Сергей Игнашевич. Как я перестал быть капитаном

«Спорт-Экспресс», 15.05.2009

Едва Игнашевич заговорил, каждый из нас почувствовал себя Кислярским из «Двенадцати стульев». Вы ведь помните – тот, впервые услышав голос гиганта мысли, обомлел.

Вот и мы обомлели. Столько лет в футболе, в тех же Ватутинках бывали не раз, а голоса бывшего капитана ЦСКА не знали.

Годами он не давал интервью, превратившись в «великого немого» нашего футбола. А тут неожиданно согласился на встречу. Общались легко и долго – напрочь опровергнув миф о том, что Игнашевич человек угрюмый и неразговорчивый.

РАСПЛАТА ЗА ГОДЫ МОЛЧАНИЯ

– Откуда такая открытость, Сергей?

– Я женился на журналистке, и этим все сказано, – улыбнулся Игнашевич. – Да и вообще после ухода Газзаева многие футболисты ЦСКА стали чаще общаться с прессой. Валерий Георгиевич слишком трепетно относился к высказываниям своих игроков. Скажет кто-нибудь перед матчем, что нас ждет встреча с сильным соперником, так Газзаев пихает: «Как можно заявлять такое?! Они должны трястись, а не мы!» Это одна из причин, почему ребята редко давали интервью и почти не останавливались в смешанной зоне.

– Многие по сей день так поступают.

– Наверное, уже привычка. Я же отказываюсь от послематчевых интервью по другой причине – долго прихожу в себя. Не хочется на эмоциях ляпнуть что-то в камеры и потом жалеть. Хотя месяц назад, когда победили «Локомотив» на Кубок, я был совсем не против дать интервью после матча.

– С чего бы это?

– Играли 22 апреля – в день рождения жены. Хотел поздравить Наташу через газеты. Но меня никто не остановил. Такая вот расплата за годы молчания.

– 14 июля вам стукнет тридцать. О чем мечтает футболист в таком возрасте?

– Подольше играть. Спрашиваю у ребят постарше: что это – тридцать лет? Говорят, ничего трагичного. Может, лукавят?

– В какие моменты замечаете свой возраст?

– Когда после сборов тяжело входишь в сезон, думаешь: неужели вот он, тот рубеж? Но постепенно набираешь форму и понимаешь – ерунда, все путем.

– Самый памятный ваш день рождения?

– Помню, как я пять лет отметил. С приятелем сидели на крыше сарая и трескали горох, который нарвали в поле. Я был в деревне у бабушки – так она оставила меня в доме одного и укатила на две недели на картошку. Ей казалось, что это в порядке вещей – жизнь в деревне сложная, нужно запасы на зиму делать, а дети уж как-нибудь сами.

– Чем же вы питались?

– Рвал яблоки с деревьев, груши. Соседи чем-то подкармливали. Мама, как узнала, здорово бабушке всыпала – а та даже не поняла, за что.

– Какие ошибки юности сейчас не повторили бы?

– Наверное, стоило гораздо раньше найти толкового агента. Как может работать агент, показывает история Видича, который в 24 года уехал из «Спартака» в «Манчестер Юнайтед».

– А противоположный пример?

– Титов. Егор легко мог бы сделать за границей карьеру.

– Контракт с ЦСКА у вас до 2010 года?

– В прошлом сезоне продлил до 2013-го.

– Еще четыре года будете играть в России?

– Появится интересное предложение из-за границы – Гинер отпустит, об этом мы договорились. Но мне вот-вот тридцать. Я наблюдаю за рынком, вижу, что покупают исключительно молодых. Все мои варианты в последнее время срывались именно поэтому.

– Давным-давно, еще в «Локомотиве», вам отыскали клуб – «Эвертон». Чем не устроил?

– «Эвертон» шел в лиге четвертым снизу. Вполне мог вылететь. А во втором дивизионе я играть не хотел.

– Удивились, насколько непринужденно в Англии стал своим Аршавин?

– Был уверен, что он раскроется в Европе. Я знаю его характер.

– Что ж за характер такой?

– Очень упертый на поле. В трудные минуты не боится брать игру на себя, даже не обращая внимания на партнеров. Гнет свою линию, и все. За это Аршавина нельзя не уважать.

– Есть в нашей сборной еще футболисты, в которых не сомневаетесь – на Западе проявят себя во всей красе?

– Точно заиграют там Акинфеев, Жирков и Зырянов.

– Футболист способен прибавлять в любом возрасте?

– Футболист здорово играет пять-шесть лет. Но пик может быть когда угодно: у Роналдо лучшее время было с 20 до 26. А у Зидана – с 28 до 32.

– Невероятно, но в юношах на вас никто внимания не обращал, в сборные не вызывали. Как думаете, почему?

