Футбольный пинг-понг

«Спорт-Экспресс», 16.05.2003

Начинал он с того, что был чемпионом Белоруссии по настольному теннису. По футболу мог стать и чемпионом СССР – но так и не стал, хотя лучшие годы провел в двух командах, где вроде бы золото только и выигрывать. Киев – «Спартак», «Спартак» – Киев, Киев – «Спартак»… Как в том самом пинг-понге.

Дом на Тверской. В соседях до недавних пор Бесков, а лет пятнадцать назад – и Старостин. Ваза на столе. Розы.

– Не просто ваза – приз от «Огонька». Вратарь года, – усмехается хозяйка, Людмила. – А что таблички нет – так это квартиру нашу обчистили и вазу тоже унесли. Потом нашли воришек, вазу вернули – но без всего. Навел, кстати, на наш дом парень из «Спартака». Маму мою связали. Через год от переживаний инсульт – умерла…

Портрет сына на стене. Он десять лет как в Бельгии. В «Мехелене» играет. Свой дом, жена-голландка.

Прохоров изменился, здорово изменился с вратарских времен – но взгляд! Глаза! Взгляд – прежний. Вратарский. Острый.

И вспоминаю я, как уехав однажды из Тарасовки с обидой, Александр Владимирович больше там не появлялся. Ни разу. До сих пор.

СЕВИДОВ

– И отец у меня тренер был по настольному теннису в Бресте, и сам я до чемпиона Белоруссии доигрался, в четырех Спартакиадах участвовал. Но тянуло в футбол. Начал в 63-м за сборную института – и пошло, пошло… На Песчаной, помню, проиграли сборной Москвы – 1:3, и меня, первокурсника, Севидов Сан Саныч пригласил в минское «Динамо». Где и Глухотко, и Денисенко – большие вратари. Оттуда в гродненский «Неман» перебрался, класс Б. Там на меня посмотрели: что за вратарь? Кот в мешке! Ну, играл в теннис – что с того? Вызвал тренер: «Не обижайся, в будущем на тебя рассчитываю…»

– Так и вышло.

– Ага. Апрель, в классе Б уж два тура прошло – телеграмма: «Выезжай срочно!» «Неман» Черновцам 0:3 проиграл, Ивано-Франковску – 1:4. С львовским СКА играть, страшной командой, где одни венгры в основе, а тренирует Шапошников Сергей Иосифович. Неделю меня натаскивали, вышел – и та-а-к сыграл! Два пенальти взял, а мы «дурака» забили – 1:0 выиграли… Никто не ждал. Тут же Севидов фамилию мою вспомнил – но теперь уже я самолюбие выказал: «Лучше в классе Б играть, чем у вас в дубле!»

– А все равно оказались в Минске.

– Севидов за горло взял. Специально в Гродно товарищеский матч организовали, мы против Минска, меня лучшим вратарем класса Б признали, в список «22 лучших» угодил, «мастера спорта» дали… А мне 18 лет. В Гродно дали квартиру однокомнатную, брата в медицинский институт пристроили. Но тут Минск узнает, что я не служил, – и переводом забирает. На ставку.

– Звездочки тоже дали?

– Нет, погоны в Киеве уже получал. Так вот, играю за минский дубль – в основе Толя Глухотко, здоровенный парень, опытный… Севидов любил опытных. Выпустил меня как-то против «Шахтера», «Зари». А против Киева не рискует, снова Глухотко в основе. И минут через пятнадцать 0:2 горим! Дома – а народу битком! Кидает меня Сан Саныч на замену, я на лица киевские смотрю – Мунтян, Бышовец, Соснихин… На мандраже и сыграл. Выручил.

– А Севидов?

