Тренер из Гвинеи, которого зять Брежнева уволил из МВД

«Спорт-Экспресс», 03.02.1996

Наблюдая за матчами Кубка Африки, Владимир Мунтян то и дело невольно задавался вопросом, как выглядела бы на турнире сборная Гвинеи. Тем более что у тренируемой им команды была возможность испытать себя на футбольных полях ЮАР. Именно ей, имевшей лучшие показатели среди сборных, которые не попали в финальную часть розыгрыша, Африканская конфедерация футбола предложила занять место Нигерии, чьи правители не пустили на турнир национальную команду из-за разногласий с южноафриканским руководством.

– Уже был определен список футболистов для поездки в ЮАР и проведен ряд тренировок, – говорит Мунтян. – Я сказал ребятам: «Почему бы нам не попробовать сделать так, как датчане. Четыре года назад их пригласили на чемпионат Европы в последний момент на подмену югославам, а они заняли первое место». Увы, 6 января, за неделю до старта турнира, правительство объявило, что сборная в ЮАР не поедет якобы из-за того, что не готова к столь важному турниру.

Думаю, решение не посылать на турнир команду было продиктовано соображениями политического характера. Ведь этого добивалась приезжавшая в Конакри делегация из Нигерии, а эта страна поставляет в Гвинею нефть. Жаль – соперники у нас на первом этапе были бы не самые сильные.

Мунтяну присуще честолюбие, без которого в спорте не добиться серьезных побед. Болельщики старшего и среднего поколений, безусловно, помнят его, диспетчера киевского «Динамо» и советской сборной, отличавшегося сильным и точным ударом. Лучший футболист СССР 1969 года, семикратный чемпион страны, обладатель Кубка СССР, Кубка кубков и Суперкубка. 49 матчей и 7 голов за национальную команду.

– Закончив в 1977 году играть, я перешел на тренерскую работу в СДЮШОР «Динамо» (Киев). Кроме того, учился в аспирантуре Киевского университета на факультете международных отношений (кафедра международного права).

Но в мае 1978 года случилась со мной беда – автокатастрофа, в результате которой погиб человек. Я был за рулем. Сам сломал пятый и шестой шейные позвонки. Полтора месяца в больнице лежал и еще пять месяцев с корсетом ходил.

Против меня возбудили уголовное дело. Началось следствие. Тут же из Москвы пришла телеграмма за подписью брежневского зятя Чурбанова: уволить из рядов МВД капитана Мунтяна за дискредитацию ведомства. С меня сняли звание, исключили из партии.

– Иначе и быть не могло, ведь коммунистов тогда не судили. Сначала партия должна была «очиститься» от таких.

– Совершенно верно. Мне казалось, что, пока идет следствие, никаких решений в отношении человека принимать нельзя. Я и на партийном собрании в «Динамо» сказал: «Подождите. Что же вы делаете? Докажут мою вину – тогда и казните».

Родное общество от меня отвернулось. Мне даже запретили тренировать детей, хотя их родители приходили в «Динамо» и просили, чтобы Мунтяна вернули. Однако от футбола меня отлучили, и месяца три-четыре я проработал инструктором по спорту. Вел тяжелую атлетику, велоспорт.

Прошло примерно полгода. В один прекрасный день вызывают в прокуратуру и зачитывают постановление: по статье 7-й за отсутствием состава преступления невиновен. Возвратили из горкома КПСС партийный билет.

– Аспирантуру удалось окончить?

– В 1979 году. Но без защиты диссертации. Нерабочее настроение у меня в то время было. Обидно. Стоит чуть оступиться – и ты никому не нужен.

Примечательно, что менее чем за неделю до аварии я был в московском «Динамо», которое возглавлял Александр Севидов. В Москве прямо спросили, почему в Киеве меня вынудили так рано закончить с футболом. Между тем руководители украинского и киевского советов «Динамо» умоляли меня не принимать приглашение одноклубников. И я от него отказался, сославшись на учебу и семейные обстоятельства.

– Звание вернули?

– С этим было сложнее. Позвал меня вдруг ростовский СКА, который боролся за выживание в высшей лиге союзного чемпионата. В нем тогда Сергей Кузнецов и Валерий Зуев из киевского «Динамо» оказались. Поехал туда. То, как отнеслись ко мне, понравилось. Да и на ноги надо было становиться после всего, что произошло. Однако один журналист написал, что Ростов, мол, докатился до того, что обратился за услугами к 33-летнему Мунтяну. Прочитал я это – и остался в Киеве.

