Первый парень на «деревне»

«Футбол», 02.1993

Вопросы на засыпку для участника телевикторины «Лотто-миллион»: Кто забил больше всех мячей в высшей лиге первого чемпионата России? – Касумов (Неправильный ответ). – Матвеев (Правильный ответ). Кто получил приз газеты «Труд» как лучший бомбардир чемпионата? – Матвеев (Неправильный ответ). – Касумов (Правильный ответ).

С решением редакции «Труда» не все были согласны. Оно вызвало дебаты даже на исполкоме Российского футбольного союза. Интересно, как отнесся к такой якобы необъективности редакции сам «потерпевший», нападающий екатеринбургского «Уралмаша» Юрий Матвеев, забивший в матчах чемпионата 20 мячей, на четыре больше, чем московский динамовец Велли Касумов.

– Все справедливо – считает он. – Если бы футбол сводился к голой арифметике, кому бы он был интересен? За деревьями должен быть виден лес. «Динамо» попало в восьмерку сильнейших, на заключительном этапе первенства боролось за медали, а «Уралмаш» матчами за 9-е место «утешался». Ценность голов, забитых в главном турнире, несомненно, выше. Не признаем же мы лучшим бомбардиром чемпионата футболиста, намолотившего чуть ли не полсотни мячей во второй лиге.

– Ответ, как говорится, принимается, но мне кажется, что в ваших словах и тоне проскальзывает определенная симпатия к Касумову, поскольку вы с ним похожи по манере игры.

– Что-то есть – игра в воздухе, на опережение, постоянное давление на соперников, на ворота.

– Итак, соглашаемся, Касумов свой приз заслужил. Но и вам, наверное, должно было что-то перепасть за вашу «двадцатку»? Достижение, что ни говорите, незаурядное по меркам чемпионатов бывшего СССР.

– За свою «двадцатку» я получил «девятку». Наш спонсор – фирма «Евроспорт» по окончании сезона презентовала мне автомобиль ВАЗ-2109. «Яичко» оказалось в аккурат к «Христову дню». На предшественнице этой «девятки» летом я попал в аварию, можно сказать, без «колес» остался.

– Но «колесами» вы могли бы обзавестись и иным способом. После прошлогоднего достижения у вас наверняка отбоя не было от гонцов из ведущих клубов?

– А вот и нет. Может быть, это и странно, но из российских команд приглашений не поступало. Да я бы никуда и не поехал. Поиграв в высшей лиге чемпионата России, пришел к выводу, что уходить из «Уралмаша», если и имеет смысл, то только в московский «Спартак». Уровень остальных ведущих команд более-менее ровный, во всяком случае, соизмеримый с нашим, уралмашевским.

– С отечественными клубами разобрались. Однако практически все наши лучшие футболисты мечтают о зарубежных контрактах. Ваши партнеры по нападению «Уралмаша» Шушляков, Блужин особой результативностью не отличались, а уже играют в Венгрии. Самолюбие ваше не задето?

– Нисколько. Выступать в каком придется зарубежном клубе за копейки – не для меня. В известный клуб с подходящими условиями контракта я, возможно, и пошел бы. А так мне и в «Уралмаше» неплохо. Лучше быть первым парнем на деревне, чем раствориться где-то на чужбине.

– Стало быть, вы теперь заядлым «домоседом» заделались, Наверное, неудачные путешествия в Санкт-Петербург и Москву сыграли свою роль, отбили у вас охоту к перемене мест.

– Те раны зажили, но рубцы, конечно, остаются. А вообще, стоит ли ворошить прошлое?

– Просто любопытно, почему команды, оказавшиеся в итоговой таблице прошлогоднего первенства позади «Уралмаша», отказались от услуг результативного форварда?

– От меня никто не отказывался, оба раза я возвращался домой по собственной инициативе. В «Зенит» меня в 1990 году пригласил Анатолий Коньков. «Сватая» его главным тренером команды, руководители клуба обещали «золотые горы». Ведь на одном моральном факторе команду сейчас в люди не выведешь, это ежу понятно. Коньков для решения поставленных задач пригласил приглянувшихся ему футболистов. Но обманули в Санкт-Петербурге и его, и нас с Лешей Юшковым. Вскоре после начала чемпионата Коньков, не видя для себя никаких перспектив, вынужден был покинуть команду, и мы последовали его примеру.

– Что, конкретно, вас не устраивало в «Зените»?

– Спросите лучше, что устраивало. У «Зенита» не было элементарных условий для нормальной работы. Что касается лично меня, то даже временного жилья не получил, жену с ребенком некуда было привезти, поскольку сам обретался на загородной базе. А база эта… Наверное, еще дореволюционные «Коломяги» по ее коридорам топали.

– Видимо, база «Уралмаша» – хоромы?