– Я тогда был центральным полузащитником. Ничем не выделялся, у Виктора Шустикова в торпедовской школе играл за второй состав. Пока не пришел Николай Савичев, который подтянул до первого.

– Хоть кого-то из ваших сверстников считали гением?

– Мичкова, который сегодня в «Томи». Парень играл, как Зидан, везде успевал – защищаться, пасы раздавать, забивать… Каждый день мотался на электричках из своего Подольска на Автозаводскую, характер закалял с детства.

– Но не шибко-то у него сложилось.

– Дима слишком большое значение придавал всему, что связано с футболом. Ужасно переживал, когда проигрывали. И голы свои почему-то не праздновал. На днях смотрю – отдал голевую передачу в матче с «Тереком». Все радуются, а Мичков сразу мчится на свою половину поля.

Помню еще одного мальчишку – играл против нас за «Тимирязевец» в чемпионате Москвы. Вот ему все поражались – как ни держали парня, забивал по пять мячей чуть ли не в каждом матче. Изумительный игрок. А потом пропал.

– В «Локомотиве» гением называли начинающего Измайлова.

– Да, Марат – это что-то. Больше таких одержимых не встречал. На базе даже в номере тренировался, обводил тапочки и стулья.

– Нынче все восхищаются талантом Дзагоева. Популярность его не изменила?

– У Алана очень хорошее воспитание. Но мне кажется неправильным его отношение к прессе. Готов на любое интервью, никому не отказывает. Наверное, ему кто-то сказал: «Надо общаться, это поможет в карьере», – и он понял буквально. У него почти каждый день расписан.

– Вас это раздражает?

– Раздражало бы, если б он перестал думать о команде. Пришлось бы одернуть. Но пока у Дзагоева все нормально.

«ЗА ЧТО С НАМИ ТАК?»

– Погребняк нам рассказывал о самом сильном унижении в карьере – тренер Старков отправил его работать в группу с вратарями. А вас унижали?

– Меня забраковали на просмотре в «Ростсельмаше».

– Почему?

– Отправляли туда как хавбека, рассматривали в качестве замены Лоськову. Естественно, я, 18-летний, не подошел. На тренировках ставили за второй состав то крайним защитником, то нападающим. Чувствовал себя, как Погребняк.

– Что помогло не раскиснуть?

– Я упрямый, да и без футбола себя не представлял. Были еще в карьере сложные моменты. Например, сыграли молодежной сборной 3:3 со Швейцарией и не попали на чемпионат Европы. Вели 3:1, я неудачно пошел на перехват, срезал мяч – получили третий гол. Газзаев, тренировавший молодежку, был убит.

– Кричал?

– Нет. Отыскал слова: «Ошибся, но это бывает. У тебя все впереди». А через пару дней «Локомотив» играл в Новороссийске. При счете 1:0 я вдруг принялся на своей половине кого-то обыгрывать – и нам забили гол. Потом второй. Семин на бровке бушевал: «Игнашевич, ты должен бегать от штрафной до штрафной: туда – сюда, туда – сюда!» Но все равно проиграли – 1:2. Слава Богу, не было паузы в чемпионате. А то бы извел себя переживаниями.

– Какие фразы Семина сохранились в памяти?

– В 2002 году, когда боролись за чемпионство, неожиданно уступили «Сатурну». ЦСКА начал нагонять. Юрий Палыч устроил собрание. Каждого поднимал: «Хотите золотые медали им отдать? Так отдайте! Ты, Маминов, отдашь свою медаль?» – «Нет» – «А ты, Лоськов, отдашь?» – «Нет». Я сидел в последнем ряду. Дошел до меня: «Отдашь?» Я уже не выдержал: «Да!» Семин осекся – и махнул рукой.

С Юрием Палычем много хорошего связано, однако чаще вспоминаешь то, что задело. Год спустя я решил перейти в ЦСКА. Филатов предложил продлить контракт на прежних условиях, но это были смешные деньги. В семь раз меньше, чем в ЦСКА! Перед последней игрой сезона с «Арсеналом» в Лиге чемпионов Семин попробовал переубедить. Я сказал, что пути назад нет – уже дал слово Гинеру. Юрий Палыч был очень раздосадован: «Да пошел ты на… со своим Гинером!» Самое удивительное, что на «Арсенал» меня поставил. Семин вспыльчивый, но справедливый.

– Артист Лев Дуров рассказывал, что лишь раз на съемочной площадке нахамил режиссеру. Вы на тренера огрызались?

– Дважды такое было. Потом жалел, что сорвался. В 2002-м играли с «Динамо». Я подключился вперед, упал, а мне на колено рухнул Виталий Гришин. Была дикая боль – я даже не видел, что пошла атака на наши ворота. А Семин выскочил на бровку и начал меня поливать: «Игнашевич, встал и побежал назад!» Я не выдержал – вскочил и стал орать на него.

