Хавбек волей Аллаха

«Огонёк», 2002

Кто-то из великих сказал: «Неповторимости не учат». Когда я вижу на футбольном поле Марата Измайлова, я часто вспоминаю эти слова. В недавнем матче с московским «Спартаком» Марат вновь удивил своим искусством: во втором тайме после двух его длинных пасов, которые он с интервалом в две минуты с компьютерной точностью выдал Руслану Пименову, тот забил два великолепных гола. «Передачи Измайлова были настолько выверенными, – сказал после матча Руслан, – что мне оставался сущий пустяк – послать мяч мимо Левицкого». Ну а некоторые футбольные знатоки утверждают, что такие пасы сделали бы честь даже суперзвездам нашего футбола Валерию Воронину и Федору Черенкову.

Когда я сказал об этом Измайлову, он очень вежливо (видимо, сдерживаясь, чтобы не упрекнуть меня в легкомыслии) сказал, что такого рода сравнения – это явный перебор и что до Черенкова и Воронина ему еще далеко…

– А твои передачи Пименову были заранее наигранными?

– Нет, это была чистая импровизация.

В прошлом году Марат Измайлов получил премию «Стрелец» сразу по трем номинациям: «Лучший атакующий хавбек», «Надежда сезона» и «Самый ценный игрок». Неудивительно, что за ним тянулся длинный шлейф похвал. Казалось, что и в нынешнем сезоне ему уготованы одни лишь комплименты. Однако на деле вышло иначе. После проигрыша «Локомотиву» вице-президент футбольного клуба «Спартак» А. Червиченко обратился к президенту Российской футбольной премьер-лиги В. Мутко с заявлением, в котором были и такие слова: «Футбольный клуб «Спартак» особенно обескуражен и обеспокоен откровенно разнузданным поведением на поле молодого игрока «Локомотива», кандидата в сборную России Измайлова. Полагаем, что назрела необходимость заслушать его на заседании КДК».

– Тебе известно об этом заявлении? – спросил я Марата.

– Да, – ответил он.

– И как ты к этому относишься?

– Спокойно. В той игре я действительно получил предупреждение – зацепил спартаковского защитника. Пока меня никуда не вызывали, но, если потребуются какие-то объяснения, я их дам.

– Через несколько дней после встречи со «Спартаком» ты в составе сборной России участвовал в товарищеском матче с командой Эстонии. Скажи, а перед этой игрой Олег Романцев не вспоминал о твоем «разнузданном поведении»?

– Нет. В сборной свои проблемы, своя эмоциональная атмосфера, и о клубных делах там не говорят.

– А ты долго помнишь обиды?

– Нет. У меня другие заботы…

Главный тренер «Локомотива» Юрий Семин считает, что Марат обладает редким даром импровизации, в этом его потенциал. «Мы надеемся, что он попадет в сборную России и выступит на чемпионате мира. Это будет для него одним из самых важных тестов. И вот тогда-то мы увидим, чего он на самом деле стоит».

…В минувшем сезоне журналисты вознесли Марата Измайлова до небес. «Мальчик, поцелованный богом» – так называют его тренеры.

– Ну а сам-то ты веришь в какую-то высшую силу – в футбольного Бога или же во что-то еще? – спросил я его первым делом.

– Я верю в Аллаха, – серьезно ответил Марат. – И сейчас пришел к вам прямо из мечети. Когда у меня есть время, я хожу в мечеть или к одной моей знакомой бабушке, которая читает мне молитвы.

– А как пришла к тебе вера?

– В детстве я часто бывал у своей бабушки, которая живет в селе Медяны Владимирской области. А в этом селе все верят… Там часто справляли праздники, на которых произносили молитвы и говорили очень хорошие правильные слова. Я с этим рос и с самого раннего детства верил в Аллаха, в то, что он помогает. Это не значит, что тем, кто верит, все падает с неба. Нет, конечно, но Аллах оберегает нас от многих бед, хотя мы этого и не замечаем. Аллах помогает и мне. Но только тогда, когда я не грешу и не делаю ничего плохого. В трудные минуты я всегда обращаюсь к нему.

– Для этого, наверное, есть какие-то особые, самые важные слова?

