Александр Панов: «Мне смешно смотреть на этот футбол

«Чемпионат», 21.01.2011

Бывшего форварда «Зенита» и сборной России по футболу Александра Панова всегда отличала принципиальность и прямота суждений. Очередное подтверждение этому – его интервью в цикле «Беседка».

Мне кажется, в его время футбол был немножко другим. Менее гламурным – более, что ли, искренним, сентиментальным. Настоящим. Игроки не были закормлены баснословными деньгами и не чурались болельщиков, а их команды еще не превратились в мультинациональные кадровые агентства. В «Зените» конца 1990-х, в котором блистал нападающий Панов, иностранцев из далекого зарубежья вообще не было. Украинцы, армяне – не считаются. Все свои люди. Не было и больших побед в Европе – зато была какая-то другая, особенная аура вокруг футбола. Более позитивная.

В современном футболе такие люди, как Панов, вымирающий вид. Увы. Он и в футбол играл с душой, с сердцем, изо всех сил. И собственное мнение никогда не боялся отстаивать. Может быть, оттого и полюбился болельщикам – в нем чувствовался настоящий мужик.

Он уже вешал бутсы на пресловутый гвоздик. Но потом снял их оттуда – страсть как захотелось еще поиграть, да не с ровесниками, а с молодежью. Сбил оскомину и снова ушел. Теперь, похоже, насовсем. Сегодня у Александра другие планы. 35 лет – подходящая дата для того, чтобы что-то в жизни изменить.

ФИНИШ

– Саша, вы второй раз уже, выходит, завязываете с футболом. Когда было тяжелее психологически – тогда или сейчас?

– Однозначно – в 2007-м. У меня еще была масса сил и энергии. А главное, присутствовало большое желание играть в футбол. Вот только в другой город переезжать ну совершенно не хотелось. Даже не рассматривал таких вариантов. Решил заканчивать. А потом как-то раз приехал на «Торпедо», на игру с «Факелом». Посмотрел, как ребята бегают, и понял, что еще и сам могу подвигаться. Возвращение спонтанно получилось. Спасибо тренеру Чугайнову и президенту Тукманову за то, что позволили мне еще разок испытать сильные эмоции. Настроение после победы клуба во втором дивизионе было близким к эйфории. В обычной жизни, без футбола, таких ощущений мне все-таки не хватало. Рад, что удалось их в полной мере освежить. Было просто хорошо на душе. На такой высокой ноте и уйти не обидно.

– Возможность продлить футбольную жизнь еще на год-другой даже не рассматривали?

– Вы знаете, перспектива продолжать работу в том же режиме, каждый день тренироваться, как-то меня больше не впечатляла. Тяжело.

– Организм как себя ведет – не требует нагрузки?

– А у меня нагрузок и так хватает. В футбол играю три раза в неделю. Держу себя в тонусе.

– Где, с кем бегаете?

– За ветеранов выступаю. В любительской лиге. И на Рублевке еще поигрываем. Так что у меня футбола много.

– Кто-то из известных товарищей составляет вам компанию?

– Конечно. Много таких ребят играет – и в моих командах, и в других. Эдуард Мор, Володя Бесчастных, Юра Ковтун, Эрик Яхимович – это только те люди, кого я сразу, навскидку вспомнил. В ветеранских матчах часто пересекаемся с хорошими футболистами. Там тоже, поверьте, эмоции бьют через край.

МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ

– Вы самостоятельно решили заканчивать с профессиональными выступлениями или, может быть, с кем-то совещались?

– Самостоятельно, конечно. С одной стороны, хотелось еще немного поиграть. А с другой – понимал, что в первом дивизионе мне будет очень сложно. Еще и этот график непонятный. То ли осень-весна, то ли весна-зима – не пойму толком. И все это будет длиться полтора года. В общем, подумал я и решил: хватит. Во второй лиге я бы, может, еще попылил, а в первой этот номер уже вряд ли пройдет. Ехать же куда-то из Москвы – не хочу. У меня дети, большая семья – надо быть рядом, помогать супруге. Это в 19-20 лет я был полон энтузиазма, высоких устремлений, желаний, возможностей. Сейчас ничего этого почти не осталось.

– Остыли?

– Скорее всего, да. Все-таки 18 лет профессиональной карьеры – это немаленький срок. Были и взлеты, и падения, и вершины. Всякое было. Случались и травмы. Я все прочувствовал. Мальчишкой я мечтал стать профессиональным футболистом, играть в «Зените», в сборной. Все сбылось. По большому счету я достиг всего, чего хотел, будучи ребенком. Хотя тренеры со мной намучились. Я благодарен им за терпение. Если бы не они, наверное, моя карьера не получилась бы такой яркой и интересной. И не было бы у меня так много голов, красивых и важных. Мне грех жаловаться на судьбу.