– А второй случай?

– Это с Газзаевым – в 2007-м. Вагнер и Жо уехали в сборную, забивать было некому. Пять матчей не могли ничего сделать. Газзаев потихонечку покрикивал уже на нас, игроков обороны. И вот проигрываем в Самаре 0:1, последний в матче штрафной – я бить не решился. Сделал навес. «Крылья» вынесли мяч, и больше у нас шансов забить не было. В раздевалке Газзаев рассказал, какой я футболист.

– Вы ответили?

– Взорвался: «Что вы на меня кричите, как собака?» Газзаев опешил: «Я смотрю, вы повзрослели…» Моментально сник, молча отправился в автобус.

– Оштрафовал?

– Нет. Но я заметил, что отношение тренера изменилось.

– Когда вы в Газзаеве разочаровались?

– Я в нем разочаровался как в человеке – но не как в тренере. Газзаеву многим обязан. С ним выиграл Кубок УЕФА, был капитаном потрясающей команды. У нас были отношения, о которых могут только мечтать тренер и футболист. Понимали друг друга с полуслова. А потом все исчезло. И работа с Газзаевым превратилась в мучение.

– То есть?

– Знаете, с чего начались наши сборы в 2008-м? Газзаев изрек с порога: «Здравствуйте. Хотел бы поздравить всех с Новым годом. В прошлом сезоне мы нашутились – в этом будем работать…» Не представляю, с чем сравнить те тренировки. Помимо нагрузок оказался колоссальный психологический пресс – мы просто не понимали, за что с нами так? На тренировках нельзя было шутить, разговаривать. Газзаев достал свои конспекты середины 90-х, когда выигрывал с «Аланией»: «Эта работа приносила результат. Мы снизили требования, за что и поплатились. Но теперь все будет по-старому…» Большинство игроков ЦСКА сразу стали искать себе агентов, чтобы при первой возможности сменить команду.

– Ваши отношения с Газзаевым уже были испорчены?

– Да, еще раньше. В 2007-м, потеряв все шансы в Лиге, мы играли с «Фенербахче» в Турции. Перед этим на греческом сборе приключилась история с бразильцами. Рамон застрял дома. Жо, всех обманув, назначил свадьбу на день игры. А Вагнер заявил: «В следующем году все увидят нового Вагнера. Но сейчас я сердцем не с командой, не вижу смысла играть».

– Лихо.

– После матча я сказал Газзаеву: «Бразильцам все сходит с рук», – «Почему считаешь, что я в этом виноват?» – «Так вы же главный тренер!» Пообщались по-мужски, но корректно. Со временем понял, что этот разговор мне не простили. Вскоре позвонил Гинер: «Есть предложение от «Зенита». Если хочешь – можем отпустить».

– Почему не согласились?

– Не видел смысла переходить в российскую команду. Сказал Гинеру, что после чемпионата Европы постараюсь уехать за границу. Не сложилось. Хотя в последние два дня дозаявок готов был подписаться на самые безумные варианты – лишь бы не оставаться в ЦСКА на вторую половину сезона.

УКРАДЕННЫЕ ВЕСЫ

– Когда произошла знаменитая история с украденными весами?

– Там же, на сборах. Когда взвешивание было перед каждой тренировкой, мы воспринимали нормально. Но нас будили в 9 утра в выходной только ради этого! Тормошили наутро после игр, хотя ребята не могли заснуть до двух часов ночи.

– Зачем?

– Вопрос не ко мне. Все понимали, что взвешивание устраивали специально для Карвальо. И мы просили тренера об одном – чтобы дал выспаться в выходные, перенес взвешивание на пару часов, ближе к обеду. Никакой реакции. Команда выла. Как капитан я должен был что-то предпринимать. Однажды после игры, накануне выходного, мы сидели с ребятами – и я сказал: «Если завтра опять разбудят рано, весов не будет. И закрываем тему».

– Ваша была идея? Или главного армейского затейника Василия Березуцкого?

– Моя. Василий молча пожал руку, когда я объявил. Наутро, как и обещал, взял напольные весы и заперся в своем номере.

– К вам ломились?

– Да, второй тренер Латыш. Он долго колотил в дверь. Я ответил: «Иваныч, не тратьте силы. Буду разговаривать только с Газзаевым».

– Объяснились?

– Да, все рассказал. Что, зачем и почему. Газзаев насупился: «А если футболисты не захотят выйти на тренировку – что, не выйдут?» «Наверное, – говорю, – не выйдут. Если не захотят». Газзаев отвечает: «Я тебя понял. Иди». Смотрю на него – какая-то детская обида. «А что вы поняли, Валерий Георгиевич?» – «Все понял. Ступай». Через десять минут собрание, Газзаев заявляет: «Игнашевич лишен капитанской повязки, оштрафован». Помолчал и добавил: «Можешь уезжать из команды, не хочу тебя видеть».

