать в атаке, пробить по воротам, но если моя игра на позиции опорного дает результат, то эту тягу можно и нужно в себе подавлять.

– Есть еще один аспект – атакующим игрокам достается куда больше славы, чем разрушителям.

– А вот это для меня никакой роли не играет. Не стремился и не стремлюсь стать лучшим игроком турнира или лауреатом какого-то личного приза: неизмеримо важнее, чтобы выигрывала команда. Вы сейчас скажете, что все так говорят, но я не просто говорю – я так на самом деле чувствую. Приятно, когда тебя хвалит тренер или отмечают в прессе, однако если бы я стал, условно говоря, опорником или даже футболистом номер один в стране, а «Зенит» остался без медалей – чувствовал бы себя отвратительно, можете не сомневаться.

– Но личная слава – вообще один из главных побудительных мотивов в спорте. Если вам она не очень нужна, то что тогда? Деньги?

– Слава мне нужна, но только командная. Когда мы побеждаем, в глубине души – полное удовлетворение и спокойствие. А разве это не главное? Что же касается денег, то они, конечно, необходимы всем. Любому мужчине они помогают чувствовать себя в обществе уверенно. Однако деньги – средство, а не цель. Мечтаю, естественно, за свой спортивный век, который по определению не может быть долгим, обеспечить приличную жизнь детям, а в идеале – и внукам. Но сам каких-то чрезмерных притязаний не имею: я и сам из простой семьи, и жена у меня такая же, поэтому наша жизнь от того, что денег стало больше, чем, условно, восемь лет назад, особо не изменилась.

– В ресторане меню изучаете слева направо или справа налево?

– Да я в ресторанах практически не бываю – жена отлично готовит. Только на общекомандные мероприятия и выбираюсь.

– Хорошо, спрошу по-другому: легко тратите деньги? Позволяете себе необдуманные покупки, например?

– Нет, я их очень непросто зарабатываю, чтобы как-то бездумно с ними расставаться.

НЕ НАДО БЫЛО ТАК РАЗГОВАРИВАТЬ С АЛЕКСАНДРОМ ГЕНРИХОВИЧЕМ…

– Ваше непреклонное стремление до конца отстаивать ту точку зрения, которую считаете правильной, часто вредило в жизни?

– Не то чтобы вредило – заставляло больше работать, потому что свою правоту нужно доказывать не только словами, но и поступками. А жизнь потом все расставляет по местам. И так уж получается, что, если ты был уверен в своей правоте на все сто процентов, она оказывается на твоей стороне.

– Но бывают же и иные случаи?

– Конечно. Тем более что я не безгрешен.

– Пример привести можете?

– Да вы сами его только что приводили – не надо было так разговаривать с Александром Генриховичем, как я это сделал. И в тренировочном процессе быть более сдержанным.

– Имеете в виду нашумевшую стычку с Радимовым?

– И ее тоже. Хорошо понимаю, что с человеком, который старше тебя, так вести себя нельзя, но эмоции и тогда взяли верх.

– В ваше оправдание могу сказать, что наши недостатки – продолжение наших достоинств. Когда отдаешься процессу полностью, случаются и подобные эмоциональные выбросы.

– Наверное, но это же не делает меня правым в той ситуации. Именно поэтому сейчас стараюсь каждый свой поступок максимально обдумать.

– А откуда вообще в вас такая тяга к справедливости – это влияние семьи, школы или следствие жизненного опыта?

– Это заложено во мне с детства, так что спрашивать надо у папы с мамой (улыбается). Я никогда никому не врал, никогда никого не подставлял и хочу, чтобы другие вели себя так же.

– Это подтверждают люди, близко вас знающие – тот же Аршавин отмечал как-то: «Гарик никогда не предаст и не подведет». В наше время очень редкое качество. Получается, с ним надо родиться?

– Что-то безусловно заложено в генах, но еще, наверное, очень важно, как тебя воспитывали в раннем детстве.

