Своя дорога

«Спорт-Экспресс», 15.03.2002

Он преуспевает. В его голосе временами слышны барские интонации. Он – Оганесян. Его все знают. Но в глазах то и дело просыпается боль – за годы, которые не доиграл. За голы, которые не забил. Нет, нынешнее президентство в клубе-чемпионе – тоже, конечно, здорово. И сборная Армении, которую он тренировал, – прекрасно. Но раньше было интереснее. С цифрой «8» на футболке.

ЗОЛОТОЕ ВРЕМЯ

– Вы не поверите: я играл за юношескую сборную Союза – и не имел ни малейшего отношения к «Арарату». Тогда сборную Лядин Евгений Иваныч тренировал – он как узнал, что я не из «Арарата», а просто из Еревана, после сбора подошел, протягивает два письма. Одно, говорит, в вашу федерацию занесешь, другое – в «Арарат». Если и после не возьмут, вернешься. В московское «Динамо» устрою.

– Выходит, не видели в вас самого одаренного юношу в Армении?

– Не хотели видеть – вот и не видели. Но в «Арарат» меня после того письма взяли. 72-й год – до «золотого дубля» сезон остался. Уже Симонян Никита Палыч работал, местные ему помогали – Кегеян, Абрамян…

– Золотое время.

– Точно. Ребята хорошие подобрались – вот и вся причина тогдашних подвигов. Доросли. Пять-шесть лет в одном составе – уже должны были что-то выиграть. Организатора не хватало – точку поставить. Симонян им и оказался – хотя к команде этой немалое отношение имеют и те, кто до него работал. Глебов, Пономарев, Фальян.

– Говорят, капитан «золотого» состава Заназанян и лучший форвард Андриасян терпеть друг друга не могли – и все равно команда чемпионом стала. Странно.

– Ничего странного, потому что на поле это не переносилось. Одно дело делали, отношения выяснялись потом.

– Вы с Андриасяном играли, а потом в жизни от него, уже тренера, тоже натерпелись.

– Это дела прошлые, вспоминать не хочется… Давайте посчитаем, сколько я тренеров прошел: Маслов, Симонян, Лядин, Новиков, Бесков, Лобановский, Ахалкаци, Николаев, Глебов… Никто про Оганесяна слова дурного не скажет. А при Андриасяне в «Арарате» за год превратился неизвестно в кого. Так же не бывает, правильно? Я всегда добросовестно дело делал. Все, что имел, отдал футболу. И футбол мне многое дал.

«ДАВАЙ, ХОРЕН!»

– Но вы первый официальный матч сыграли не в 73-м, а позже.

– Зато против «Баварии»! Уже Маслов «Арарат» тренировал – вот про Виктора Александровича пару слов обязательно надо сказать… Можно?

– Конечно.

– Уважал я его. Он уже в возрасте к нам пришел, но голова хорошо работала. До него тренеры как в «Арарате» работали? С 70-го и до 75-го в основной состав не прошел ни один новый футболист. Играли 14-15 человек – и все. Случайно Альберт Саркисян пробился – Абрамян, защитник, разбился на машине… Поставили вместо него. А Маслов с 75-го начал молодых к основе подпускать, я не только о себе говорю. Вообще в Армении футбольный клуб – не просто клуб, а что-то особенное. Я от боли это говорю! По-другому надо думать, беречь друг друга – а сегодня 98 процентов футболистов друг друга ненавидят. У меня много друзей-борцов, я вижу, как они друг за друга держатся. В футболе – все наоборот.

– Вы знаете, что вы – единственный сегодня человек в армянском футболе с мировым именем?

– Вообще-то об этом другие должны говорить… Но я знаю: меня недавно выбрали лучшим футболистом Армении за век. Журналисты выбрали – я их не просил, между прочим. А пара игроков обиделись, что не они лучшие, а Оганесян. Пусть обижаются.

– Недоброжелателей у вас в Армении, слышал, полно.

– Гм… Интересно, откуда они берутся? Вроде плохого никому не делал… Мечтаю найти хоть одного человека, которого обидел. Посажу напротив себя: «Скажи, в чем я виноват?» В лицо никто не говорит. Только из-за угла.

