Проекция атаки

«Футбол-Хоккей», 1969

Проекция по латыни буквально означает «бросание вперед». Очевидно, в вольном переводе мы можем сказать и так: «бросок вперед». Ну, а применительно к футболу подобный бросок есть не что иное, как атака, логическим завершением которой должен быть гол.

Разумеется, на практике это бывает не часто: на то и существуют в командах вратари, линии защиты, наигранные оборонительные схемы и др. Да и нападающие далеко не всегда безупречны! Но коль скоро мы берем для этого интервью, условно говоря, тему «проекции атаки» или, если хотите, «проекции гола», то, пожалуй, выбор собеседника – форварда Николая Осянина будет вполне естественным.

Осянин начал играть в Казани, был в команде «Искра», выступавшей в классе «Б». После службы в армии некоторое время играл за куйбышевские «Крылья Советов», затем перешел в «Спартак», где его талант раскрылся наиболее полно.

Итак, вопросы к Николаю Осянину:

– Условимся сразу, что наша беседа будет носить непринужденный характер; вопросы к вам будут возникать в ходе разговора, а не по заранее подготовленной схеме. Начнем вот с чего. Футболист команды «Сток Сити» Джимми Макилрой как-то сказал: «Игрок делает хорошо то, что он любит делать». Вы с этим согласны?

– Безусловно. Правда, иногда ты вынужден хотя бы пытаться прилично делать и то, что не любишь. Но в принципе Макилрой прав. Я, например, люблю начинать атаку из глубины в для этого часто отхожу назад. Получив мяч где-нибудь между центральным кругом и штрафной площадью противника, либо продвигаюсь вперед и, если это удобно, бью по воротам, либо стараюсь вывести на ударную позицию партнера. «Дежурить» в ожидании мяча близ ворот я, как некоторые другие форварды, не люблю: там тесно, нет простора и держат тебя «персонально». Есть и еще одно обстоятельство. У некоторых игроков короткий замах, и им требуется мало времени для удара, а у меня замах большой. Вероятно, это мой недостаток, но что поделаешь – так я привык с детства! Конечно, и с близкого расстояния мне случалось забивать голы, иногда ведь для этого бывает достаточно лишь коснуться мяча!

– Все же наиболее эффектные голы были забиты вами с дальних дистанций. Взять хотя бы те, которые вы забили московским и киевским динамовцам. Кстати, носят ли такие удары случайный характер или вы их готовите?

– Трудно ответить на этот вопрос односложно. В обоих случаях, о которых вы вспомнили, я бил метров с тридцати: в игре с москвичами, обведя сначала Смирнова, а в игре с киевлянами, воспользовавшись тем, что их защитники», вместо того чтобы идти на меня, стараясь мне помешать, начали пятиться назад.

Иногда говорят: «Форвард тщательно прицелился» или «форвард нанес прицельный удар». Издалека тщательно прицелиться просто невозможно, хотя, разумеется, на тренировках я стараюсь «отделывать» точные удары с дальних дистанций. Полузащитники) Киселев и Папаев могут после официальных занятий по часу жонглировать мячом. Им это, наверное, полезно, а мне, в сущности, ни к чему, я трачу все время и силы на шлифовку ударов по воротам.

Вернемся к тем двум голам. Все-таки тут была определенная доля везения! Так же как, между прочим, в какой-то мере повезло Ларину и Еврюжихину, когда они забили «Спартаку» в матче второго круга этого сезона. Учитывая это, мне гораздо дороже тот единственный гол, который принес нам в октябре два очка на киевском стадионе.

– Да, в той ситуации никак не сошлешься на удачу. Расскажите подробнее.

– Я получил мяч метрах в тридцати пяти от ворот киевлян. Смотрю – на меня идет Сабо. Делаю финт корпусом вправо, и Сабо на него попадается, а сам ухожу влево. Грунт был мокрый, скользкий, и киевлянин не успел изменить направление движения. Передо мной встает Мунтян. Я носком проталкиваю мимо него мяч и легко проскакиваю вперед. Теперь против меня сразу двое: Круликовский и Соснихин. Имитирую замах, вроде бы собираюсь бить. Что оставалось делать Круликовскому? Попытаться отобрать мяч в подкате. Это он и сделал, но до мяча не дотянулся, потому что я чуть убрал его в сторону. Соснихин же, очевидно, надеялся, что подкат Круликовскому удастся, и не был готов к тому, что положение может сложиться по-иному. В результате я оказался наедине с Рудаковым. Естественно, что он начал выдвигаться из ворот мне навстречу, и я, опять-таки на притивоходе, «щечкой» отправил мяч в правый от него угол.

