Александр Мостовой: «Мы были заложниками перестройки»

«Спорт уик-энд», 02.07.2009

На прошлой неделе в московском агентстве ИТАР-ТАСС состоялась презентация книги бывшего полузащитника сборной России по футболу Александра Мостового «По прозвищу Царь», написанная им в соавторстве с журналистом «Чемпионата.ру» Денисом Целых, в которой один из самым успешных российских игроков конца прошлого – начала нынешнего веков рассказал о своем многолетнем пути в футболе, по сути оборвавшемся в 2004 году после конфликта между ним и главным тренером сборной России Георгием Ярцевым на чемпионате Европы. Книга только еще поступает в продажу, но, как признается сам Мостовой, в ней рассказано далеко не обо всем, что происходило с ним за время игровой карьеры.

– Недавно, открыв Интернет, с удивлением обнаружил, что вы, Александр, родились под Питером, в Ломоносове…

– Да, это правда.

– Как же тогда получилось, что вашим футбольным приоритетом стал не питерский «Зенит», а сначала «Красная Пресня», а затем московский «Спартак»?

– Всё очень просто. У меня мама в Ломоносове родилась, бабушка… Когда отец там служил срочную, они с мамой и познакомились. Ну а после того, как мне исполнилось пять лет, наша семья переехала в Подмосковье.

– Почему вы решили назвать свою книгу – «По прозвищу Царь»? Кто первый вас так окрестил?

– Честно говоря, мы с соавтором долго думали над тем, как ее назвать. Было несколько вариантов. Однако затем остановились на том прозвище, которое мне дали болельщики и журналисты в Испании. Это случилось, наверное, по ходу моего второго сезона в «Сельте», когда наша команда стала показывать хорошую игру и давать результат.

– Между тем более устоявшимся вашим прозвищем, которым оперировали друзья и знакомые, в том числе партнеры по сборной России, было другое – Мост…

– Да, конечно – Мост, а в Испании – Мосто. С другой стороны, многие журналисты постоянно звонили мне и спрашивали: «Царь, как дела»? Наверное, в последний момент мы и решили остановить свой выбор на этом названии – «По прозвищу Царь».

– Кем вы себя больше ощущаете: представителем нового поколения отечественных футболистов по аналогии с устоявшимся словосочетанием начала девяностых годов «новые русские» или же все-таки одним из последних могикан советской футбольной школы?

– Конечно, советской… Я ведь родился и вырос, сформировался как футболист еще в СССР. Скажу больше: я отношусь к той категории отечественных футболистов, кто не сыграл в чемпионатах России вообще ни одного матча. Так получилось, что я уехал за границу именно в тот момент, когда союзное государство перестало существовать.

– Получается, что ваша футбольная карьера развивалась на смене эпох. Может быть, поэтому все получилось не так гладко, как бы этого хотелось?

– Безусловно. Футболисты моего поколения во многом оказались заложниками того времени, когда в стране происходили непонятные перемены, было неясно, к чему затеянная в конце восьмидесятых годов перестройка приведет. Хотя при этом многие ребята добились не только больших успехов, но и признания болельщиков, что не каждому дано. Правда, далеко не всем из нас удалось выиграть какие-то титулы, но заявить о себе в серьезных клубах смогли.

– В сезонах 1990–1991 годов вы во всю молотили за «Спартак», забив в последнем чемпионате СССР 13 мячей в 27 матчах. Годом раньше, когда вам уже стукнуло 21, стали чемпионом Европы в составе молодежной сборной. Вызывались и в главную национальную команду, сыграв за нее 15 матчей, в которых трижды поразили ворота соперников. Тем не менее на чемпионат мира 1990 года и на чемпионат Европы 1992-го вас в то время не взяли. Невозможно было пробиться в состав?

– В 1990 году я не смог пробиться по одной простой причине. Сборная СССР в то время состояла почти из одних киевлян с примкнувшими к ним спартаковцами Хидиятуллиным и Родионовым. Из молодых, правда, Валерий Лобановский взял Игоря Шалимова, который больше подходил под модель игры киевского «Динамо». Ну а перед чемпионатом Европы 1992 года у меня произошло совершенно непонятное воспаление на ноге, и буквально за четыре дня до отлета на турнир была сделана небольшая операция, после чего Анатолий Бышовец решил меня не брать. Хотя перед этим я находился в основной обойме игроков. И врачи до последнего тянули с хирургическим вмешательством, полагая, что все может быть само собой рассосется. Но в итоге пришлось пропустить Евро.