А потом как-то после матча между ветеранами киевского и московского «Динамо» начальник спортклуба киевского СКА Пьяных пригласил поиграть за эту команду, которая стремилась в первую лигу. С перспективой занять место главного тренера.

С «Динамо» у меня почти все контакты были прерваны. Разрешили лишь работать со взрослыми командами общества, выступавшими в городском первенстве. Посоветовался я с домашними и на предложение СКА согласился. Только условие поставил – чтобы звание восстановили. Для пенсии это было важно.

Пьяных обещал переговорить с командующим Киевского военного округа Иваном Александровичем Герасимовым. В итоге звание вернули, только перевели меня из МВД в Вооруженные силы.

СКА предстояли переходные игры. Внезапно Федерация футбола СССР без всяких объяснений запретила мне играть за команду, в которой я уже провел два матча. Наверное, не хотелось кому-то видеть нас в первой лиге.

В нее СКА все-таки пробился. Я же стал тренером армейской команды, поскольку возглавлявший ее до этого Алексей Мамыкин решил уехать в Москву.

В 1980 году в первой лиге были крепкие команды. «Нистру», «Памир»… Мы тем не менее держались. Одно время даже шестое место занимали. Вылетел СКА во вторую лигу уже без меня – освободили от занимаемой должности.

– Почему?

– Армейское начальство хотело быстрых результатов. А так не бывает. Да и раздражал я их. Ходил по штабу округа в штатском, ругался из-за того, что не выполнялись данные команде обещания.

После СКА были приглашения в украинские команды. Но выслугу терять не хотелось. Короче, оказался в Киевском высшем танковом инженерном училище на спецфакультете для иностранцев. Создал команду, которая играла на первенство округа по футболу. Относились ко мне с уважением – и начальник училища Михаил Колесников, царствие ему небесное, и курсанты. Присвоили звание майора. Стал носить военную форму, в которой поначалу чувствовал себя непривычно и неудобно – переодевался в машине, когда приезжал на работу и уезжал с нее. Избрали председателем Киевской городской федерации футбола, членом Президиума Федерации футбола Украины. И все же тянуло в большой футбол.

Однажды наведался в училище генерал-майор Нырков, в прошлом известный футболист ЦСКА, работавший в то время в 10-м Управлении Генштаба, которое отправляло за рубеж военных специалистов. Поехали вместе на футбол. Разговорились. И неожиданно Нырков предложил поработать за границей. Для меня это казалось нереальным – думал, что после злополучной аварии стал невыездным. Но Нырков сказал, что это не имеет отношения к делу. Так я стал выполнять «интернациональный» долг на Мадагаскаре. С 1986 по 1989 год возглавлял армейский клуб КАСФАП.

– Какое впечатление произвел поначалу КАСФАП?

– Пришел я на первую тренировку. Футболисты – кто в рваных майках, кто в потрепанных кедах. Игровая форма у клуба имелась, но для тренировочной работы не было ничего. Когда поехал в отпуск, купил за свои деньги несколько комплектов формы, десяток мячей.

По сравнению с клубами, представлявшими банки, КАСФАП был нищим. Я всегда проводил параллели с нашим футболом, в котором армейские команды уступали в уровне материально-финансового обеспечения профсоюзным.

– Но имели преимущество в комплектовании за счет призыва. На Мадагаскаре вы тоже, наверное, могли набрать приглянувшихся игроков?

– Напротив, усилиться таким образом совсем не было возможности. Хотел взять пару ребят из другого военного округа – начальство ответило, что не имеет права ослаблять там команду. Про гражданских даже не говорю. На Мадагаскаре футболисты воинскую службу как-то обходили. Тем более что игроки в армейской команде получали пособие, которого не хватало, чтобы, например, купить футбольный мяч. Офицеров среди них не было.

– Устоялось мнение, что африканцы очень талантливы в спортивном отношении.

– В них действительно заложено многое. И впитывают все, как губка. Но не привыкли упорно трудиться.

Посмотрел я на игру КАСФАПа – и принялся налаживать командные действия. А то чуть ли не все десять полевых игроков бегут в атаку и, конечно, «попадают в плен».

Первым делом взялся за оборону. Через пару месяцев четверых футболистов – всю защитную линию клуба – пригласили в сборную. Пока были там на сборах, то все забыли – начинай с начала.

– Почему такая тактическая безграмотность? Разве на Мадагаскаре не транслируют по телевидению хороший футбол?