– У мусульман все молитвы на арабском языке. И в них все важно.

– А ты знаешь арабский язык?

– Несколько молитв на арабском знаю.

– Ты, наверное, не куришь и не прикасаешься к спиртному?

– Но это не из-за веры. Просто я всегда помню о футболе….

Рассказ о бабушке и о деревне, в которой она живет, конечно же, не случайно завершился напоминанием о футболе. Я уже собирался спросить Марата, какая здесь связь, как вдруг он сам заговорил об этом.

– В том селе особый, очень приятный запах, – сказал он. – Пахнет травой и опилками… И что удивительно, на нашей базе, в Баковке, летом и осенью пахнет точно так же.

– Но что больше привлекает в футболе – недостижимое профессиональное совершенство или высокие гонорары, которые платят звездам? – спросил я.

– Было бы глупо уверять всех, что мне не нужны деньги, – ответил мне на это Марат. – Нужны, конечно. Но я вовсе не одержим жаждой заработать как можно больше. Я не участвую в тусовках, мне не нужны какие-то суперские одежды, сверхсовременные машины и тому подобное. Но я хочу, чтобы у меня было все необходимое для жизни и чтобы я в любой момент, когда мне этого захочется, мог сделать кому-то подарок. Своим родителям, например.

– Ты, видимо, очень заботишься о них…

– Мне хочется это делать, но у меня не получается: нет времени. Да, я отдаю им деньги, но самое главное – это мое отношение к ним и моя игра. Они радуются, когда видят, что у меня все в порядке.

– Ты один ребенок в семье?

– Нет. У меня есть сестра. Она учится в школе.

– А как ты учился? У тебя нет ощущения, что ты что-то упустил?

– Я больше всего любил литературу и, наверное, на всю жизнь запомнил нашу учительницу Татьяну Николаевну. Но вообще-то самое главное – это понимать жизненную ситуацию и правильно в ней ориентироваться.

– А читать-то у тебя есть время?

– Несколько месяцев назад я лежал в больнице – у меня было искривление носовой перегородки, – а там свободного времени было предостаточно. Я тогда прочитал «Консуэло» Жорж Санд. Мне очень понравилось. А сейчас читаю книгу о Че Геваре.

– Тебе делали операцию?

– Да. И попутно избавили от аденоидов и гайморита.

– Но твоя «жизненная ситуация» связана не с литературой, а с футболом. Когда ты впервые ударил по мячу?

– В три года. Моим первым тренером был отец. В нашем дворе было негде играть, и отец шел со мной на школьный двор. Там, можно сказать, и прошло мое детство.

– А кто твои родители? Чем они занимаются?

– Отец все время работал водителем, а мама – домохозяйка. Родители полностью посвятили свою жизнь мне и моей сестре. Отец, например, чтобы больше времени проводить со мной, отказывался от более выгодной работы. Самым важным для него было пойти погулять и поиграть со мной. Когда-то он сам хотел стать футболистом. К сожалению, никто вовремя не подсказал ему, как этого добиться. Но он никогда не забывал о футболе и еще до моего рождения решил, что, если у него родится сын, он сделает из него футболиста. Когда я был маленький, то, конечно, не понимал, что мое призвание – футбол. И очень благодарен отцу за то, что он верно меня направил. Когда хотел пойти и просто погулять с ребятами, он разными способами заставлял меня тренироваться.

– И как же он это делал?

– Ну, скажем, говорил: «Марат, я куплю тебе оловянных солдатиков, если ты сейчас выйдешь во двор и сто раз пробьешь мячом по стенке». И я шел и бил.

– А кроме оловянных солдатиков были еще какие-нибудь игрушки?

– Были. Деревянные. А когда мне было лет одиннадцать, я из Америки привез игрушку, которая называлась «Реслинг» – это два борца, которыми можно управлять. В Америку я и еще один мальчик из ФШМ ездили с футбольной командой из города Красноармейска, в Штатах мы участвовали в международном детском турнире и выиграли его. Вот тогда-то мне и подарили ту игрушку.

– А что мама готовила, когда хотела вас особенно порадовать?