– В 1992 году вы как раз перешли в «Бенфику». И сразу получили травму. Видимо, поэтому с самого начала ваша заграничная карьера немного не заладилась?

– Да, наверное. Если бы не различные травмы и несчастные случаи, я бы сыграл намного больше матчей в своей карьере и забил больше голов.

– В 1994 году подготовка к очередному чемпионату мира омрачилась скандалом – написанием коллективного письма футболистов, под которым вы тоже поставили свою подпись. Как с позиции сегодняшнего времени оцениваете тот поступок?

– Я остаюсь при своем мнении. Мы ведь просили тогда только одного – хорошего отношения к себе, чтобы нас воспринимали как футболистов, имеющих такие же права, как и у наших коллег в других странах. А нас за это потом еще лет пять критиковали. Обзывали рвачами, лже-патриотами и так далее. Словом, мы, повторяю, были заложниками тех перемен, которые происходили в стране. И этот отпечаток, видимо, отразился на всей карьере.

В АМЕРИКЕ МЫ БЫЛИ ТУРИСТАМИ

– Александр, давайте вернемся в 1994 год, когда незадолго до старта чемпионата мира появилось так называемое «письмо 14-ти», призывающее к отставке тренерского штаба сборной, под которым стояла и ваша подпись. Что заставило лично вас сначала ее поставить, а потом пойти на попятную и поехать вместе с командой в Америку?

– Как известно, идея такого письма витала в воздухе еще задолго до поездки на чемпионат мира, а после заключительного отборочного матча в Греции она превратилась в реальность. При этом изначально я был против подобного демарша, поскольку понимал, что добиться каких-то изменений в сложившейся системе отношений между игроками, тренерским штабом и руководством невозможно, хотя они напрашивались. Говорил об этом и своему в то время лучшему другу Игорю Шалимову – главному инициатору письма. «Шаля», я, мол, с тобой, но ты пойми, что у нас ничего не получится. Всё бесполезно. Поэтому шел с ним из солидарности.

Хотя находился в непростой ситуации. Без какого-то определенного футбольного будущего. Собирался уходить из «Бенфики», но не знал куда – не было вариантов. Участие в составе сборной на чемпионате мира давало хотя бы какую-то возможность себя проявить и засветиться. Поэтому, когда до поездки в США оставались считанные дни, на вопрос о том, готов ли я изменить свое решение, ответил согласием, если такая заинтересованность во мне со стороны тренерского штаба сборной присутствует. Хотя при этом и понимал, что шансов сыграть под руководством Садырина у меня мало, поскольку он – армеец и будет делать ставку на своих футболистов. С другой стороны, поехать в Америку в 1994 году – это была мечта любого человека, не говоря уже о футболистах. Тем более на чемпионат мира. В итоге, когда мне позвонили из сборной и спросили, еду я или нет, то ответил, что можете на меня рассчитывать. Некоторые ребята, правда, пошли до конца, но у них в то время все хорошо складывалось в своих клубных командах. В отличие, опять же, от моего положения… Вот такая ситуация получилась.

– Некоторые люди из мира футбола утверждают, что за вашими спинами стояли конкретные заинтересованные в разжигании этого скандала лица, которые хотели использовать игроков в качестве тарана для достижения своих целей?

– Конечно. В любой ситуации кто-то за кем-то стоит. И мы выступали в качестве наконечников копья. Но сейчас после стольких прошедших лет, наверное, уже нет смысла ворошить старое. Тем более что многим и так хорошо известна вся подноготная этой истории. Но даже здесь заложниками ситуации оказались игроки. Ведь по идее мы всё правильно делали. Хотели, чтобы к футболистам относились так, как это происходит в нашей стране сейчас, как в других европейских сборных.

– Стало быть, можно предположить, что, несмотря на приглашение в сборную на чемпионат мира, особого доверия к вам со стороны тренеров не было?

– Да, я был практически уверен, что играть не буду. Потом мы неоднократно смеялись по поводу этого чемпионата, поскольку создавалось ощущение, что на него поехала не футбольная команда, а группа туристов посмотреть на сытую Америку.

– В первом матче группового турнира вы тогда уступили бразильцам. Затем проиграли шведам, ведя по ходу поединка в счете, однако в начале второго тайма был удален Горлукович, и скандинавы забили два гола. Удаление сломало?