– За вас вступилась команда?

– Все собрались у меня в номере. Дуду сказал: «Если уедешь, тоже соберем вещи». Потом говорят: мы пойдем и обо всем с Газзаевым договоримся. И действительно пошли. Меня оставили в ЦСКА, но ситуация коренным образом изменилась. Отныне во всем был виноват один Игнашевич.

– Штраф вам отменили?

– Вернулись со сборов в Прощеное воскресенье. Газзаев обронил: «Всех прощаю, штрафы отменяю».

– Переживали, что лишились капитанской повязки?

– На том же сборе были матчи, когда основа выходила во втором тайме. Кто надевал повязку сразу, тот и оставался капитаном до конца матча. Это обычная практика. Как правило, повязка была у Акинфеева, который играл оба тайма. Затем прозвучали слова Газзаева о Прощеном воскресенье – подумал, что сезон начну капитаном. Пока в первом туре не увидел, что команду выводит Акинфеев. Я был в шоке.

– С Гинером беседовали?

– Позже, в мае. Гинер сказал: «Я считаю, Газзаев в той ситуации не прав». Разговор состоялся после эпизода в Грозном, когда меня не поставили на игру. Опять из-за весов. Хотя у меня никогда не было проблем с лишними килограммами.

– Что стряслось?

– Обычно на выезде селимся поодиночке, а здесь жили по два человека. Матч рано, в 14:00, нас разбудили за четверть часа до выезда на обед. Мы с Алдошей еле успели собраться, на взвешивание времени уже не было. Помчались в автобус, зная педантичность тренера. Да и взвешивание в день игры – чисто символическое. Сидим, ждем – вдруг влетает Газзаев: «Что вы из меня идиота делаете?!» Ему показалось, что мы это специально. И снял с игры обоих.

– Почему Газзаев надолго не усадил вас на лавку?

– Потому что я приносил пользу. Тренер он все-таки сильный. Хватило хладнокровия не пускаться в открытую войну, где надо доставать ножи.

– Как же ЦСКА при таких отношениях с тренером бесподобно играл во второй половине сезона?

– В июле Гинер приехал в Ватутинки и сообщил, что Газзаев в конце года уйдет. После этого тренировки стали проходить намного спокойнее. И Газзаев стал проще ко всему относиться, и мы. Появились раскованность, смех. Посмотрев Euro, тренер перешел на схему с четырьмя защитниками – это тоже повлияло.

– Бывало, что Газзаев вас смешил?

– Помните анекдот, который он рассказал на пресс-конференции перед матчем с «Арсеналом»? Это вполне в стиле Валерия Георгиевича. Я над ним тоже однажды пошутил. В 2005-м он пообещал сбрить усы, если ЦСКА завоюет Кубок УЕФА. Время от времени напоминали об этом. Тренер продолжал отнекиваться. После того как выиграли чемпионат России, подбежали к нему с Роланом Гусевым. Я приобнял Газзаева одной рукой, схватил за усы и говорю: «Георгич, обещали сбрить! Чего тянуть-то?» Он, конечно, вырвался. Но фотограф успел сделать снимок. Потом прислал мне по электронной почте. Забавный кадр.

– Как Газзаев попрощался с командой?

– Сыграли с «Нанси», он зашел в раздевалку, пожал руку Вагнеру и сказал, что тот – «настоящий мужчина». Обвел глазами нас: «Спасибо за годы, которые я провел в команде. До свидания».

ПЯТЬСОТ РУБЛЕЙ ОТ ГУСА

– Гинера вы когда-нибудь боялись?

– Никогда. Очень его уважаю. Один разговор не забуду. Едва я перешел в ЦСКА, попытался с другом организовать бизнес. Хотели выкупить помещение в центре Москвы, отремонтировать и сдавать в аренду. Я отправился к Гинеру, чтобдоговориться о кредите в его банке под небольшой процент. Часа три просидели. Он не только дал понять, что думает о моем проекте, но много рассказывал о своих делах. От идеи с помещением отговорил. Разъяснял, как футболисту лучше тратить деньги.

– Что советовал?

– Во-первых, аккуратнее подходить к людям, которые окружают. Во-вторых, не затевать бизнес, если его нужно тщательно контролировать. Хотя сейчас хочу попробовать себя именно в таком деле. Открыть пекарню. Недавно был близок к этому – к сожалению, все сорвалось.

– Опять Гинер отсоветовал?