– Словом, все было рассчитано?

– Не скажу, что с математической точностью, но определенный расчет был.

– Что вам больше по вкусу – сольные проходы или игра в пас?

– Дело не в том, что мне по вкусу, а в том, что в данный момент целесообразнее. Вообще же мне больше нравится игра в пас. Панаева иногда справедливо упрекают в увлечении индивидуальной игрой, зато какая у него тонкая интуиция, какая высокая техника! Приятно взаимодействовать с Киселевым. Однажды в матче с «Кайра-том» борьба велась в центре поля, Киселев в ней не участвовал и медленно, в одиночестве продвигался по правому флангу. Но это была точная оценка ситуации; вернее говоря, Киселев предугадал развитие событий. Мяч длинной передачей был отправлен направо, и тут Киселев вдруг «взорвался». Быстро, никем не тревожимый, прошел по флангу и выложил мне в штрафную площадь мяч прямо на ногу. Если бы я не забил тогда гол, век бы себе не простил.

– Какое, по-вашему, значение имеют физические данные форварда?

– Рост, во всяком случае, не решающее. «Малыши», как правило, подвижнее, маневренное и часто побеждают в единоборстве с высокорослыми, если обладают выносливостью и хорошей техникой. Верно, высокорослые имеют преимущество в игре головой, однако преимущество это, я бы сказал, скорее формальное. Часто ли вы видели, чтобы Эдуард Стрельцов забивал голы головой? Я что-то их не запомнил, хотя отчетливо помню многие голы, забитые им.

В матче с тбилисцами Хусаинов выиграл мяч головой у вратаря Урушадзе, отскок ко мне, и я добил мяч в сетку. Подчеркиваю: малыш Хусаинов выиграл воздушную дуэль у гиганта Урушадзе! Пусть это не правило, а исключение, но ведь игра порой состоит из таких вот исключений.

В отличие от киевских динамовцев, которые, атакуя, любят навешивать мяч с флангов и по диагонали на штрафную площадь, «Спартак» предпочитает прострелы с краев низом. Из этого, однако, вовсе не следует, что спартаковцы пренебрегают игрой головой, не уделяют ей внимание на тренировках. Просто прострелы мы считаем более эффективным атакующим средством, чем навесы. В общем, мы играем как нам удобнее и выгоднее.

– Вот что пишет английский обозреватель Глэнвилл: «Существует опасение, что тренеры могут сосредоточить свое внимание на слабостях футболистов и постараются исправить эти недостатки, вместо того чтобы преимущественно обратить внимание на их сильные стороны. Если, например, какой-нибудь футболист прекрасно играет головой, но слабо владеет ударом правой ноги, то едва ли удастся сколько-нибудь значительно исправить его игру правой ногой, в то время как постоянная тренировка игры головой может привести его к еще большему совершенствованию этого приема».

– Нет, я решительно с этим не согласен. Предположим, я отлично бегаю на коньках, но неуверенно хожу на лыжах. Я делаю вывод, что мне надо больше времени уделить лыжам, и добиваюсь прогресса.. Но разве из-за этого я растеряю свои качества конькобежца? Человек не разучится плавать, даже, если он в течение нескольких лет не будет входит в воду. Вот более близкий пример. Мы наблюдаем иногда матчи ветеранов с участием Нетто, Симоняна, Боброва, Сальникова и других выдающихся мастеров. Не та у них скорость, не та выносливость, но в искусстве владения мячом, в точности паса они не утратили ничего – это у них навсегда! Верно, когда тебе под тридцать, недостатки уже не исправишь. Ну, а если двадцать? Неужели обольщаться тем, что ты прекрасно играешь головой, и равнодушно относиться к своему неумению бить правой?

– А вам какой ногой «работать» приятнее, привычней?

– Безразлично. Я забивал голы и правой, и левой; пожалуй, даже левой побольше, хотя, признаться, не считал. У любого молодого футболиста какая-то нога обязательно сильнее. Значит, надо добиться «равенства». Как? Рецептов много, а решающее слово в выборе и дозировке упражнений принадлежит, понятно, тренеру. Мне в свое время помогали, да и сейчас я практикую «одноногие» тренировки. Бывало, работаешь, в «квадрате» либо на ограниченной площадке с маленькими воротами, а то и на нормальном поле проводишь тренировочный матч и в любом случае стараешься от первой до последней минуты играть, положим, только левой, как бы ни был велик соблазн включить правую. Это полезно и потому еще, что иной раз и в официальных встречах приходится действовать лишь одной ногой, если другая побаливает.

