Войти

Побег из генуэзской тюрьмы

«Спорт-Экспресс», 24.06.1993

– Только не задавайте каверзных вопросов. Тогда у нас может получиться задушевный разговор.

Игорь Добровольский улыбнулся, поправляя левой рукой влажные после душа волосы. Еще пятнадцать минут назад я видел его играющим в футбол на мини-площадке динамовской новогорской базы в одной команде с начальством – Николаем Толстых, Сергеем Никулиным, Адамасом Голодцом, а также с действующими, но временно оказавшимися не у дел игроками Евгением Смертиным и Юрием Калитвинцевым. Ну а среди зрителей-комментаторов были экс-капитан Виктор Лосев и Игорь Скляров, которому через неделю другую прооперируют колено (скорее всего в Германии).

Вот такая компания собралась в воскресенье с утра в Новогорске. Ну почему бы не тряхнуть стариной в солнечное июньское утро! Впрочем, Добровольский, отправляясь второй день подряд на базу в Новогорск, преследовал иные, куда более серьезные цели. Он, по существу, начал готовить себя к выступлению за московское «Динамо», не дожидаясь возвращения команды с Дальнего Востока.

Правда, он прилетел в Москву из Марселя еще 12 июня, но уже на следующий день поездом отправился в Раздельное, что под Одессой, навестить родителей. Во-первых, итальянская «Дженоа» не прислала пока трансферного сертификата, а во-вторых, по словам президента «Динамо» Толстых, Добровольский нуждается в отдыхе, и полет во Владивосток с заездом в Находку не пошел бы ему на пользу.

– Вы согласны с точкой зрения президента? – спросил я Добровольского, полагая, что этот вопрос не относится к разряду каверзных.

– Абсолютно согласен.

– А если бы последняя формальность, связанная с вашим приходом в «Динамо», была бы улажена в начале июня – вы бы отправились с командой на матчи с «Океаном» и «Лучом»?

– Нет. Я бы все равно, прежде всего, в родных краях повидался с матерью и отцом, которых не видел год. А потом, любую дорогу лучше всего начинать с родительского дома. Только там и можно за считанные дни по-настоящему отдохнуть, прийти в себя.

– А вы, действительно, устали?

– Представьте себе.

– От чего?

– Как это – от чего? От футбола. Целый сезон остался позади. Чемпионат Италии, чемпионат Франции… И вы хотите, чтобы я сразу без паузы начал выступать в чемпионате России, да еще в городах с семичасовой разницей с Москвой?

– Я? Ни в коем случае! А вот болельщики, в том числе дальневосточники, об этом мечтали. Когда они еще увидят живого Добровольского?

– Полуживого, загнанного, А загнанных лошадей пристреливают.

– Где вас загнали – в «Дженоа»? В «Олимпике»?

– Вы ловите меня на слове.

– Избави Бог.

– Но я же сказал, что устал. От игр, от тренировок. Разве я не работал этот год?

– Работали. Но не так часто были задействованы в матчах, как можно было предположить.

– Вы ошибаетесь. Я играл почти все это время. За исключением двух последних месяцев. Но как раз за эти два месяца провел серию важных официальных матчей за российскую сборную. И искренне рад, что был среди тех, кто помог ей выйти в финал мирового первенства.

– Поздравляю вас и обещаю, что к приятной для вас теме «Добровольский в сборной России и на мировом чемпионате в Штатах» мы еще вернемся.

– А в промежутке хотите поговорить о чем-нибудь неприятном?

– Нет, просто прежде, чем заглянуть в будущее, хочу на несколько минут вернуться в прошлое, ибо без вчера не было бы и сегодня.

– А что было вчера?

– Кажется, только вчера итальянские коллеги допытывались у меня в Милане и в Риме – подпишет ли Добровольский контракт с «Дженоа» или поедет к Блохину в Грецию? А вам репортеры тогда прохода просто не давали.

– Помню, помню. Мы готовились тогда в Италии к отборочному матчу чемпионата Европы со «Скуадрой адзуррой» Это было в конце октября – начале ноября девяностого.