– На этот раз юрист. Планировал купить землю под постройку, но документы оказались неправильно оформлены.

– А вы уверены, что пекарня – это выгодно?

– Место выбрано неспроста. Это в Новоглаголеве, где мы строим дом. Огромный поселок – около пяти тысяч домов, но инфраструктуры пока никакой. Всего один супермаркет. Мы посоветовались с жителями – пекарня прошла на ура. Потом можно было бы открыть магазинчики в других районах Подмосковья. Надеюсь, еще вернусь к этой идее.

– Президент «Зенита» Виталий Мутко после поражения от московского «Динамо» 1:7 отобрал у оператора кассету и сказал, что никто эту запись не увидит. Вас президент ЦСКА озадачивал?

– Гинер кассеты не уничтожал. И в раздевалку-то с жестким разговором пришел лишь раз, при Жорже. Мы тогда кошмарно смотрелись против «Алании». Спросил: «С вами играет «Милан»? Или вам Газзаева не хватает?» Гинеру показалось, что Артур – очень мягкий тренер. Решил проявить инициативу.

– Это байка, что Жорже мог назвать на установке десять фамилий?

– Было такое на сборах – про Кириченко забыл. Дима спрашивает: «Кто же в нападении будет?» – «Ты…» А Зико вообще перед игрой не говорит, кто выйдет в основном составе. Все и так знают – по тренировкам.

– Ни разу не ошиблись?

– 12 человек на поле еще не выбегало.

– Жорже ваш президент считал излишне деликатным. А Зико?

– Порой у Гинера такое проскальзывает. И генеральный директор Бабаев справляется у игроков: не слишком ли все мягко? Даже к самому Зико подходят: надо бы, мол, пожестче. Но Зико достойно себя повел – сказал, что своей манере работать не изменит. Знает, что делает.

– О действующем тренере – как о покойнике: либо хорошо, либо никак. И все же – Зико тот человек, который нужен ЦСКА?

– Вначале я не обрадовался, что ЦСКА возглавил Зико. Хотелось европейского тренера, а не бразильца. Но посмотрел, как он работает, и понял: специалист классный. Талант. Тренировки очень точные, грамотные, игрокам нравятся. Чем-то напоминает Хиддинка.

– Кто из ваших тренеров мог так настроить, что хотелось горы свернуть?

– В молодежной команде «Спартака» перед матчами на искусственном газоне тренер напутствовал: «Выходите и жрите эту синтетику». Кстати, игроки из «Амкара» рассказали, как давал установку Божович на финал Кубка с ЦСКА. Собрал ребят и выдал: «Состав известен, как ЦСКА играет, без меня прекрасно знаете. Вперед!» Футболисты, явно ждавшие большего, не верили ушам.

– Божович прав?

– Конечно. Зачем накачивать игроков перед таким матчем?

– А чем Хиддинк от наших тренеров отличается?

– Многие из них – заложники жизни, к которой привыкли в Советском Союзе. Отсюда подозрительность, накачки, собрания. У Гуса проще. Его политика такова: «Я вам даю тренировочную программу, кто сильнее, тот и будет в составе». Но дисциплина для Хиддинка – святое. Гус даже тайком просит Бородюка позвонить ему на мобильный во время обеда – потом достает 500 рублей и торжественно платит штраф. Чтоб все понимали: исключений из правил быть не должно. Или мое опоздание на сбор перед товарищеским матчем с Польшей – можно ведь было закрыть на него глаза. А Хиддинк устроил показательный урок. Я боялся, что зайдет далеко – и на мне навсегда поставят крест.

– Суровый был разговор?

– С моей стороны, наверное, да. Не мог взять в толк – я же за несколько дней предупредил помощников, что опоздаю на час. Но Хиддинк ничего объяснять не стал: «Все, я принял решение. Давай прессе скажем, что уезжаешь из сборной по семейным обстоятельствам». Я ответил: не надо никого обманывать. Объявляйте как есть.

– Вы как-то обмолвились, что перед полуфиналом Euro у вас были недобрые предчувствия. Почему?

– После победы над Голландией эйфория захлестнула не только болельщиков, но и футболистов. До этого весь турнир мы были единым кулаком. Даже в первой игре с Испанией это ощущалось, хотя уступили 1:4. Остальные матчи вырвали на характере. Но прошли голландцев – и началось безумие. Когда кругом твердят, что у нас выдающиеся игроки, велик соблазн поверить. В итоге от кулака, который прежде был на Euro, к полуфиналу мало что осталось. Кто-то готов был землю грызть, а некоторые играли сами по себе. Потому что на поле вышли с единственной мыслью: показать миру, какие мы замечательные футболисты.

– Часто разглядываете бронзовую медаль?