– Но мы от дебюта вашего против «Баварии» отвлеклись.

– Уже второй тайм начинается, мы 1:0 ведем… Минут десять проходит, и Маслов: «Давай, Хорен!» А на поле – то ли шесть, то ли семь чемпионов мира… Не знаю уж, как сыграл, но после «Баварии» из основного состава не вылетал.

– Каждый из 113 своих голов помните?

– Нет, но процентов 95 описать могу.

– Самый памятный?

– Вы первый так хорошо спросили: «самый памятный». Обычно про «самый красивый» просят рассказать. А в памяти остался первый мяч в высшей лиге.

– И кто пострадавший?

– «Шахтер». 75-й год, в Ереване головой забил – при моем-то росточке… Еще и какой нужный – минут за десять до конца, при счете 0:0. Против меня длинный-длинный парень тогда играл. Еще помню, как в Аргентине забивал – она тогда недавно чемпионат мира выиграла. 1:1 матч закончился, забили Марадона и я – как не запомнить? «Олимпийский» гол помню, когда за третье место играли. Ну и Бельгии на чемпионате мира…

– Не гол – шедевр.

– Говорят, да… Там хорошая у нас была команда – до сих пор жалко, что вылетели.

– На том чемпионате вы, говорят, утром от Бескова слышали одну установку, днем от Ахалкаци другую, а вечером от Лобановского третью.

– Да вы сами все понимаете, что говорить… Сборной должен руководить один человек. Не представляю, чтобы в «Пюнике» был кроме меня еще президент.

3 000 000 ДОЛЛАРОВ

– Из тех поездок вы, говорят, часто футболки великих привозили.

– И Марадоны была майка, и Зико… Когда с футболом завязывал, всю коллекцию раздал. Только майка Зико осталась – сын сейчас носит. Еще австрийца одного, забыл фамилию, в «Реале» играл.

– Когда с чемпионата-82 вернулись, поговаривали: помогли, дескать, вы полякам.

– Помню прекрасно, и помню, как те разговоры из себя выводили. Если б мы выиграли – сами пошли бы дальше. Зачем помогать?! Мы просто не могли им гол забить, никак не могли…

– А на следующий год World Soccer вас назвал лучшим полузащитником Советского Союза.

– Да, но я себя «лучшим» не чувствовал – просто играл в футбол. Зато помню, как однажды после матча сборной в Австрии ко мне, Дасаеву и Блохину репортеры подходят: «Хотите играть в профессиональных клубах?» «От нас, – отвечаем, – ничего не зависит». Потом в Союз возвращаемся, на нас налетают: «Вы какие интервью даете?!» А любой из нас, конечно, мечтал там играть.

– Сколько бы заработали, родись попозже!

– Ха-ха… Тот же чемпионат мира-82 в Испании. Подходит какой-то мужик, рядом Логофет. Тот говорит, Олегыч переводит. Оказывается – менеджер из американского «Космоса». Предлагает контракт, деньги…

– Сколько?

– Три миллиона долларов – в те-то времена! Спросите Логофета, подтвердит. Недавно говорю: «Олегыч, сказал бы ты мне тогда – езжай…» Да нет, невозможно, сразу бы «изменником Родины» стал. Хотя менеджер тот говорил: «Да ты оставайся, остальное – мои проблемы!»

РЕВНОСТЬ

– В ту пору вы были самым популярным человеком в Армении.

– Знаю. Все футбол любили, а я любил друзей – они у меня везде. Люди из республиканского ЦК говорили: с тем-то, Хорен, не стоит общаться, с этим… Хотели «свой круг» создать.

– Ревновали к народу?

– Вот именно. Хотели, чтобы я был только с ними – в ЦК. Пару раз тему эту подняли, отвечаю: «Я так не могу». Меня часто в ЦК приглашали, даже просто покушать – хотели, чтоб я поближе был. А я туда не тянулся.

– Вы с товарищами из ЦК дружили – а они потом позволили вас убрать из футбола.

