Виктор Понедельник: «Главное ещё двигаюсь»

Football Magazine, 01.01.2012

Автор победного гола в финале Кубка Европы-1960 Виктор Понедельник – рассказчик замечательный. В своем очередном интервью он вспомнил о встрече с Фурцевой, мифах о джентльмене Нетто и смерти обезьяны. Но для начала мы решили выяснить, почему же легендарный футболист вышел из состава Комитета по этике.

– Что стало последней каплей, Виктор Владимирович?

– Да просто надоело! Допустим, заводим разговор, мол, давайте хоть одно решение вынесем, а то народ уже смеется. И тут наш председатель Алу Алханов, чудеснейший, мягкий человек, говорит: «Прежде чем выносить, надо обратиться к президенту РФС». Я поразился: «Зачем? Ведь и так любое наше решение автоматически выносится на исполком РФС. Таковы правила. Но мы же должны наконец показать лицо комитета! Для чего тогда собираемся и просиживаем часами?!» Вот я и решил уйти. Теперь Анзор Кавазашвили возглавил экспертный совет по выявлению договорных матчей. Дай бог ему удачи.

– Верите, что у него получится?

– Не знаю, насколько совет будет действенным. Пока вопросов гораздо больше, чем ответов. Даже если там признают какой-нибудь матч договорным, не представляю, кто позволит снять команду с розыгрыша. Да на следующий день в этом городе такое начнется! На улицу высыплет вся шпана из фан-клубов, с которыми у нас любят заигрывать, и устроит бойню похлеще, чем на Манежной площади!

– Вы-то хоть один договорняк сыграли?

– Ни единого! Ребята, в наше время их не было. Помню только случай, о котором «Правда» писала: прямо в перерыве матча арестовали вратаря СКА из Свердловска. Рядом с ним в раздевалке обнаружили портфель денег. Но потом историю внезапно замолчали – даже не знаю, чем закончилась.

– Живете вы на Плющихе. А Хрущев вам давал квартиру, кажется, в «генеральском» доме на Соколе?

– Это было, когда меня в ЦСКА пытались забрать. Приехали в Ростов два офицера с автоматами, запихнули в самолет. Брежнев болел за ЦСКА, очень недоволен был, что команда плохо в футболе выступает. Выдал секретарю ЦК комсомола Павлову: «Не можете укрепить команду? Соберите талантливых ребят!» И пошла охота по всему Союзу. В Москве мне вручили ключи от квартиры на Соколе. В этом доме и Андрей Старостин жил, и Федотов, и Бубукин, и Бобров… Но квартиру я так и не открыл.

– Почему?

– Испугался. Поселился у отцовского друга, писателя Котенко. Он заведовал литературой и искусством в «Комсомолке». Спал у него на раскладушке. Как-то вызвали в ЦК комсомола. Вижу Павлова в окружении генералов: «Виктор, надо помочь, Леонид Ильич дал указание, армия у нас на особом счету. Посмотрите – мы же в Большой театр собираем лучших, правильно?» Тогда Бескова уговаривали ЦСКА тренировать. Отвечаю Павлову: «Надо посоветоваться с родителями». – «Хорошо. Идите». Связь с отцом держал постоянно – он в Ростове уже вышел на Шолохова, с которым был хорошо знаком.

– Откуда?

– Отец – известный журналист. Работал в «Литературной газете», «Известиях» – собственным корреспондентом по Северному Кавказу. О Шолохове очерк писал в «Литературке». Часто в Вешенскую ездил. Тогда мне помог еще один писатель, Соколов. Автор некогда знаменитого трехтомника «Искры», председатель донского сообщества писателей. Он родом из Иванова, земляк Фурцевой. А в Ростове уже демонстрации начались – как нашего лучшего игрока в Москву забирают?! На Привокзальной площади люди собирались, у парка Горького, завода «Ростсельмаш», шли по центральной улице к вокзалу… Представляете? Тем более это происходило спустя два года после казачьего бунта в Новочеркасске. Через КГБ все докладывалось в Москву. Отец звонит: «Витя, поприличнее оденься, галстук не забудь, в 10 утра будешь на приеме в ЦК у Фурцевой Екатерины Алексеевны. Шолохов ей звонил…» Прихожу. Помощник встречает, проводит – она сидит, кутается в оренбургский платок.

