Однажды в сборной России

Sports.ru, 08.06.2009

Герой новой серии исследования Sports.ru – футболист с редким именем, но частыми перемещениями из одной команды в другую. Любомир Кантонистов, к 30 годам поменявший десяток клубов, настоящую известность обрел в краснодарской «Кубани» – вместе с ней прорвался и в премьер-лигу, и в сборную. Сейчас длинноволосый полузащитник играет в первом дивизионе за ФК МВД и рассказывает о милицейской поддержке, просроченной минералке в «Торпедо» и густом дыму города Новотроицка.

– Прошлой зимой, когда «Торпедо» начинало свой второй сезон в первом дивизионе, вы хотели расстаться с командой. Почему у вас это не получилось уже тогда?

– Руководство не устраивало, что у меня большая зарплата, и хотело продать меня. Правда, трансферная цена была сильно завышена. Плюс мои условия. Все это осложняло мою дальнейшую трудовую деятельность. Они предлагали какие-то варианты, но они меня не устраивали. Был вариант с «Химками»: с Муслиным, который их тогда тренировал, все было нормально, сыграл за них в контрольном матче. Вроде все шло хорошо, а потом раз и сошло на нет. Без объяснения причин.

– В «Торпедо» вы тем не менее остались.

– Я не мог оставаться. На тот момент у команды уже был тренер Сабитов, который боялся работать с опытными игроками и всячески пытался от них избавиться. В итоге так и получилось – опытных не осталось, одна молодежь. Эта ситуация на меня сильно подействовала и вылилась в откровенное интервью. После него мне кислород и перекрыли. Отстранили от команды и сказали: «Все, ты на трансфере. Будешь тренироваться, где хочешь». До второго круга я тренировался сам. Потом, когда дела пошли неважно, Тукманов меня вызвал и сказал: «Давай начинай работать, мы тебя заявим на второй круг». Такая история.

– В этом году «Торпедо» погибло. Вас это удивило?

– Да нет. Все к этому шло. Единственное – я не знаю, что там произошло между Алешиным и Тукмановым. А по поводу всей этой истории я неоднократно говорил: если нет финансовых возможностей, нет и футбола. В нашем футболе все просто: есть деньги, будет результат, нет денег – не будет.

– Говорят, в прошлом году в «Торпедо» был режим жесточайшей экономии. Даже бутылки с водой попадались просроченные.

– Это действительно так. Когда клуб возглавил Тукманов, с ним пришел генеральный директор по фамилии Груздев. У него была задача экономить на всем. Он в этом явно переусердствовал. Вода просроченная. Зачем лететь самолетом, если можно поехать автобусом или поездом? С премиальными тоже были проблемы – когда считали, кто сколько провел на поле, высчитывали не только минуты, но и секунды. В «Торпедо» всегда была налаженная инфраструктура, никаких околофутбольных проблем не возникало. С приходом Груздева начались всякие мелочи, которые раздражали. Кажется, что они особенно на команду не влияют, но всем ведь известно, что мелочей в футболе нет.

– Бородатая шутка про «Торпедо»: у команды так мало болельщиков, что игроки знают всех зрителей по именам.

– Чтобы кого-то я знал лично – такого нет. Скажу банальную фразу: тяжело, когда нет болельщиков. Тем более, если стадион такой огромный. Несмотря на это, торпедовские фанаты хорошо поддерживают команду. Они очень преданные, ездили на все выезды. Даже в Хабаровск хоть один, хоть два человека обязательно приезжали, а если играли в европейской части, были десятки людей. Так что о болельщиках – только самые теплые слова.

– Как вы отреагировали, когда вам предложили играть за «МВД России»?

– Нормально отреагировал. Команда в Москве базируется.

– В народе милицию не любят. На выездных матчах вы чувствуете это?

– Если вы про выкрики вроде «Мусора» или «Москали», я такого не слышал. На удивление – думал, будет хуже. Зато, когда играем на выезде, к нам приходят начальники из местных структур МВД. Заходят в раздевалку – пообщаться с руководством, поприветствовать футболистов.

– Главный тренер «МВД России» – Юрий Ковтун – один из самых жестких защитников в истории российского футбола. Какой футбол он пропагандирует?

– Ковтун – молодой тренер, только недавно начал тренерскую деятельность. То, что в нем подкупает: хочет, чтобы команда играла не в «бей-беги», а комбинационно, в пас. Чтобы футболисты получали удовольствие от игры, а не мучились.