– Когда неприятности начались, мне эти самые друзья сказали: «Ты с Демирчяном, первым секретарем, дружишь? Вот и напиши ему». Не буду, говорю.

– С Демирчяном как общались?

– В 82-м «Арарат» то ли четвертое, то ли пятое место занял. Демирчян собрал команду, Андриасян, главный тренер, какие-то слова сказал… Потом Демирчян ко мне: «Как дальше будете играть?» Нормально, отвечаю. Минут двадцать говорили, потом он поднимается: «Вижу – команда готова. В этом году вы должны стать чемпионами СССР!» Кому отвечать? Мне, капитану. «Товарищ Демирчян, – говорю, – мы постараемся стать вторыми. Третьими. Но дать слово, что станем первыми, не могу. Будем бороться…»А лично я не столько с ним общался, сколько с его помощниками.

– 82-й – больной для «Арарата» год.

– 82-й? Не-е-т, нормальный. 83-й – да, больной. После первого круга шли на первом месте. А во втором чуть не вылетели. На тренера сваливать не хочется – но ведь от него все зависит, так? Жили дружно, медали близко – надо еще больше объединиться! А у нас наоборот вышло. Обыграли мы со сборной 5:0 Португалию в Москве, а «Арарат» через четыре дня должен играть в Донецке. Я из Москвы прилетел, Андриасян подходит: «Завтра играть не будешь. Ты устал, должен отдыхать». У меня глаза на лоб – как не буду играть?! Я разве кому-то сказал, что устал?! «Нет, – говорит. – Я чувствую, ты устал. Может, на второй тайм выпущу…» Я обиделся. Закрыл дверь и ушел. Утром, в день игры, Андриасян к каждому: «Как себя чувствуешь?» Один отвечает: «Плохо. Не могу играть». Андриасян посмотрел: «Нет, ты хорошо себя чувствуешь, играть будешь!» Я ничего понять не мог. Сколько у меня тренеров было – ни от одного претензий не слышал! Вот русский тренер, если что не нравится, сразу скажет: иди, мол!.. А мне никто ничего не говорил. Вот Андриасяна в Армении великим тренером называют. А какие у него результаты? Ничего не выиграл. Я думаю, только тот тренер хорош, который результата добился… Плохой результат – ты не тренер.

КАПИТАНСКАЯ ПОВЯЗКА

– Как вас капитанской повязки в «Арарате» лишили?

– О, история интересная, хотя и не хочется вспоминать… Тот же 83-й. Перед игрой с «Нистру» собралась компания дома у Захарова, начальника отдела. Пригласили шестерых игроков основного состава… Сегодня те игроки меня встречают – глаза отводят. У нас было единство в команде – все вместе собирались, начиная с 79-го. И вот перед «Нистру» голосование основного состава – отбирать повязку у меня или нет. Шестерых уже «проинструктировали». Ясно – пятеро против шестерых… Я Андриасяну говорю: «Ты что делаешь? Завтра эти шестеро уже против тебя пойдут!» – «Да, – отвечает, – но в данный момент так надо». Молодец, говорю, спасибо… Полетели в Кишинев, я забил четыре мяча, 4:2 «Арарат» выиграл. В газете – заголовок: «Хорен Оганесян – «Нистру» – 4:2». Андриасян после игры шампанским угостил.

– Но повязку обратно не отдали?

– Да нет, зачем? Думаете, я взял бы? Нет, конечно…

– Вопрос, говорили, на уровне ЦК решался: Оганесян останется в команде или тренер.

– Да, в ЦК. Помню, в Минске играли – после первого тайма «попадаем» 0:1… «Арарат» там всегда здорово играл – меньше ничьей не привозили. В перерыве Андриасян мне слова не сказал, выходим на второй тайм, с центра поля начинаем, и меня меняют! Ухожу, а сбоку Малофеев: «Все ясно, Хорен…» Я прямиком к Андриасяну: «Ты что делаешь?!» Мне ж перед всем стадионом – стыд какой… Потом в Ереване, на «Раздане», с «Днепром» играли – попробовал он меня минут за 15 до конца заменить. Так что только в него не полетело – и бутылки, и пирожки…

– И из команды в конце концов убрали не вас, а тренера.

