Николай Маношин: «Футбол – это жизнь»

«Чемпионат», 18.02.2008

Николай Маношин – целая эпоха в отечественном футболе. Прежние поколения футбольных болельщиков еще помнят незабываемые финты и технику Николая Алексеевича. Говорят, что в Бразилии, в клубном музее «Сантоса», висит его фото, а это признаться дорогого стоит – быть признанным на родине самого Пеле. В эксклюзивном интервью корреспонденту «Чемпионат.ру», Николай Маношин рассказал о наиболее значимых вехах своей футбольной карьеры.

– Николай Алексеевич, почему вы еще в детстве выбрали именно футбол?

– Жил я в доме рядом со стадионом мясокомбината, видел очень много футбольных матчей и естественно «заболел» этой замечательной игрой… Помню, мы гоняли мяч всегда и везде: во дворах, на пустырях, ведь у детворы тогда других развлечений просто не было.

Со временем, выяснилось, что я, как-то ловчее других, с мячом лучше работаю, и меня заметили и пригласили в футбольную школу молодежи, которая была организована в 1955-м году. В том же году, был проведен первый всесоюзный турнир среди футбольных школ и мы, москвичи, стали первыми чемпионами СССР.

– Как ваши родители отнеслись к такому выбору?

– Родители сначала гоняли, хватит, говорили, ерундой заниматься. Лучше в школе учись, а то бегаешь за этим мячом… Но когда мне в школе стали платить деньги – стипендию в 800 рублей, а по тем временам это были большие деньги, учитывая, что хороший инженер получал 1300 рублей, мои родители, видя, что у меня с футболом все серьезно, уже не возражали, а наоборот, начали мной гордиться.

– Скажите, пожалуйста, а кто были вашими первыми тренерами?

– В школе были три тренера Маслов, Акимов и Лахонин, а мою группу ребят 1938-го года рождения тренировал Анатолий Михайлович Акимов – знаменитый вратарь республики. И в клубе, и в школе я играл на позиции левого инсайда и, как-то раз, у нас двое ребят не пришли на игру и Анатолий Михайлович «оттянул» меня чуть-чуть назад, в линию полузащиты. И я так здорово сыграл, и за защитника, и за нападающего, что мы вдевятером обыграли соперника. Тогда Акимов принял судьбоносное решение моей игроцкой судьбы, поставив меня слева в линию полузащиты.

– Николай Алексеевич, а как вы попали в команду московского «Торпедо»?

– В том же, знаменательном для меня 1955-м, впервые было принято решение создать молодежную сборную СССР на базе московской ФШМ. И когда мы готовились к матчу с молодежной сборной Венгрии, то жили на базе московского «Спартака», где тренировалась и первая сборная, которую тренировали Качалин и Бесков, который любил смотреть наши тренировки. В конце года Бескова пригласили тренировать московское «Торпедо», а поскольку он нас видел, и у него уже какое-то впечатление о нас сложилось, он пригласил меня и Сашу Медакина к себе в команду. Я Константина Ивановича считаю человеком, слепившим из меня футболиста, научившего меня высшей математике футбола. Моя судьба в «Торпедо» складывалась, с одной стороны удачно, а с другой – пришлось три года играть за дубль. Но я и в дубле продолжал выделяться и по-прежнему играл за «молодежку». Потом, в 1959-м году, все-таки заиграл в торпедовской основе. А нашу команду 1960-го года, эксперты до сих пор считают образцом футбола. Мы тогда и кубок СССР выиграли, и первое место в чемпионате заняли. И в тот год, почти вся команда «Торпедо» вошла в сборную страны. К этому успеху нас уже привел другой легендарный тренер – Виктор Васильевич Маслов. Вообще, мне повезло в жизни с наставниками, в сборной СССР мне посчастливилось играть под руководством Гавриила Дмитриевича Качалина – великого тренера и удивительного человека!