– Нет. Своего жилья пока нет, мы арендуем коттедж рядом с базой в Ватутинках, поэтому все медали пылятся в коробках. Достану, когда перееду в собственный дом. Строительство в разгаре.

– Кто в вашей семье лучше разговаривает с прорабами – вы или жена?

– Я. Наташа считает, что я умею говорить «нет» и сбивать цену. Недавно в журнале увидели работы литовского дизайнера. Отыскали его через Шембераса. Безумно талантливый парень, просто современный Гауди. То, что делает, и впрямь очень похоже на творения великого испанца.

– Дорого берет?

– Баснословно дорого. Просил с нас 70 тысяч евро. Нормальная цена в Москве за такую работу – 30 тысяч долларов.

– Чем закончились переговоры?

– Я скинул цену. Все равно получилось дороговато, но за такую красоту денег не жалко!

– Когда последний раз самому себе сказали: «Мне это не по карману»?

– Отпуск я проводил в Америке и там приглядел годовалый «Бентли» за 150 тысяч долларов. Но в Россию везти его накладно. Растаможка – 117 тысяч долларов, представляете? У нас же такая машина стоит больше 200 тысяч евро. Тоже не подарок.

– Зачем вам «Бентли»?

– Мне всегда нравилась эта машина. И снаружи, и внутри, и звук мотора, который ни с каким другим не спутаешь. У моего знакомого «Бентли». Я ездил с ним и получал удовольствие уже от того, что сижу в этой машине.

– Мечта умерла?

– Да не мечта это была – так, блажь. Перегорел. Написал на листочке все плюсы и минусы – минусов оказалось больше.

– Любопытный у вас метод.

– Если надо принять важное решение, кладу перед собой листочек. У Наташи научился, теперь вошло в привычку. Например, выбирая место, где строить дом, тоже выписывали плюсы и минусы на бумажке. И прошлым летом, когда мог уйти в европейские клубы средней руки. Минусы победили – и я остался в ЦСКА.

– Однажды актер Олег Тактаров поужинал в ресторане на 40 тысяч долларов. Самый дорогой ужин в вашей жизни?

– В Америке с друзьями были в Nobu. Это сеть ресторанов авторской кухни. Готовят потрясающе. Никогда не видел, чтоб с такой скоростью со стола сметалось все, что приносил нам официант. Узнав, что месяц назад в Москве открылся этот ресторан, решили сходить. Я был неприятно удивлен – цены в пять раз выше, чем в Майами. Набрали на восьмерых легких закусок, никакого алкоголя – а счет принесли на 60 тысяч рублей. В Америке, к слову, вообще все намного дешевле.

ЯЙЦА ДЛЯ КАРВАЛЬО

– У вас шрам на локте – будто шипом наступили. Кто удружил?

– Собака. Это в детстве случилось. Вцепилась клыками, когда я во дворе гонял в футбол.

– А на футбольном поле когда вам было очень больно?

– Как-то, еще в «Локомотиве», мне сломали нос. Выносил мяч головой, а Зубко из «Ротора» попытался пробить через себя – и засадил бутсой в переносицу. От удара я потерял сознание. Вскоре оклемался, но глаза смог открыть лишь по дороге в больницу. Диагноз – сотрясение мозга и перелом носа. Четыре дня был в реанимации. Чувствовал себя уже неплохо, но врачи решили перестраховаться. Не забыть и удар по ногам от Аршавина в конце 2006-го. Полгода потом играл на уколах.

– С Аршавиным обсуждали эту тему?

– Нет. Мне казалось, человек в такой ситуации должен извиниться. ЦСКА победил в Питере 1:0, я в том матче хорошо играл против Аршавина, вот у него и не выдержали нервы. Ударил-то специально.

– Уверены?

– Абсолютно. Он бежал у меня за спиной, мяч никак не доставал. И сзади врезал по ногам. Пришлось просить замену. Когда проковылял мимо Аршавина, он незаметно выставил ладошку – мол, дай пять.

– Воздержались?

– Если уж поступил некрасиво, веди себя по-мужски. Ладно бы, нормально протянул руку, а то… Позже в интервью Аршавин сказал: «Извиняться не за что, меня в каждом матче бьют».

– Мстить не собирались?

– Чего скрывать, думал: вот встретимся в следующий раз на поле – Аршавин получит свое. Но в отпуске обида прошла сама собой. Вообще-то с Аршавиным у нас с давних пор непростые отношения. Когда он с Кержаковым только начал играть за «Зенит», оба любили «нырять», выпрашивая штрафные и пенальти. Чтобы отбить у ребят охоту к этим трюкам, в «Локомотиве» против них защитники играли предельно жестко. Аршавин после этого старался устоять на ногах, но давал достойный отпор. Мог и локтем садануть, если арбитр не видит.

