Александр Мостовой: «В «Спартак» не зовут»

«Спорт-Экспресс», 17.10.2008

Интересно – счастлив ли он? Великий по дарованию игрок, разменявший божий дар на футбол европейских окраин. Знаменитость, чье сорокалетие Москва не заметила. Разведенный молодой человек, живущий на две страны.

Он возвращается в Россию, ходит на футбол – но приглашения поработать на Родине не получает. Хоть пожать руку Мостовому за честь для каждого в VIP-ложе.

Месяц-другой спустя он уезжает. И никто не знает точно, куда – то ли в Виго, то ли в Марбелью. Вести тихую жизнь обычного европейского миллионера. Кататься по побережью на Mini-Cooper и улыбаться так, будто именно об этой жизни и мечталось.

Будто никакая это не пенсия. Только пауза. Затишье. А самое интересное – впереди. Может, он и прав.

Вчера Александр Мостовой снова улетел в Испанию…

МОГ ОКАЗАТЬСЯ В «РОСТОВЕ»

– Что за дела привели в Москву?

– Сейчас живу между Испанией и Россией. Месяц здесь, три месяца там. С Испанией связывают только дети, Саша и Эмма. Сыну одиннадцать лет, дочке – восемь. С их матерью я в разводе, но с детьми общаюсь. Они, как и я, живут в Марбелье. Больше за границей ничего не держит. Никакого бизнеса у меня там нет.

– А в Москве у вас, кажется, ресторан?

– Да. Но много времени он не отнимает. Я бы хотел остаться в футболе. Это мое, родное. То, в чем разбираюсь лучше всего.

– Что же мешает найти футбольную работу по душе?

– Так не зовут никуда!

– Разве вас не приглашали в «Спартак» на должность спортивного директора?

– Это все слухи, не верьте. Никто из руководства клуба мне не звонил. Из «Спартака» я давно ни с кем не общался, кроме начальника команды Жиляева. С ним-то еще по «Красной Пресне» знаком.

– Прошлогодние переговоры с «Ростовом» – из той же оперы?

– А вот это правда. В «Ростов» мы собирались идти своей командой – Шалимов, Писарев и я. Шаля стал бы главным тренером, а мы с Кольком должны были определиться. Один был бы помощником, другой – спортивным директором.

– Почему не получилось?

– По-моему, ростовскому начальству мы показались слишком правильными. Сразу предупредили, что хотим работать честно, без всяких подковерных игр. Наверное, в первой лиге нужны люди более хитрые, умеющие решать любые вопросы.

– Как нынче строится ваш день?

– Живу в свое удовольствие. Иногда хоть до часу дня могу проспать. Потом с друзьями играю в теннис, футбол, хоккей. В Москве за последние десять лет ни разу не был в кино – а сейчас хожу с радостью. Теперь я редко с вечера могу сказать, как пройдет следующий день.

– Это можно назвать счастьем?

– Я постоянно задаю себе этот вопрос! Кто знает, в чем оно, счастье? Когда-то я просыпался в шесть утра и в двадцатиградусный мороз бежал с бутербродом в кармане на автобус – чтоб успеть на тренировку. Два часа пилил в один конец. Но был счастлив. Потому что мечтал стать футболистом и другой жизни не представлял… Мой нынешний период трудно охарактеризовать одним словом. Конечно, здорово, что могу себе позволить ни от кого не зависеть. Что не должен ходить на службу и просиживать там каждый день штаны с девяти до шести. С другой стороны, хочется какой-то определенности. Все-таки сорок лет. Многие из тех, с кем я играл, уже при деле.

– Часто говорят, что выглядите моложе своих лет?

– Девушки – часто. До смешного доходит. «Как ты на футболиста Мостового похож!» – слышу от некоторых. Отвечаю: «Так я и есть Мостовой». – «Не-е, он старый. А ты слишком молодо выглядишь…» Наверное, гены хорошие. Маме тоже ее возраст никто не дает. Порой встречаю своих ровесников – страх и тихий ужас. Как-то подошел мужик: «Саня, помнишь, в школе ЦСКА вместе тренировались? Правда, я на пару лет моложе». Но выглядел лет на десять старше меня. Я себя так никогда не запущу. Душой-то молод. Если б не проблемы со спиной…

– А что у вас со спиной?