– Не поверите, но у меня от этого чемпионата остались только воспоминания о том, как мы проводили там быт, свободное время. Как, повторяю, туристы. Просыпались – делали что хотели. На тренера, по большому счету, мало кто обращал внимание. Контроля – никакого. На тренировках происходило все что угодно. После матчей каждый был предоставлен самому себе и отрывался по полной программе. Короче, анархия. Сами же игры – праздник футбола – совершенно не запомнились.

– Тем не менее, даже при этой анархии в последнем уже ничего не решающем матче сборная России ухитрилась обыграть Камерун со счетом 6:1. К слову сказать, четыре года назад на чемпионате мира камерунцы тоже пропустили от сборной СССР четыре «сухих» мяча…

– Ну и что. Это совпадение. Не более того. Припоминаю, что у камерунцев на том чемпионате были большие проблемы с финансированием, и матч с нами они вообще не хотели играть, поскольку им не выплатили какие-то премиальные. И только после вмешательства президента страны, попросившего свою сборную не покидать чемпионат досрочно, африканцы вышли на поле. Ну а нашу команду в том поединке просто прорвало. Всё залетало.

В АНГЛИИ И ЯПОНИИ НЕ «ВЫСТРЕЛИЛИ»

– С чемпионатом мира 1994 года всё понятно. На нем наши футболисты, по вашим словам, были туристами. Ну а что же случилось два года спустя, когда на ЧЕ-96, который состоялся в Англии, приехала сборная, возглавляемая Олегом Романцевым?

– Во мне по сей день огромной занозой сидит этот турнир, поскольку сборная России образца 1996 года за время моей в ней карьеры была самой сильной. Хотя я застал еще и сборные СССР, СНГ, несколько российских… Но та команда, по моим футбольным представлениям, – самая, самая… Что с ней случилось? По итогам отборочного турнира мы были лучшими по всем показателям среди европейских команд. Забивали по три-четыре мяча соперникам. А финнам вообще шесть закатили. Однако непосредственно на чемпионате Европы в одной группе с нами оказались Германия, Италия и Чехия. Для тех, кто забыл, напомню, что немцы и чехи играли в финале этого турнира, а итальянцы были финалистами ЧМ-94 и вместе с нами не вышли из группы. Причем в матче со сборной Чехии мы вели со счетом 3:2, но в итоге все закончилось ничьей. А в поединке с итальянцами полностью переигрывали их в первом тайме, создавали хорошие моменты во втором, но в итоге уступили 1:2. То же самое и в игре с немцами. При счете 0:0 у меня была отличная возможность вывести нашу команду вперед, однако я ее не реализовал. Потом удаление Юрки Ковтуна и очередное поражение. Словом, этот чемпионат должен был пройти под знаком сборной России, но увы… И так на протяжении всей моей футбольной карьеры.

– Следующим турниром, в финальной части которого после пропусков чемпионата мира и европейского первенства приняла участие сборная России, стал мундиаль 2002 года. Вы находились в составе команды, но при этом не вышли на поле, что вызвало множество пересудов. Хотя причиной, как потом окончательно выяснилось, была банальная травма, полученная накануне поездки в Японию в одном из последних контрольных матчей…

– Да. На второй минуте матча против сборной Югославии, который состоялся в рамках международного турнира в Москве накануне чемпионата мира, я порвал мышцу задней поверхности бедра. Побежал за уходящим в аут мячом, удар и всё… Боль. Ушел в раздевалку. На глазах слезы. Понимаю, что для меня чемпионат мира закончен, не начавшись. Наш доктор Васильков всеми возможными способами успокаивал, накладывал лед, но я понимал, что это всё – на восстановление уйдет как минимум месяц, поскольку подобные травмы в моей практике уже случались. Хотя в тот момент я без ложной скромности был самым сильным игроком нашей сборной. Всё хорошо складывалось у меня и на клубном уровне, в Европе как футболиста уважали и боялись. Японцы, с которыми мы играли в одной группе, вообще, в течение двух месяцев буквально не давали прохода, в том числе и непосредственно на чемпионате мира. Словом, вместо того чтобы «выстрелить» на этом мундиале, стать одной из его знаковых фигур, я был вынужден наблюдать за происходящим со стороны.

– Стало быть, выйти на поле минут на 10-15 хотя бы в матче против бельгийцев было нереально?