– Сборная СССР сыграла тогда вничью в Риме, и акции Добровольского еще больше возросли. Вы могли выбирать и, к радости итальянцев, предпочли «Дженоа».

– А почему бы в 23 года не попробовать себя в итальянском чемпионате? Многие лишь мечтают об этом, а для меня в считанные секунды мечта превратилась в реальность.

– В считанные секунды?

– А сколько нужно времени, чтобы поставить свою подпись на контракте? Секунду. Ну максимум полторы. Расписался и – вперед!

– Расписаться-то вы успели, а вот насчет «вперед», по-моему, погорячилась…

– Я подписал контракт в декабре, а заявлять легионеров в Италии можно, если не ошибаюсь, лишь до 6 октября. Так что в «Дженоа» я играть тогда не мог.

– И вас в Испанию, в «Кастельон».

– Что значит отправили! Желание руководства «Дженоа» совпало с моим собственным. Вот я и поехал в «Кастельон».

– А были предложения из других клубов?

– Были. Только чуть раньше, когда я еще за «Динамо» играл.

– Откуда именно?

– Из «Порту». Из «Монако». Но мне в тот момент не хотелось уходить из «Динамо».

– Так почему же вы все-таки оказались в январе 1991 года в Испании?

– Там еще можно было включать в заявку иностранцев. «Кастельон» попросил у «Дженоа» одолжить меня до конца сезона, и, поскольку все были «за», сделка состоялась.

– В «Кастельоне» вы не приобрели дополнительной славы хотя бы потому, что этот клуб бесславно и надолго вылетел во второй дивизион. Не считаете время, проведенное в Испании, потерянным?

– Почему? Мне там очень понравилось. В Испании было хорошо.

– А вы Испании понравились?

– Точно не знаю, но приглашения от восьми испанских клубов я получил. Одно из них – из «Реала». Причем того, что из Мадрида.

– «Реала»?

– Да. Я бы с удовольствием примерил белую футболку этого легендарного клуба, но на моем пути встала злополучная «Дженоа». Господи, сколько еще раз она рушила мои планы. Неужели я наконец вырвался из ее тисков?! Самому не верится…

– «Дженоа» распоряжалась вами, как хотела?

– Естественно. У меня же был с ней четырехлетний контракт. Я попал в капкан «Дженоа», и это ощущение меня никогда не покидало. Я жил с ним два с половиной года.

– Представляю, как вы жалеете, что подписались под Италию.

– Нисколько не жалею. Во-первых, потому что это Италия, а во-вторых, потому что все матчи, которые там провел, мне удались. Я имею ввиду игры, за которыми бразилец Бранко наблюдал с трибуны, чех Скухравы и голландец ван т'Схип – со скамейки запасных. Бруно Джорджи из легионеров лишь мне отдавал место в составе. У меня с Джорджи были сносные отношения, но, когда его сменил Луиджи Майфреди, я мог собирать вещи. После первой же тренировки мне все стало ясно.

– В это время вы, наверное, вспоминали о безоблачных днях, проведенных в Швейцарии, в «Серветте», где за сезон забили 15 мячей.

– А сколько голевых пасов отдал – не сосчитать.

– Да, чистый швейцарский воздух пошел вам явно на пользу. Но почему после «Кастельона» вы попали в «Сервет», а не в «Дженоа»? Это тоже выглядело загадочно.

– У «Дженоа» уже были три легионера, которые помогали клубу выступать довольно успешно в национальном чемпионате. И четвертый, то есть я, ему просто был не нужен.

– И вас командировали в «Серветт»?

– Мне предложили поехать в «Серветт», и я согласился. А если бы захотел, то мог бы остаться в «Дженоа». У меня же контракт, и попробуй против моего желания меня куда-нибудь отправить – ничего бы у итальянцев не получилось.

– Но почему в такой ситуации было не попробовать себя в немецком или французском футболе? При всем уважении к швейцарскому футболу – это не бундеслига.

– Согласен. И я, возможно, оказался бы не в «Серветте», а в «Монако», который хотел меня заполучить. Но в тренировочном матче за сборную с «Таврией» перед игрой с Венгрией я серьезно травмировал колено, а больному во французском чемпионате делать нечего.