– Севидов на будущий год меня чуть подвинул. То в дубле, то на заменку. На подхвате. Вот я в «Металлург» запорожский и подался – и поля хорошие, и народ душевный, и стадион полный… А Минску обидно стало, накатали письмо в федерацию, Гранаткину – мол, сбежал Прохоров. Много из-за меня бумаги извели, но к июню за «Металлург» заявили. И пошла масть – заиграл! Жене вот-вот второго рожать – так приносят мне ключики. Трехкомнатная в центре города. А как-то играть нам в Сочи против грузин – машинка прилетает. Смотрю – а в ней Петрашевский Алик, он тогда у Лобановского правой рукой по селекционной части был. Еще в «Днепре», не в «Динамо». Так и так, говорит, прислал меня Валерий Васильевич: к нам переходи, заказывай условия. Макаров, директор «Южмаша», на футболистах не экономил. «А с армией как?» – «Все уладим!» Назавтра играю за «Металлург», смотрю – Лобановский на трибуне. Удачно все сложилось, после матча к Петрашевскому в «Волгу» прыгаю, мчимся к Лобановскому. А тот любил, чтобы все солидно – «люкс» в «Горизонте», банька… Начал обобщать: «Мы тебя посмотрели и сегодня, и раньше – приглашаем. Нет проблем – ни с квартирой, ни с деньгами, ни с перспективами…»

– Но до «Днепра» вы так и не доехали…

– Какие-то дни спустя лейтенантик на «воронке» к базе подъезжает. «Есть такой?» – «Есть…» – «Одевайтесь!» Ну, думаю, в Днепропетровск повезут. Домой на пару минут заглянул, жене записку оставил: «Уехал в Днепропетровск», – и на вокзал. Под конвоем. А привозят меня… в Киев. В «Динамо». У меня – глаза на лоб. Говорю этим товарищам – не хочу, мол, в Киев… «А вас, Александр, кто-то спрашивает?»

КИЕВ

– Не помог Лобановский?

– Он молодой тогда был, но деловой, подтянутый – папочка в руках, и тренировать успевает, и финансами заниматься, язык подвешен что надо… Но тогда сил не хватило. А меня, упирающегося, отправили в часть: «Подумай…» День сижу, одежка на мне гражданская – выпрыгнул в окно, и бежать. Аэропорт недалеко. В Запорожье, думаю, рвану, домой. Но в последний момент испугался – и вернулся. Так же, через окно. А к вечеру Коман Михал Михалыч прибыл по мою душу. Мадьярский говорок: «Сашка, ты нэ дуры, Маслов тэбя смотрел, в курсе дэла…» И повез на динамовскую базу. А там как раз ребята съезжаются на 21-х «Волгах» – Мунтян, Серебряников… Смотрю на номера – сплошные «нули». Блатные, значит. Коман Серебряникова отзывает: «Выть-ка, иды вон, Сашку, земляка своего, опекай!» С Веремеем в номер поселили. Тоже молодым. В первый день я обедать стеснялся, Коман силком в столовую тянул…

– Тренировку первую помните?

– Тем же вечером слышу – шум внизу. И разговоры: «Привезли кого-то – то ли нападающий, то ли защитник…» Беру перчаточки, спускаюсь, а мне на поле и места нет. Банников с Рудаковым в первой сборной играют, Васька Кириченко в олимпийской – а тут Прохоров какой-то!

– Как разобрались?

– «Ты, Сашка, пока сбоку, с молодыми…» У меня тут же мысль – дослужу в Киеве и вернусь в Запорожье. Тут Бышовец с Пузачем меня окликают – давай, дескать, в ворота. Минут сорок проверяли – пар пошел! А с балкона, краем глаза вижу, и Рудаков, и Банников смотрят. Шушукаются. И понял я, что с одной тренировки «поднялся»… А дружба началась потом, когда всех в один дом поселили – и Трошкина, и Матвиенко, и Боговика, и Кощея, и меня. За дубль и с ЦСКА здорово отстоял, и с «Черноморцем». Маслов сразу мне поощрение – денежки в конверте, билет до Запорожья: «Жену перевози!» Возвращаюсь – и против московского «Динамо» за дубль снова Маслов ставит. Чувствую – и Кириченко на меня косо поглядывать начал, и Рудаков. Банников – тот постарше, на сходе… Едем в Москву, и там-то впервые услышал, что «Спартак» мной интересуется. А жена москвичка, загорелась – в Москву! В «Спартак»! Это после четырех-то игр за киевский дубль… 70-й год, команда как раз разделилась: первенство Союза своим ходом идет, а человек семь киевлян к чемпионату мира готовятся.