– Беляши. Они у нее здорово получаются. Вообще-то я обожаю торты, но стараюсь пореже себе такое позволять. И родителям говорю: «Не покупайте сладкого, я должен держать себя в строгости». Но если на стол ставят «Киевский» торт, я не могу от него отказаться.

– А сказки тебе родители читали?

– Они мне их не читали – рассказывали. Перед сном. И не просто рассказывали – импровизировали…

– Выходит, способность импровизировать ты унаследовал от родителей… А когда поступил в футбольную школу «Локомотива»?

– В пять лет. Туда принимали с семи, но, когда тренеры посмотрели меня, то увидели, что я ничуть не хуже семилетних. Меня взяли, и я в течение года играл с детьми, которые были старше меня. Потом перешел в ФШМ и там тоже год, а может и больше, играл за старших.

– А кроме футбола, еще чем-нибудь занимался?

– Да. Папа меня водил на карате, я там до синего пояса дошел. После футбольной тренировки ехал на карате, чтобы немного «физику» подтянуть. Мы делали много приседаний, ходили на корточках гуськом, выполняли упражнения на координацию. А лет в 14 занялся боксом, в течение года три раза в неделю – опять же параллельно с футболом – ходил в эту секцию на занятия. Там можно было и в бассейне поплавать, и в сауну сходить. И люди там были хорошие… Бокс развивает координацию, резкость. Я и сейчас хотел бы использовать в своих тренировках кое-что из боксерских упражнений, но у меня нет на это времени.

– А ты смотришь профессиональный бокс по шестому каналу?

– Мне это редко удается, поэтому родители записывают для меня передачи из серии «Большой ринг», чтобы я потом мог их посмотреть. Ну а самый мой любимый боксер – Рой Джонс.

– Тебе приходилось применять в жизни то, чему тебя учили в зале бокса?

– Журналисты меня об этом уже спрашивали, а потом писали, что будто бы в детстве я много дрался… Мне такие заметки не нравятся, хотя, конечно, мне приходилось драться: я ведь все время проводил во дворе, а там без этого не обходилось…

– Ты побеждал в этих стычках или проигрывал?

– Конечно, побеждал. Ну а потом, когда мы повзрослели, все изменилось. Когда люди друг друга понимают, незачем лезть в драку.

– А тебя не дразнили из-за того, что ты татарин?

– Нет. Может, потому, что видели – я нормальный парень, к тому же я мог за себя постоять.

– Ты, насколько мне известно, успел и легкой атлетике уделить внимание.

– Да, года два назад я в «Трудовых резервах» с полгодика занимался бегом на разные дистанции – чтобы повысить скорость.

– Со стороны может показаться, что все тебе давалось очень легко: ты всегда знал, что тебе нужно делать, и все у тебя получалось, как в сказках, которые тебе рассказывали родители…

– Это не так. И в ФШМ, и в дубле у меня часто что-то не шло, хотя я и очень старался. Жертвовал ради футбола учебой и отказывался от всех развлечений… А бывало, задумаю кого-то обыграть и сделать передачу, а это не проходит. У меня отнимают мяч, и мы проигрываем. Я тогда ходил совершенно потерянный, не понимал, что причиной моих неудач была усталость – ведь вместо того, чтобы идти в школу, я несколько часов тренировался со своей командой, а потом – с ребятами младшего возраста. В результате у меня из-за перегрузок травмировались коленки. И сейчас такое бывает, но теперь-то я знаю, отчего это происходит, и не впадаю в депрессию.

– Самооценка повыше стала?

– Не все так гладко, как кажется. Мне в себе много чего не нравится… Но это все очень личное…

– Но о чем-то можно сказать? Что тебе не нравится больше всего?

– Равнодушие, которое порой охватывает меня.

– Скажи, а как ты себя сейчас чувствуешь? Полностью ли восстановился после операции?

– Потихоньку прихожу в себя. Но пока еще далек от своей лучшей формы.

– Ты не раз говорил, что девушки тебя не интересуют. Но неужели ты ни разу не влюблялся?