– Показывали матчи первенства Франции, игры чемпионатов мира и Европы. Помню, на ЧМ-86 сборная СССР, составленная на базе киевского «Динамо», забила шесть голов венграм. При этом применила прессинг, коллективные действия. Футболисты меня поздравлять, а я им в ответ: «Давайте работать, как «Динамо», и у вас получится».

– Вы и сами им, наверное, многое показывали?

– Конечно. Мне тогда под 40 было. В товарищеских играх участвовал. Пока не порвал крестообразную связку. Приехал в Киев – говорят, надо операцию делать. Отказался – хватит с меня двух менисков. Но теперь не могу в полную силу играть за ветеранов.

– Каких достижений добился при вас КАСФАП?

– На первых порах надо было освоиться. Тем более что работать приходилось с двойным языковым переводом: с русского на французский и далее на малагасийский. Ведь по-французски понимают не все жители Мадагаскара.

На третий год команда впервые в своей истории стала чемпионом страны. Когда закончился срок командировки, на острове меня наградили Орденом за заслуги.

– Уезжают ли футболисты с Мадагаскара за границу?

– Наиболее способные отправляются на Реюньон – французское владение в Индийском океане. Там профессиональный футбол. Далее, если удастся, можно транзитом проследовать во Францию.

– Есть ли в коррумпированной в целом Африке такое явление, как договорные матчи?

– Как-то в полуфинале Кубка мы проиграли – 0:1. Смотрю, а руководство радуется. КАСФАП лидировал тогда в чемпионате. Но вообще-то в Африке – сужу и по Мадагаскару, и по Гвинее – такие делишки пока распространены мало. До нас далеко.

– Вам приходилось участвовать в матчах с фиксированным заранее итогом?

– Мне не хотелось бы ворошить то, что было в союзном чемпионате. Договорные матчи были и есть. И руководители футбола как в России, так и на Украине прекрасно о них знают. Но почему-то не могут навести порядок. Устали мы все от этого.

Могу с чистой совестью сказать, что сам в околофутбольных сделках не участвовал и иногда, когда моя игра, возможно, не вписывалась в планы руководства, ощущал с его стороны недовольство.

– Вернемся к Африке. Что было после Мадагаскара?

– В 1988 году мне предложили возглавить ЦСКА – там хотели тренера-военного. Но мой контракт с КАСФАПом еще не истек, клуб шел в чемпионате первым, и я ответил, что меня придется подождать. В итоге в ЦСКА взяли все же гражданского – Павла Садырина.

Когда же я вернулся в начале следующего года домой, то вакантного места тренера не нашел. Команды уже готовились к сезону. К тому же мне, чтобы не пропала выслуга (я уже был в звании подполковника), требовался армейский клуб. Звали опять в киевский СКА, но он к тому времени вылетел и из первой, и из второй лиги, став коллективом физкультуры без штатного расписания. В Хабаровск лететь не захотелось – слишком далеко. В конечном счете я вернулся на преподавательскую должность в танковое училище, а также был на общественных началах президентом федерации футбола Киева и вице-президентом Федерации футбола Украины.

– Как один из руководителей федерации, как вы отнеслись к отделению украинского футбола?

– Очевидно, что этот вопрос решался наверху. Подробности знают один-два человека, которые были вхожи в высокие кабинеты. Лично для меня многое было непонятно. Почему, например, не участвовать в Кубке Содружества?

– Вы, простите, кто по национальности?

– Мой отец молдаванин, но после войны записал себе в паспорте «русский». Мать – чистокровная русская из Воронежской области. С другой стороны, я всю жизнь живу на Украине и должен сказать, что раньше мы, в том числе в киевском «Динамо», на происхождение внимания не обращали. У нас не было разногласий на национальной почве. Более того, как бы мы ни сражались на поле, в жизни дружили и с москвичами, и с тбилисцами, и с ереванцами. Как все искренне переживали, когда разбился ташкентский «Пахтакор»! Слезы стояли в глазах.

– Когда же вы расстались с будущими танкистами и опять пришли в большой футбол?

– В 1992-м я уволился по возрасту из армии. Продолжал работать в федерации и получил назначение на пост главного тренера создававшейся украинской олимпийской сборной. Руководил ею около двух лет. При мне она начала борьбу за путевку в Атланту и одержала три победы дома – над Литвой, Словенией и Эстонией. Затем я уехал в Гвинею.

– Чем вызван этот выбор?