– Однако, несмотря на все достижения, вы перешли в ЦСКА…

– В конце 1962-го года, по директиве тогдашнего министра обороны Гречко, меня призвали в армию. К тому времени и команда «Торпедо» стала разваливаться. Маслова сняли за второе место в чемпионате и за то, что команда не выиграла Кубок СССР, Метревели ушел в «Динамо» (Тбилиси), в киевское «Динамо» ушел Островский, а Гусаров – в московское. Ну, и на заводе не до нас было. А ЦСКА в начале 60-х годов призовых мест не занимал. Болтался где-то в середине турнирной таблицы. Но с нашим приходом, ЦСКА стал занимать призовые места. Третье место в чемпионате страны уже считалось успехом.

– Вы были участником чемпионата мира в Чили, что больше всего запомнилось вам на том турнире?

– Конечно, бразильцы! В этот раз они стали двукратными чемпионами мира, и в той команде блистал Гарринча. А из тех, против кого мы играли, запомнился югославский центрфорвард Шикулярис. Тогда в игре с югославами – это был не футбол, а смертоубийство какое-то! Югославы нас немного «придушили» в нашей штрафной площади, и, чтобы разрядить обстановку, Эдик Дубинский решил выбить мяч. Кто-то из югославов ему откровенно сделал «накладку» на ногу и ее сломал. Ну, судьи все внимание на травмированного. А к Славе Метревели защитник подошел и, как даст ему в глаз. Да так, что бровь рассек. Положили Славу врачи, как-то там бровь пришивают, а игра тем временем продолжается. Виктор Понедельник в это время по краю проходит, а ему югославский защитник двумя ногами прямо в живот прыгнул. Виктор упал и прямо рядышком с Метревели, так что врачам далеко идти было не надо.

– Николай Алексеевич, против какой сборной команды, вам было сложнее всего играть?

– Против любой сборной тяжело играть, поскольку там собраны лучшие из лучших игроков. Неприятно было играть против немцев, против поляков, почему-то. С венграми легче играли, хотя это была очень техничная команда, но так складывалось, что против нас они не показывали высококлассного футбола. Мне доводилось играть и против Уругвая, и против Аргентины, но даже против них играть было легче, чем против тех же поляков. Немцы играли просто и прямолинейно, но стабильно. С Турцией и Норвегией было совсем легко играть. Даже нам стыдно было. В то время мы могли им десяток голов забить.

– Какой футбол вам больше по душе творческий и зрелищный, или нацеленный, как сейчас модно, на результат?

– До сих пор в мировом футболе стоит такая диллема. Некоторые считают, что нужно игроков подбирать под систему. А я, например, исповедовал, что из наличия того, что есть, максимально использовать этих игроков, чтобы они максимально раскрыли свои возможности. И неважно, какая это система. В советское время, особенно начальство, говорило: «Нам игра не нужна. Нам нужен результат»! Причем, зачастую этот результат достигался любыми путями. Они считали, что игра забывается, а результат остается. Тем не менее, я за красивый футбол! И считаю, что другого футбола не должно быть. Ведь футбол для зрителей, а не для самих себя. Кстати, болельщики прощают команде проигрыш, если при этом она показывает красивый футбол. Бывает так, что не идет мяч в ворота и все тут. Красивая игра это залог успеха. Не может такого быть, чтобы команда, показывая зрелищный футбол, постоянно проигрывала.

– После завершения карьеры игрока вы стали тренером. Какие команды вам довелось тренировать?

– Я бы еще долго играл, если бы не травмы. И тогда, Шапошников предложил мне перейти на тренерскую работу. Начал с армейского «дубля». А потом в основной команде был помощником у Всеволода Боброва и Валентина Николаева. У нас же тренеров судьба тяжелая: – год-два отработаешь, что-то не так, нет результата – снимают. Вот и в перерывах между работой в московском армейском клубе, я в течение трех возглавлял киевский СКА. А потом меня отправили в Африку. Поднимать уже их армейский футбол, так сказать. Мы же тогда дружили с Сомали, Йеменом, Мали…

– Николай Алексеевич, и как вам работалось с африканскими армейцами?