– Межпозвоночная грыжа. Еще в «Пресне» во время матча неудачно упал. С тех пор мучаюсь. Из-за грыжи все время приходилось играть на уколах.

– Мы об этом никогда не слышали.

– Я не афишировал. Хотя прихватить могло в любой момент. Помню случай. Приехали с «Сельтой» в Мадрид на матч с «Реалом». Утром в номер звонит массажист – будит на завтрак. Я кладу трубку, поворачиваюсь к Карпину, с которым на выезде всегда жил в одном номере, – и вдруг заклинило спину. От боли потемнело в глазах. Даже повернуться не в состоянии. Кричу Карпу: «Зови врача». Тот примчался, три укола новокаина сделал, причем не в задницу, а прямо в спину. Отпустило маленько. И вечером я вышел на игру. Такой матч нельзя было пропускать. Сыграли 1:1, а я гол забил.

Похожая история в том же Мадриде приключилась в 91-м. У «Спартака» был ответный четвертьфинал Кубка чемпионов. Перед игрой так разболелась спина, что ходить не мог. Доктор Васильков всего обколол, но о выходе на поле не было и речи. Ребята и без меня справились. Вынесли «Реал» – 3:1.

– Неужели за столько лет не смогли вылечиться?

– Делал томографию позвоночника. Врачи сказали, что операция ничего не гарантирует: «С этой травмой тебе придется жить. Либо поменьше нагружай спину, либо терпи». Я и терплю. Вчера побегал по корту с ракеткой – сегодня с утра таблетку выпил. А недавно так с друзьями погонял в футбол, что после этого два дня из квартиры выползти был не в силах. Спина дико болела.

ОДЕССКИЕ ТАБЛЕТКИ И РУБАШКА ОТ ВЕРСАЧЕ

– Однажды вы сказали: «Никогда не буду проводить прощальный матч, потому что видел, как это делается, – неприятно…» Что за матч имели в виду?

– Был в «Сельте» сербский нападающий Гудель. Когда у него закончился контракт, ему предложили остаться в клубе. Вскоре что-то изменилось, и серба из команды попросили. Позже там со многими так поступали. Люди отдали «Сельте» по десять лет, а о них на прощание вытирали ноги. Гудель, расставшись с Виго, еще полтора сезона играл в «Компостеле». А потом руководство «Сельты» неожиданно объявило, что устраивает для него прощальный матч. Я поразился: откуда такая забота?

– Откуда?

– Просто клуб задолжал Руделю приличную сумму. Вот и нашли компромисс: «Сельта» организует ему проводы из футбола, отдает все сборы от этой игры – и они в расчете. Гудель согласился. Но обставлена игра было настолько некрасиво… Мало кто умеет сделать все тонко и тактично. Вот у Аленичева прощальный матч удался на славу! Блестящая организация, полный стадион, в соперниках – ветераны «Реала».

Мне, кстати, в Виго год назад тоже предлагали устроить прощальный матч. Отказался. Такой, как у Гуделя, я не хочу. А провести все, как у Аленичева, там нереально. К тому же всему свое время. В Виго у болельщиков сегодня другие кумиры.

– «Сельта» с вами расплатилась по контракту?

– Нет. Уже четвертый год жду. Недавно бывший президент клуба пригласил на обед. Извинялся за задержку. Но что с него возьмешь? К «Сельте» он больше отношения не имеет.

– Помните, когда самому себе сказали: все, заканчиваю играть?

– Такого момента, как ни странно, не было. 2004 год – пожалуй, самый тяжелый в карьере. Скандал в сборной на чемпионате Европы, уход из «Сельты», которая вылетела из примеры, развод… И полная неопределенность – то ли остаться в Испании, то ли вернуться в Россию.

– А дома варианты были?