– После случая в Минске меня в сборную пригласили, с ГДР играть. Честно говоря, настолько обиделся – вообще хотел футбол бросить, не летать ни в какую сборную… Но полетел. Выиграли 3:1, я третий мяч забил – изумительный, в «девятку». А в Ереване тем временем Андриасян в ЦК отправился. Вопрос ставить: «я или Оганесян». Потом меня вызывают – так и так, тренера выслушали, теперь вас хотим. Спрашиваю: в чем я виноват? Что сделал, кроме того, что 15 мячей за «Арарат» забил? Если Андриасян думал, что я его «сплавляю» – то почему забиваю? Что, потом защитникам говорю, чтобы они пропускали? Плохо играю? Скажите – давай, Хорен, пора. Заканчивай. Я же позже, в 84-м, когда в Москве проиграли «Динамо» 0:1 в манеже, сам к начальству подошел: «Все, больше не хочу играть». Бросил майку – и ушел.

– Прямо на поле?

– В раздевалке. Даже последний матч, со «Спартаком» в Ереване, не играл. «Арарат» уже Симонян тренировал – и ему, и остальным сказал, что завязываю… Месяц отпуска проходит, тренировки начинаются, Симонян звонит: «Ты нужен команде, в Кувейт летим, ты должен быть…» Ладно, отвечаю, вернусь – только вы, Никита Палыч, уберите из команды начальника по фамилии Абрамян.

– Начальник-то в чем провинился?

– Перед той игрой с «Динамо» были разговоры – нам, мол, ничего не нужно, а «Динамо» нужно – надо отдать. Я об этом узнал, говорю: хотите сдать? Пожалуйста. Только я играть не буду. На следующий день говорят мне, будто решили честно играть, но я что, дурак? Не понимаю? За десять минут до конца счет 0:0 – у нас последнего защитника меняют. Тут же пропускаем и проигрываем. Захожу в раздевалку: «Кто замену сделал?» Никто не отвечает…

– И Никита Палыч промолчал?

– И он. А тут этот Абрамян: «Вот, продали игру…» Я его за грудки, Симонян меня оттаскивает. «Вы что, – кричу, – Никита Палыч, не слышите, что он говорит?! И вы молчите?» Бросил майку: «Больше играть не буду!» А потом, перед Кувейтом, уговорил меня Симонян вернуться – а Абрамяна так и не убрал. Зато председатель спорткомитета вычеркнул фамилию «Оганесян» из списка. Что за дела? «В наказание…» Тогда Симонян в ЦК сказал: «Я Оганесяна беру, пусть делают, что хотят!» А председателю, что меня вычеркнул, обидно: вроде министр, а ничего не решает. И придумали, как меня убрать.

СИНИЙ «МЕРСЕДЕС»

– Как?

– После игры в Баку сказали, что я матч продал. Никто ничего не доказывал. Слух запустили – и все… Вот сами подумайте – я зарабатывал по 10 тысяч рублей в месяц. Неужели за тысячу согласился бы продать матч?

– Это что, в «Арарате» тогда столько зарабатывали?

– Много зарабатывали. Не знаю, кто сколько – свои цифры я вам назвал. Только в сборной матча по два в месяц играли, и платили хорошо. Где-то тысячу долларов там зарабатывал в месяц.

– И ездили на самом знаменитом в тогдашней Армении синем «мерседесе».

– До смешного дошло! Люди, которые базар из-за моего «мерседеса» устроили, могли бы сами сто таких «мерседесов» купить. Но боялись, понимаете? Ездили на черных «Волгах», пыльных. Даже в ресторан пойти боялись! А я заработал – чего мне пугаться? Случай помню – еду как-то мимо Севана, трасса хорошая, и лихо так обгоняю какую-то «Волгу». На следующий день меня приглашает начальник ГАИ: «Ты хоть знаешь, кого обогнал? Номера сними, другие поставь!» Еще чего, отвечаю. У меня номера были 00-08, друзья из того же ГАИ сделали.