– В нашем циничном обществе тяга к правде и справедливости чаще, увы, вредит, чем помогает. Жизнь не заставляет вас перестраиваться?

– Отцу четырех детей перестраиваться уже трудно (улыбается). Но могу сказать, что я точно стал менее взрывным в поступках и ни с кем уже не хочу ссориться. Потому что не считаю нужным кому-то что-то доказывать – только самому себе. А главное поле для таких доказательств – футбольное. Очень хочу, например, дойти с «Зенитом» хотя бы до полуфинала Лиги чемпионов. Чтобы в том числе опровергнуть записных критиков российского футбола. А доказывать им что-то в словесных перепалках не собираюсь.

– Слышал, что человек, обманувший Игоря Денисова, фактически перестает для него существовать. Многих друзей таким образом потеряли?

– Есть круг близких мне людей, который не меняется. Не говорю уже о семье. Они хорошо знают меня, я – их. Да, мы можем поругаться, но через какое-то время все обязательно приходит в норму. А если перестал общаться с кем-то из далеких знакомых, то это пережить можно. И мне в общем-то все равно, врали они мне или нет. Так что слышанные вами рассказы, мягко говоря, преувеличение.

– А откуда все-таки взялась ваша закрытость в отношениях с внешним миром, в частности с прессой? Это жизненная установка или реакция на некие события?

– Знаете, в ходе сезона подобное общение мне просто мешает – это так или иначе трата энергии. Кроме того, частые интервью чреваты еще тем, что сегодня твой клуб – лидер и ты говоришь одно, а через пару недель он опустился в турнирной таблице, и надо рассказывать совсем другое. Это не для меня.

– У вас в «Зените» два настоящих полюса публичности: с одной стороны вы, с другой – Роман Широков, чья твиттер-слава уже сравнима с футбольной. Вы как-то между собой это обсуждаете?

– Нет, мы здорово общаемся с Ромой, как, впрочем, и с остальными одноклубниками – у нас очень хорошая атмосфера в команде, – но подобные темы не затрагиваем. Если ему хочется вести себя именно так, на здоровье – это личное дело каждого. Тем более что остальным только проще – Рома же, получается, за всю команду говорит.

– Вы говорите, что редко выбираетесь в ресторан. Получается, даже с друзьями, Анюковым и Быстровым, вне работы общаетесь нечасто?

– А что, общение подразумевает только посиделки в ресторане? Понимаю, что многие думают о футболистах именно так, но мы можем общаться и по-другому. В частности, ходить друг к другу в гости, проводить время по-семейному.

В «ЗЕНИТЕ» КАЖДЫЙ – ЛИДЕР

– Можно ли назвать 2011 год полностью успешным для «Зенита»?

– Полностью – нет. Мы не выиграли Кубок, чего я очень хотел. Да и вообще не лучшим образом играли в начале сезона. Матч с «Твенте» разве выкинешь из памяти? Да, результат там был абсолютно не по игре, но 0:3 – это уж слишком. Удар получили очень тяжелый.

– Мне кажется, и осенью был резерв для роста. Ведь в Лиге чемпионов из группы явно можно было выходить увереннее, согласны?

– Вы правы. И «Шахтер» должны были обыгрывать в гостях, и АПОЭЛ дома. Но зато в последнем матче с «Порту» футбольный бог был на нашей стороне.

– В той игре блестяще отыграла оборона во главе с Вячеславом Малафеевым, за вычетом, правда, Кришито, не было претензий и к вам. Однако остальные матч просто провалили, и команда фактически распалась на две части. Это не послужило потом поводом для разбирательств?

– Нет, конечно. Да, Слава спасал, а оборона приняла основной удар на себя, но случаются и такие матчи, где наша атака действует великолепно, а мы пропускаем нелепые мячи. Это футбол: сегодня выручает один, завтра другой, но все вместе мы – команда, где виновных после каждого матча не ищут.

– Что, никаких внутрикомандных «разборок» в «Зените» вообще не бывает?