– Звали в «Динамо» и «Москву». Юру Белоуса знаю давным-давно. Он сразу сказал: «Для тебя в команде дверь открыта в любую минуту». И условия были неплохие. Но ни в «Москву», ни в «Динамо» я не рвался. До последнего ждал приглашения от «Спартака». Хоть нигде не говорил об этом.

– Почему не дождались?

– Наверное, побаивались со мной связываться. Не всякий тренер отважится взять в команду опытного и авторитетного игрока. В итоге отправился в «Алавес». Правда, через пару месяцев понял: второй дивизион не для меня. Потом еще года два периодически раздавались звонки от менеджеров. Хочешь поиграть в Америке? Или в Эмиратах? Или в Японии? А я сидел и думал: вот еще, в 37 лет одному тащиться на край света…

– Денег бы заработали.

– Мне, слава Богу, хватает. Жизнь и так коротка – стоит ли ее усложнять? Обрекать себя на лишние трудности? Сильно сомневаюсь, что сезон в Японии сделал бы меня счастливее. Многое пришлось бы резко поменять. Да и местный футбол мне не очень интересен.

– В «Алавесе» вас судьба свела с веселым владельцем клуба Дмитрием Питерманом. Каким поступком он особенно поразил?

– Более забавных персонажей в футболе не встречал. Над ним вся Испания угорала. Питермана это совершенно не смущало. Наоборот, радовался, что о нем говорят. Умышленно создал такой имидж. Когда был президентом «Расинга», спокойно перед игрой выходил к центральному кругу в рубашке от Версаче. Расшитой золотом так, что глаз резало на солнце. Подкидывал мяч и показывал, как команда должна разминаться. В «Алавесе» тоже чудил будь здоров. Питерман хотел быть в одном лице президентом клуба, главным тренером, селекционером, врачом и массажистом. Его интересовала любая мелочь. Как-то доктор раздал витамины. Следом в раздевалку зашел Питерман: «Что за таблетки? Нет, ребята, их принимать не надо. Выбрасываем. Лучше вот эти». И вытащил из кармана упаковку таблеток. С надписью на украинском.

– А что врач?

– Схватился за голову. Он о таких и не слышал. Пришлось игрокам жмуриться и глотать. Президент приказал!

Питерман в разгар тренировки мог закричать: «Стоп». Все замирали, смотрели на него. Он тыкал пальцем: «Ты и ты будете бегать от ворот до ворот. Сто раз». Повернется к другим игрокам: «А вы включаете магнитофон и под музыку делаете растяжку». Цирк! Однажды вышли на тренировку. Вскоре появился Питерман: «Мне здесь не нравится. Побежали на другое поле». Перебрались туда. Через пару минут услышали: «Тут слишком ветрено. Возвращаемся обратно». И понеслись назад.

Самое удивительное, что в тот год «Алавес» все же сумел пробиться в примеру. Питерман потом звонил, благодарил. Сказал, что в успехе команды и моя заслуга есть. При всех его чудачествах и закидонах, Питерман человек слова.

– Куда он пропал?

– Говорят, где-то в Америке. От футбола отошел.

ГОРЛУКОВИЧ И МЭР САН-ФРАНЦИСКО

– Ваша дружба с Карпиным – миф?

– Мы много лет провели в одной команде, у нас хорошие отношения – не более того. Карп сам скажет, что его близкий друг Витек Онопко. Или Юрка Никифоров. А у меня – Колек Писарев и Шаля. С ними в 13 лет в сборной Москвы начинал… Знаете, пока ты играешь, пока на виду, вокруг тебя полно людей. Все набиваются в друзья, стараются побыть рядом. Когда заканчиваешь – тут же забывают. Сейчас некоторые из этих «друзей», завидев меня, отворачиваются. Они занимают большие посты, у них уже иной круг общения.

– Это обижает?

– Да нет. Мне с этими товарищами детей не крестить. Может, для кого-то подобный жизненный расклад становится ударом. Но у меня перед глазами этих примеров всегда было немало, и я был готов к такому повороту.