– Но и в швейцарском, как я понимаю, играют здоровые люди.

– Швейцарцы более терпеливы. Они дали мне возможность восстановиться, набрать форму и играть в тот футбол, который мне по душе. Я выходил на поле и делал то, что умею и люблю. За это я прежде всего и благодарен «Серветту».

– Понимаю, понимаю: вы помогли «Серветту», а «Серветт», в свою очередь, помог вам вернуть былую уверенность.

– Я ее никогда и не терял.

– Похоже на правду. По крайней мере, в вашем голосе никогда не проскальзывали пессимистические нотки. И в апреле прошлого года без эмоционального запала сообщили мне по телефону из Швейцарии, что новый сезон наверняка начнете в «Дженоа», которая наконец-то жаждала видеть вас в своих рядах. Так и произошло. И вдруг…

– И вдруг на смену Джорджи, при котором мне было гарантировано место в основном составе (и я, поверьте, его оправдывал), приходит Майфреди, который сразу почему-то меня невзлюбил. Ситуация усугубилась тем, что в кубковом матче с «Анконой» я получил тяжелую травму. Правда, до прихода Майфреди я более-менее привел себя в порядок, снова заиграл, но нового тренера русский легионер не устраивал.

– Как вы думаете – почему?

– Ну откуда я могу знать о взглядах на футбол и на футболистов человека, который всю жизнь торговал шампанским.

– ???

– Не за прилавком, разумеется. Майфреди был посредником при оптовой продаже больших партий шампанского. В этом он, наверное, преуспел больше, чем в футболе. По крайней мере, когда он появился в «Дженоа», все без исключения – и игроки, и журналисты, и болельщики – были уверены, что это не надолго. И оказались правы: через три месяца его уволили.

– Так, может быть, стоило перетерпеть, переждать до лучших времен?

– Я бы так и сделал, если бы не пришло приглашение из «Олимпика». Ну как я мог отказаться от переезда в Марсель! Соблазн поиграть в команде, о которой слышал много хорошего, был настолько велик, что я, не раздумывая ни секунды, стал собираться в путь.

– Президент «Олимпика» Бернар Тапи сам звонил вам?

– Нет, он прислал факс в клуб «Дженоа», где говорилось о его намерении приобрести Добровольского. Меня спросили: «Вы не против?» Я ответил, что не могу отказать такому уважаемому в футбольном мире человеку, как президент «Олимпика».

– Но неужели Тапи не согласовал вопрос вашего перехода с тренером Раймондом Гуталсом?

– Это для всех осталось тайной. Но, похоже, мое появление в марселе носило для большинства характер рождественского сюрприза.

– И поэтому Гуталс на первой же тренировке спросил: «А это кто?»

– Было не совсем так. Гуталс, конечно же, меня узнал. «Откуда он появился?» – произнес тренер, показав в мою сторону. Гуталс был явно не доволен тем, что Тапи без его ведома пригласил нового игрока. Ведь президент, как выяснилось, не советовался с Гуталсом, когда отсылал факс в Геную. Вероятно, Тапи действительно был убежден, что такой игрок нужен «Олимпику» и тренер на 100 процентов с ним согласится.

– Но получилось иначе?

– Получилось, что все марсельские игроки, репортеры, болельщик знали о моем приезде, и только старший тренер оставался в неведении. Эта ситуация существенно повлияла на мое пребывание в новом клубе.

– Каким образом?

– Самолюбие 72-летнего тренера было уязвлено. И я не имел права на него обижаться, хотя он относился ко мне, мягко говоря, предвзято.

– Тапи не ощущал своей вины перед вами? Нe пытался сгладить назревающий конфликт?

– Президенту некогда этим заниматься. Правда, ко мне он по-прежнему относился с симпатией и высоко пенил как игрока. Даже тогда, когда меня перестали ставить.

– Тапи признавался вам в «любви»?

– Однажды он сказал: «Игорь, если бы я имел такие ноги, как у тебя, то был бы миллиардером».

– Любопытно, как вы отреагировали на этот комплимент?