– Кстати, где вы в те годы «мерседес» нашли?

– Да в Москве что угодно найти было можно – были б деньги. Тысяч сорок он стоил, 280-й. А «Волга» на черном рынке – около тридцати. И плевать мне было на чью-то зависть – я никого не обокрал. Люблю хорошие машины, понимаете?

– Прекрасно понимаю. Сейчас у вас тоже хорошая?

– Нормальная. Тоже «мерседес». А тот я году в 87-м продал – пусть подавятся…

ПОСЛЕ «АРАРАТА»

– Из «Арарата» вы тогда чуть было в «Спартак» не ушли.

– Меня Бесков с 79-го зазывал. Я этого человека уважаю, но отказал. Как и всем остальным – слишком любил свой «Арарат». Но когда в Ереване мне объявили, что я освобожден из команды, тут же взял билет – и в Москву, к Бескову. С ним проблем никаких, я уже мыслями в «Спартаке», отправляюсь к Колоскову – и от него «добро» получаю. Все, говорит, решим, завтра заседание СТК… Но наутро открываю «Труд», а там заметка про меня – «Погасшая звезда», гадости всякие. Прихожу к Колоскову. «Читал, – говорит, – Хорен, «Труд» сегодняшний?» – «Читал. Ну и что?» – «Пока твой вопрос снимается». Ладно, думаю, возвращаюсь в Ереван, а там мне без всяких объяснений – бессрочную дисквалификацию… Причем в Армении говорили: «Москва тебе запретила играть», а в Москве: «При чем здесь мы? Это ваши!» К кому обращаться? Приятель мой, журналист, попытался докопаться – должна была заметка выйти в журнале. Так тот номер не вышел, выпустили сразу следующий. А еще через номер заметка все-таки вышла, только товарищи из ЦК дописали в конце от моего имени: «После того, что случилось, я решил начать жить справедливо». Как я возмущался! Что, раньше, выходит, «несправедливо» жил?

– И как вы жили после «Арарата»?

– Нормально жил. В 86-м году создал команду при заводе, на первенство города играли. И я тоже. Пытались мне и там запретить – ничего не вышло. Вы что, говорю, вообще запретите мне к мячу прикасаться? Это не команда мастеров! Представляете – еще вчера в Барселоне играл, на «Маракане», «Уэмбли»… А тут – чемпионат Еревана. Но не обижался. Сам себя заставлял играть. Верил, что вернусь. Ждал момента. Прошло пять лет – и в 90-м я вышел в форме «Пахтакора».

– Но до того был еще прощальный матч Блохина, не так ли?

– Отдыхал в Сочи, друг звонит – так и так, будет игра, тебя Блохин приглашает. Ладно, говорю. Раз приглашает, поеду. Бутсы взял – и на самолет, в Киев. В аэропорту встречают: «Первая сборная в полном составе, завтра игра, из «завязавших» – только ты да Сашка Чивадзе…» – «Как – первая сборная?! Я три года не играю!» – «Минут десять выдержишь?» Ладно, отвечаю, выйду. Вот так играли мы со сборной мира. Во мне было 11 килограммов лишнего веса. Потом, в «Пахтакоре», все сбросил…

– В Ташкент-то вас как занесло?

– Работал один армянин в их Спорткомитете – он Новикова и надоумил. Тот звонит: «Хорик, хотим пригласить тебя в «Пахтакор». «Вы знаете, – говорю, – какой у меня вес? И сколько лет не играю?» – «Знаем». Решили еще раз созвониться через три недели – а я пока постараюсь килограммы свои сбросить. Все три недели бегал по сугробам возле Республиканского стадиона. Перезванивают: «Ну что, согласен? Придешь?» – «Приду». Но сбросил только три килограмма. Восемь потом согнал. Оказалось, «Пахтакор» о высшей лиге и не мечтает, а я только на команду взглянул, сразу говорю: можем выйти! Начали играть. Играл бы со мной Игорь Шквырин еще в «Арарате» – все бы рекорды результативности побил, ручаюсь. Та наша связка в «Пахтакоре» – это потолок! Мяч у меня, уже знаю, куда он бежит… А бежал он здорово. И бил тоже.