– Как удалось склеить дружбу с Шалимовым? Вы ведь после знаменитого «письма четырнадцати» год не разговаривали…

– Даже больше. Помирились, хотя прежней близости нет. Раньше не проходило дня, чтоб с Шалимовым не увиделись или не созвонились. Были как братья. Сегодня общаемся пореже. Я был один из немногих, кто твердил ему до последнего дня: «Шаля, не стоит затевать эту историю с письмом. Все равно ничего не добьемся. Я подпишу бумагу – потому что твой друг. Но поверь – пустая это затея. Все решат без нас». И оказался прав. Поссорились же из-за того, что я поехал на чемпионат мира в Америку. А Шалимов решил, что я его предал.

– Один из игроков рассказывал, что драки в той сборной на чемпионате мира случались чуть ли не каждый день.

– Это была не команда, а карнавал. Тем игрокам, что были в фаворе у Садырина, позволялось все. Другие чувствовали себя изгоями. Отсюда бесконечные стычки, конфликты. Неохота ворошить грязное белье. Давайте лучше расскажу, как мы летели в Америку.

– Как?

– Нам выдали костюмы в цветах российского флага. Белые брюки, красные пиджаки, синие рубашки. В самолете заставили переодеться. Смотрелись мы чудовищно. У трапа встречала толпа журналистов, мэр Сан-Франциско и куча почетных гостей. Завели нашу делегацию в здание аэропорта, мэр толкнул пламенную речь. Когда закончил выступать, возникла секундная пауза. Мы не знали, как реагировать. И тут поднялся Горлукович в этом несуразном наряде. Вдобавок галстук у него был повязан на лбу, как бандана. Он вообще парень заводной, а в самолете еще успел принять на грудь. Так вот встал Серега, слегка покачиваясь. Раздвинул толпу, вышел вперед и начал громко аплодировать, выкрикивая: «Браво! Браво!» Мы от смеха чуть со стульев не повалились. Мэр беспомощно озирался по сторонам. Был в полной прострации.

«О-О, МОСТО! БРАВИССИМО!»

– Юрану на первых порах в «Бенфике» прямо в раздевалке пришлось подраться с бразильцем Мозером, который швырнул в него мокрую футболку. А вы как себя «ставили» в новой команде?

– В любом клубе новичок через это проходит. Я всегда умел за себя постоять. Мог оттолкнуть, высказать что-то в ответ, но до мордобоя не доходило. У Сереги – с его-то вспыльчивостью и грубоватым характером – напряженные ситуации возникали регулярно. В Лиссабоне этому способствовала мрачная обстановка в команде. Хуже коллектива, чем в той «Бенфике», я не видел. Португальцы, бразильцы, шведы, русские – все держались сами по себе. К нам поначалу относились без особой симпатии. Мы вырвались из-за железного занавеса, и воспринимали нас как людей из третьего мира. Каждый день приходилось выживать. Делали это по-разному. Серега – с помощью кулаков, мы с Васей Кульковым – иначе.

– Когда-то в «Страсбург» вы играли с Лебефом, средним игроком. Ушли из команды одновременно. Он в «Челси», вы – в «Сельту». Лебеф в Англии выиграл множество трофеев. Ваша испанская карьера обошлась без них…

– Не соглашусь, что Лебеф – средний игрок. Во французском чемпионате в середине 90-х он считался крепким защитником, был капитаном «Страсбурга». В том сезоне наша команда произвела небольшой фурорчик во Франции. Посыпались предложения. Лебеф говорил, что надо уходить, но об интересе «Челси» не упоминал. Он молодец, угадал с командой. Обо мне этого не скажешь. Конечно, я сделал ошибку, подписав контракт с «Сельтой». Деньги платили хорошие, вот только выиграть что-то с такой маленькой командой было сложно. Да и два года в «Бенфике» – потерянное время. Я там почти не играл.

– Почему?