– Я ответил: «Если бы у меня была такая голова, как у вас, мсье Тапи, я бы вообще не играл в футбол».

– Достойный ответ, хотя вам грех жаловаться на свою голову.

– Время покажет.

– Мне, например, ясно, что вы принадлежите к числу игроков, которые своим пребыванием па поле доказывают: в футболе нужны не только быстрые и послушные ноги, но и смышленая голова.

– Увы, Гуталс, видимо, не согласился бы с вашим мнением на мой счет.

– Но разве он, оскорбленный до глубины души, сразу отказался от ваших услуг?

– Нет, не сразу. Он поставил меня в состав даже после неудачного дебюта в матче с «Валансьеном» 12 декабря. Кстати, это была единственная игра, которая у меня не получилась. Во всех последующих я никого не разочаровал: ни партнеров, ни прессу, ни фанов.

– Никого, кроме тренера?

– У Гуталса вроде бы тоже не было оснований быть мною не довольным. Я даже, будучи не совсем здоровым, в матче с «Нимом» был заметен на поле: и гол забил, и пенальти сделал. Но после игры, которая проходила в начале февраля, почувствовал себя плохо. Во Франции была эпидемия гриппа, и я вслед за двумя нашими игроками стал очередной ее жертвой. Представляете, температура за 39 – ну какой из меня игрок?

– Никакой!

– Вот именно. А тут игра на выезде. И мне предлагают поехать с командой и готовиться к матчу с «Гавром». Уколами сбить температуру и выйти на ноле. И не где-нибудь, а в Гавре, на севере Франции. Вот уж там мне действительно пришел бы конец.

– Но Гуталс хотел, чтобы вы играли?

– И Гуталс, и Тапи. Но я сказал, что это не последний матч в моей жизни и я не хочу в 25 лет сажать свое сердце. Мы спорили полчаса. Автобус не отходил от марсельского стадиона до тех пор, пока руководители клуба не поняли, что я никуда не поеду. Этот эпизод предрешил мою судьбу. Чуть позже Гуталс скажет: «Ты у меня больше играть не будешь!»

– Он сдержал свое обещание?

– Да, и, главное, его поддержало руководство. Меня в один голос обвинили в отсутствии клубного патриотизма. Мне не простили того, что простили бы любому французу. Тот может по телефону сообщить, что у него голова болит, и не поехать на тренировку. Своему слова никто не скажет. А легионеру с температурой, с удушающим кашлем, отказавшемуся играть, инкриминировали чуть ли не предательство и недвусмысленно дали понять, что дорога в основной состав для него закрыта.

– Но в резерв вас хотя бы сажали?

– В резерве я был постоянно. Но даже в тех матчах, когда «Олимпик» играл отвратительно, Гуталс не выпускал меня на поле. Однажды (в какой точно игре, не помню) был такой случай. В средней линии у марсельцев настолько не ладилось, что даже вице-президент Жан-Пьер Бернес не выдержал и громко произнес: «Игорь, иди помоги!» Гуталс, услышав мое имя, мгновенно отреагировал: «Нет, нет, только не он. Его место на скамейке».

– Были ли игроки, которые вам сочувствовали?

– Мне сочувствовали многие. Исключение составляли лишь центральные полузащитники, то есть те, на чье место я претендовал. Остальные недоуменно пожимали плечами. А Руди Феллер порой хватался за голову: «Ничего не понимаю: игры нет, и Добровольского не ставят!» И Ален Бокшич тоже не раз удивлялся по этому поводу.

– Бокшич – хорват, Феллер – немец. А как вели себя французы?

– Они переживали за меня. И Бернар Казони, и Марсель Десайи… Да почти все в команде.

– А кто конкретно играл на вашем месте?

– Дидье Дешам, капитан команды.

– Но он игрок другого, я бы сказал – полярного плана. Дешам – типичный разрушитель. Недаром он три четверти игрового времени проводит на траве – в подкатах.

– Я не хочу оценивать ни его, ни других игроков «Олимпика».

– До выигрыша марсельцами Кубка чемпионов вы это делали… Кстати, вас в Мюнхене перед матчем с «Миланом» не включили даже в запас.