– Влюблялся, конечно, но мои взгляды на все – и на девушек тоже – часто меняются. Разумеется, я не говорю себе: «Мне нельзя встречаться с этой девушкой, потому что это отвлечет меня от футбола». Я всегда поступаю так, как подсказывает мне чувство, а оно говорит мне, что сейчас для меня всего важнее футбол. Моя жизнь – это постоянные разъезды и сборы. И если в голове у меня будет какая-нибудь девушка, то я буду думать о ней, а не о матчах и тренировках. Если же у нас, не дай бог, возникнут какие-нибудь разногласия, я буду ходить сам не свой и не смогу сконцентрироваться на игре.

– Но твоя девушка должна понимать это…

– Такой девушки я пока не встречал. Угадать «своего» человека трудно. И здесь никто не застрахован от ошибок.

– Как ты считаешь, природа наделила тебя всем, чем нужно, или же чего-то недодала?

– Надо использовать те качества, которые у тебя есть. Если бы я был мощный и рослый, то, наверное, играл бы в другом амплуа, толкался бы и бодался на поле и старался бы все выиграть в воздухе. Но поскольку я не такой (мой рост – 171 см, а вес – 66 кг), мне надо брать другим – резкостью, координацией, быстротой. Эти качества я и должен постоянно совершенствовать.

– Тебе, наверное, трудно сражаться на втором этаже?

– Чтобы хорошо сыграть головой, надо вовремя выпрыгнуть и занять нужную позицию. И здесь все зависит не столько от роста, сколько от игрового чутья и хитрости.

– Ты смотрел по телевизору передачу «Слабое звено»?

– Да.

– Кого игроки выбрасывают в первую очередь? Тех, кто лучше играет, конкурентов. А ты с этим сталкивался? В тебе ведь многие, наверное, видят очень опасного конкурента.

– Я бы не сказал, что только сейчас это почувствовал. За место под солнцем все борются с самого раннего детства. Правда, с годами у некоторых усиливается желание досадить сопернику. Сейчас же у меня конкуренты гораздо взрослее, чем были раньше. Ну а как они ко мне относятся, я чувствую сразу – по взглядам и разговорам, не говоря уж о поступках. Я знаю, от кого исходит зависть. Но говорить об этом мне совершенно не хочется.

– А что ты будешь делать, если во время игры кто-то ударит тебя по ногам? Дмитрий Хлестов сказал мне однажды, что в таком случае остается только одно – подпрыгивать…

– И он прав. Поэтому, чтобы избежать травм, нужно уходить от подкатов. Но если кто-то прыгнет на меня сзади, я ничего не смогу с этим поделать. Обидно, конечно, получить травму из-за чьей-то подлости. Но надо быть готовым к жестким стыкам. Для этого нужно быть крепким не только с виду, но и внутренне. Вспомните, как играл Марадона, – от него ведь все отлетали. А сейчас Давидс из «Ювентуса» всех лупит, хотя этот футболист тоже невысокого роста. Можно так крепко поставить ногу и корпус, что тебя не свалит даже восьмидесятикилограммовый защитник.

– А не возникает ли у тебя иногда желания кому-то отомстить?

– Нет.

– Можешь ли ты сказать, что обрел свою футбольную индивидуальность благодаря своим тренерам?

– Нет. Я сам наработал то, что умею. Тренер может поставить школу. Но он не в состоянии наделить тебя индивидуальностью.

– А бывает ли так, что, едва прикоснувшись к мячу, ты уже знаешь, пойдет у тебя игра или нет?

– Да. Очень часто я испытываю удовольствие от того, что касаюсь мяча, играю с ним. Вместе с этим ощущением обычно приходит кураж, и тогда кажется, что остановить тебя невозможно. А иной раз принимаешь мяч, но удовольствия от этого нет. От чего это зависит? Трудно сказать… Ты вроде бы все сделал, как надо, – принял, отдал, но во всем этом сквозит какое-то равнодушие. Но так, правда, бывает редко.

– Ты сильно зависишь от партнеров? Есть ли среди них такие, без которых ты не очень уверенно чувствуешь себя на поле?

– Нет. Раньше даже бывало так: чем слабее были партнеры, тем мне было интереснее.

– Ты сразу понял, что твое место в полузащите?

– Меня всегда тянуло в центр, туда, где нужно действовать очень активно, обводить соперников и начинать атаку. Мой отец и все мои тренеры очень хорошо это чувствовали и никогда мне ничего не навязывали. В ФШМ, например, тренер Николай Антонович Растегаев позволял нам играть, как во дворе – без всякой тактики.