– Как выглядела?

– Меня поразило – вылитая Вера Марецкая, актриса! «Витя, не могу поздороваться, загрипповала. Я курирую спорт, но в футболе ничего не понимаю. Вы мне сейчас и расскажите…» После нее из больших чиновников мне только один говорил «ничего не понимаю в футболе». Петр Лучинский, бывший президент Молдавии. Он был в отделе пропаганды, а я уже работал в «Советском спорте». Все остальные «разбирались». А Фурцева – женщина удивительная. Мы потом еще дважды с ней встречались – в первый раз благодаря знакомству с Галиной Леонидовной Брежневой, на одном юбилее, второй раз на олимпийском приеме в Кремле. А тогда говорю ей – вот, мол, запрещают играть за свою команду. Про то, что под конвоем привезли, говорить не стал. «Ка-а-к?! У нас в государстве разве могут запретить? У Павлова были?» – «Был. Нельзя мне из Ростова уезжать – знаете, что там творится?» – «Знаю, мне доложили…» Берет трубку красного телефона, соединяют с Павловым: «Сереженька, здравствуй. У меня вся информация по Понедельнику есть, пусть он едет, играет за свой Ростов…» Положила трубку. Я набираюсь смелости: «Екатерина Алексеевна, сейчас-то мне что делать?» – «Погуляйте по Москве часика два, а потом заходите к Павлову. Вопрос будет решен». Отправился я к друзьям.

– Тоже людям известным?

– Виттенбергу и Мержанову из «Советского спорта», рядом с ЦК. Звоню оттуда помощнику Павлова, слышу: «Мы всю Москву на ноги подняли, отцу звонили, быстро поднимайся в ЦК!» Павлов встает навстречу, обнимает, будто прошлого разговора не было: «Виктор, вы поступили правильно, принципиально… Да, надо таланты в Москву собирать, но ведь таланты нужны и провинции, так?» Еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Спасибо, отвечаю. Сел на поезд – и в Ростов. Смотрю на перрон, глазам не верю – людьми забит! Меня на руки поднимают, выносят на площадь – а там еще тысячи людей. Скандируют: «Витя, молодец, ура…» Поставили на лобное место. «Ты будешь играть в Ростове?» – «Да, вопрос решен…» – «Ура!»

***

– Сегодня вас на улице узнают?

– Да. Наверное, благодаря телевидению и Интернету. Здесь, на Плющихе, море болельщиков. И все за рукав хватают, расспрашивают.

– Интернет вы освоили?

– С уважением отношусь – но сам от этого далек. Зять дал мобильный телефон, так я даже номера своего не знаю. Пользуюсь только летом на даче.

– В вашей нынешней жизни есть место приземленным мечтам?

– Младшая дочь Настя родила внука. Ему в декабре исполнилось два года. Мечтаю увидеть, как он на ноги становится. Я же упустил, как собственные дети вырастали, – все время на сборах пропадал. Старшая дочка родилась 9 мая, поэтому так и назвали – Виктория. А сына – Валентином. В честь удивительного деда, который пропал без вести в первые дни войны. Другой мой дед служил врачом на «Авроре». По сей день вспоминаю, как бабушка говорила: «Витенька, возьми фотографии, мы уйдем из жизни – они пропадут…» Не взял. А сейчас даже звонить боюсь в эту петербургскую квартиру. Живут чужие люди.

– Вы, кажется, когда-то занимались боксом?

– Да, у меня второй разряд. Кулаком мог свалить любого. Но тренер вдолбил золотое правило – никаких драк на улице. Встречались годы спустя – он сразу: «Ну, как золотое правило?» – «Держусь!»

– Когда особенно были близки к тому, чтоб не сдержаться?