– Удачный вы момент для переговоров выбрали.

– Не я – Старостин. Прислал за мной к гостинице «Пекин» разведчика своего, Коршунова. Привозят меня в знаменитую избушку на Красносельской. «Николай Петрович, да я в армии!» – «Дослужи, мы тебе и квартиру в Москве сделаем, и все…» Это за пять часов до игры! Так я расчувствовался, что бутсы на игру забыл – пришлось у Боговика одалживать. На два размера меньше…

– Сыграли удачно?

– Изумительно. За «Спартак» Амбарцумян вышел, Петров, Калинов – и 0:0. Маслов тем же вечером ко мне в номер заглянул: «Никому не говори, но получать будешь столько же, сколько Рудаков с Банниковым…» Сборники в Москве остались, а против Луганска меня первым номером поставили. В основной состав. И тоже – 0:0! Тут и расслабился – доверие почувствовал…

– О «Спартаке» думать забыли?

– Особо и не думал. Киев есть Киев. Да и к олимпийской сборной меня подключили, с поляками отыграл… Как-то подходит Витька Серебряников: «Не устал на автобусе ездить? Иди к Деду, проси машину! Стесняешься – сам за тебя подойду». Через день Маслов: «Сашк, говорят, ты автомобиль хочешь?» Неудобно! «Да нет, не хочу…» – «Да ладно, мне Витька сказал – сделаем автомобиль». И подогнали беленькую «Волгу». С оленем на капоте.

– Команда оценила?

– Оценила. Зашли Трошкин с Матвиенко. Сели, шампанское разлили… Отлучаюсь на кухню. «Что случилось?» – «Да машину посмотрел». – «Какую машину?!» А Трошкин с женой пришел, Татьяной – она потом за Веремея замуж вышла. Ка-а-к она ему двинет: «Парень год играет – у него «Волга» уже! А у нас?!» Потом Севидову по иронии судьбы «Динамо» доверили. Приезжает, одет с иголочки, «Мальборо»… И тут я – на машине. «Ого, и у тебя «Волга»?!» С намеком – у деревенского, дескать.

– У Севидова вы больше сидели, чем играли.

– Это точно. От случая к случаю. А «Торпедо» квартиру предлагает на Автозаводской улице, «Спартак» тоже, «Зенит» опомнился… В Киеве рассказал, а в ответ: «Севидов у нас не вечный, а ты теперь хохол – никаких переходов!» Тем более в «Спартак». Они против Киева – это истерика, установку на игру давать не надо было! Тем более, если Ловчев играл – его киевские даже в сборной не воспринимали. Органически. Вонючкой звали.

– Но в «Спартак» вы все-таки перебрались.

– Да, а Киев вслед дисквалификацию навесил. Годовую. «За нарушения режима…» Какие нарушения? И не попадался, и не увлекался этим… Еще Пузач на прощание подошел: «Куда ты, б…, лезешь? Сегодня здесь, завтра там – как предатель…»

СТАРОСТИН

– …Комнатка рабочая у Николая Петровича узенькая была – стол, табуреточка да пара стульев. Только ветер гуляет. А потом соседями стали, домой к нему захаживал – откроет, бывало, древний комод, а там коньяк.

– Заладилось у вас в «Спартаке»?

– Нет. Туров десять в основе – и не выручаю. Задергался, нервничать начал… Да и «Спартак» тогда на распутье был – старики уходят, сплошной молодняк в составе. Едешь в какую-нибудь Алма-Ату – не знаешь, что привезешь. И с Симоняном поначалу отношения не сложились. Это нынче в соседних комнатах работаем, вспоминаем, смеемся, а тогда – глухо. Будто нет меня. Из состава вылетел. До тех пор, пока Юрка Дарвин ошибаться не начал… Вернулся я – и больше никому место не отдавал. Ни при Симоняне, ни при Гуляеве, ни при Крутикове с Бесковым.

