Валерий Минько: «В мои годы ЦСКА не имел игровой преемственности»

«Р-Спорт» («РИА Новости»), 27.08.2011

Бывший защитник, а ныне тренер молодежного состава ЦСКА Валерий Минько по случаю 100-летия армейского клуба рассказал корреспонденту агентства «Р-Спорт» о своей карьере футболиста «красно-синих», за которых он выступал в 1989–2001 годах.

– Что для вас значит ЦСКА?

– Это моя спортивная жизнь как футболиста и тренера.

– Какой момент был самым ярким в вашей армейской карьере?

– Наверное, попадание в команду в 1989 году, когда меня пригласил тренировавший ЦСКА Павел Федорович Садырин. Это было после того, как я, футболист клуба второй лиги «Динамо» из родного Барнаула, играл в составе юношеской сборной СССР в товарищеском матче против армейцев на Песчаной. После игры ко мне подошли Садырин с тогдашним начальником команды Виктором Мурашко и предложили перейти в их команду. Я посоветовался с тренировавшим юношескую сборную Геннадием Ивановичем Костылевым, который назвал ЦСКА лучшим для меня вариантом, и принял предложение буквально на следующий день.

– В той команде вы не были игроком основного состава, но в одном из матчей чемпионского сезона 1991 года в Донецке внесли свою лепту в общий успех.

– Да, серебряный сезон 1990 года мы с Александром Гришиным пропустили, готовясь к юношескому чемпионату Европы среди команд до 19 лет, который в итоге выиграли, а первую половину сезона 1991 года почти не играли, находясь уже в составе «молодежки», готовившейся к чемпионату мира в Португалии. Серьезно привлекать в основную команду ЦСКА нас начали уже во втором круге по возвращении из сборной. Правда, тот матч с «Шахтером», о котором вы говорите, выдался как раз на апрель. Садырин выпустил Гришина и меня в середине второго тайма, когда горели 0:1. В результате на 85-й минуте я сделал отбор, Гришин скинул головой мяч в штрафную на Игоря Корнеева, который заработал пенальти, реализованный Дмитрием Кузнецовым. Но в целом мой вклад в то чемпионство, конечно, не стоит преувеличивать.

– О гибели Михаила Еремина узнали, находясь на чемпионате мира в Португалии?

– Да, если не ошибаюсь, у нас как раз в эти дни была игра за третье место с Австралией, которую мы с трудом выиграли в серии пенальти. После нее в раздевалке Костылев сообщил нам об этой трагедии. Все были в шоке. Миша был в расцвете сил, все были уверены, что он станет игроком национальной сборной.

– С Гришиным наиболее близко общались в команде?

– В той команде вообще все друг с другом общались. Из всех команд, которые я застал, армейский коллектив 1989–1991 годов был самым сплоченным. Но в дальнейшем из того состава я с Гришиным наиболее близко общался. Не говоря уже о нынешних временах, когда я работаю у него в штабе молодежного состава ЦСКА.

– С Костылевым, в 1992 году сменившим в ЦСКА ушедшего в сборную России Садырина, ваша команда одержала историческую победу над «Барселоной», не пустив подопечных Йохана Кройфа в групповой турнир Лиги чемпионов. Ваша главная победа в карьере?

– Не знаю насчет главной, но более сложных оппонентов не у меня не было ни до, ни после «Барселоны». Я не играл в победной игре на «Камп Ноу», когда мы проигрывали со счетом 0:2, но в итоге забили три ответный гола, а вот в первом матче в Москве (1:1) мне было поручено играть персонально против Микаэля Лаудрупа. С такого уровня мобильностью и техническим оснащением больше никогда не сталкивался. Такое впечатление, что у датчанина глаза еще были на затылке.

– После «Барселоны» был групповой этап, и 0:6 от «Марселя» с историей об отравлении команды. Вы действительно проиграли из-за этого?

– Лично я во время матча никаких проблем со здоровьем не имел. И в принципе не было, чтобы кто-то после игры сказал: «Меня отравили». Просто «Марсель» в то время был объективно сильнее. Вспомните их состав: Феллер, Дешам, Десайи, Бартез, Англома, Бокшич, Абеди Пеле. У них в тот день пошло все удачно, и мы ничего не смогли сделать.

– Почему после успеха с «Барселоной» тот состав ЦСКА ничего не выиграл на внутренней арене?

– Это нужно спросить у тогдашнего руководства ЦСКА. В первую очередь относительно тех интриг, в результате одной из которых нам за два дня до финала Кубка России против «Торпедо» (проигранного в серии пенальти со счетом 4:5 после ничьей 1:1) сообщили о том, что Костылев будет отправлен в отставку.

– В 1996 году остались без медалей по аналогичной причине – из-за конфликта тогдашних главного тренера Александра Тарханова и начальника ЦСКА Александра Барановского?