ОТЦЫ И ДЕТИ

– В «Торпедо» помимо вас было еще два заслуженных ветерана – Аджинджал и Коновалов. Молодежь к своим «дедушкам» с почтением относилась?

– Хочу выразить признательность людям, которые воспитали этих молодых людей. Они осознавали, что играют с футболистами, которые прошли огромный жизненный путь, и очень уважительно к нам относились. А мы в свою очередь – к ним. Когда нужно было, что-то ребятам подсказывали. Они прислушивались. У нас был хороший коллектив. Дружный.

– А защитники чужих команд, они именитого бомбардира тактично опекали или, наоборот, с особым усердием по ногам били?

– Нет-нет, все было нормально. Защитники, против которых я играл, вели себя достаточно корректно. У меня с ними не было ни одного серьезного инцидента. Желания умышленно нанести сопернику травму я ни у кого не заметил.

– Вторая лига сейчас и в середине 1990-х – есть разница?

– Да я уже и не помню, какой она была тогда. Я был молодой – энтузиазма много, желания – тоже. Наверное, сегодня вторая лига оскудела талантами. Да и откуда им взяться, если турниром никто серьезно не занимается? Низшие дивизионы нужно активнее развивать – тогда и больше интересных команд появится, и народ снова пойдет на футбол. И молодежь будет быстрее прогрессировать. Я знаю, о чем говорю: сам из второй лиги вышел в люди.

– Соревновательный уровень второго дивизиона совсем низок?

– Я так считал, пока не оказался внутри этой кухни. В зоне «Центр», по крайней мере, достаточно много приличных команд. Было интересно. Проблем с мотивацией у меня не возникало. А гостиницы, в которых мы останавливались на выездах, по сравнению с 1990-ми годами так просто великолепны.

– А стадионы, поля?

– В целом газоны неплохого качества. Могло быть и лучше, но могло быть и хуже. Приятно, что и люди приходили на «Торпедо». Даже на выездах мы не ощущали себя брошенными и покинутыми. Хотелось бы поблагодарить за это наших болельщиков.

– Интересно ваше мнение насчет «раздвоения» «Торпедо».

– Ничего хорошего я об этой ситуации, естественно, не думаю. Мое мнение: «Торпедо» должно быть одно.

– Сколько вы, получается, не играли между вторым и третьим пришествием в эту команду?

– Не знаю… Года три, наверное.

– И чем все это время занимались?

– Играл за ветеранов, бизнесом занимался. Семьей. У меня дети маленькие. Нельзя сказать, что сидел сложа руки. Забот-хлопот было выше крыши.

– Когда надумали еще, как вы говорите, подвигаться, старые приятели не посмеивались?

– Вряд ли. Наоборот, все поддерживали. Говорили: «Ничего себе, круто! Не ударь лицом в грязь, ветеран ты наш». Друзья и жена помогли мне настроиться на нужную психологическую волну. Никто не стал ерунды нести, как это часто бывает…

ФУТБОЛИСТЫ И ФУТБОЛИСТИКИ

– Вы трижды приходили в «Торпедо» – столько же раз, сколько в «Зенит». Какой же из этих двух клубов вам ближе, роднее?

– «Зенит» был заветной мечтой детства. И я ее осуществил – играл в этой команде, забивал голы, выиграл Кубок, дорос до сборной. Тот «Зенит», прошлого столетия, мне был ближе чего бы то ни было. Сейчас это другой клуб. Он не стоит на месте, растет. Но теперь мое сердце принадлежит не только ему, но и «Торпедо». И еще какая-то частица – питерскому «Динамо». Эти команды я всегда буду вспоминать с теплотой. Людей, которых там встречал, болельщиков…

– С современным «Зенитом» вас что-либо связывает?

– Нет, с современным «Зенитом» меня ничего не связывает. Да и не может связывать, ведь я давно уже не зенитовец. Только если воспоминания о старых добрых временах – больше ничего. Я помню, как мы все вместе, с Мутко во главе, строили этот клуб, развивали. И вот видите, как он развился. Миллионы тратятся на покупку футболистов. Правда, воспитанников своей школы что-то не видно. Это беда, наверное. А так-то все у «Зенита» хорошо. Финансирование на уровне. Виталий Леонтьевич подтянул к нам «Газпром». А до этого, чего скрывать, денег у «Зенита» было негусто. Возможно, будь у тогдашней команды такое же обеспечение, как сейчас, мы бы тоже выиграли много чего. Но мы имели столько, сколько имели. Мы были неизбалованными мальчиками…

– У вас не возникает легкой зависти к нынешнему поколению игроков? Вашей плеяде такие контракты даже не снились.