– Логику хорвата Ивича, который тренировал «Бенфику», понять было невозможно. Играем товарищеский матч. Я и отдаю, и забиваю. Ивич на бровке заливается соловьем: «О-о, Мосто! Какой игрок! Брависсимо!» В ладоши хлопает, подзывает к себе: «Я восхищен. В воскресенье будешь в составе». Через полчаса в раздевалке вывешивают список игроков, которые готовятся к ближайшему матчу. Моей фамилии нет. Такое повторялось несколько раз. Потом не выдержал, отправился к Ивичу. Но ничего не добился. Он вообще очень странный тренер.

– В чем это проявлялось?

– Да во всем! В разговорах, манере одеваться, поведении. Клоунская внешность. Маленького росточка, нескладный. Абсолютно далекий от футбола – сам никогда на серьезном уровне не играл. Постоянно путал футболистов. Ошибся один в передаче, а он другому выговаривает. С Юраном у него были интересные отношения. Ивич называл его Юрка. Сначала наорет на него. А через пять минут подбежит и поцелует.

– Чем же объясняется такая востребованность Ивича? Он много известных клубов тренировал.

– Для меня это загадка. Помню, когда Ивича убрали из «Бенфики», в команде шутили: «Лишь бы его взяли в «Порту». И спустя два месяца Ивич действительно возглавил этот клуб. Он тогда шел на первом месте, но с приходом хорвата посыпался. «Бенфика» обогнала «Порту» и стала чемпионом. После чего Ивича уволили.

– Самое нелепое его упражнение?

– Это как раз не показатель. Нелепых упражнений в футболе навалом. Однако и от них может быть какая-то польза. К примеру, играем шесть на шесть, имитируя футбол без мяча. Тренер кричит: «Мяч полетел налево». И все бегут туда. А он смотрит, кто как двигается. Вам это покажется глупостью. Мне – тем более. Но если игрок в тактическом плане слабоват, это упражнение ему поможет. Иной раз думаешь на поле: «Елки-палки, почему он туда рванул? Сделай два шага в сторону – мячик сам к тебе на ногу упадет». А некоторые элементарных вещей не понимают… Или взять Ирурету. Классный тренер, при нем «Депортиво» и чемпионом был, и Кубок Испании выигрывал. А по тренировкам – это просто кошмар.

– То есть?

– Мы могли по полчаса отрабатывать такое упражнение – шесть игроков от центра поля приближаются к воротам, передавая друг другу мяч. Потом от углового флажка один навешивает в штрафную. Мы впятером летим на этот мяч и расстреливаем в упор нашего вратаря, беднягу Дютрюэля. «Вы меня только не убейте», – умолял он. Детям это еще пригодится – они по мячу попадают через раз. А нам-то для чего?

– Ирурета, говорят, очень суеверный?

– Точно. Он педантичный, у него отличная память, так что предматчевые ритуалы соблюдал свято. Ничего не упускал из виду. Если в прошлом туре выиграли, перед следующей игрой Ирурета старался делать все то же самое. Так же одеться, пообедать в том же ресторане. Уж не знаю, примета это или нет, но в каждом матче он проводил три замены. Мы даже знали, кого и примерно на какой минуте он поменяет. Меня обычно с поля убирал вторым. Сначала Ирурета менял форварда, затем атакующего полузащитника, ну а дальше – в зависимости от счета. В «Сельте» не только Ирурета был помешан на приметах. Бразилец Мазиньо перед выходом на поле падал в углу раздевалки на колени и молился. Израильтянин Ревиво всегда читал Тору.

– Кто в раздевалке «Сельты» был главным объектом для шуток?

– Массажист Тита. Ему было уже под семьдесят. Забавный старикан, но в силу возраста не всегда понимал, что делает. У ребят, например, в раздевалке воровал газеты. Засунет их в карман – и бежать, думая, что его никто не видит. Потом идешь к нему: «Тита, зачем мою газету стырил?» А он делает изумленные глаза: «Что ты, Мосто, я ни при чем…»

Тита ездил на самой старой машине в Виго – по-моему, еще довоенного года выпуска. На базу приезжал первым и почему-то всегда ставил свой драндулет на том месте, где должно парковаться начальство. Из-за этого ему постоянно попадало. Однажды перед тренировкой ребята решили подшутить. Стащили у него ключи от машины, вывезли ее на поле и оставили в центральном круге. Выбегаем из раздевалки на тренировку – у всех шок. Посреди газона стоит автомобиль. Тут как раз Тита подходит. Видели бы его лицо в ту минуту! Я думал, старик досрочно богу душу отдаст…

– У вас испанский паспорт?

