«Был бы сейчас звезда…»

«Прессбол», 02.06.2005

Ровесник и одноклубник Анатолия Байдачного, воспитанник столичных ФШМ и «Локомотива» Анатолий Кожемякин считался одним из наиболее одаренных нападающих страны начала 70-х. Правый крайний и центрфорвард пришли в московское «Динамо» почти одновременно и начинали стремительно: в семнадцать лет стучались в двери основы, а в восемнадцать уже попали в национальную сборную. Бесков редко ошибался в игроках и если кого в юных летах приветил – шлифовал и огранивал бриллиант с нескрываемой любовью.

Международное крещение оба приняли в мае 71-го на неофициальном чемпионате Европы среди 18-летних (тогда писалось «юношеский турнир УЕФА»). Долго работавший со сборными этого возраста Евгений Лядин не однажды впоследствии говорил, что у него никогда не было такой группы атаки, как в 71-м, – хотя и занял всего четвертое место, тогда как с менее одаренными дважды выигрывал «Европу». Линию нападения советской команды составляли Байдачный – Кожемякин – Блохин при разыгрывающем Буряке. Сравниться с этой тройкой в мощи и изобретательности атак на турнире не мог никто, не даром те больше всех забили – 12 голов. Из них семь провел Кожемякин, настолько покоривший всех своей игрой, что, помимо бомбардирского звания, специально под него ввели приз лучшему футболисту европейского чемпионата, в прошлые годы не вручавшийся. Очевидцы свидетельствуют: Анатолий забивал не просто голы, а шедевры – как, к примеру, в матче с бельгийцами. Байдачный, едва перейдя центральную линию, пустил длинную диагональ на угол штрафной, Кожемякин вынырнул из-под защитника, принял мяч на грудь, бедром перебросил через себя и соперника и, развернувшись, неотразимо пробил с лета. Все это было проделано на одном метре.

Самое удивительное, что четвертой команда стала, фактически не потерпев ни одного поражения. Уверенно пройдя групповой турнир, в полуфинале попали на англичан. Вели 1:0 после гола Кожемякина, уже истекали последние секунды компенсированного времени, когда британцы полным составом побежали к чужой штрафной. Последовал навес, Роменский, словно загипнотизированный, остался в воротах, защитник прыгнул, не дотянулся, пролетел мимо и соперник, но мяч, никого не задев, скользнул в угол – 1:1. В лотерее одиннадцатиметровых удача улыбнулась родоначальникам футбола. Вела сборная СССР и в матче за третье место с восточными немцами, однако тоже позволила счет сравнять и проиграла по пенальти.

Но важнее турнирного результата было открытие имен: несколько юнцов оказались игроками международного класса. Пришедшие из Праги отзывы утвердили Бескова в верности пути. По возвращении в клуб 18-летние Кожемякин и Байдачный рассматривались как футболисты стартового состава – при том, что конкуренция в атаке московского «Динамо» была еще та. Еврюжихин, Козлов, Гершкович, Эштреков, Авруцкий, Ларин, не считая совсем юных Курненина с Павленко, – большая часть под сборной, нападающих тройками можно было менять. Если кто выбывал из-за травмы – вставал потом в длинную очередь.

Это накладывало отпечаток на отношения. Откровенно говоря, в «Динамо» не было дружного коллектива: каждый бился за место под солнцем. Но именно тот состав москвичей (как позже киевляне, многие из которых за пределами футбольного поля ввиду антипатий вообще между собой не общались) добился неведомых другим коллективам высот на международной арене.

Молодежь держалась своей компанией: Кожемякин, Байдачный, Жуков, Никулин, Комаров… Опытные партнеры зачастую видели в них лишь выскочек и конкурентов, незаслуженно вознесенных тренерами сборной. Особенно не любили Кожемякина, который был талантливее и уже на тот момент сильнее их всех и пользовался повышенным вниманием Бескова. Отношение «стариков» переложилось и на близко дружившего с Кожемякиным Байдачного. Кожемякину – человеку независимому – было плевать, как к нему относится, скажем, Еврюжихин, а на поле тот хотел не хотел, а питал Анатолия мячами, выполняя назначение крайнего форварда…

Высокий, за метр восемьдесят, крепкий, но при этом поджарый, с широким накатистым шагом, Кожемякин воплощал материал идеального форварда. У него были сухие ноги, развитый торс, мощная грудная клетка. Физически сильный, выносливый, владевший дистанционной скоростью и рывком, на поле он умел все! Забивал сам, тонко отыгрывался на партнеров, блестяще действовал на «втором этаже». Наблюдая за его игрой, Бесков задумчиво говорил: «Он все больше и больше напоминает мне Стрельцова…»

В 72-м, когда москвичи дошли до финала Кубка кубков, Кожемякин внес лепту в небывалое для советских клубов достижение, забив в четвертьфинальных матчах по голу в ворота югославской «Црвены Звезды» (2:1, 1:1). Правда, оскандалился в полуфинале, заработав одиннадцатиметровый за «волейбол» в своей штрафной (подавленный и изумленный, он потом не мог объяснить причины такого поступка) в домашнем поединке с дрезденским «Динамо», которое пришлось обыгрывать по пенальти.