– А как могли включить в запас футболиста, которого нет ни на стадионе, ни в городе, где проводится матч?

– И где же вы были?

– В Марселе. Я прилетел туда из Москвы в понедельник, 24 мая, после матча со сборной Греции. А «Олимпик» еще в субботу отправился в Германию. Мне же предварительно было сказано: «В Марселе быстро решаешь проблему с визой и перебираешься в Мюнхен».

– А что же было дальше?

– Я так и сделал. Вернулся в Марсель, сразу пошел в клуб, но там, как выяснилось, моими проблемами никто не занимался. Но я даже не возмутился. Уже успел убедиться, что в клубе «Олимпик» работают такие люди, у которых зимой снега не выпросишь. А тут нужно было решить проблему, с визой – для них это целое дело.

– Странно…

– А вам не кажется странным, что я сам недавно доставал себе билет в Исландию и сам же его оплачивал, таким образом, я лишний раз убедился, что в клубе никто не хочет палец о палец ударить.

– За счет чего же существует «Олимпик»?

– За счет Тапи.

– Все держится на его деньгах?

– На деньгах и фанатичной преданности футболу и своей команде. Не было бы Тапи – не было бы «Олимпика».

– И не было бы победы в решающем матче Лиги чемпионов над «Миланом»?

– Да. И так считаю не я один.

– Вы смотрели финал по телевизору?

– Смотрел и заодно убедился в правильности своего прогноза. Еще до игры я говорил и друзьям, и журналистам: «Милан» в 50 раз сильнее и будет иметь много моментов, но «Олимпик» забьет один случайный гол и выиграет – 1:0». И еще я не ошибся в тактике французов. Как всегда в таких случаях, они все встали стеной в 16 метрах от своих ворот и без стеснений били по трибунам. Они не показали игры, достойной ведущей команды Европы. Да и не могли показать. «Олимпик» Гуталса на это не способен.

– Похоже, вы не чувствовали себя в этот вечер именинником?

– Я был искренне рад за ребят и за Тапи. Особенно ее Тапи. Он хотел выиграть этот Кубок еще больше, чем игроки. Он не жалел ни денег, ни… Тани ничего не жалел. Уверен: если бы «Олимпик» не победил в этом розыгрыше, то победил бы через год или через два. Тапи бы не успокоился до тех пор, пока марсельцы не поднялись бы выше всех в самом престижном из трех еврокубков.

– Как бы то ни было, а вы полгода провели в команде, которая осуществила самую сокровенную мечту. Интересно, а ощущаете ли вы себя игроком, которому сопутствовал успех и в Кубке чемпионов, и в чемпионате Франции?

– Не ощущаю. И не ощущал бы даже в том случае, если бы сыграл за «Олимпик» все матчи. Я уже забыл, что был олимпийским чемпионом Сеула. Это осталось в истории, на бумаге. И больше нигде.

– А в душе после таких побед разве ничего не остается?

– Остается на день, другой. А на третий радостное возбуждение проходит. И ты понимаешь, что праздник закончен. Нет, я не люблю жить тем, что было вчера. Меня волнует если не завтра, то как минимум сегодня.

– И все же припомните: как и где вы попрощались с футболистами «Олимпика», с Тапи?

– Это было в раздевалке после последнего матча с «Пари Сен-Жермен». Я пожелал всем удачи. «И тебе удачи», – ответил Тапи и пожал мне руку. На официальный банкет я не поехал. Да и что там было делать среди трехсот человек, которых я толком не знал и нигде, вероятно, прежде не видел.

– Но там же были ваши, бывшие партнеры.

– Многие из них тоже остались дома. Примерно десять игроков участвовали в этом торжестве. Да, десять – не больше.

– К этому моменту у вас уже были предложения из других клубов?

– Были. С «Дженоа» вступали в переговоры итальянские, французские клубы. Плюс один испанский. Но по разным причинам заинтересованные стороны не приходили к общему знаменателю.

– И только руководство московского ««Динамо» сумело найти компромиссный вариант, устраивающий итальянцев. Но прежде чем обратиться в «Дженоа», президент динамовского клуба Николай Толстых сделал вам предложение, позвонив зимой в Марсель. Как вы на это отреагировали?