– Был в Ростове странный болельщик. Выходим с поля – он за руку хватает: «Иди сюда! Подумаешь, звезда…» Кто-то ему давал по шее, но не я. А однажды подстерег меня в городе. Раскричался: «Вы звезды, кругом охрана за вами, не подойти». Вот тогда у меня было желание ему двинуть. Но понимал – это тряпка, а не человек…

– В детстве совершали отчаянные поступки?

– Отец научил раков ловить руками. Жуткое дело. Засовываешь руку, рак тебя – хвать… И тянешь наверх. Это потом я наловчился руку травой обматывать.

– Журналистом стать не хотели?

– Еще как хотел! Я был ребенком, когда познакомился с Шолоховым – так даже ему об этом сказал. Как-то отцу из Москвы дали задание – написать о строительстве Волго-Донского канала. Были каникулы, и он взял меня с собой. Разместились в простенькой гостинице, утром отправились на плотину. До сих пор перед глазами картина – внизу словно гигантский муравейник. Рыли канал сотни тысяч человек. Среди них – немало заключенных. Господи, что там творилось! Люди умирали постоянно, каждый вечер убийства – публика ведь еще та… В газетах об этом, естественно, не писали. Как и о том, что при обустройстве громадных водохранилищ погибла вся рыба с икрой.

– Зато построили канал меньше чем за пять лет – уникальный срок.

– Это правда. Так вот, там в один из дней рядом с машиной отца останавливается автомобиль. Выходит человек с очень знакомым лицом. «Володя, привет!» – кричит отцу. «О, Михал Саныч, здравствуйте!» Обнялись. Шолохов указывает на меня: «Это что за карапуз?» – «Сын Виктор». «Кем хочешь стать?» – спрашивает меня. «Журналистом. Как папа», – отвечаю не задумываясь. Шолохов улыбнулся: «Молодец. Я тебя благословляю».

– Как полагаете, Шолохов написал «Тихий Дон»?

– Конечно! Сто процентов! Ему, лауреату Нобелевской, Ленинской, Сталинской премий, просто завидовали, строили пакости. Отсюда и эти слухи. Но еще до того, как Лев Колодный нашел рукописные страницы «Тихого Дона», я понял, что автор романа – именно Шолохов. Достаточно было прочитать «Судьбу человека». Там потрясающе описан эпизод в концлагере. Помните? Комендант вызывает Соколова, грозит расстрелять. Но сначала наливает полный стакан водки. Тот выпивает. «Закуси», – предлагает комендант. «После первой не закусываю». Ему второй стакан протягивают. Опять залпом выпивает и к закуске не притрагивается. Немцы в шоке. Дают третий стакан. Вот после него откусывает маленький кусочек хлеба. Потрясенный комендант расстрел отменяет. Вручает буханку хлеба, сало и отправляет обратно в барак. Где обессиленный Соколов падает и засыпает…

– Вы рассказывали, что поражались памяти Кирилла Лаврова, вашего доброго знакомого и большого поклонника футбола…

– Да, Лавров легко мог перечислить состав команды 30-летней давности. Причем не только любимого «Зенита», но и остальных. Знал по фамилиям всех футболистов. Он наверняка вел какие-то записи, таблицы.

– Как Шостакович?

– Точно! Дмитрий Дмитриевич тоже обожал футбол, в тетради рисовал таблицы футбольного чемпионата. Я как-то листал подшивку «Советского спорта» и наткнулся на отчет Шостаковича о матче с участием «Зенита». Был потрясен! Вдумайтесь: великий композитор – и автор футбольного отчета…

– Талантливо было написано?

– Талантливо, со знанием дела. Очень выдержанно. Потом коллеги рассказывали, что Шостакович охотно сотрудничал с «Советским спортом», никогда не отказывал.

– А Евгения Леонова откуда знали?

– У нас был общий друг – Лев Борисович Шульман, тоже ростовчанин. Работал прорабом на строительстве «Лужников» и здания мэрии на Новом Арбате. Кстати, в паре с бывшим вице-мэром Ресиным. Друзья в шутку называли Шульмана «трижды Герой Советского Союза».

– Почему?