– А чего завидовать? Каждому свое. В конце концов, не в деньгах счастье. Мы, петербуржцы, играли для болельщиков, за свой город. Понимаете? Из моего родного Колпино на матчи «Зенита» приезжало много людей, чтобы поддержать меня лично, мою команду. Это было главным критерием, а не деньги. А сейчас, к сожалению, одни деньги у всех на уме, а результата нет. Это плохо. Хоккей сейчас в России более развит, чем футбол. Там ребята и чемпионами мира неоднократно становились – и молодежью, и взрослой командой. Футбол, к сожалению, не может нас порадовать такими достижениями. Если и попадаем на первенства мира или Европы, то через пень-колоду. Деньги, которые тратятся в футболе, просто несопоставимы с его реальными заслугами.

– Можно сказать, что современные российские футболисты зарабатывают неприлично много?

– Можно и нужно. Они еще по большому счету и не футболисты даже, так, футболистики. Ничего не достигли, но уже получают огромные деньги. Понимаете, что это такое для парня, которому еще и 20 лет не исполнилось? Это квартира, машина, девочки, все дела. Все, футбол ему больше не нужен! Они для этого только и идут в футбол, чтобы друг перед другом потом красоваться. Может быть, когда-нибудь эти ребята поймут, что все это проходящее. Что деньги рано или поздно закончатся, а жить и дальше надо. Нужно помнить, что после футбола наступает обычная, реальная жизнь. Я считаю, что люди, которые пришли в футбол за деньгами, многого не приобретут – больше потеряют. Я не считаю чужие деньги, поймите меня правильно. Просто такие суммы, которые наши клубы сегодня тратят, они просто разбаловали футболистов. Они не хотят играть.

Когда команда, которая борется за выживание, содержит в своем составе 15 иностранцев, это просто смешно. Может быть, лучше было бы взять на их место 15 русских ребят? Они бы тоже бились за выживание, но старались бы, прогрессировали. Беда в том, что никто не хочет ими заниматься. Это долго, муторно и неинтересно. Больших денег не заимеешь. Гораздо выгоднее взять иностранца: купить за одну цену, продать за другую. И мы же сами, россияне, потом от этих махинаций и страдаем. Где резерв для сборной, где молодые таланты? Зато иностранцы миллиардами вывозят деньги из страны, притом зачастую даже налогов не платят. А мы хлопаем в ладоши и радуемся: ах, какой у нас высокий уровень футбола! Смешно смотреть на этот футбол, честное слово.

Я недавно смотрел по телевизору игру «Тоттенхэм» – «Манчестер». Вот это футбол! Люди носятся, и все 90 минут их не остановить. Вот это интересно смотреть. А о чем думают наши футболисты, когда с потерянным видом ходят по полю, можно только догадываться. Может быть, о том, куда бы пойти потусоваться после игры? Раньше я с нетерпением ожидал начала нового сезона. А сейчас, верите, мне совершенно все равно, когда он стартует, кто и как там будет играть. Не-ин-те-рес-но!

«В ПИТЕРЕ МНЕ ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО»

– А вас самого разве футбол не сделал обеспеченным человеком?

– Сделал, да. Я не богатый человек и не бедный. Я в достатке живу. Мне на все хватает.

– Знаю игроков, которые заработанные в футболе деньги активно инвестировали в недвижимость, а теперь сдают ее внаем и хорошо себя чувствуют. Не ваш случай?

– Ну, можно и так сказать. У меня тоже такого плана есть варианты. Это не самоцель, нет. Просто деньги должны работать, а не лежать. Естественно, первым делом их вкладывают в недвижимость. Это, наверное, самое надежное капиталовложение.

– А призовая квартира за Кубок 1999 года у вас осталась в Петербурге?

– Конечно. Я там останавливаюсь, когда бываю в городе.

– Как часто навещаете родные края?

– К сожалению, не так часто, как хотелось бы. Когда дети подрастут, обязательно свожу их туда, покажу красоты Петербурга. А так моя жизнь сейчас здесь, в Москве. Здесь планы, дела, бизнес. А в Питере мне теперь по большому счету делать нечего.