МОСКВА – КИЕВ – МОСКВА

– В 74-м пошла масть! Думал, если не «лучшего вратаря» возьму, то в «33 лучших» – без вопросов. А Лобановский уже в «Динамо» работал: «Давай, возвращайся…» Меня в Киев и потянуло. Забурлило – молодость вспомнил, Украину, все… Киев только Суперкубок выиграл. Жена говорит: «Я уже не лезу – решай сам!» Старостин ее тогда на чаек вызвал: «Люда, ты мудрый человек, так на мою Антонину похожа – какой Киев?!» Тогда я квартиру на улице Горького и получил. Не хотел брать, шумно – но опять Старостин убедил. Если, говорит, эту не возьмешь, потом другую долго будешь ждать. Но в Киев я съездить успел – и не квартирой меня оттуда «Спартак» выманил, а обещанием, что вообще с футболом завяжу, если не образумлюсь. Ни Лобановский не поможет, ни Петрашевский, ни большой их приятель Валерка, сын Щербицкого.

– Что ж не помогли?

– Не до меня Лобановскому было – его тогда самого чуть не сняли. Взбунтовалась команда – Коньков, Колотов, Женька Рудаков… У Блохи в номере собирались, два ящика шампанского, икорка, карты: «Ну, кого снимать будем?» В ЦК дело разбиралось! Мне Лобановский говорит: «Я сам, Caш, не знаю, что делать!» Словом, сбежали мы с Витькой Звягинцевым. Тот в «Шахтер», я в «Спартак» вернулся.

– И что увидели?

– Смотрю – команда валится, ни обстановки, ничего, народ поменялся… Да и Крутиков – мужик чудной. Говорит мне: «Ты, Саш, только скажи, когда готов будешь!» Перед Тбилиси собрался я с мыслями: «Федорыч, готов я…»Меня народ хотя и любил – а тогда освистали. Но сыграли 0:0, и все в норму пришло.

– Только «Спартак» в тот год из высшей лиги вылетел.

– Непонятная была обстановка. Крутиков главный, Варламов и Гиля Хусаинов вроде как помощники. Гиля футболист заслуженный – но тренировать-то дело другое! В Луганске последний матч, помню, проиграли – я тоже запустил… А «Торпедо» принципиально нам помочь не захотело, отдало игру «Арарату».

– Знали в «Спартаке», что не помогут земляки?

– Догадывались. И говорили в городе, что отдадут они «Арарату», но мы надеялись… А потом письма начались. Звонки. Чтоб «Спартак» в высшей оставить. Комсомольцы к нам всякие приезжали, из МК партии товарищи: «Сейчас меры примем, заступимся!» А Ловчев возьми да и выступи: не надо нам этого, лучше вылетим и честно вернемся. Но до конца никто поверить не мог, что будем в первой лиге играть. Думали, вытащат.

КОНСТАНТИН ИВАНЫЧ

– Не вытащили.

– Стали кумекать: кого тренером брать? Взяли Бескова. Тот сразу по-барски беседы вести начал: «У меня планы, то, се…» В Сочи на сборах мне говорит: «Пойдем, посмотрим, есть на примете рыжий интересный…» Посмотрел я на этого рыжего – нет, говорю, Константин Иваныч. Однобокий какой-то. «Да ни хрена ты в футболе не понимаешь!» Шавло это был… Потом Гаврилова в «Динамо» задвинули, Бесков ухватился: «Будет играть!» «Якал» Константин Иваныч много – а играем ни шатко, ни валко. Мучаемся. А соперники как на подбор – то «Текстильщик» ивановский, то деревня какая. Деревне пяток загрузим, а как серьезнее кто – проблемы. Но коллектив хороший был, притерлись ребята. Как-то «Пахтакор» очков на семь оторвался, Бесков меня дергает как капитана: «Все, ты должен собрать команду!» Что делать – собрал. Поговорили. Прониклись. Только Ловчев в углу сидит, бурчит что-то под нос… Тогда слух ходил, будто в «Спартаке» два лагеря – Прохоров против Ловчева. Так и было – только со мной вся команда, а Ловчев Гаврилова подмял да Шавло. Какой там «лагерь»?!