– Наградили его орденом «Знак Почета» за какое-то масштабное строительство. Время спустя дали второй Знак Почета. Когда в третий раз выдвинули, Лев Борисыч призадумался: «Орден Ленина еврею, конечно, не дадут – так, может, орден Трудового Красного Знамени? Или Октябрьской Революции?» Но он опять получил Знак Почета! Хотя, если объективно, должны были Героя Соцтруда давать, не меньше.

– С Окуджавой где познакомились?

– На юбилее Андрея Петровича Старостина в ресторане Центрального дома литераторов. Окуджава сидел напротив, рядом – Юрий Олеша. А вел стол знаменитый летчик, Герой Советского Союза. Эх, забыл фамилию! Зато отлично помню, с чего он начал тост. Поднялся, в руках фужер, полный водки. Говорит басом: «Дорогой Андрюшенька. Все вместе взятые за этим столом выпили водки меньше, чем мы с тобою…» Гости охнули. Потом с Окуджавой разговорились. Моя жена сказала: «Мы вас очень любим, у нас есть все ваши записи…» Тепло пообщались. Он приглашал к себе домой на Арбат, но так и не собрались…

***

– Вы весь мир объездили. Самое мрачное место, где побывали?

– Коста-Рика. Сборная играла там товарищеский матч. С Володей Маслаченко вышли прогуляться по столице – Сан-Хосе. Город будто вымер – одни военные на машинах с пулеметами. Обстановка зловещая. В диктаторских странах Латинской Америки везде было неуютно. Еще поездку в Турцию вспоминаю. Утром выбегаем на зарядку, переводчик сообщает: «А в стране сегодня переворот произошел. Премьер-министр арестован, власть захватили военные. Кстати – без единого выстрела». Кто-то из наших спрашивает: «Так что же, футбола не будет?» – «Почему? Обязательно будет! Переворот футболу не помеха…»

Ну и, конечно, не забыть чемпионат мира в Чили 1962-го. Поселили сборную в Арике – унылом городке на берегу Тихого океана. Население в основном составляли рыбаки и рабочие медных рудников. Порт, несколько отелей, казино да стадион с жестким ухабистым полем – вот и все достопримечательности. А вокруг – выжженная солнцем бескрайняя пустыня. Жарища, пыль столбом. Говорили, что дождей там не бывает по пять лет. На второй день капитан сборной Игорь Нетто спросил: «Вить, у тебя нет ощущения, что тут заканчивается Земля?»

– В казино заглядывали?

– Смеетесь? Это югославы его сразу облюбовали. Ходили чуть ли не каждый день. А нам на какие шиши играть? Получали-то 30 процентов от суточных. Поэтому вечера коротали в гостинице. Карты, бильярд, шахматы… Между прочим, в 60-е годы на базу сборной часто приезжали наши шахматные «короли» – Тигран Петросян, Михаил Таль и другие. Устраивали сеансы одновременной игры. В большом почете у нас были и турниры между игроками.

– Кто играл лучше всех?

– Гиля Хусаинов, Валя Иванов, Лева Яшин и Нетто.

– На чилийском чемпионате мира Нетто прославился джентльменским поступком. В матче с Уругваем мяч после удара Численко попал в сетку через дырку с внешней стороны. Судья показал на центр, однако Нетто на правах капитана подошел к нему и объяснил, что гола не было. Как на это отреагировала команда?

– Я много читал о том эпизоде, но, убей бог, в памяти у меня он не отложился! Возможно, все произошло слишком быстро, и я ничего не заметил. Но ведь и после матча никто в команде этот случай тоже не обсуждал! И от самого Игоря никогда на эту тему разговоров не слышал! Если б между ним и судьей состоялся какой-то диалог, мы бы видели. Но не было ни-че-го. Игра сразу возобновилась. Откуда потом что взялось? Кто в Союзе эту байку придумал? Вот так и рождаются мифы. Как в случае с обезьяной.

– С какой обезьяной?