ПРАВИЛЬНЫЙ ПАРЕНЬ

– Бышовец рассказывал: мол, Панов был человеком с улицы, покуривал…

– Не только покуривал, но и попивал еще. Да, с улицы, со двора – а откуда я еще должен был быть? Я парень из 90-х годов. Сами вспомните, какое это было время. Ну, взял меня Бышовец – спасибо ему огромное. Но он же, по-видимому, взял меня не за красивые глаза. Я трудился, старался закрепиться в команде. Не он бы взял – взяли бы другие. Спасибо ему за то, что нашел моему таланту применение. Хотя длительное время я мало играл и радости от этого совсем не испытывал.

– Саша Панов был трудным подростком?

– Очень трудным! Характер у меня был жутко непростой – многим людям он доставлял проблемы. И мне самому в том числе. Но я не жалею ни о чем. Я никогда не хотел смешиваться с серой массой людишек без своего собственного мнения. Им сказали – влево, они все повернулись налево. Приказали лечь – они легли. Я не боялся отстаивать свою точку зрения. Был таким, знаете, гопником. Всегда говорил то, что думал. Авторитетов для меня не существовало. Мне были по барабану мнения каких-то специалистов. Если я человека не уважал, мне было все равно, что он обо мне думает. Но уж если уважал тренера, то всегда его слушал, никогда не хамил, не грубил. Я был самим собой. Такой характер, такие гены, и ничего с этим не поделаешь.

Конечно, со временем я изменился – стал мягче, гибче. Но в принципе, я и сегодня готов любому человеку сказать правду в лицо. Я говорю так, как есть. Кто-то с моим мнением может не соглашаться, это нормально. Точно так же и я не обязан соглашаться со всеми. Я много вижу и читаю о футболе – и очень мало вижу в этих публикациях объективности. Я не хочу никого обижать, но и просто так хвалить кого-то не стану. То, что другие люди говорят еле слышным шепотом, я говорю вслух, только и всего.

– Своих сыновей вы воспитываете в большей строгости, чем вас самого воспитывали?

– Естественно, строго воспитываю. Пацаны же! Они должны понимать, что можно, чего нельзя. Как смолоду их воспитаем, так они и будут вести себя дальше. Поэтому, конечно, стараюсь прививать им хорошие манеры. Разумеется, они балуются, дерутся. Иногда наказываю. Всякое бывает. Семейная жизнь сама по себе штука непростая. Тем не менее процесс идет нормально. Дети у меня умнички. Иногда слушаются, иногда не слушаются. Стараюсь, чтобы ребята росли правильными людьми. Это самое главное. Чтобы были воспитанными мальчиками – знали такие слова, как «спасибо», «пожалуйста», «до свидания». Они еще маленькие – у них вся жизнь впереди.

– Ваше поколение спортсменов было «правильнее» нынешнего?

– Тогда были другие приоритеты. Мы хотели играть на большом футбольном поле и радовать людей на трибунах. Для нас не существовало такого понятия, как «косить». Мы работали среди мужчин. Среди взрослых русских дядек. Я пришел в коллектив – там большинству ребят по 27-28 лет было. Детей не было…

– А «дедовщина» – была?

– В какой-то маленькой степени, может, и была. Я ее не ощущал. Я был правильным парнем, поэтому со мной правильно люди общались. Никто меня никогда не чихвостил, как некоторых.

– Были в авторитете?

– Я держался на равных с более опытными игроками. Но и на рожон не лез, субординацию соблюдал. В принципе, ребята меня уважали и особо не трогали. С некоторыми из них мы до сих пор сохранили хорошие человеческие отношения.

СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК

– В вашей биографии есть страницы, которые вы хотели бы переписать заново, а то и стереть?

– Вряд ли. Все у меня отлично. И потом, знаете, где-то что-то изменил бы – в другом месте что-то потерял бы. Так что я всем доволен – и своей жизнью, и карьерой. У меня трое детей, три парня. Любимая жена. Была любимая работа, профессия. Сейчас я востребован. Я счастливый человек! Бог благосклонен ко мне. А я стараюсь соблюдать основные христианские правила. Повзрослев, я ко многим вещам стал серьезнее относиться…

– Самые яркие моменты карьеры у вас, очевидно, соединились в 1999 году?

– 1999-й – это год двух знаковых для меня матчей, не более того. Но были и другие памятные периоды – хоть бы даже в питерском «Динамо», где я заиграл после тяжелой травмы. В «Торпедо» 2004 и 2005 годы хорошими выдались. Для меня понятие яркости заключалось уже в самом факте выхода на футбольное поле. Слава Богу, я в своей жизни больше играл, чем сидел в запасе или на трибуне. А в 1999-м – да, взял с «Зенитом» Кубок, со сборной обыграли французов на их поле. Для меня тот матч был как финал чемпионата мира. Всего вторая игра за национальную команду – и сразу против сильнейшей команды планеты! Я рад, что испытал себя на фоне таких мастеров.