– Хоромы не хоромы, но мы там жильцы редкие, временные. В Екатеринбурге у меня своя надежная крыша над головой. Что бы ни случилось, знаю, что найду под ней тепло, уют, заботу. Конечно, в Санкт-Петербурге или Москве – театры, концерты… Но я – человек «домашний», все свободное время провожу в кругу семьи, с женой Ириной, люблю погулять с нашей 5-летней дочкой.

– Если бы полтора года назад вы остались в «Торпедо», проблема жилья в Москве перед вами, вероятно, тоже не стояла бы?

– В «Торпедо» меня подвело огромное желание сразу же пробиться в состав. С самого начала начал форсировать нагрузки и уже после первых игр почувствовал надлом. Валентин Иванов на меня рассчитывал, в первых матчах чемпионата постоянно выпускал в стартовом составе. А я… мазал из самых выгодных положений. Вот так и выпал из обоймы. Добавилась психологическая травма: все-таки ехал Москву завоевывать, а оказался в дубле. А тут еще Иванова сняли. Пришедший ему на смену Евгений Скоморохов удовлетворил мою просьбу об уходе, как мне показалось, с легким сердцем

– Не успели вы вернуться в «Уралмаш», как и там поменялся главный тренер…

– Намекаете, да? Люди прочитают, подумают, не злодей этот Матвеев? Где ни появится, везде тренеров снимают.

– Вообще-то закономерность уже прослеживается. Известно, что Иванова сняли фактически торпедовские футболисты, к числу которых более половины сезона 1991 года относились и вы. Разве вы не подписывали то знаменитое открытое письмо команды?

– Не подписывал. Меня в тот момент и в Москве-то не было. Ездил домой. А когда вернулся, дело уже свершилось. Но я в любом случае не примкнул бы к «мятежникам», так как в команде находился без году неделю и не имел никакого морального права решать судьбу человека, с которым меня связывали нормальные рабочие отношения.

– Тем не менее, тот торпедовский опыт вы перенесли на екатеринбургскую почву. Главного тренера «Уралмаша» Николая Агафонова ведь тоже игроки снимали, но на этот раз, говорят, при вашем активном участии.

(Пауза).

– По-человечески лично мне, например, жаль было расставаться с Николаем Васильевичем. Он пришел в «Уралмаш» в трудное время, поднял команду, с ним мы в высшую лигу попали.

Но в середине прошлого сезона в нашем игровом механизме вдруг произошел сбой, игра пошла натужная, неровная. 3анервничали игроки, занервничал и тренер, начал тасовать состав. От этого нас еще больше залихорадило. Напряжение в команде нарастало с каждым днем. И, в конце концов, мы (а это 15 игроков из 18) заявили президенту клуба Владимиру Володину и начальнику команды Владимиру Усенко, что хотим работать под руководством Виктора Шишкина, одного из помощников Агафонова.

– Чем же вас так прельстил Шишкин?

– Виктор Максимович воспитанник «Уралмаша», прошел большую школу высшей лиги, становился чемпионом СССР в составе минского «Динамо. Заканчивать карьеру футболиста он вернулся в Екатеринбург. Мы недолго играли вместе, но я, например, почерпнул у него очень много полезного для себя.

– Какую, интересно, пользу форварду, бомбардиру может принести опыт защитника?

– Это в высшей лиге Шишкин играл в обороне, а у нас он оказался в роли организатора атак, дирижера, действовал «под нападающими». С его пасов я немало забивал. К тому же он очень коммуникабельный человек, никаких тайн от нас не держал, делился своими знаниями не только в рамках футбольного поля, был образцом для нас по отношению к делу, поведению в быту и быстро завоевал прочный авторитет. С его приходом к руководству нашим девизом стало: «Только победа!»

– А разве Агафонов ориентировал вас как-то иначе в плане результата?

– Нет, конечно. Но с его уходом, возбуждение в команде улеглось, состав стабилизировался, к игрокам вернулось чувство локтя на поле. В турнире за 9-20-е места мы проиграли всего один матч – «Зениту» и в итоге стали первыми среди неудачников предварительного этапа чемпионата.

– Это все, как говорится, эмоции. А что изменилось в «Уралмаше» с приходом нового тренера в игровом плане?

– Виктор Максимович максимально раскрепостил нападающих, стал больше полагаться на нашу игровую интуицию. Игра «Уралмаша» в атаке в принципе несложная – «английский стиль»: проход по флангу, навес или прострел в штрафную площадь. А там – полная импровизация, кто на что способен. И на смену какой-то зашоренности ко мне вдруг пришло ощущение полной свободы, пошли моменты, голы.

– Кстати, об «английском стиле». Шесть или семь мячей из своих 20 вы забили головой. Это случайность или норма?

– Это школа. Начал учиться игре головой с молодых лет под руководством Виктора Васильевича Глушенкова, замечательного детского тренера, работающего в ДЮСШ Нижнего Тагила, из которого я родом.

– Но дети обычно предпочитают бить по мячу ногами, головой не очень любят.