– Полетели с ростовским СКА в турне по Африке. Один из матчей проводили против сборной Мали. Вратарь вышел с обезьянкой на цепочке и посадил ее на перекладину. Вроде как талисман. И вот я бью издалека, попадаю в перекладину, и мартышка эта замертво падает. Что началось! Вся команда остановилась, вратарь ее на руки берет, все кричат, машут руками и уходят с поля. Переводчик кричит: «Скандал! Если она помрет, мы отсюда не уедем!»

– Чем дело кончилось?

– Очнулась – и матч продолжился. Сыграли 1:1. Корреспондент французской «Экип» передал по телефону об этом случае. Но то ли связь была плохая, то ли с переводом напутали. В общем, в наших газетах написали, что Понедельник ударом страшной силы убил обезьяну, которая стояла на воротах сборной Мали…

***

– Правда, что из 20 журналистов, которые прилетели со сборной на чемпионат мира в Чили, 15 представляли КГБ?

– 15 – это минимум! Как сошли они с трапа в аэропорту, так вплоть до отлета в Москву мы их больше нигде не видели. А в 1964-м на первенство Европы в Испанию с нами уже полсотни таких «репортеров» отправилось. Замруководителя делегации сборной тоже всегда был из «конторы». Строчил на всех «телеги». Яшин по динамовской линии, через свои связи в КГБ, обычно заранее выяснял, кто будет сопровождать команду за границей, и нас предупреждал: «Этот – карьерист, на всех стучать будет. С ним будьте осторожнее». А если нормальный мужик попадался, мы покупали болоньевые плащи. Там копейки они стоили. А в Москве на них можно было прилично заработать.

– Футболисты сами перепродавали?

– Зачем? Сдавали в комиссионку. В «Спартаке», например, был болельщик по прозвищу Челси – друг Сергея Сальникова. Этот Челси знал ребят, которым можно вещи загнать, вот с ним всегда и советовались. Денег было мало, но в 60-е у нас за границей появилась лазейка.

– Какая?

– Наладились контакты с «Адидасом» и «Пумой». Представители этих фирм знали русский и предлагали: «Сфотографируйтесь в наших бутсах, а мы вам долларами заплатим». От руководства, понятно, все держали в тайне. Просто улучали момент, собирались где-то втихаря, напяливали «Адидас» либо «Пуму» – и получали по 200-300 долларов. По тем временам фантастические деньги!

– Хитрый Хурцилава в 1970-м на чемпионате мира даже в разных бутсах умудрился сыграть.

– Муртаз договорился одновременно с «Пумой» и «Адидасом», взял с них деньги. Думал, выкрутится и никто ничего не заметит. Но фирмачи – тоже не дураки, сразу все просекли и в перерыве ломились в раздевалку сборной. Скандал был приличный.

– Вас гэбэшники пытались сделать стукачом?

– Был случай, когда я уже журналистом работал. Пришел полковник КГБ к Николаю Киселеву, главному редактору «Советского спорта». Меня вызывают. Киселев вышел из кабинета, и полковник говорит: «Виктор Владимирович, мы хотим с вами сотрудничать, особенно когда в Москву приезжают английские футбольные команды. Будете ходить на приемы, потом – нам информацию…» Вежливо отвечаю: «Извините, я вам не помощник. Сейчас очень занят, у меня много командировок… Да и воспитан по-другому».

– Последнее интересное знакомство в вашей жизни?

– С Петром Степановичем Дейнекиным. Оба входим в землячество ростовчан, которое возглавляет префект Юго-Восточного округа Владимир Зотов. Дейнекин – бывший главком ВВС, генерал армии. Человек невероятного обаяния, держит себя в прекрасной форме. Выправка какая! Я думал, ему лет 60 – а оказалось, мой ровесник!

– Вас старые хвори тревожат?

– Не без этого. 2010-й – для меня не самый удачный год. Долго в больнице лежал, залечивал болячки. Но сейчас чувствую себя лучше. Главное – еще двигаюсь. И голова работает. Каждый день стараюсь гулять в парке, получаю заряд бодрости. А уж когда внука привезут – это вообще вершина блаженства. В такие минуты о своем возрасте даже не вспоминаю.