– Португальский. Разницы нет. Главное, как гражданин ЕС могу передвигаться по Европе без визы.

ШРАМ НА ПАМЯТЬ О БАКУ

– Врач «Страсбурга» говорил: «После каждой игры ноги Алекса в синяках – потому что никогда не пользуется защитными бинтами». Почему не пользовались?

– У меня нога в подъеме большая. С тейпом или повязкой хуже чувствовал мяч. Попробовал пару раз и решил, что лучше потерплю боль. Хотя голеностопы все время опухали – били-то по ним нещадно. Спасали уколы и массаж.

– Много на ваших ногах шрамов?

– Серьезных – парочка. В 1987 году играли, кажется, в Баку. Я забил первый гол, и этот эпизод вошел в фильм «Невозможный Бесков». Недавно наткнулся на него по спутниковому каналу, посмотрел с удовольствием. И вспомнил, как в том матче мне железным шипом пропороли ногу. Прихожу в перерыве в раздевалку, снимаю гетры – а в ноге дыра, и кровища хлещет. Но на второй тайм все равно вышел. Рана потом сама собой затянулась. А шрам остался.

– В советском футболе самый жуткий шрам был у Сергея Дмитриева. Немецкие врачи говорили, что такой можно нанести только тупым скальпелем. Самый жуткий шрам, который видели вы?

– Я видел, как ломают ногу – это, поверьте, гораздо страшнее. «Сельта» принимала «Депортиво». Был у них правый защитник Мануэль Пабло. Талантливый парень, в сборной Испании играл. В середине поля в безобидной ситуации он далековато отпустил мяч. Джованелла побежал на него и сделал подкат. Мануэль Пабло по инерции сунул вперед ногу. Они столкнулись. Я стоял в пяти метрах от них. Услышал хруст, крик защитника «Депортиво». И увидел его стопу, которая безжизненно повисла. Я чуть сознание не потерял. Джованелла был не виноват. Просто несчастный случай. После этого Мануэль Пабло два года восстанавливался и на прежний уровень уже не вернулся.

– «Бекхэм – посредственный игрок. Карпин выше его на голову». Помните, чьи слова?

– Мои. Так и есть. Мы с «Сельтой» этот «Реал» вместе с Бекхэмом возили как хотели. И в Виго, и в Мадриде. Карп тогда был в потрясающей форме. А у Бекхэма поначалу не пошло. Вот он-то как раз средний игрок. Разве сравнишь его с Фигу? Если человек умеет бить штрафные, это еще не повод называть его звездой. Или Зидан. Бывало, слышал: «Ты посмотри, как он мяч остановил!» – «Ребята, – отвечаю, – Черенков это уже делал в «Спартаке» двадцать лет назад».

– Большое впечатление произвел Федор при личной встрече?

– Огромное! Я сам был техничным игроком, в этом смысле удивить меня сложно. Но Черенков с мячом действительно творил чудеса. Сейчас такое можно увидеть разве что в рекламных роликах с участием Роналдиньо или Анри. Но там-то все смонтировано. А Федор делал это на моих глазах. Он мог послать мяч на тридцать метров именно в ту точку, где ты через несколько секунд окажешься. Тебе оставалось лишь подставить ногу – и мяч в воротах.

НА БЕРЕГУ АРЫКА

– Самый хулиганский поступок вашей юности?

– Их было много. Я рос сорванцом, дрался часто. Жили мы под Москвой, в Лобне, и ночью с друзьями залезали в чужие сады за яблоками или малиной.

– Собак на вас спускали?

– Один раз. Пес даже за ногу цапнул. К счастью, не сильно. Я отдыхал в пионерлагере. По соседству находился закрытый пансионат для партийных чиновников. Какие там были сады! Мы с пацанами не удержались, перелезли через забор. Сторож заметил нас и спустил овчарку. Еле ноги унесли.