– Фамилию хоть одного судьи ваша память сохранила как большого негодяя?

– Ответный матч с «Шахтером» в Кубке УЕФА судил какой-то голландец (Каспер Бьорн. – Прим. «СЭ»). Все свистки были в пользу хозяев – с трибуны это незаметно, но футболист чувствует тонко. Нас просто не подпускали к штрафной! Особенно взбесила концовка. «Шахтер» ведет 2:0, Срна, как водится, начинает тянуть время. Падает при малейшем контакте, корчится от боли. То же самое он творил и в полуфинале Кубка УЕФА с киевским «Динамо». Судья – ноль эмоций. Тогда, в Донецке, после финального свистка я подошел к арбитру. Говорю по-английски: «Вы же видите, что Срна симулирует! Борьба плечо в плечо, а он падает и держится за ногу».

– Что голландец?

– Между нами тут же встал боковой арбитр. Глядя мне в глаза, как робот, повторял одно и то же словечко: «Fuck off, fuck off…» Самое обидное, сделать ничего нельзя. Ответишь так же – дисквалификация. А судье – как с гуся вода.

– Арбитром не будете никогда?

– Сто процентов. Я знаю единственного футболиста, который мечтает стать судьей, – Юра Жевнов.

– Хотя во время учебы в малаховском институте физкультуры вы отсудили несколько матчей.

– Да, отработал по разу главным и боковым. Когда проводили товарищеские матчи между курсами, наш куратор Сергей Логинов позволял студентам попробовать себя в роли тренера или арбитра. В поле я судил игру первокурсников, среди которых выделялись борцы с Кавказа. Стоило принять спорное решение, ко мне тут же подлетали крепкие ребята со сломанными ушами: «Эй, чего свистишь?!» Не самые приятные ощущения. Больше судить я не рвался.

– Среди известных футболистов кто для вас образец по человеческим качествам?

– Семак. Порядочный, незлопамятный, умный – в футболе такое сочетание редкость.

– А за что вас можно не любить?

– Мне сложно контролировать эмоции по ходу матча. Молчать не в силах. В запале для меня нет разницы, кому пихать – молодому или ветерану. Помню, «Локомотив» выигрывал 5:1 у «Спартака». И вдруг два раза подряд после угловых мяч пролетел по нашей вратарской. Овчинников не шелохнулся. Я громко высказал все, что думаю по этому поводу. Серега обалдел – и грудью попер на меня. Потолкались чуть-чуть. Наверное, на поле я многих раздражаю (смеется).

– На Еuro вы даже с Акинфеевым кричали друг на друга в разгар четвертьфинала с Голландией.

– Там немножко другое. Эпизод на Euro и история в ЦСКА с капитанской повязкой – звенья одной цепи.

– С Акинфеевым прохладные отношения?

– Теперь да. Впрочем, игре это не мешает.

– Кто ваш лучший друг в футболе?

– Бородюк мне как-то сказал: «Друзей в футболе не бывает». Раньше казалось, он ошибается. Сегодня понимаю, что правда в этом есть. Вот подружился я в «Локомотиве» с Сенниковым и Пименовым. Но в игре мы давно по разные стороны. И не жалеем друг друга, сталкиваясь на поле. Все это откладывается в подсознании и сказывается на дружбе. Тебе всегда ближе человек, с которым сидишь рядом в раздевалке. Так что сейчас Шемберас и Алдонин мне ближе, чем Сенников и Пименов.

– С кем из игроков вам интереснее всего говорить не о футболе?

– Пожалуй, с Зыряновым. Мы очень сдружились на Euro. А в ЦСКА с Шембой и Алдошей часто перебрасываемся в покер.

– Любите карты?

– Да. Еще мне нравится играть в хорошей компании в «мафию» или скрэббл.

– Что такое скрэббл?

– Игра в слова. В России известна под названием «эрудит».

– Вы всяких легионеров повидали. Кто удивлял?

– В «Локомотиве» – Лекхето и Обиора. Вечно опаздывали на тренировки. Когда их пытались оштрафовать, делали вид, что ничего не понимают. Обижались страшно. Ни в какую не хотели расставаться с деньгами. А у бразильцев странная традиция – разбивать в день рождения о голову именинника сырые яйца и посыпать ее мукой. Вагнер, Дуду и Рамон поймали так Карвальо. Тренировка уже закончилась, команда делала растяжку. Карвальо лег на живот, уткнулся в траву. Внезапно эти трое несутся к Даниэлю. Со всей силы лупят по макушке яйцами, высыпают муку и хохочут.

– А Карвальо?

– Вот ему-то было не до смеха. Яйцом по голове – это больно.

– Бразильцы действительно лентяи?