РОКОВОЙ ПРОМАХ

– Была ли у вас возможность уехать в клуб серьезнее «Сент-Этьена»?

– А что «Сент-Этьен»? Нормальная команда. И французский чемпионат мне очень понравился. Другое дело, что не получилось там себя в полной мере реализовать. Травмы сказались. И потом – другая страна, другой менталитет. Не будем забывать, что мы все время с французами воевали. Может, они русских вообще не любят, кто их знает?

– А третий приход в «Зенит» не был ошибкой?

– Я хотел закончить карьеру в «Зените». Не получилось у нас с Адвокатом. Слишком он был… Короче, не понравился он мне. Голландец к нам относился как непонятно к чему. И я к нему, соответственно, точно так же относился.

– У нападающих часто спрашивают про самые памятные голы. А я спрошу о самом памятном промахе – где, когда?

– С Украиной в том же 1999-м, тут двух мнений быть не может. Шел первый тайм. Стандартная атака. Тихонов прошел по краю, навесил в штрафную площадь. Ворота были совсем близко, а я… не попал толком по мячу. Прожектора ослепили. Мяч стукнулся мне в плечо и перелетел через перекладину. Более обидного промаха в моей карьере не было. Забей я тот гол, и история могла бы повернуться иначе…

ПОТЕРЯЛ МЕДАЛИ – НАШЁЛ УВАЖЕНИЕ…

– Об отказе перейти в «Спартак» ни разу не сожалели?

– Нет, не сожалел. Хотя с годами пришло понимание того, что я мог приобрести в этой команде, но так и не приобрел. А потерял я очень много – Лигу чемпионов, медали. В этом смысле, наверное, о чем-то и можно пожалеть. Но я был патриотичен, как ни смешно это прозвучит в этом веке. Я был предан своему клубу, болельщикам. В 20 столетии понятие патриотизма для нас значило очень много. Может быть, благодаря этому наши предки и победили в Великой отечественной войне. А теперь пачку купюр человеку показали, поманили – он и рад стараться. Как кролики, ей-богу, бегают туда-сюда. Не играют – только деньги считают. «Капусту» стригут… Для меня переход в «Спартак» был категорически неприемлем.

– Иными словами, на месте Владимира Быстрова вы себя не можете представить?

– Нет, не могу. И слава Богу. Его уже, мне кажется, многие простили. А многие – нет. И эта история будет преследовать Владимира всю жизнь. Ему всегда будут припоминать эти моменты, даже после завершения карьеры. Потому что люди у нас такие. Злопамятные.

ЭХО ПАРИЖА

– Столичным жителем вы все-таки стали. Ностальгии по городу юности не испытываете?

– Особо нет. Я настолько привык к Москве, что на Питер уже смотрю глазами гостя. Может быть, раньше, живя там, я не замечал той красоты, которую замечаю сейчас, навещая город туристом. Тот же Зимний дворец меня сейчас восхищает больше, нежели раньше.

– У прозвища Колпинская Ракета есть конкретный автор?

– Есть. Народ. Я же из Колпино, и бегал в молодости очень быстро. Благодаря своей скорости и удостоился сравнения с ракетой. Потом стал Торпедой – после того, как в «одноименной» команде оказался.

– Когда вас последний раз на улице узнавали?

– Да вот сегодня. В магазине подошел человек. Мне и в других городах на недостаток внимания грех жаловаться. Люди постоянно напоминают про те голы в Париже. Приятно. Спасибо им большое. Мне радостно осознавать, что тогда, 11 лет назад, мы сделали что-то приятное для наших людей. Неспроста же они до сих пор вспоминают Францию. Ради этого мы и играли.

Я часто бывал и бываю в театре. И, знаете, немногие постановки остаются в памяти надолго. Иную посмотрел – и забыл. Но спектакли с участием таких людей, как Абдулов, царствие ему небесное, Броневой, Чурикова – это то, что навсегда остается с тобой…

Я сам обычно сдержанно смотрю футбольные матчи. А после Голландии в 2008-м так орал, так радовался, что сам от себя такого не ожидал. Теперь я понимаю эмоции тех людей, которых наша победа над французами сделала счастливыми…

– В дальнейшем вы себя еще видите в футболе?

– Я надеюсь. У меня есть мечта, и ее никто с повестки дня не снимал. Я к ней плавно иду.

– Мечта – стать тренером?

– Выше берите.

– Неужели президентом?!

– Нет. Моя мечта – создать свою футбольную школу. Это единственное, что мне еще хотелось бы сделать в этой жизни. Лет-то мне еще не так уж много. Даст бог, справлюсь…