– Я был повыше ростом своих ровесников, видимо, неплохо координирован для игры головой. Глушенков это подметил, стал подбирать соответствующие упражнения. И я начал забивать, вошел во вкус, да так до сих пор и не вышел из него.

Кстати, хорошо играл головой и мой отец Александр Николаевич, в свое время – лидер атак нижнетагильского «Уральца» – команды второй лиги чемпионата СССР.

– Стало быть, вы – потомственный форвард.

– Можно сказать и так. По стопам отца в 17 лет дебютировал в составе «Уральца». В 1988 году меня пригласили в свердловский «Уралмаш».

– Не поздновато ли для форварда, да еще забивающего, заметили вас уралмашевцы?

– Они звали меня и раньше, но сначала я проходил в Тагиле воинскую службу, а потом горный техникум заканчивал.

– Федор Черенков, закончивший горный институт, уже давно, кажется, не уверен, что «лучше гор могут быть только горы». А вы?

– Для меня с детства ничего не было лучше футбола, учиться горному делу душа совсем не лежала. Но моя мама, Галина Федоровна, как педагог (она заведует детским садом) настояла на «овладении какой-то специальностью». Тогда ведь наличие «корочки» отождествлялось у нас с путевкой в «сытую» жизнь. Маму я слушался.

– В жизни о вас все время заботятся: родители, первый тренер, жена, спонсоры… А в игре?

– Тоже не жалуюсь. Правда, тут надо вести речь не обо мне одном, а обо всех нападающих «Уралмаша». И я, и Альберт Андреев, и Валерий Шушляков, кстати, тоже «забойные» форварды, вряд ли добились бы чего-то существенного, если бы не наши полузащитники Игорь Ханкеев, Дмитрий Нежелев, Алексей Юшков, Владимир Федотов. Вообще средняя линия – ядро «Уралмаша». Считаю, что у нас, нападающих, должок перед ребятами, которые от звонка до звонка творят, созидают нашу игру. А мы столько голевых передач не используем! Иногда ночей не сплю, мучаюсь: ну почему не получилось?

– Считаете, что есть форварды, у которых все получается?

– Есть. Папен, например, который даже из намека на выгодную ситуацию гол «выжимает».

– Так чего проще с помощью замедленного повтора прокрутить на видеомагнитофоне голы Папена, как уроки для себя.

– Бесполезно. Его голы необъяснимы. Мне кажется, что забить из ничего – это дар божий. Надо родиться в футболке, чтобы так забивать.

– В футболке сборной России у вас поддержка из глубины поля была наверняка посильнее, чем в «Уралмаше», однако ваш дебют в матче со сборной Мексики, прямо скажем, не запомнился.

– Согласен. Первый блин комом вышел. Не обошлось без мандража, все-таки о сборной я даже в самых сокровенных снах не мечтал. Только где-то к середине матча стал обретать привычную уверенность. Тренеры потом даже похвалили немножко. Но для оценки своей игры у меня собственный критерий: если не забил – значит не сыграл.

– С тех пор вас не было видно в составе сборной. Надеетесь на возвращение или смирились с поражением?

– Крест на себе не поставил, хотя и понимаю, что в смысле ценности для сборной я пока не Юран. Но комплексами не страдаю. Например, защитников непроходимых или непробиваемых вратарей для меня нет. И вообще мне ведь нет еще и 25 лет, надеюсь выйти на пик своей игры в этом оптимальном футбольном возрасте.

– Вы обмолвились, что удовлетворены ролью первого парня на деревне. Что это значит, какой смысл вы вкладываете в это определение?

– «Уралмаш» – и «жизни моей надежный причал», и игры. Каким бы разочарованным я ни возвращался в родной город, в игре за свою команду быстро находил утешение, душевные травмы сразу заживали. В своей команде я стал лидером, бомбардиром, чувствую себя личностью. А это в жизни очень важно. И материальные условия нам создаются такие, чтобы не манили огни большого города, не грезилось о «Зените» или «Торпедо». «Уралмаш» вообще сделал для меня невозможное. Говорят, что дорога в сборную пролегает лишь через столичные клубы. А я хоть и раз, но сыграл в ее составе.

Сдается, не последний раз. Недавно Юрий Матвеев ездил в составе сборной России в Ганновер. Повод для визита был незначительный – матч с местным любительским клубом, но ведь в сборную никогда не зовут кого попало. Матвеев вышел во втором тайме, забил гол – значит, по его собственному разумению, на этот раз «сыграл».

«Мы постоянно наблюдаем за Матвеевым, стараемся почаще привлекать его в команду, – говорит тренер сборной России Борис Игнатьев, – У него немало хороших качеств для того, чтобы закрепиться в сборной. И не только чисто игровых». Сейчас Юрий Матвеев находится в составе сборной России, совершающей поездку по США. Логика подсказывает завершить это интервью многоточием…