Геннадий Литовченко: «Вот и я уже еду с ярмарки»

«Спорт-Экспресс», 13.04.1995

Полтора свободных дня в Загребе, проведенных в ожидании отборочного матча чемпионата Европы между сборными Хорватии и Украины, я целиком посвятил поискам Геннадия Литовченко. Хоть и жили мы, как выяснялось, в одном отеле. Литовченко казался совершенно неуловимым. Потому что подчинялся он строгому распорядку дня бориспольского «Борисфена», вместе с которым бывший полузащитник «Днепра», киевского «Динамо», греческого «Олимпиакоса» и австрийской «Адмиры Ваккер» находился на тренировочном сборе в Хорватии.

Но я не отчаивался, зная, что наши с Литовченко пути должны вот-вот пересечься. И это случилось – в самолете, на борту которого вместе с первой и молодежной украинскими сборными возвращались в Киев и игроки «Борисфена». Возвращались, надо сказать, в неважнецком настроении, навеянном провальным выступлением сборной на стадионе «Максимир».

Устроившись в кресле рядом с Литовченко, я начал наш разговор с упоминания о том, что всего час назад на послематчевой пресс-конференции Анатолия Конькова прозвучала и его, Литовченко, фамилия. Хорватские журналисты интересовались, почему его нет в составе сборной.

– И что ответил Коньков? – живо переспросил Геннадий.

– Сказал, что у вас были серьезные нелады со здоровьем.

– Увы, это так. Проблемы с тазобедренным суставом и спиной. Все это годами от нагрузок накапливалось – и теперь дает знать. Как вы, журналисты, любите писать: годы – не лучший союзник спортсмена.

– А что вы, футболисты, имеете на сей счет иную точку зрения? Впрочем, ваши-то годы какие? Всего тридцать второй.

– Но из них половина, считайте, прожита в большом футболе. Это вам не шуточки.

– Значит, увидеть вас снова, как осенью прошлого года, в футболке сборной Украины шансов нет?

– Трудно загадывать наперед. Но если шансы и есть, то самые минимальные. Нужно трезво смотреть на вещи. Судьба сборной пока незавидна, и она целиком в руках нового поколения футболистов.

– Что им мешает, по-вашему, уже сегодня достойно представлять свою страну на международной арене?

– Только одно: отсутствие конкуренции во внутреннем чемпионате, без которой воспитать в себе бойцов невозможно. Один суперклуб на всю республику, может, и был хорош, когда в числе его постоянных соперников значились московский «Спартак», «Арарат», «Торпедо», тбилисское «Динамо», «Жальгирис». Словом, команды с серьезными амбициями. Сегодня ситуация в корне изменилась. Сегодня укреплять один клуб, ослабляя другие, – пагубная затея.

– И это говорит человек, который когда-то сам покинул благополучный «Днепр» ради… Кстати, ради чего? Мне почему-то врезалось в память телевизионное интервью тех лет Олега Протасова, объяснявшего причины вашего с ним сенсационного перехода в киевское «Динамо»: «Нам с Геной пришла пора служить в армии». Многие тогда недоумевали: почему эта пора «пришла» к вам с таким опозданием – в 25 лет вместо 18-19.

– Конечно, была в том объяснении известная наивность, даже лукавство, но и «армейский фактор» тоже реально присутствовал. Военкоматские отсрочки продолжались до тех пор, пока мы не понадобились киевскому «Динамо». Вопрос был поставлен ребром: или – или.

– С какими ощущениями вы переходили из «Днепра» в «Динамо»?

– Они находились в полном соответствии с поговоркой «И хочется, и колется». В «Днепре» мы с Олегом были лидерами, я четыре года носил капитанскую повязку. И в то же время страшно хотелось испытать себя на качественно ином уровне игры, который гарантировала, как мне представлялось, сама личность Лобановского.

– Не ошиблись в своих представлениях?

– Нисколько. С Валерием Васильевичем было работать здорово. Какой смысл многословно говорить о Лобановском-тренере? Позволю себе только один комплимент в его адрес: более предметных уроков профессионального отношения к делу, чем у него, я больше не получал ни у одного тренера.

– Говорят, он был жесткий, подчас требовал от игроков невозможного?

– Ничего подобного. Скорее, напротив: зная до тонкостей реальные возможности каждого футболиста, он помогал нам раскрыться сполна. Это была одна из самых сильных черт его тренерского таланта. Правда, людей Лобановский подбирал под свою концепцию игры. Помните, как его обвинили в «антиспартаковских» настроениях, когда в составе сборной СССР на чемпионате мира 1990 года не оказалось Федора Черенкова, прошедшего до этого с нами несколько сборов? Никак не вписывался мягкий, изящный технарь Черенков в жесткую, силовую манеру игры, которую исповедовал Лобановский.

– Однако ушел Лобановский из сборной Союза – и вас тоже перестали туда приглашать.

– Верно. И не только меня – некоторых других киевских динамовцев тоже. Потому что Бышовец имел уже иные представления, другую концепцию, под которую мы не подходили. Это право главного тренера.

– Полузащитника Геннадия Литовченко в его звездные годы отличала высокая культура паса и особенно фирменный удар: мяч превращался в пушечное ядро и свистел над полем в полуметре от газона, не выше, наводя ужас на вратарей. Вы специально отрабатывали этот удар?

– Мне его поставил еще в детском возрасте тренер Ерохин Иван Михайлович, у которого я начинал заниматься футболом в Днепродзержинске. Он переворачивал вверх ногами гимнастическую скамейку, и мы должны были посылать мяч на такой высоте, чтобы он застревал в этой скамейке. Акцент делался на правильной постановке стопы в момент удара и точности. А сила – она пришла с годами. Скажу вам, это очень коварный для вратарей удар: мяч стелется на самой неудобной для приема высоте.