– Валерий Жиляев рассказывал, как в «Пресне» вы чуть не поколотили знаменитого судью Жука за «левый» пенальти.

– Это была финальная пулька за выход в первую лигу. Играли где-то на юге. Тот матч с азербайджанским «Кяпазом» стал для меня одним из лучших в жизни. Я, семнадцатилетний мальчишка, волтузил всю команду. Меня косили по ногам, сбивали в штрафной – свисток Жука молчал. Когда в очередной раз срубили, какой-то бородач из «Кяпаза» сказал: «Эй, молодой, успокойся. Все равно проиграете». Я сперва не понял, о чем речь. Во втором тайме при счете 0:0 форвард «Кяпаза» побежал за мячом. До штрафной оставалось метра три. Внезапно он, как в бассейн, прыгнул в нее «рыбкой» – прямо на нашего защитника. Жук назначил пенальти.

И тут у меня произошел нервный срыв. Я начал орать на судью, ребята от него еле оттащили. Получил красную карточку и отправился в гостиницу, которая была рядом со стадионом. Переоделся и побрел куда-то, не разбирая дороги. Меня потом всей командой искали, включая Романцева с Жиляевым. Надо было ехать в аэропорт. Олег Иваныч меня и нашел за гостиницей на берегу какого-то арыка. Я сидел и рыдал. Это был первый случай, когда столкнулся с таким беспределом.

– Позже с тем арбитром виделись?

– Конечно. Я Жука при новой встрече в лоб спросил: «За что вы нас тогда «убили»?» Он лишь посмеялся в ответ. Жук нас в Ереване и со «Спартаком» похоронил. Снова липовый пеналь поставил. Игрок «Арарата» действовал по той же схеме. Пробросил мяч и прыгнул, как сейчас помню, на Бубнова. Его после матча Бесков спрашивает: «Александр, ты же опытный защитник! Как мог?» – «А что я сделаю, если он сам на меня кинулся?» – оправдывался Бубнов.

– Какой последний матч из собственной карьеры пересматривали?

– У меня есть друг, он долго работал видеооператором в сборной. Смонтировал диск с записями моих голов. Узнав об этом, дети попросили посмотреть. Эмма мало что понимала, а Саша смеялся. Над формой, над прическами. «Папа, ну кто так теперь играет?»

– Дети были в Москве?

– Ни разу. Они и по-русски плохо говорят. Родной язык для них испанский. Но в Москву мечтают когда-нибудь приехать зимой – чтоб увидеть снег. Сын звонил в начале октября: «Всю Москву, наверное, уже замело?» А у нас в это время бабье лето, двадцать градусов. Как-то поехали на курорт Сьерра-Невада покататься на лыжах – я с детьми и Писарев. Там Саша с Эммой впервые очутились при минусовой температуре. В Марбелье-то ее даже зимой не бывает. А тут легкий морозец, снежок на солнце сверкает. Выходят они из машины, оглядываются испуганно по сторонам, зуб на зуб не попадает. Спрашивают: «Это и есть снег?» – «Да». Взяли его в руки и смотрели завороженно, как он тает. Так забавно…

– Сын, кажется, футболом занимается?

– Да, а дочка теннисом. Спортсменам часто задают вопрос: хотите, чтобы дети пошли по вашим стопам? Те обычно отвечают: «Нет». Дескать, слишком тяжелый труд и все такое. А вот я буду только рад, если Саша и Эмма свяжут свою жизнь с большим спортом. И добьются того, что не смог сделать их отец.

Я не до конца реализовал свой талант. Конечно, в чем-то сам виноват. Но и время было непростое. Слишком много потрясений выпало на наше поколение – спортивных, политических. Жаль, что со сборной так ничего и не выиграли. Да и у моих клубов, кроме «Спартака», больших достижений не было.

– Ваша жизнь недостойна отдельной книги?

– Не знаю. Но книжку написал. Скоро выйдет, ждите.