– К процессу моего скорейшего восстановления была подключена не только вся имевшаяся в распоряжении сборной медицина, но и магия. Что только не делали. Живого места от уколов на спине и ниже пояса у меня, во всяком случае, не осталось. Хотели во что бы то ни стало заживить мышцу. Но боли не прекращались. И в матчах против японцев и тунисцев я ничем не мог помочь команде. К поединку же с бельгийцами, в котором нас устраивала ничья, такая возможность вроде бы появилась. В том матче мы «горели» со счетом 0:1 после первого тайма, и в перерыве я начал разминаться. Однако боль не пропадала. Словом, выкладываться по полной я не мог. Думаю, что это понимали и наш доктор, и Олег Иванович Романцев. В итоге на поле я так и не появился, а наша сборная в конечном итоге уступила бельгийцам и сошла с дистанции. Зато потом спустя всего лишь неделю после прилета в Москву я как-то ненароком дернул ногу и обнаружил, что у меня ничего не болит. Представляете! Как мне и говорили – такие травмы лечит только время: пять недель, чтобы ты не колол.

КОНФЛИКТ С ЯРЦЕВЫМ ОСТАЛСЯ В ПРОШЛОМ

– Последним вашим турниром в составе сборной России стал чемпионат Европы 2004 года, который проходил в Португалии. Он ознаменовался конфликтом, возникшим между двумя эмоциональными людьми: между одним из лидеров команды и главным тренером Георгием Ярцевым, после чего Александр Мостовой навсегда покинул расположение сборной. Если отыграть назад, можно ли было избежать этого скандала?

– Скорее всего, что тогда встретились не два эмоциональных человека, а один, которого, что называется, «зазвездило». Но его можно было понять. Когда ты в одночасье превращаешься из «никого» во «всё» и тебя принимают в самых высоких инстанциях, то начинается головокружение от успехов. Тем более что шансов попасть на этот чемпионат у нас было немного после неудачного старта в отборочном цикле. Однако пришел новый тренер и совершил чуть ли не подвиг – заскочил на подножку уходящего в Португалию поезда, обыграв в стыковых матчах Уэльс. В такой ситуации не каждому дано сохранить холодный рассудок, чтобы не закружилась голова. Как итог, поймал «звездную болезнь» – и пошло, поехало…

– Вообще-то подобная «детская болезнь» чаще встречается у людей более младшего возраста, у тех же молодых футболистов, впервые купивших себе шикарную иномарку…

– Нет. Это не зависит от возраста. Можно поймать «звездочку» и в 40, и в 50 лет. Есть множество примеров, когда человек, много лет бывший с тобой в приятельских отношениях, после назначения на какую-то серьезную должность через месяц вдруг перестает здороваться, проходя мимо.

Хотя я ведь ничего такого сверхординарного не совершил. Сказал после матча только то, что думаю о нашей игре. Как это обычно делаю. Просто в сборной в то время была очень взвинченная обстановка, все бегали как по лезвию ножа. Сначала шел определенный накат на ветеранов – не взяли Онопко, сказали, что он уже не может играть на высоком уровне. Хотя Виктор готовился к этому чемпионату и еще полтора месяца назад с капитанской повязкой выводил сборную России на поле в товарищеском матче против норвежцев. С другой стороны, когда Ярцева назначили главным тренером, то он первым делом позвонил всем ветеранам и позвал их в сборную. Ну да ладно – что было, то было. Мы с ним какое-то время не общались и не виделись, но когда встретились на прощальном матче Аленичева (Саныч был капитаном нашей команды), то обнялись, хорошо поговорили и теперь общаемся постоянно: всё осталось в прошлом.

– Для вас такое развитие событий на чемпионате Европы 2004 года было более обидным и неожиданным, чем на чемпионате мира в 2002-м?

– Нет. Самым болезненным для меня стал чемпионат мира в Японии, поскольку в 1992 году, когда из-за воспалившейся мозоли не поехал «на Европу», я был еще молодым. На мундиаль 1994 года наложилась история с письмом. В 1996-м – возникла другая ситуация. Ну а в 2004-м я понимал, что моя карьера в сборной вышла на финишную прямую и осталось провести последние матчи. Поэтому когда мне сказали покинуть расположение команды, то быстро собрал вещи и уехал. И примерно в течение месяца не давал никаких комментариев по поводу случившегося, хотя мне каждый день по сто раз звонили из разных стран, спрашивали, что произошло. Правда, из-за возникшего конфликта мне пришлось раньше закончить с футболом. Мог бы еще года два поиграть.

ХИДДИНКА ТОЖЕ УВОЛЬНЯЛИ

– Можете ли вы сказать, почему начиная с 1990 года до 2008-го при разных тренерах вершиной успеха нашей сборной было только попадание в финальную часть чемпионатов мира и Европы? При этом она ни разу не смогла выйти из группы?