– Дело в том, что если не брать в расчет погодные условия и менталитет этих стран, в принципе, все одинаково. У них также были базовые клубы для комплектования сборной. А если учесть, что армейский спорт в Сомали, Йемене и Мали стоял во главе угла, то, тренируя футбольные команды их армий, фактически стоишь у руля сборных этих государств. Что касается медицинского обеспечения, то там, по сравнению с советским оно было настолько бедным, что, считай, его и не было вовсе. Я выходил из положения, показывая игроков нашим военным врачам, что работали там в госпиталях. Никакого наблюдения за игроками там попросту не было. Приходилось опираться на собственный опыт. Даже был такой случай, когда у меня на тренировке умер один из игроков. В Сомали мне пришлось находиться полгода, так их армейская команда шла на третьем месте. А когда начался второй круг – уже на первом. И в итоге выиграла и чемпионат Сомали, и Кубок этой страны. В Йемене – история повторилась: и чемпионами стали, и Кубок выиграли. Но, конечно, ничего этого бы не было, никаких наград и достижений, если бы не поддержка моей семьи.

– Ваша супруга – известная актриса театра имени Моссовета Галина Дашевская, много ли общего между футболом и театром? Насколько пример вашей семьи, показателен в этом отношении?

– Действительно, между футболом и театром есть много общего. Могут какие-то темы немножко разниться. Начиная от подготовки к спектаклю, заканчивая его обсуждением. Был такой случай: ждал я, как-то со спектакля жену. Идет директор театра и спрашивает: «Галину ждешь»? Да, отвечаю. «А где она»? Говорю – у режиссера на разборе игры. В театре это, конечно, по-другому называется, но суть та же. И потом, актеры, как и футболисты тоже играют. Актер должен видеть сцену, реагировать на зрителя, и футболист должен видеть поле, контактировать с партнером. У нас Никита Павлович Симонян завзятый театрал, мы с ним частенько ходим на премьеры. И не случайно, мы столько лет дружим семьями. Очень теплые дружеские отношения у меня с главрежем театра Моссовета Павлом Осиповичем Хомским, который просто великолепно знает футбол! С Валентином Гафтом, моим соседом по даче, мы можем часами говорить о футбольных баталиях. А если вспомнить братьев Старостиных, особенно Андрея Петровича… Много очень есть примеров соединения спорта и искусства.

– Расскажите, а как вы познакомились?

– Нас познакомили друзья, у нас оказалось много общих знакомых. Начали встречаться и по прошествии какого-то времени, решили соединить судьбы. Но футбольная жизнь такова, что мне пришлось уехать и именно тогда, когда родилась дочка. Я как раз в то время был старшим тренером СКА (Киев) и мне позвонили оттуда и сказали, что некоторых футболистов забрали в комендатуру, и нужно было срочно вылетать. Встретить Галю из роддома я, при всем своем желании не мог. Но она не обиделась, так как прекрасно понимала тогда и понимает сейчас, что работа – есть работа. И всегда, при первой же возможности прилетала туда ко мне. И так в течение трех лет, как жны декабристов! Потом она за мной и в Африку, и в Аравию ездила. Можно сказать, что не только любовь нас объединила, но и дружба и взаимопонимание.

– Что для вас значит поддержка семьи?

– Поддержка семьи для меня значит очень многое. Если смотреть с тренерской колокольни, то когда ты проигрываешь, в команде, что-то неладно, руководство чем-то недовольно, всегда рядом была Галя и семья. Для меня семья стала отдушиной, поскольку, еще раз повторю, что работа тренера – это очень тяжелый труд, а оценка этого поистине адского, но творческого труда, зачастую, очень несправедлива. Когда мы жили на сборах Галина привозила актеров, устраивала творческие вечера, чтобы футболисты не чувствовали себя оторванными от внешнего мира. Да и мы всей командой ходили к ним в театр. Футболисты ведь живут в золотой клетке. Посуди сам: кормят на убой, деньги хорошие, но все время на сборах, в разъездах. Игры, семьи практически не видишь. Конечно, мне бы самому хотелось больше внимания уделять детям и семье. Вот сейчас у меня уже внуки и это для меня огромная радость!

– Николай Алексеевич, за что вы любите футбол?

– Футбол – это жизнь, это наслаждение. Потому что когда я играл, то был весь в футболе. Не замечал ни трибун, ни времени. Я весь «растворялся» в игре и она сполна отплатила мне за эту любовь. Наверно, я счастливый человек!