– Бывают, естественно, – эмоциональный накал в игре настолько высок, что может выплеснуться и в раздевалку. Но он обычно носит какой-то частный характер и совсем не требует публичного обсуждения.

– Созданные самим себе проблемы, которые пришлось героически преодолевать, – следствие недостатка лигочемпионского опыта?

– Нет, опыта у нас достаточно, и он не бывает только лигочемпионским. Опыт – общефутбольный.

– Почему же тогда не одолели достаточно скромный АПОЭЛ?

– А почему мы, скажем, в чемпионате России не одолели «Амкар»? Так сложилась игра. Мы не делим соперников и матчи на важные или не очень, но болельщикам, конечно, какие-то из них запоминаются лучше. Уверен до сих пор, например, что «Осер» мы обязаны были проходить, однако что уж после драки кулаками махать.

– Чего или кого не хватает «Зениту», чтобы регулярно и уверенно выходить в плей-офф Лиги чемпионов?

– Вопрос «кого?» считаю вообще неправомочным – у нас отличные игроки, сильная скамейка и достаточное количество высококвалифицированных футболистов для решения самых высоких задач.

– И никакого усиления не требуется?

– Это – к тренерам. Только они могут решать, нужно усиление или нет. Но я не очень понимаю, когда говорят: на эту позицию надо бы кого-то еще купить. Если там никого нет – то безусловно надо, но при живых игроках высокого класса это что означает? Что нужно кого-то усадить на скамейку? И как этот человек должен к подобным вещам относиться? А как это влияет на атмосферу внутри команды?

– Кстати, об атмосфере. Рассказывают, вы один из лидеров зенитовской раздевалки. Это правда?

– Не знаю. У нас собран такой коллектив, где каждый – лидер. Любой игрок в команде может высказаться, и все при этом умеют слушать.

– А верно ли то, что новичок способен заиграть в «Зените», только если его примет весьма своенравный российский костяк коллектива?

– Не совсем так. Костяк, конечно, принять новичка должен, но это не носит какого-то субъективного характера. Примут любого, кто работой на тренировках покажет, что команда ему небезразлична и он способен принести ей пользу.

– Почему же тогда не приняли Игоря Семшова? Уж в нем-то сомневаться не приходится.

– А кто говорит, что его не приняли?

– Пресса так считает.

– Спросите тогда у прессы. Я ничего такого в отношении Игоря не заметил. Точно так же, как в сборной никогда не было деления на зенитовцев и остальных, о котором любят посудачить некоторые ваши коллеги. Это – чьи-то домыслы, если не сказать бред. И в «Зените», и в сборной отличная атмосфера и нет такого, чтобы кто-то с кем-то не общался и тем более враждовал.

ЕСЛИ БЫ ПОЧУВСТВОВАЛ, ЧТО НАМ СДАЮТ ИГРУ, ВЫСКАЗАЛ БЫ РУКОВОДСТВУ КЛУБА ВСЕ, ЧТО ДУМАЮ

– А чего вы никогда не простите партнеру?

– Любые ошибки на поле забываются и прощаются. Нельзя только спокойно относиться к человеку, который плюет на команду и не работает, даже если он фантастически одарен.

– Выскажете такому все в лицо?

– Я всегда и всем все высказываю в лицо. Никогда не говорю чего-то за спиной.

– А сами упреки воспринимаете спокойно?

– Если они по делу, то куда деваться? Надо делать выводы и предпринимать какие-то шаги, чтобы избежать упреков в дальнейшем.

– А если в подоплеке голые эмоции?

– Я уже рассказал, что теперь стараюсь себя в таких ситуациях сдерживать, чтобы не завестись и не довести дело до конфликта. Больше слежу за речью и поведением.

– И часто в последнее время слышите упреки?

– К счастью, очень редко.

– А у самого претензии к себе есть?

– Есть понимание, в чем надо добавлять, но это не претензии. Мне кажется, сейчас я на правильном пути. И сосредоточен исключительно на футболе. Тем более что дома, в семье, все хорошо.