– Не знаю. У меня нет объяснения. Так бывает. Судьба… Сборная России по хоккею тоже на протяжении 15 лет не могла выиграть чемпионат мира. Хотя в хоккей, по большому счету, играют всего шесть стран и турниры проводятся каждый год. Зато теперь два года подряд наши хоккеисты побеждают в финале канадцев. Наверное, мы оказались такими несчастливыми, хотя работали в худших, чем нынешнее поколение футболистов, условиях, но хотели добиться успеха и «грызли» эту землю не меньше, чем они. Поэтому будет неправильным говорить о том, что команда моего поколения была слабее нынешней. По статистике почти все ребята, игравшие в те времена за сборную, были не на последних ролях в европейских клубах, выходили в их основе. Но, повторяю, не сложилось.

– Выходит, причина в том, что не было в сборной постоянного тренера?

– Да, не было. Отсутствовала и твердая поддержка со стороны руководства, постоянно возникали какие-то интриги. Перед каждым турниром начинались проблемы с деньгами, без которых в нашей жизни никуда не денешься. Как бы не говорили, что не в них счастье. С приходом же везучего Хиддинка и необыкновенного фарта, позволившего попасть на чемпионат Европы 2008 года, в сборной созданы совсем другие условия, о которых футболисты моего поколения и работавшие с нами тренеры могли только мечтать.

– Реально ли было еще в вашу бытность профессиональным футболистом пригласить в нашу сборную иностранного тренера?

– Думаю, да. Тем более что практически все ребята играли за рубежом. Однако тогда эта идея еще не овладела массами. Не велась, как сейчас, соответствующая пропаганда. Да и денег таких, какие дает Роман Аркадьевич Абрамович, не было. Думаю, что и Хиддинк тогда бы стоил дешевле, поскольку еще несколько лет назад его мало кто воспринимал в качестве сильного тренера. Я же помню, как в свое время его убирали сначала из «Валенсии», а затем из мадридского «Реала».

ЧТО ТАКОЕ СЧАСТЬЕ?

– В вашей книге «По прозвищу Царь» футбольная жизнь Александра Мостового переплетается с личной…

– Так в спорте по-другому, наверное, и не бывает. Это как бы моя автобиография. И в ней всё написано честно и откровенно. Хотя, возможно, кто-то на меня и обидится за сказанное.

– До какого предела вы впускаете читателей в свою личную жизнь?

– Не до конца, потому что если написать всё, то одной такой книги не хватит. С моим соавтором мы пришли к выводу, что этого не стоит делать. Рынок печатной продукции и так перегружен.

– Известно, что в данный момент вы в одиночку воспитываете сына и дочь. Это запретная тема?

– Нет, я это делаю не один. Просто после разводов жизнь всегда становится не такой, какой она должна быть. Приходится сталкиваться с кучей трудностей и проблем. Все по-разному их воспринимают, и каждый сам принимает решение. Наверное, поэтому я и не хочу так глубоко затрагивать свою личную жизнь.

– Получается, что выбор спутницы жизни для любого футболиста – это огромная проблема?

– Конечно. Речь ведь идет о выборе человека. Когда ты играешь и на виду, то проблем, как правило, не возникает, даже если ты по каким-то причинам расходишься со своей избранницей. Вокруг очень много поклонниц, которые по свистку будут рядом. Другое дело, когда ты заканчиваешь с футболом. И начинаются поиски нового применения своим силам. Я знаю многих ребят, прошедших через подобное, потерявших жен и подруг, которые начинают уходить. Поэтому хорошая жена – это как минимум процентов 50 успеха на футбольном поле.

– Вы в данный момент женаты?

– Нет.

– Счастливы?

– Думаю, тоже, наверное, нет. Хотя, кто знает, что такое счастье? Как дать ему определение?

– Как долго еще собираетесь жить на две страны?

– Наверное, всю оставшуюся жизнь. Это зависит от работы, от близких людей… Мои дети – испанцы. Они вообще еще ни разу не были в России. Хотя по-русски немного говорят.

– Увидят ли читатели продолжение «Царя»?

– Пока не знаю. По-моему, я уже все рассказал, что хотел. Другое дело, что эта книга еще может выйти в Испании, где я провел значительную часть своей футбольной карьеры.

– Помнится, что в Виго вам собирались воздвигнуть памятник? Поставили?

– Нет. Есть только фотография, где я стою на фоне маленькой скульптуры, сделанной для того, чтобы всем показывать. Однако до монумента дело так и не дошло. Ну да ладно, не будем о грустном. Видно, судьба такая. Жизнь продолжается.