– Полагаете ли вы, что форвард должен, как принято говорить, проявлять активность на протяжении всех 90 минут?

– Бывает так (со мной, во всяком случае), что в одном матче бегаешь много и до конца сохраняешь свежесть, а в другом – мало и быстро устаешь. Я замечал, что больше устают от монотонной работы. И защитнику легче приноровиться к форварду, действующему прямолинейно, в одном ключе. По-моему, разумнее делать неожиданные паузы, переключать скорость, менять темп и направление движения, открываться в разные стороны, – словом, все время задавать противнику загадки, держать его в напряжении, тогда и атака получится неожиданной. Я знаю форвардов, которые периодами играют подчеркнуто вяло, всем своим видом показывая, что силы у них на исходе, и заставляют тем самым защитников несколько ослаблять бдительность.

Непрерывное давление на противника, казалось бы, должно вносить смятение в его ряды. Но нередко такое давление оборачивается против тех, кто его ведет. В нашем решающем матче с киевским «Динамо», о котором уже была речь, хозяева поля с полчаса нас терзали, не отпуская. Пусть здорово сыграли наша защита и вратарь, но и киевляне допустили просчет. Они были полностью во власти чувств и утратили присущее им хладнокровие.

У меня было ощущение, что динамовцев этот штурм вымотал больше, чем наших защитников, причем не физически, а морально. В какой-то момент они смирились с тщетностью своих чрезмерных усилий. Я не теоретик, говорю обо всем этом с точки зрения игрока.

– Полагаю, что каждый футболист хоть в какой-то степени должен быть теоретиком. Вот вы центральный нападающий. Какую бы вы выбрали расстановку игроков впереди? Четыре «чистых» форварда? Два, три? В каких ролях?

– А меня вы считаете «чистым» форвардом? А Хусаинова? Суть ведь не в том, как ты называешься, под каким номером выходишь на поле, а в том, какие выполняешь игровые функции и как. Сколько раз бывало, что я останавливался где-то на подступах к штрафной площади противника, а врывались в нее Киселев, Папаев, поодиночке или в паре! Атака никогда не получается, если «чистые» хавбеки подыгрывают «чистым» форвардам. Понятие об игровых амплуа в наши дни расширилось и будет расширяться дальше.

Мне, однако, кажется, что два равноценных по классу фланговых нападающих при одном центральном, с которым активно взаимодействуют игроки средней линии, современной команде необходимы. При массированной обороне пробиться вперед по центру очень трудно, и поэтому я за крайних форвардов.

– Вот видите, практика вторгается в теорию… Еще вопрос из области практики. У вас бывали спады в игре? Чем они объясняются?

– Бывали, разумеется. После одного спада я уже подумывал, что, наверное, не восстановлюсь. Причины разные, но все они имеют психологическую подоплеку, физическое состояние тут ни при чем. Выйдешь один на один – не забьешь. Потом – второй раз, третий… Зрители свистят. Появляется неуверенность, боязнь ошибки, боязнь риска, импровизации. Выйти из такого состояния нелегко, все зависит от отношения тренеров, товарищей по команде; если угодно, и от прессы.

Когда я не забил пенальти киевскому «Динамо», меня охватило такое отчаяние, что впору с поля было уходить. Но, к счастью, в «Спартаке» обстановка товарищеская. Ко мне подходили друзья, и от всех я слышал одно: не расстраивайся, мол, успокойся, с кем не бывает, ты еще забьешь. И в перерыве руководители говорили мне то же самое. И я поверил в себя.

– Против кого вам труднее всего играть?

– Против Капличного. Это очень внимательный защитник, цепкий, техничный, быстро ориентирующийся в обстановке. Но играть против него хоть и трудно, но интересно. Капличный никогда намеренно не грубит; если же сорвется, не забудет извиниться. К сожалению, не все защитники настолько деликатные.

– В заключение беседы не хотели бы вы сами что-то добавить?

– Пожалуй, раз уж речь зашла о защитниках, добавлю. Мне однажды пришлось в официальном матче выполнять роль стоппера. Это был вынужденный шаг, но мне он принес пользу. Я уже не мысленно поставил себя на место защитника, как мы, форварды, часто пытаемся делать, а, так сказать, испытал на себе, что это за работа. По-моему, в тренировочных матчах форвардам есть смысл иной раз играть в оборонительных линиях.