Геннадий Нижегородов: «При Романцеве в сборной наблюдалось спартаковское движение»

«Спорт день за днем», 27.01.2011

В составе московского «Локомотива» Геннадий Нижегородов отыграл пять сезонов. За это время уроженец Одессы дважды стал чемпионом страны, а в 2002 году был признан лучшим защитником России. Вызывался Нижегородов и в национальную сборную. Но после того как в 2005 году Геннадий сменил «Локо» на грозненский «Терек», его карьера пошла полосами.

После «Терека» Нижегородов цементировал оборонные редуты ярославского «Шинника» и одесского «Черноморца». А перед тем как повесить бутсы на гвоздь, пару месяцев «попылил» в австрийской команде второго дивизиона «Райндорф Альтах». Звонок корреспондента «Спорта» застал неуступчивого в недалеком прошлом защитника в Южной Пальмире.

Папа – футболист, дядя – суперфутболист

– Геннадий, чем сейчас занимаетесь?

– На новогодние праздники ездил с семьей в Барселону. Гостили у Игоря Ледяхова. С сыном сходили на футбол – на матч «Барселона» – «Леванте». Посмотрели город. Когда «Локомотив» с «Барселоной» играл в групповом турнире Лиги чемпионов, я как раз выездную игру из-за дисквалификации пропускал, в Испанию не летал.

– Заканчивали вы карьеру в «Райндорф Альтах». Почему в Австрии не задержались?

– На семейном совете решили вернуться в Одессу. В «Черноморце» меня все устраивало. Уходить пришлось из-за того, что у клуба появились финансовые проблемы – кризис не прошел мимо. Я давно хотел поиграть в Европе. Поэтому, когда предложили подписать контракт с «Райндорф Альтах», долго не раздумывал. То, что команда выступает во втором по силе дивизионе страны, меня не смущало. В коллективе себя чувствовал комфортно. На футбольном поле все прекрасно складывалось – за две месяца регулярно получал самые высокие в команде оценки. С тренером сразу нашел общий язык. «Райндорф Альтах» боролся за выход в элитный дивизион. Но моей семье в Австрии пришлось тяжело. Другая языковая среда, отсутствие друзей. В итоге сели, все обсудили и приняли решение возвращаться в Одессу. В команде меня сначала отпускать не хотели. Но я все объяснил, меня поняли, и мы разорвали контракт.

– Вам 33 года. Не исключаете варианта, что еще вернетесь в большой футбол?

– Когда смотрю на уровень исполнительного мастерства некоторых нынешних футболистов, выступающих в российской и украинской премьер-лигах, – просто улыбаюсь. На таком уровне я мог бы еще поиграть с полдесятка лет. Целенаправленно варианты я не ищу. Но если какое-то достойное предложение поступит, сяду и подумаю. Форму я поддерживаю, лишних килограммов не прибавилось. Пока же тренирую сына. У него есть определенные задатки. Гены, наверное. Отец – футболист, и дядя – суперфутболист.

– Это вы про Илью Цымбаларя?

– Да, у нас ведь с Ильей жены – родные сестры. Хочется, чтобы сын стал такой же звездой российского футбола, каким является его дядя. Пока же Косте только восемь лет.

– Вы ведь с Цымбаларем сначала подрались, а уже потом подружились?

– Ну подрались – это сильно сказано. «Спартак» тогда в Нижний Новгород приехал. Илюша уже был звездой. Но для меня авторитетов на поле не существует. Я пошел с ним в жесткий стык, ударил по ногам. Он возмутился. До драки, конечно, дело не дошло. А подружились мы с ним уже после того, как я женился на Марине.

Борман был человеком слова

– Легенда гласит, что Валерий Овчинников, узнав, что в Астрахани играет футболист по фамилии Нижегородов, распорядился незамедлительно принять его в «Локомотив».

– Шутку эту, конечно же, слышал. Но в ней нет и доли правды. Меня целенаправленно просматривали, прежде чем приняли решение. Помню, помощник Овчинникова Жупиков в Астрахань приезжал.

– Свое генеалогическое древо не изучали? Знаете, откуда пошла такая фамилия?

– Уже вплотную подошел к этому вопросу. Хочу сам понять, а затем уже и детям объяснить, откуда мы взялись. Пока же могу утверждать, что Нижний Новгород моим домом так и не стал. Родился я в Одессе, в 15 лет вслед за мамой переехал в Астрахань. Попросился в местный «Волгарь». Пришел и сказал: возьмите меня. Там и первый контракт подписал.

– Много зарабатывали в 1993 году?