– Прежде всего тем, что я устал что-то выколачивать и доказывать, что это нужно не мне лично, а сборной. В Гвинее – та же самая история, но там мне платят не 20 долларов в месяц.

– Почему эта африканская страна пригласила тренера с Украины?

– Там знают о киевском «Динамо». Поэтому в соглашение о сотрудничестве двух государств включили положение о направлении в Гвинею с Украины специалиста по футболу.

Сначала туда поехал Михаил Фоменко. Однако уже через три недели вернулся. Насколько мне известно, по семейным обстоятельствам.

– Что представляет собой футбол Гвинеи?

– Его уровень выше, чем на Мадагаскаре. В этой стране все помешаны на футболе. Масса способных ребят, но и проблем великое множество.

Футбол в стране любительский. Чемпионат из-за нехватки средств проводится в течение двух месяцев. У игроков нет контрактов с клубами, посему и отношение у них к своим обязанностям соответственное. Спокойно пропускают тренировки и матчи. Да и трудно требовать с футболиста, который, скажем, два дня ничего не ел.

Будучи любителем, игрок может, никого не поставив в известность, уехать в зарубежный клуб. Если федерация не дает ему на это разрешения, он, по действующему положению ФИФА, не вправе выступать за новый клуб лишь в течение четырех месяцев.

Наиболее талантливые покидают страну лет в 16-17. Причем им в этом содействует владелец сети магазинов, который является также вице-президентом федерации футбола.

Я настойчиво и пока тщетно добиваюсь введения хотя бы полупрофессиональной системы. Необходимо, чтобы игроки были связаны контрактом с федерацией. Тогда та будет получать отчисления от экспорта игроков, которые сможет использовать на развитие футбола.

Тридцать футболистов – игроки сборной и кандидаты в нее – получают от министерства по делам спорта зарплату в размере 300 долларов в месяц. Кроме того, 250 долларов выплачивают за вызов в национальную команду и еще 400 – за победу в официальном международном матче. Набегает солидная для гвинейца сумма.

– Кто они такие, гвинейские легионеры?

– Наиболее яркая личность – 23-летний нападающий Абубакар «Тити» Камара, играющий во Франции. Перед этим сезоном он перешел из «Сент-Этьена» в «Ланс», из-за чего пропустил два важных матча сборной и подвергся в Гвинее обвинениям чуть ли не в предательстве. Я, однако, с пониманием отношусь к его клубным проблемам и очень на него рассчитываю. О классе этого футболиста говорит уже то, что им интересовался «Милан».

К ведущим игрокам сборной я бы причислил также либеро Морлае Суму из «Бастии», левого защитника Мохаммеда Камару из французского клуба «Бове» (3-й дивизион), полузащитника «Мартига» Салама Coy, форварда Фоде Камару из бельгийского «Варегема».

Хорошие отзывы о юном защитнике «Кельна» Пабло Тиаме, которого я до сих пор не видел. К сожалению, трудно совместить в команде Абубакара Камару и Мохаммеда Силлу из «Маргита». Между ними натянутые отношения, из-за чего в сборной существуют группировки.

– Как в гвинейской сборной с бытовой дисциплиной?

– Гвинейцы – мусульмане, так что алкоголь не потребляют, но они совсем не могут жить без женщин. Легионеры, приехав в Гвинею, то и дело убегают из-за этого со сборов. Кроме того, игроки постоянно опаздывают – на тренировки команда собиралась по целому часу. Пришлось ввести штрафы. Немного помогло. А за счет собранных таким образом денег мы создали фонд. Если у кого-то из футболистов серьезные финансовые проблемы, то команда решает, оказать ли ему помощь.

– Цель вашего приезда на Кубок Африки?

– Во-первых, изучить потенциальных соперников по отборочным играм чемпионата мира 1998 года. Во-вторых, посмотреть сборную Туниса, в которой 10 из 22 футболистов вправе выступать за олимпийцев (до 23 лет). В марте олимпийской сборной Гвинеи, которую в основном тренирую я, предстоят с тунисцами матчи за путевку в Атланту.

– Вы наверняка следите за футбольными событиями на Украине. Как восприняли дисквалификацию киевского «Динамо»?

– Узнал о случившемся от гвинейцев. Поначалу не поверил. А потом расстроился. Надеюсь, УЕФА изменит свое решение. Три года без еврокубков – это слишком. «Динамо» – моя команда, какие бы конфликтные ситуации ни происходили там со мной в прошлом.