Романцев, помню, в команду пришел – со всеми на «вы» разговаривал. Я его приструнил – кончай, мол, «выкать»… С божьей помощью в высшую выкарабкались. Кому обещали – всем квартиры дали, только по Ярцеву вопрос завис. Меня в команде Батя звали, так Жорка мне говорит: «Да кто мне, Батя, квартиру эту даст – в 29 лет?!» После игр домой к себе уезжал, в Кострому. Бесков меня как-то пытал: «Тебе не кажется – этот, костромской, у себя напьется, потом возвращается?» Да нет, отвечаю, Константин Иваныч. Это вы зря. Тогда Бесков на час раньше в Тарасовку стал приезжать, по комнатам пройдет, принюхается – но у нас все чисто, прибрано было…

А как Жорка квартиру из Бескова выбил? Уехал в Кострому свою – и не возвращается. Дней десять. Шум начался – и так забивать некому! Бесков на меня, мат-перемат: «Где этот…? Твоя работа?!» – «Какая работа, Константин Иваныч?» – «Он квартиру просил – а зачем мне ему в 29 давать квартиру, я лучше молодому дам! Все равно в высшую выйдем – буду новых набирать…» Но в итоге дал. И в высшую «Спартак» вышел, и ходило на нас в тот год по 20 тысяч. А я только на одну игру не вышел, с Кемеровом, 0:4 «Спартак» проиграл. Но дергал нас Бесков прилично, на нервах мужик был… Сложный. Того же Новикова, тренера, обматерить мог при всех.

Помню еще, как в номер к себе Константин Иваныч вызывал, интересовался настроением в команде: «Смотри, чтоб сплава не было…» Боялся этого дела страшно. Как-то «Пахтакор» в лидерах шел, играть нам в Ташкенте – подходит ко мне узбекское начальство с деликатным разговором: давайте, мол, ничейку распишем. Я – к Бескову. И слышу: «Ты что, сдурел?!» И – матом. Дескать, пусть у них полный стадион, пусть жара сорок градусов – дернем этот «Пахтакор»! Старостин Андрей Петрович на скорую руку нас с Ловчевым в очередной раз помирил – и в самом деле грохнули узбеков, 3:1… А когда, не приведи Господи, проиграем, да на поезде домой возвращаемся – кошмар. По два часа разборы игры устраивал.

– В 76-м, слышал, «Спартак» сдачами баловался. Было?

– Не было. «Заре» 0:2 проиграли, мяч я запустил с нулевого угла – но даже там чисто было. Был еще случай – тот же «Пахтакор» к нам с Папаем Мишу Барского подослал, администратора. Чтоб игру отдали. «Мы и ковры вам сделаем, и по тысяче каждому!» Да вы, отвечаю, и так нас обыграете, по жарище-то. В игре мяч в кочку попадает, в ворота катится – и штанга! Администратор тот возле штанги моей стоит, скулит: «Пропусти-и-и…» – «Видишь? Момент!» 0:0 сыграли. А сложнее всего против Никонова мне игралось – даже не против Блохина. С «Торпедо» вообще ужас был, не игры.. Еще помню, как в Лужниках мячик от ворот выносил и вместе с куском земли – Старухину на ногу. Позорище! Помню, как народ дурел – федерация заставила после каждой ничьей пенальти бить. Серии. Тут Ловчев сориентировался: что мы мучаемся? «Управление футбола нам дурь запустило, а мы им тоже…» С Тбилиси ничья – и полчаса после пенальти по облакам били. Нарочно. Потом в раздевалку уходим, и грузины за нами следом. Судья не знает, что делать! Неделя проходит – постановление: «Пенальти убрать…» А у меня с пенальти порядок был. От «Шахтера» из пяти четыре, помню, выловил. Сумасшедшая игра была. Почти как в Кельне – тоже бешеная. Я пеналь взял, так вице-президент их, бывший вратарь, ко мне подходил. Контракт предлагал.