– Да, по игре-то мы тогда готовы были взять чемпионство. Была отличная команда с молодыми Дмитрием Хохловым, Владиславом Радимовым, Сергеем Семаком, Эдгарасом Янкаускасом. Линия обороны у нас с Евгением Бушмановым, Денисом Машкариным и Сергеем Мамчуром тоже подобралась интересная. И игра нравилась болельщикам, но напряженная обстановка в клубе сказалась в концовке, когда за три тура до конца шли третьими и претендовали на золото, но провалили финиш, проиграв «Балтике» и «Черноморцу».

– Когда в межсезонье случился окончательный раскол в ЦСКА, долго выбирали, остаться в стане армейцев или уйти вместе с Тархановым и рядом игроков в «Торпедо»?

– Тяжелый был выбор. Когда Александр Федорович в 1994 году возглавил ЦСКА, я как раз восстанавливался от той тяжелой травмы, из-за которой лишился почки. Но Тарханов сразу дал понять мне, не игравшему восемь месяцев, что рассчитывает на меня. Далеко не уверен, что без его помощи я бы смог вернуться на прежний уровень. Но военное руководство и руководство клуба ко мне тоже хорошо отнеслись после операции, создав все условия для восстановления, за что я ему очень благодарен. Поэтому решил не искать от добра добра и остался в ЦСКА, куда к тому моменту вернулся Садырин.

– Погоны вас не удерживали, как Семака?

– Это было невозможно, поскольку я уволился из вооруженных сил в 1994 году. Наличие воинского звания давало определенные материальные выгоды, но в случае со спортсменами его давали в советское время для того, чтобы мы не ушли в другие команды. А в 1994 году этого не было, и, не являясь профессиональным военным, я посчитал, что занимаю чужое место и написал заявление об увольнении. Я ведь и форму лейтенанта надевал всего один раз, когда по случаю чемпионства 1991 года команда была на приеме у министра обороны СССР Язова.

– Как удалось в 1998 году быстро по ходу сезона перестроиться на предложенную Олегом Долматовым зонную систему обороны, казавшуюся тогда для российского футбола революционной?

– У нас ведь в предсезонке Садыриным был заложен хороший функциональный фундамент, но в самом коллективе не удалось достичь необходимого единства, в результате чего в первом круге совершили на ровном месте несколько очковых потерь, «поплыли» психологически и оказались в низу таблицы. А Олег Васильевич пришел в середине сезона, сплотил команду и предложил нам систему игры, которая в силу новизны вызвала у нас живой интерес, и команда стала работать с энтузиазмом. Нам хватило восьми дней, чтобы принять требования Долматова. Все-таки большинство ребят к тому моменту уже имели немалый опыт выступлений на серьезном уровне. Так мы поднялись из низов на второе место и вышли в Лигу чемпионов.

– С приходом в 2001 году нового руководства во главе с Евгением Гинером, а в конце года нового тренерского штаба во главе с Газзаевым не надеялись избежать радикального обновления состава?

– В конце года было понятно, что очень многие покинут команду. Но мы сами упустили шанс удержаться. Сначала в 1999 году, когда вылетели в квалификации Лиги чемпионов от «Мельде», а затем в 2001 году, когда при Садырине выдали 19-матчевую беспроигрышную серию, но после гибели Сергея Перхуна не сумели собраться и провалили концовку. Поэтому неправильно на кого-то обижаться и сваливать вину. Все было в наших руках.

– За кого из партнеров по ЦСКА есть досада, что не реализовал свой потенциал полностью?

– Многие из игроков команды 1991 года были достойны успешной карьеры в Европе. Некоторым удалось там закрепиться, а некоторым нет. Корнеев, Кузнецов и Дмитрий Галямин довольно высоко котировались в «Эспаньоле». У Владимира Татарчука хорошо сложилось в пражской «Славии», болельщики его там любили, но мне кажется, что он мог успешно заиграть на уровне повыше. Например, в той же Испании. А из команды Тарханова, по-моему, не до конца раскрылся Радимов. Тоже в Европе мог заиграть в командах посолиднее «Сарагосы» и «Левски».

– На тему спартаковского и динамовского стилей обсуждения ведутся постоянно. Вы можете сформулировать основы стиля ЦСКА?

– Высокая самоотдача на поле в каждом эпизоде. А если о самой игре, то единого стиля на протяжении десятилетий, как у «Спартака» вплоть до ухода Олега Романцева, ЦСКА в мое время не имел. Слишком неповторимые были тренеры, каждый из которых имел свою концепцию и под нее подбирал состав: Садырин делал упор на агрессию, высокий прессинг и быстрый выход из обороны в атаку, Тарханов на контроль мяча, чтобы измотать соперника, Костылев примерно того же видения придерживался, а у Долматова все строилось на обороне и быстрых контратаках.