– Сдается мне, что, говоря о причинах, подвигнувших вас на переезд из Днепропетровска в Киев, вы утаили еще одну: перспектива поиграть за границей после «Динамо» была более реальной. Или я ошибаюсь?

– Ну уж нет, так далеко в тот момент мои мысли не забегали. Это случилось позже, когда мы с Олегом Кузнецовым вдруг обнаружили себя в 27 лет самыми старыми в киевском «Динамо». Остальные сверстники уже разъехались кто куда. В частности, Протасов отправился в Грецию. Я поговорил с Пузачем, который сменил Лобановского на посту главного, и тот не возражал. Единственное, о чем попросил Анатолий Кириллович, так это доиграть до конца сезона 1990 года. В итоге ушел я, можно сказать, красиво и с чистой совестью: мы стали чемпионами Союза и выиграли Кубок СССР.

– Греция возникла на горизонте, потому что там уже играл Протасов?

– Вовсе нет. Поначалу я должен был ехать на смотрины в Германию, в Турцию. Но неожиданно позвонивший Блохин разрушил эти планы: у него с Добровольским не получился контракт, Игорь вроде в последний момент отказался, и Блохин попросил меня составить компанию Протасову и Юре Савичеву в «Олимпиакосе».

– Об «Олимпиакосе» боюсь спрашивать, помня о том, как вас нагрели с деньгами. Скажите только: так ничем дело и кончилось?

– Честно сказать, я уже устал от разговоров на эту тему. И потерял все надежды, что невыплаченные по контракту деньги можно вернуть. В Германии, где живет наш горе-агент, до сих пор продолжается вялотекущее судебное разбирательство. Теоретически, говорят, можно подать новый иск и начать эту волынку сначала. Но Украина якобы еще не присоединилась к какой-то юридической конвенции, и поэтому надо внести огромную сумму только за то, чтобы новый иск был принят к рассмотрению. Причем без малейших гарантий окончательного успеха. Короче – может выйти себе дороже. Поэтому я этого делать не стану. Пусть все останется на совести тех людей, которые втянули нас в эту историю.

– Много денег потеряли?

– Больше, чем заработал за два с половиной года, проведенных в Греции.

– Вы уехали оттуда по этой причине?

– Нет. Просто в какой-то момент я оказался лишним иностранцем в команде.

– Кого предпочел вам Блохин?

– Его в то время в «Олимпиакосе» уже не было. Мою судьбу решили другие люди.

– Появление заслуженного мастера спорта вице-чемпиона Европы Геннадия Литовченко в «Борисфене» – малоизвестной тогда команде второй украинской лиги – явилось, по-моему, большей неожиданностью, чем если бы вы объявились вдруг, скажем, в «Милане». Что это был за зигзаг судьбы?

– Ну насчет «Милана» вы явно загнули… Хотя желание поиграть еще где-нибудь в Европе к тому моменту во мне не иссякло. И президент «Борисфена» Дмитрий Злобенко, предложивший мне в 93-м нормальный контракт, дал обещание, что как только появится подходящее предложение, я уеду за границу. Так оно и вышло: через год я оказался в австрийском клубе «Адмира Ваккер».

– Об «Адмире», если можно, чуть позже. Сначала расскажите, как вы чувствовали себя во второй украинской лиге.

– О, если и были проблемы, то только с болельщиками. Уж они-то мне спуску не давали. Любая моя ошибка в игре вызывала на трибунах крайне болезненную реакцию. Но все это, конечно, эмоциональная сторона дела. Самое главное – поддержать перед выездом в Австрию нормальные игровые кондиции и, смею думать, быть не небесполезным для «Борисфена» – удалось.

– Почему в «Адмире» вы задержались совсем ненадолго?

– Потому что там меня болячки и замучили. Прошлой осенью матчи на Кубок УЕФА приходилось играть на уколах. Естественно, это не добавляло желания выходить на поле. Руководство клуба с пониманием относилоссь к моим невзгодам, и как только я заикнулся о возвращении домой – никто не чинил препятствий.

– Сколько времени вы не дотянули до официального окончания контракта?

– Пол сезона. Никто не жаждал моей крови, поэтому «Борисфен» уладил вопрос о досрочном расторжении контракта. И он же отправил меня на лечение к известному немецкому профессору-травматологу доктору Клюмперу во Фрайбург, где я пробыл две недели минувшей зимой.

– Помогло?

– Надеюсь на лучшее. Во всяком случае, подготовку к сезону провел с «Борисфеном», который теперь называется ЦСКА «Борисфен» и претендует на выход в высшую лигу украинского чемпионата.

– У вас опять контракт с этим клубом?

– Нет.

– Где же вы начнете сезон?

– Когда начну и где, пока не знаю. Точно только одно: это будет дома, на Украине. Как игрок я ведь уже, можно сказать, возвращаюсь с ярмарки… Главное в моей игровой карьере – позади. А заканчивать всегда лучше дома. Даже Ромарио, не утративший блеска, вдруг снялся и уехал к себе в Бразилию. И Райкаард вернулся на круги своя – в «Аякс».

– Внутренне вы готовы расстаться с игрой навсегда?

– Вполне. Был период, когда я думал, что это уже случилось. Перед тем, что неизбежно, страха быть не должно. У меня диплом инфизкульта, буду работать тренером. Обязательно детским тренером – с мальчишками у меня должно получиться. Впрочем, мы все-таки забегаем вперед. Мне хочется думать, что еще не вечер…