– В Армении никто не ждал, что Оганесян сможет вернуться.

– Футболисты знают: на год из футбола уйдешь, уже не вернешься. Все. Но силу воли мою не знали. Вот я двадцать лет курил по две-три пачки в день, сейчас бросил. Просто решил, и все. Играл за «Пахтакор» – давний знакомый, Хадзипанагис, предложил в Греции хороший контракт. Через три дня вылетать, осталось только сыграть с киевским «Динамо». И минуты за три до конца Лужный сзади так под меня подкатился, что я сразу понял: от ахилла ничего не осталось. Конец карьеры. Киевский врач, Малюта, сказал: давай, мол, с нами в Киев спецрейсом полетишь, там прооперируешься. Я Мышалову, врачу сборной, позвонил, тот посоветовал: если есть возможность в Греции оперироваться, лучше туда. Полетел в Грецию, Блохин в аэропорту встретил. «Что хромаешь?» К врачу «Олимпиакоса» устроил – так меня заштопали, что лучше прежнего стало.

СМЕШНАЯ ИСТОРИЯ?

– Заяев из «Таврии» позвал тренером. «Если нога позволит, еще и сыграешь за нас…» Я полного доверия потребовал. «Конечно, Хорик, что хочешь, с этой командой делай. Я буду сидеть и смотреть». В тот же год едва в высшую лигу не вышли. Потом украинский чемпионат отделился. У меня 10 января день рождения, я в Ереван на пару дней отпросился. Самолет с командой меня ждал, чтоб потом в Турцию на сборы лететь. А в Ереване начали уговаривать: давай, мол, здесь команду делать. Решил остаться. Команду сделали, чемпионами стали – и «Таврия» в тот же год без меня чемпионат Украины выиграла.

– В Армении тогда ни света не было, ни воды…

– Да ничего вообще. Ужас. Но я пытался что-то сделать. Через год идем в чемпионате на первом месте. Полуфинал Кубка с «Араратом» – счет 1:1, минуты за три до конца они сами себе гол забивают. Судья на центр показывает, и вдруг кто-то на поле выскакивает: «Нельзя засчитывать, рукой сыграно!» Какая рука? Где? Судья гол отменяет, а мне открытым текстом объясняют: мол, год двадцатилетия чемпионства «Арарата», надо, чтоб он и Кубок выиграл, и чемпионат Армении. Так решено. Ладно, говорю, что я вас буду мучить? И после первого круга уехал в Ливан. «Арарат» в самом деле все выиграл…

– Как в Ливане работалось?

– Тяжело. Принял вылетавшую команду – чемпионат закончили на третьем месте. Друзья помогали ее содержать, зато армянская диаспора ни доллара не дала. Идем на первом месте, 9 очков отрыв – мне говорят: «Нельзя, чтоб в Ливане не арабская команда чемпионом стала…» Развернулся и уехал домой. У меня своя дорога.

– И стали тренером сборной Армении. Отчего там не сложилось?

– Почему «не сложилось»? Сложилось! 10 лет сборная существует – мои результаты еще ни один тренер не повторил. Полтора года там проработал. Я сроду с контрактом не работал, везде говорил: получится плохо, уйду сам. И сразу. В сборной тогда у тренера зарплата была 20 долларов, потом до 30 подняли – я ни разу этих денег не брал. Только приходил, расписывался в ведомости, и все. Однажды вижу в газете фотографию собственного контракта. С подписью. Смотрю – действительно моя. С другими бумагами мне на подпись подсунули, а я их не читал. И по всему выходит, что контракт вот-вот истечет… Он закончился, я ушел. Смешная история?

– Очень. Теперь, значит, «Пюником» занимаетесь?

– Да. И неплохо себя чувствую – лучше нашей команды в Армении нет. Никаких проблем. Денег содержать семью футболистам хватает. Сыну 15 лет, тоже играет за «Пюник».

– И как?

– То, что он с мячом вытворяет, я в его возрасте не мог…