– Вы всегда играете с полной самоотдачей. А можете понять партнеров, которые в малозначащем матче способны позволить себе послабление?

– За этим должен следить не я, а тренер.

– А вы никак не реагируете?

– Если это мешает команде – реагирую.

– Вас больше заботит результат или сам процесс?

– А разве они отделены друг от друга?

– Ну, скажем, широко известна история о том, как вы играли в шахматы с многократным чемпионом России Петром Свидлером и он после двух побед не самым жестким образом разыграл дебют в третьей партии и в равной позиции предложил вам ничью. А вы смерили его недоумевающим взглядом – мол, тут еще вагон игры, давай продолжай. Вряд ли вы были уверены, что обыграете гроссмейстера. Значит, процесс все-таки важнее?

– Я отказался только потому, что не понимал того, что прекрасно понимал Петр: позиция ничейная. Он профессионал в своем деле и видел куда больше и дальше. Видел бы я столько же – согласился бы без вопросов.

– То есть все-таки хотели победить?

– Вы представляете, как я побеждаю супергроссмейстера?! Вот и я не представляю. Просто очень интересно было играть против такого соперника, и хотелось посмотреть, что будет дальше.

– А теперь представьте подобную ситуацию в футболе: можно сделать полностью устраивающую вас ничью малой кровью. Будете биться?

– Я люблю выигрывать, а не делать ничьи. Тем более в футболе, где умею гораздо больше, чем в шахматах.

– На чемпионате Европы 2004 года шведы и датчане сыграли ровно с тем результатом, который был нужен обеим командам, – 2:2, и «отцепили» итальянцев. Вы себя участником того нашумевшего матча представить можете?

– Нет.

– А о договорных матчах что-нибудь слышали?

– Слышал, конечно. Но ко мне никто и никогда с подобными предложениями не обращался. И, надеюсь, не обратится: это абсолютно бессмысленно.

– Партнеров никогда подозревать не доводилось?

– Нет, я даже и не думал на эту тему.

– А соперников? Случаются ведь матчи, когда с представителями одного из клубов все уже «порешали», а игроки другой команды об этом не знают?

– Такого, чтобы соперник поддавался, ни разу не чувствовал. Ни в одном матче не было ощущения, что «Зениту» что-то сдают.

– А если бы почувствовали?

– Обязательно сказал бы все, что думаю по этому поводу, руководству клуба. Но уверен на 100 процентов: наше руководство подобными вещами не занимается.

– А как же тогда разговоры, что ходили после победы над «Баварией» в Кубке УЕФА?

– Подобные слухи распространяют какие-то идиоты. Рома Широков назвал болельщиков «дебилами»: в том случае он явно погорячился, а вот к подобным «осведомленным» личностям употребленный им термин как раз применим.

БОЛЬШЕ ВСЕГО В ЖИЗНИ НЕ ЛЮБЛЮ ПРОИГРЫВАТЬ

– У вас лично какие отношения с фанатами, в частности с «виражом»?

– У «Зенита» фантастические болельщики. Да, иногда мы ругаемся, иногда случаются недопонимания, но в целом они мне нравятся. А ошибки делают все.

– Иногда ошибки могут привести к очень серьезным последствиям. Что бы вы сейчас говорили, сними УЕФА очки с «Зенита» за дымовую атаку фанатов в игре с АПОЭЛ?

– Уверен, эта атака не была плодом злого умысла. Главное, чтобы больше такое не повторилось, потому что в первый раз это не более чем ошибка, а вот во второй станет уже серьезным проступком. Но болельщики, не сомневаюсь, сами это прекрасно понимают.

– Ваша готовность прощать никак не вяжется с образом Денисова, созданным в прессе. А чего вы все-таки никогда не простите? И что в этой жизни не любите больше всего?