– В первом дивизионе много команд, которые мучаются?

– Да пол-лиги. Например, мы проводим матчи в Домодедово. Там хороший стадион. Но поле, на котором играем, не выдерживает критики. На нем не только в футбол невозможно играть, оно еще и травматичное. У нас уже человек десять на нем травмировалось. Сложно говорить о футболе, когда поля не позволяют играть в нормальный футбол.

– Вы путешествовали по первому дивизиону и с «Кубанью», и с «Торпедо», теперь – с МВД. Какой город удивил вас больше всего?

– Были в Новотроицке – это нечто. Подъезжаешь, и сразу видишь огромный металлургический завод, с огромными трубами, из которых валит дым. Есть байка. Когда местные футболисты едут с выезда, смотрят на трубы. Если валит розовый дым, значит, сегодня рубли дают. Если зеленый – доллары. Еще запомнился Стерлитамак, куда мы с «Торпедо» приезжали. Поле такое, что, наверное, танки на нем учения проводили. А сугробы! Я таких никогда не видел. Величиной с многоэтажный дом. Там одна трибуна на стадионе, рядом с ним – большой бетонный забор. Так вот сугроб стоял рядом с ним и был в полтора раза выше.

– Когда ездите по глубинке, вас по-прежнему принимают за болгарина?

– Да нет, это только в начале карьеры было. Я своим именем доволен. У меня не банальное имя – не Леша, не Сережа – это хорошо.

– Как часто вы вспоминаете свой единственный матч за сборную России?

– Сказать, что вспоминаю и говорю: «Вот я там был» – такого нет. Давно об этом не думал. Со временем все как-то стирается в памяти. Такое, конечно, не забудется, но воспоминания на ум постоянно не приходят. Одно время, когда вызывался, были надежды, что будут еще матчи. А сейчас…

– Что вас удивило больше всего, когда приехали в сборную?

– Атмосфера. Когда приезжаешь в Бор, а там журналистов человек сто. Пройти невозможно. Сразу понимаешь, какой у людей интерес, какой ажиотаж вокруг сборной. Еще удивил Ярцев, его манера общения. Как вел себя, что говорил – все это было интересно.

– Почему после сборной Ярцеву не удается полноценно работать?

– Думаю, его уход из «Торпедо» был ошибкой. Хоть там и была изначально сложная ситуация. У него произошло несчастье. Было видно, что у человека нервозность, во всем проявляющаяся. Мог из-за мелочи вспылить. Напряженная была атмосфера. Думаю, это сильно повлияло. Сейчас, по прошествии времени, понимаю, что его расставание с «Торпедо» – ошибка. Изначально было ясно, что такой тренер приходит решать задачи. Когда его меняют на молодого, понятно, что особенных задач перед командой уже не стоит.

– У вас был строительный бизнес – возводили бизнес-центр на Дмитровском шоссе. Дело продолжается?

– Продолжается. Хотя кризис планы подкорректировал, уже немного осталось. В скором времени все наладится. Бизнес семейный – ведем его с тестем. Пока не решили, что будет в здании. Варианты разные – можно сделать под офисы, есть место под ресторан, супермаркет.

– Бизнес – это то, чем вы хотели бы заниматься дальше?

– Не сказал бы. Мне бы хотелось работать в спорте. Не знаю, получится ли. Я сейчас смотрю: у нас тренеров выпускают по 400 человек в год. Столько команд нет, сколько тренеров с лицензией. Функционеры? Есть менеджмент в игровых видах спорта. Очень много людей, которые играют в футбол и учатся там. Но команды-то нерезиновые! Если кто-то из знакомых позовет – другое дело. Если ты учился в Гарварде или Оксфорде, это не гарантирует тебе работы. Сейчас все основывается на связях, на доверии.

– Вас считали большим талантом, но в высшем дивизионе вы поиграли не так много, как могли бы. Ваша карьера могла сложиться по-другому?

– Можно обижаться только на себя. Я понимаю, что у нас не любят людей, у которых есть мнение на все происходящее. У нас как бывает? Начинаешь что-то говорить, а кому-то это не нравится, значит может сыграть против тебя. Видимо, поменьше мне надо было выражать свои мысли. Если я вижу, что-то не так, я могу это высказать, не думая о последствиях. Если были нюансы и в Краснодаре, и в «Торпедо», я не стеснялся об этом говорить. А правду не любит никто.