Сезон у него не задался, зато в следующем, 1973 года, талант 20-летнего форварда раскрылся в полной мере. Особенно досталось от него львовским «Карпатам», на своем поле получившим от Анатолия четыре пробоины. (В юношеском футболе в составе «Локомотива» он еще не то вытворял, в одиночку обыгрывая по полкоманды и наколачивая за матч пять-шесть голов.) Проведя в том сезоне 16 мячей, Кожемякин уступил в бомбардирской гонке только Олегу Блохину и, надо думать, догнал бы в последних турах своего былого партнера по юношеской сборной, не случись в середине октября тяжелейшей травмы. Рвавшиеся к медалям москвичи играли в тот день в Днепропетровске и праздновали победу 3:2 в непросто складывавшейся встрече. Анатолий забил два гола (11-я и 22-я минуты) и во втором тайме при счете 2:2 шел на хет-трик, но вратарь «Днепра» Собецкий жестоко въехал в колено… Пенальти исполнил Долматов, однако добытые очки вряд ли доставили вынесенному с поля герою много радости: до конца чемпионата оставались еще три тура, а Блохин опережал московского форварда всего на мяч.

Впрочем, что три тура – Кожемякин выбыл из футбола почти на год. Разрыв крестообразных связок в 70-е был фактически приговором. Оперировать такие повреждения не умели, орудовали «топором» – за несколько попыток сделали Анатолию «лавсановое» колено. Слабым утешением стало включение форварда в список 33 лучших игроков чемпионата первым номером среди центральных нападающих (следом шли опытные Эдуард Маркаров и Гиви Нодия). Всю предсезонку он пролежал, потом осторожно начал пробовать…

Сменивший Бескова Гавриил Качалин, при котором раскрылся бомбардирский талант Кожемякина, не мог ждать долго. На острие уже солировал поднявшийся из дубля Вадим Павленко, и о выдвиженце Бескова забыли. Возвращение состоялось только осенью. По свидетельству партнеров, впервые после двенадцатимесячного перерыва выйдя в стартовом составе в Тбилиси, Анатолий выдал прекрасную игру. И когда через неделю снова услышал свою фамилию в заявке на поединок дублеров, закусил удила. Простоял один тайм (благо за двоих отработал выстреливший дуплетом Курненин) и в раздевалке снялся, придумав, что дернул приводящую. На базу готовиться к встрече основных составов он не поехал. Качалину бы рявкнуть, поставить на место, но, имея Павленко, боровшегося за звание лучшего снайпера чемпионата, тренер спустил на тормозах: «Ладно, Толя, смотри поаккуратнее, на твоей совести…»

По другой информации, Анатолий себе что-то запланировал (есть версия, что концерт группы «Машина времени»). Домой пришел далеко за полночь, и жена с маленьким ребенком на руках (к слову, именно с браком связывали взлет Кожемякина в сезоне-73: обычно женитьбу футбольной братии сопровождает временный откат, а этот летал как на крыльях) вспылила: «Иди туда, откуда пришел!» Кстати, об Анатолии задним числом по сей день отзываются как о парне не для семьи: нережимистый, дескать, был, фестивальный… С чем категорически не согласен его приятель Байдачный: «Он просто был молодой!» Статный, хорошо одевавшийся (из поездки за границу привез джинсовый костюм – труднодоступную мечту всей советской молодежи), любивший красивую жизнь, он не мог не нравиться девчонкам – в точном соответствии с законами жанра те дежурили в подъезде. От спиртного зависим не был: так, шампанского после игры в компании в каком-нибудь модном ресторане. А парень хороший, открытый, о каких говорят «душа коллектива».

…Остаток ночи Кожемякин провел у приятеля. Утром после девяти вышли из квартиры и вызвали лифт. Ехали недолго: между третьим и четвертым этажами лифт остановился. Стали нажимать кнопку вызова – диспетчер не отвечал. Тогда друзья, натужившись, раздвинули дверь руками, решив спуститься на этаж через лифтовую шахту. Для спортивных парней это не было сложной задачей. Приятель, опустившись на руках, прыгнул первым и ждал внизу, а Анатолий мешкал, примеривался. Его последними словами было: «Джинсы бы не испачкать…» – и дальше душераздирающий крик: в этот момент лифт пустили…

В тот день, 13 октября 1974 года, московские динамовцы в доставившем зрителям удовольствие боевом поединке уступили торпедовцам – 0:1. Вошедший после игры в раздевалку начальник команды Яшин посмотрел как-то странно и произнес: «Ерунда это все, вот товарищ ваш погиб, Толя Кожемякин…»

Хоронили в закрытом гробу и лишь в последний момент, попросив лишних удалиться, на секунду открыли для родителей. Изготовившийся к выносу будущий минский динамовец тоже заглянул и невольно отшатнулся. «Судьба, – философски суммирует Юрий Пудышев свою часть воспоминания. – А поедь на тот предматчевый сбор (Качалин отобрал из дубля под запас против «Торпедо» Кожемякина, Пудышева, Якубика и забившего гол Курненина. – Прим. В. С.), был бы сейчас звезда…»