– В мелочах мастера схитрить. Допустим, после матча у нас восстановительное занятие – пробежка и тренажерный зал. Вагнер запросто может откосить – болит, дескать, бедро. Жо с Рамоном, насмотревшись на него, фокус повторяли. Зато на следующий день, когда начинается настоящая работа, пашут, как все.

«ОДНОЭТАЖНАЯ АМЕРИКА»

– Если спросим про самый тяжелый день в вашей жизни – вспомните сразу?

– Разговор с бывшей женой.

– Прощальный?

– Нет. К тому времени уже ушел из семьи. Я был за границей, мы говорили по телефону. И все хорошее, что было за годы совместной жизни, рассыпалось в одночасье – после той беседы. У меня и слезы были, и сердце прихватило. На несколько часов оказался в прострации. Она давила на самые болевые точки.

– Какая для вас болевая?

– Дети. От первого брака у меня два сына. Чувствую, что их настраивают против меня. Оттого и больно.

– Труднее всего жить на два дома и не решаться сказать правду?

– Такого, слава Богу, не было. Мы прожили семь лет, но в какой-то момент я понял: это не мой человек. Ранние браки редко бывают удачными. Некоторое время пытался сохранить семью ради детей. Но убедился, что это неправильно. Когда не можешь жить с человеком, надо расставаться. Я собрал вещи и снял квартиру. Только после этого в моей жизни появилась Наташа.

– Последний каприз жены, который выполнили?

– Отключил «НТВ плюс». У нас маленький ребенок, он требует много внимания, а я раньше дома часами мог сидеть перед телевизором. Смотрел все, вплоть до женского гандбола. Наташа попросила отказаться от всего этого. Пошел ей навстречу. Когда друзья узнают – не верят.

– Говорят, вас можно постоянно встретить на Московском кинофестивале?

– Это вы хватили! Я бы с радостью смотрел там фильмы, но фестиваль проходит летом – у футболистов самая горячая пора. То матчи, то тренировки – совместить невозможно. Чаще всего фильмы, которые были в программе фестиваля, покупаю на DVD. Нам с Наташей нравится некоммерческое кино.

– Какая книга вам тяжело давалась – но прочитали до конца?

– «Три товарища». Поражался, сколько же у Ремарка пьют! На каждой странице герои прикладывались к рюмке. То вино, то ром, то коньяк – все по возрастающей! Но потом сюжет затянул, и я проникся Ремарком. Хотя обычно книги, которые трудно идут, бросаю. Вот пару лет назад взял «Преступление и наказание». Спокойно читал, пока не дошел до переживаний Раскольникова об убийстве старушки. Почти полсотни страниц мучений. Я был под таким впечатлением, что у меня самого началось нервное расстройство. Голова раскалывалась. Закрыл книжку и больше к ней не возвращался.

– Что сейчас читаете?

– «Одноэтажную Америку» Ильфа и Петрова. А недавно мне подарили книгу с таким же названием, которую по мотивам путешествия в Штаты написали Познер и Ургант. Дочитаю – и сравню.

– Вам-то в Америке понравилось?

– Очень. Я ведь там впервые побывал. В этом году с Наташей снова туда собираемся. Только прочертим новый маршрут. Были в Майами и Нью-Йорке, а теперь хотим посмотреть Чикаго, другие города.

– Где вы прежде проводили отпуск?

– Обычно в Эмиратах. Для детей там условия идеальные. Теплое море, чистый песок, отличный сервис, безопасно. Лететь всего пять часов. Еще удобно, что за дополнительную плату тебя у трапа может встретить машина и сразу отвезти в отель. И так же подвозят к самолету, когда возвращаешься домой. Никаких очередей на таможне, волокиты с багажом – все оформляют за тебя. Стоит тысячу долларов. После одного случая обязательно в турагентстве заказываю такую услугу.

– Что за случай?

– Прилетел с детьми в Эмираты, а на паспортном контроле устроили жесточайший досмотр. Проверяли все, включая отпечатки пальцев и сетчатку глаза. Потеряли кучу времени, дети измучились, да и я уже был весь на нервах.

– Почему своему жеребцу вы дали кличку Вагнер?

– Конь в самом деле очень похож на нашего бразильца. Цвет кожи – один в один. Потом мне по сходной цене предложили второго коня, которого – вот совпадение! – тоже звали Вагнер. Его уже продали, а Вагнер-Первый так и живет в частной конюшне.

– Сами в седле сидели?

– Показывал сыновьям, как папа катается верхом. Чтоб не боялись лошадей. Навык у меня имеется – я в детстве каждое лето проводил в деревне. С друзьями и коров пасли, и на лошадях скакали, вместо седла подкладывая под зад телогрейку. Но езда на лошади – занятие опасное. А я, пока играю в футбол, стараюсь свести риск к минимуму.