– Я решил, что Николай Александрович шутит. Когда же понял, что дело принимает серьезный оборот, то обрадовался. Я ведь и не представлял, что у меня в ближайшее время может быть счастливая возможность вернуться в Москву, в «Динамо .

– По мнению Толстых, вам, все эти два с половиной года сложно было одному приспособиться к образу жизни западного человека.

– Я жил в четырех прекрасных странах, о которых могу рассказывать часами. Там нет наших проблем: хочешь что-то купить – покупай, хочешь куда-то съездить – поезжай, хочешь снять номер в отеле – снимай. К такой жизни даже последний дурак приспособится, А вот как приспособиться к «совку» после Италии, или Франции – вот это вопрос. Что ж, буду привыкать…

– Я понимаю: после пятикомнатной квартиры в Марселе, в которой до вас проживал сам Франц Беккенбауэр, – однокомнатная в Москве.

– Я ко всему отношусь спокойно. Так что вы напрасно драматизируете ситуацию. Я из тех людей, которые не стремятся жить в хоромах. Но то, что любому профессионалу нужны для отдыха нормальные условия, спору нет. Впрочем, в «Динамо» это не хуже меня понимают и о быте игроков заботятся.

– Если взять за основу десятибалльную систему, то, с какой отметки вы начинаете в «Динамо» – с 2, с 5, с 8 баллов?

– Я новый игрок в команде. Значит, я начинаю с нуля.

– Но вы понимаете, какие надежды связывает «Динамо» с вашим возвращением.

– Догадываюсь. Я и до сих пор никогда не ходил в отстающих и ходить в них не собираюсь.

– Но вы хотя бы имеете представление о команде, в которой предстоит играть?

– Я не видел матчей чемпионата России, в том числе и с участием московского «Динамо». Но в команде еще остались ребята, с которыми мне в разное время довелось поиграть.

– Например…

– …Сергей Деркач, Игорь Скляров, Евгений Смертин, Андрей Сметанин, Вячеслав Царев, Виктор Лосев, Юрий Калитвинцев… Всех, по-моему, назвал.

– Вы не ошибаетесь? Ведь Калитвинцев, если мне не изменяет память, появился в «Динамо» в прошлом году, когда вы были в Швейцарии, в «Серветте».

– С Калитвинцевым я играл в одной команде еще раньше – в юношеской сборной Союза. Только в каком году, ей-богу, не помню.

– А с главным тренером «Динамо» Валерием Газзаевым вы хорошо знакомы?

– Пока не очень. Так получилось, что, когда в конце восемьдесят пятого я из Кишинева пришел в «Динамо», Газзаев из него уже ушел. Так что в команде мы тогда не встретились. Потом, правда, не раз виделись на стадионе, разговаривали – футбольный мир тесен.

– А по поводу вашего предстоящего дебюта в «Динамо» поговорить с тренером успели?

– Нет, обстоятельного разговора с Газзаевым пока не было.

– Выходит, сложно сейчас сказать, на каком месте будете играть?

– Могу сказать, где бы я сам хотел играть.

– Так где же?

– Где обычно – где привыкли меня видеть и партнеры, и соперники, и публика, и вы, журналисты. Ведь именно там, где нужно созидать, я могу привести максимальную пользу. Впрочем, и черновой работой, если того требовала обстановка, я никогда не брезговал.

– Что касается чемпионата России, то о его уровне вы можете судить по совместным тренировкам и играм в национальной сборной, где есть представители московского «Спартака», московского «Локомотива», ЦСКА…

– В сборной в основном легионеры и спартаковцы. А «Спартак», насколько мне известно, так же, как и еще несколько клубов, укомплектован лучше других. Так что о футболе в России я смогу судить лишь после того, как окунусь в него с головой».

– Не боитесь, что после чемпионатов Италии и Франции турнир российских команд может показаться вам не самым увлекательным мероприятием?

– Если у футболиста, независимо от того, где он играет, пропадает кураж, то он должен ставить точку в своей карьере. Мне же, согласитесь, это делать рановато.