– Точно помню, что по мешку сахара на брата давали. И еще по паре копеек. Но я был вполне доволен. Долгое время Астрахань считал своим домом – даже когда в «Локо» играл и уже имел квартиру в Москве. Но в итоге осел в Одессе.

– Украинский паспорт себе справили?

– Даже вид на жительство оформить не успел. Сейчас нужно будет этим заняться. «Черноморец» устраивал мой российский паспорт – в клубе мне оформили рабочую визу.

– Если вернуться к Нижнему Новгороду. Какая у вас память осталась о тренере по прозвищу Борман?

– Знаю, что об Овчинникове существуют разные мнения. Но я вспоминаю Валерия Викторовича с теплотой. Он дал мне определенную школу и многому научил. Очень давно его не видел. С удовольствием бы с ним встретился и пообщался. Хорошо запомнил манеру общения Бормана – он так и сыпал шутками и афоризмами. До сих вспоминаю установку на игру: «Пойдите и возьмите то, что вам принадлежит. Оно лежит в раздевалке». Это тренер так о премиальных говорил. Заряжал нас энергией. При этом Овчинников был человеком слова.

– Почему от Овчинникова к Семину перебрались? Ведь были, наверное, и другие предложения?

– Да, звали в «Торпедо» и ЦСКА. Помню, сезон закончился, я уехал в Астрахань. Но мой трансфер принадлежал Нижнему Новгороду. И московский «Локомотив», наверное, проявил наибольшую настойчивость в моем переходе. Так и оказался у Семина, о чем никогда не жалел. В 2002 году, когда меня признали лучшим защитником страны, ЦСКА и «Торпедо» вновь сделали мне предложения. Также в моем приобретении был заинтересован донецкий «Шахтер». Но я предпочел продлить контракт с «Локомотивом».

– 2002 год был лучшим в вашей карьере. Что помешало и дальше продолжать играть на таком же высоком уровне?

– У меня не было таланта, как у Цымбаларя или Черенкова, – это факт. Но я и сейчас спокойно могу в основе «Локомотива» играть. Ниже своего уровня не опускался. Просто карьера после «Локо» сложилась не так, как мечталось. Жалею, что в 2005 году перешел в «Терек». Это был до конца обдуманный поступок. Уезжал из Москвы, потому что у меня сложилось недопонимание с тренером и президентом клуба. Но все эти вопросы на самом деле можно было урегулировать.

Ярцев меня «отцепил»

– В итоге в элитном дивизионе чемпионата России вы сыграли 199 игр. Обидно, что не разменяли третью сотню?

– Честно говоря, для меня это новость, ведь я не веду статистику. Но стоит ли мне жаловаться на судьбу? Вместе с «Локомотивом» я дважды выиграл чемпионат и Кубок России, поиграл за сборную. Конечно, было обидно, когда Ярцев не взял меня на Евро-2004. Для меня загадка, почему Георгий Александрович принял такое решение. Потому что предварительно мне позвонили и сказали, что я еду в Португалию. А через день меня «отцепили». На Евро поехали еще не восстановившиеся после травм игроки моего амплуа. Ярцев же, объясняя мое отсутствие, сказал, что Нижегородов отказался от выступлений за сборную России. Вот это уже было обидно.

– Вы не думали позвонить Ярцеву и спросить, откуда у него такие сведения?

– И чего бы я этим добился? После драки кулаками не машут. Пусть это высказывание останется на совести экс тренера сборной. Кстати, меня вызывали в национальную команду при трех наставниках – Романцеве, Ярцеве и Газзаеве. Правда, Романцев со мной ни разу даже не заговорил. Хотя контакт между тренером и игрокам, по моему мнению, необходим. Олег Иванович же преимущественно общался с футболистами, которые прошли школу «Спартака». Не сборная, а спартаковское движение какое-то было.

– При Газзаеве армейского движения не было?

– Нет. Валерий Георгиевич – фанат футбола. Когда мы приезжали на сборы, все разъяснял, раскладывал по полочкам. Тогда костяк национальной команды составляли ветераны. Газзаев смело вводил в бой молодежь – при нем появились Аршавин и Березуцкие. Он пытался построить новую команду. Но у него это не получилось – ему просто не дали на это времени. Я же все равно благодарен Валерию Георгиевичу – за то, что он меня вызывал в сборную. Мурашки по коже у меня бегали в двух случаях: когда в футболке «Локомотива» выходил на матчи Лиги чемпионов и слушал гимн турнира и когда звучал гимн России, а я был одет в форму сборной.