– Больше всего не люблю проигрывать. А все остальное зависит от обстоятельств. Каждый человек воспитан по-своему, привести всех к единообразию невозможно, поэтому всегда стоит учитывать мотивы, двигавшие людьми в той или иной ситуации. Тем более что в друзьях и близких я уверен, а больше и не стоит кого-то к себе подпускать.

– Но внешний мир так или иначе на вас все равно влияет. Вот, скажем, вы Валерию Карпину руку завтра подадите?

– Если он ко мне подойдет, конечно, подам – почему нет?

– Что, нашумевший инцидент между вами полностью забыт?

– Там больше было шумихи, поднятой прессой, чем действительно каких-то враждебных по отношению друг к другу действий. Да, высказался потом Карпин в мой адрес нехорошо, но это пусть останется на его совести. Я к нему ненависти не испытывал и не испытываю, а на эмоциях в футболе много чего случается. Все это уже в прошлом, поэтому руку подам без вопросов, тем более что уже говорил: к тем, кто старше тебя, относиться нужно уважительно.

– Если шумихи вокруг того инцидента было больше, чем дела, может, стоило сразу высказаться, чтобы расставить точки над i?

– О чем? Оправдываться не люблю, да и не в чем там было оправдываться. Ввязываться же в словесную перепалку, чтобы обидеть кого-то больше, чем он тебя, – это точно не ко мне.

– А чего в этой жизни вы больше всего боитесь? И посещает ли вас порой какой-либо реальный страх?

– Конечно. Ничего не боятся только дураки. А больше всего, наверное, каждый боится потерять кого-то из близких.

– А есть ли что-то, что вы хотели бы сделать, но не решаетесь из-за страха? Вот Андрей Воронин только что рассказал «СЭ», что очень желал бы прыгнуть с парашютом, однако знает, что никогда этого не сделает.

– Если вы это имеете в виду, то любой нормальный человек безусловно боится смерти. А все остальное, мне кажется, можно преодолеть, если будет соответствующий стимул. Коли речь зашла о парашюте, то я бы тоже испытывал страх перед прыжком, но если бы его кровь из носу нужно было сделать – прыгнул бы. Думаю, если ты по-настоящему захочешь перебороть себя в подобных ситуациях, то переборешь.

МЕЧТАЮ, ЧТОБЫ ДЕТИ БЫЛИ ЛУЧШЕ МЕНЯ. И В ЖИЗНИ, И В ФУТБОЛЕ

– Вы с такой любовью говорите о семье и близких, что рождение еще двух сыновей в минувшем декабре стало, наверное, для вас одним из наиболее значимых событий в 2011 году?

– Самым значимым!

– Четверо детей в семье по нынешним временам огромная редкость. Так планировалось изначально?

– Нет, с самого начала мы хотели пятерых, а сейчас думаем пересмотреть планы в сторону увеличения. Я считаю так: если Бог дал мне здоровье и возможность зарабатывать необходимые средства, чтобы содержать детей, то почему нет? Тратить деньги на машины и украшения неинтересно, а вот на детей – огромное удовольствие.

– Как в связи с этим относитесь к тем, кто считает: футболистам платят непомерно много и поэтому они почти поголовно заевшиеся, не знающие настоящей жизни типы?

– На такие заявления всегда отвечаю одинаково: если вы так считаете, идите в футбол сами. Или, если уже не можете, отводите туда детей. Футбол ведь ни для кого не закрыт. Но все дело в том, что пробиваются наверх единицы, а сколько остается за бортом, без больших заработков, а очень часто и потеряв здоровье? У нас на самом деле очень непростой хлеб.

– Установка на многодетность шла от вас или от жены?

– Она была совместной. И я, и жена очень любим детей, они доставляют нам огромную радость.

– Какими вы хотите видеть их в будущем?