– А ты легко переходишь от одной тактической схемы к другой? Ведь в сборной тебе приходится играть не так, как в «Локомотиве»…

– Мне никто не говорит: мы, мол, придерживаемся такой-то схемы, поэтому ты должен делать то-то и то-то. Мне дают совсем другие указания: импровизируй по фронту атаки, где угодно, только не забывай о зоне, которую ты должен держать при защите.

– А можешь ли ты возразить Семину или Романцеву?

– Да, если буду уверен, что они не правы, а я, возражая им, поступаю порядочно. Но пока таких ситуаций не было. Наоборот, эти тренеры очень мне помогли – прежде всего своим доверием. Мало того, что они включили меня, никому не известного молодого футболиста, в основной состав своих команд, так еще и дали мне полную свободу.

– Юрий Семин говорит, что ты всегда знаешь, что творится у тебя за спиной, поэтому, мол, иной раз может даже показаться, будто у тебя на затылке еще пара глаз… Но как – по тени, по дыханию, по шуму трибун – ты догадываешься о том, что противник вот-вот настигнет тебя?

– Этого не осознаешь: принимаешь мяч, и тебе сразу что-то подсказывает – сзади соперник.

– Можно ли в твоем возрасте овладеть новыми финтами?

– Можно, если очень много работать над ними. Я, кстати, сейчас именно этим и занимаюсь. Надо все довести до автоматизма, только после этого можно потихоньку, в соответствующей ситуации, пробовать новое в игре.

– Что ты испытываешь, когда смотришь футбол, скажем, тридцатилетней давности?

– Я обожаю смотреть матчи чемпионата мира 1970 года, когда играли Пеле, Жаирзиньо, Ривелино… Меня поражает, с какой удивительной мягкостью, я бы даже сказал, вальяжностью они обращаются с мячом. Все это очень мне по душе.

– А кто из современных футболистов производит на тебя самое большое впечатление?

– Виейра из «Арсенала», Радебе из «Лидса», Верон из «МЮ», Рикельми из «Ривер Плейт» и, конечно, Шевченко из «Милана». Во время отпуска я был в Италии и встречался там с Шевченко. Он дал мне очень хороший совет.

– Какой же?

– Надо жертвовать малым, чтобы достичь большего. Если у тебя есть цель в жизни, то надо идти к ней, не тратя себя на пустяки.

– А какие клубы тебе импонируют?

– В основном итальянские.

– У тебя есть стоящие предложения из-за рубежа?

– Пока все это на уровне разговоров, поэтому я не могу сказать ничего конкретного на этот счет.

– В одном из интервью ты сказал, что самое ценное в человеке – его внутренний мир. Но как его обрести? И как сделать так, чтобы он был по-настоящему богатым и интересным?

– Это не отрабатывается специально, как, скажем, финты. Мне кажется, что каждый из нас должен сам научиться все это понимать и постепенно перестраивать себя, накапливая то, что называют духовными ценностями.

– Что ты слушаешь? Российскую или западную поп-музыку?

– Конечно, российскую… Я люблю русский шансон, песни, в которых есть смысл хоть какой-то… А из певцов мне больше всего нравится Александр Новиков.

– Кого из звезд спорта ты хотел бы пригласить к себе в гости?

– Диего Марадону и Майка Тайсона. Мне кажется, нам было бы о чем поговорить.

– Если бы на тебя вдруг свалился чемодан с деньгами, что бы ты с ними сделал?

– Отдал бы родителям. Чтобы они купили себе квартиру или дом. Мне-то деньги зачем? Я все время провожу на сборах и считаю, что сейчас я и должен так жить.

– Ну а машину-то купишь или по-прежнему будешь ездить на метро?

– С машиной повременю. Она мне пока не нужна.

…Прощаясь с Маратом, я попросил его дать автограф моему внуку. Марат расписался в моем блокноте, а потом, оценивающе взглянув на меня, спросил: «А вы его любите?» – «Очень», – ответил я и тут же понял, что это был тестовый вопрос: определить, что у меня за душой и способен ли я понять, что именно безграничная любовь отца сделала его футболистом. Я понял.