– За кого вы будете особенно переживать из тех зарубежных клубов, за которые выступали?

– Переживать? Ни за кого. Это все равно, что переживать за свой вчерашний день, в котором ничего уже нельзя изменять. Буду следить по газетам за результатами моих бывших клубов. А переживаю я за ту команду, в которой играю сейчас.

– То есть за «Динамо». Интересно, что вы испытаете, когда выйдете после долгого перерыва на знакомое поле динамовского стадиона?

– Я недавно играл на поле стадиона в Рейкьявике. И оно мне тоже знакомо. Я уже выступал там за сборную Союза несколько лет назад.

– И все-таки…

– Я выхожу на поле любого стадиона не предаваться чувствам, а играть, работать, Я – профессионал. Я работаю в «Динамо» – и сегодня это моя команда. Независимо от поля, от погоды, от жизненных невзгод.

– Как долго будете играть в «Динамо»? До первого приглашения в солидный зарубежный клуб? Только уже от тренера» а не от президента.

– Я играю в «Динамо» до чемпионата мира. А потом будет видно.

– Вы рассчитываете в США повысить свой личный рейтинг на международном футбольном рынке?

– Не знаю, как я, а российская сборная удивит американских болельщиков и наших непосредственных соперников. Всем командам, которым доведется с нами играть, придется нелегко. У нас в отличие от «Олимпика» так просто мяч по воздуху летать не станет. И отобрать его будет ох как трудно. Уж больно играющая компания подобралась в сборной. О таких партнерах можно только мечтать.

– Значит, вы надеетесь, что откроете для себя Америку, а американцы откроют для себя российский футбол?

– Я в этом уверен.

– Похоже, для вас не так важно – опередит сборная России греков в отборочном турнире или нет. Хотя стратегически лучше быть первыми.

– Вы хотите, что бы я уже сейчас думал об удачной жеребьевке? Ни за что на свете! Во-первых, в мире сейчас все научились играть в футбол, а во-вторых, с такой командой, как наша, бояться никого не стоит. Пусть лучше нас боятся.

– Ну вот мы с вами незаметно, даже без стакана чая, заглянули не то что в завтрашний, а уже в послезавтрашний день. И все о футболе, о футболе, о футболе…

– Но это моя жизнь.

– А жизнь популярного футболиста проходит у всех на глазах. И болельщики знают о вас больше, чем вы сами. Вы даже не представляете, сколько споров разгоралось вокруг имени Добровольского, пока вы совершали путешествие по четырем европейским странам.

– Теперь спорить не о чем: я приехал и все вам рассказал. Как на духу. Наконец-то я дома. Честное слово, даже не верится.

– А родителям, наверное, не верилось, когда дверь открылась и они увидели на пороге своего сына.

– Увидели и страшно обрадовались. И тому, что я приехал в Раздельное, и тому, что вообще вернулся в «Динамо». Правда, если с конца июня начну играть, то раньше, чем в конце ноября, домой к матери и отцу не загляну. А вот звонить постараюсь как можно чаще.

– Но для этого вам надо как минимум, чтобы на АТС снова подключили в сеть ваш московский телефон.

– Вот этого не надо. Мне и без телефона хорошо.

– Да у вас, наверное, просто нет рублей, чтобы заплатить за включение?

– Хотите одолжить?

– Добровольскому, игроку московского «Динамо», – с удовольствием. Ведь вы сами признались, что до следующего лета надолго из Москвы пропадать не собираетесь.

Вот на такой не самой серьезной ноте закончился мой серьезный разговор с футболистом Игорем Добровольским, Между прочим, его имя впору вносить в Книгу рекордов Гиннесса. Ведь он единственный в мире профессионал, который выступал в национальных футбольных чемпионатах пяти стран – СССР, Испании, Швейцарии, Италии и Франции. Впрочем, пока не буду звонить в Англию, создателям Книги Гиннесса. В ближайшие дни Добровольский намеревается побить свой же собственный рекорд – он дебютирует, уму непостижимо, в шестом по счету чемпионате! На этот раз – российском.

О ком или о чем статья...

Добровольский Игорь Иванович