– Главное, чтобы мне не было стыдно за них в человеческом плане. В идеале – чтобы они были лучше меня и уж точно не хуже. Все остальное – род занятий, карьера, социальное положение – уже второстепенно. Конечно, если кто-то из сыновей станет футболистом и тем более окажется в «Зените», буду просто счастлив. Старший, Игорь, уже вовсю возится с мячом. Через два года, когда ему исполнится пять, обязательно отведу его в школу «Смена» – пусть занимается. Очень надеюсь, что он или кто-то из его братьев превзойдут меня в футболе, но даже если не получится – это не главное.

– Собак по-прежнему любите? Как поживает парочка бурбулей, ставшая знаменитой после одного из ваших немногочисленных интервью?

– Хорошо поживает – как и азиатская овчарка.

– С маленькими детьми они ладят?

– Никаких проблем. Собак своих уже шесть лет дрессирую, поэтому уверен – правильное воспитание и здесь играет главную роль.

– Но можно ли животное воспитать до конца?

– Собаку – можно. Дикого зверя – нет.

– Может быть, вам проще с псами, потому что черное и белое они разделяют столь же категорично, как иногда делаете это вы сами?

– Могу сказать только одно: с собакой действительно проще, потому что она никогда не наговорит тебе гадостей.

– Зато если укусит…

– Если укусит, значит, ты сам что-то где-то упустил.

НА EURO У НАС – «ГРУППА СМЕРТИ»

– Чего бы вы пожелали в 2012-м «Зениту» и сборной, понятно. А чего кроме успеха своих команд пожелаете себе?

– Себе… Давайте лучше пожелаю здоровья детям и счастья жене. А сам, если буду приносить пользу «Зениту» и сборной, уже буду доволен.

– Кстати, жеребьевками клуба и сборной удовлетворены?

– В Лиге чемпионов трудно было представить себе удачный жребий. Но нам совершенно точно придется проще, чем ЦСКА. А что касается сборной, то сразу после того, как стал известен состав групп, нашу назвал «группой смерти».

– ?!

– В шутку, конечно, но в каждой шутке, как известно, есть доля истины – когда собираются четыре в принципе равные команды, предсказать исход их состязания очень сложно. Тем более представляю, каким будет давление прессы, считающей, что соперники нам достались легкие и мы обязаны проходить в плей-офф. Но легких соперников на чемпионате Европы не бывает, как бы банально это ни звучало. Конечно, Польша, Чехия и Греция – не Испания с Германией, но из группы они хотят выйти не меньше нашего.

– Но если ваша цель, как вы сами говорите, выиграть чемпионат…

– Тут есть один нюанс – мне кажется, что нашей команде нужно время для разгона и встречаться с сильнейшими нам лучше не сразу, а на более поздних этапах турнира.

– Главное – чтобы вообще встретиться. То, что сборная пропустила чемпионат мира в ЮАР, для вас стало сильным ударом?

– Сильнейшим. Переживал очень долго и объяснения тому, что произошло в Мариборе, найти так и не смог. Мы все сразу оказались в плохом физическом состоянии, причем дело было не в тренере, а в нас самих. Не буду судить партнеров, но для себя урок вынес очень жесткий: подходить к решающему матчу в подобном виде недопустимо. Было очень стыдно.

– И что надо делать, чтобы не допустить повторения пройденного?

– Правильно относиться к футболу.

– Именно та неудача стала толчком к вашим шагам в этом направлении?

– И она тоже. Тут все вместе. Уже говорил вам о примере Тимощука и Горшкова, могу еще сказать о приходе Спаллетти, чьи тяжелые тренировки позволили ощутимо добавить в «физике».

– Когда пошли разговоры о том, что итальянец уйдет из «Зенита», занервничали?

– Нет, потому что был уверен: Лучано останется.

– Чувствуете, что год начинается особый?

– Знаете, сейчас вот заявлю, что он особый, а потом вдруг ничего не сложится и мы все проиграем. Давайте не будем загадывать – просто сделаем все возможное, чтобы он действительно стал особенным.

– Последний вопрос: можете сказать, что сейчас все для вас складывается удачно?

– Могу сказать больше: чувствую себя сегодня полностью счастливым человеком.