ПРОВОДЫ

– Дасаева когда в команду привезли – помните?

– Как не помнить? Стеснительный такой татарчонок, дохленький… Думаю: как стоять-то будет? Смех один! Ножки, ручки – палочки. Но до того, как меня Дасаев в воротах сменил, еще интересное приключилось. Мы уже в высшей, играть нам с Тбилиси – Бесков выборы капитана затеял. Прямо перед игрой. Ребята за меня голосуют – а Ловчев в истерику впадает. Натуральную. Николай Петрович: «Давай, Саш, сходим к нему, я тебя прошу». Ну, давай. Идем. Тот в номере сидит. В трансе. Говорю: «Из-за такой ерунды? Да забери ты эту повязку!» 0:2 мы проиграли, едем в Ворошиловград – и чувствую я в себе неуверенность. Мандраж. К Бескову подхожу – освободите, Константин Иваныч, от игры. «Что? Почему? Да Ринат, пацан, два тайма за дубль отыграл…» На том сошлись, что два-три тура передохну и вернусь. А Ринат пару раз в Ворошиловграде мимо денег выскочил – но повезло: где в штангу, где в коленку… С «Локомотивом» – тот же случай. И он выручил, и штанги. 1:0 выиграли. Чуть приподнялся «Спартак». В июле в Ташкент ехать, я уже ноль, бедный родственник… В Тарасовке оттренировались, Бесков в машину к себе приглашает. «Вместе в Москву поедем?» – «Нет, Константин Иваныч. Я спокойненько, на электричке. А сказать что хотите – говорите так…» В Ташкент команда без меня уехала. Бесков ни в дубле меня не назвал, ни в основном. А я в сумочку вещи побросал, собрался – и на электричку. Домой. Потом узнал: Бескову доложили, будто я ребят подбивал Рината «плавить». Близко такого не было. Ни в мыслях, ни в разговорах. И в отношениях наших до сих пор – все на высшем…

– Проводы вам «Спартак» не предложил?

– После Ташкента пригласил меня Николай Петрович: «Проводы сделаем?» – «Не люблю этих мероприятий, спасибо. Поиграю еще…» Звал меня Корольков в «Кубань». Первая лига, условия – дивные. Домой ко мне Жора Ярцев пришел, Глаша, Хидя. С шампанским. Других проводов мне и не нужно было.

ТРЕНЕР

– В «Кубани» вы, однако, так и не оказались.

– То своя история! Когда в Киев собрался было из «Спартака» возвращаться, стоим в коридоре с Витькой Звягинцевым, разговариваем – а навстречу Базилевич с Аликом Петрашевским. Под душком. Базилевич мне ехидно: «Что, в Москву звонишь?» У Звягинцева нервы не выдержали, он Базилевича, заслуженного тренера, за шкирку хвать, приподнял: «Удавлю сейчас…» Не любили Базилевича ребята. Шептун. Шу-шу, жу-жу… Петрашевский встрял: «Да вы что, ребята?!» А то Витька что угодно мог сделать, трясло его всего. А два года спустя вопрос с «Кубанью» должен был решать Сыч Валентин Лукич. Сколько я у него в приемной просидел, в Скатертном переулке, – так и не принял. Через секретаршу: «Занят». Потом узнаю, что они с Базилевичем на сестрах женаты…

– И вы тренером стали.

– Жизнь заставила. В Казахстан позвали – команды у них хорошие, шахтерские… Семь лет там отработал. Не худшие годы. Только много позже узнал, почему играть мне не дали. Что жены в нашем футболе вопросы решают…

– Вы не знали, что многое, например, через Валерию Николаевну Бескову решается?

– О-о-о! Это случай особый! Она – молодец. Зайдешь к ней с коньячком… Она «наперстки» достанет, за стол зовет – и начинает разведку. «Как обстановка? Что в команде?» Все нормально, отвечаю. Народ готовится, задачу понимает. «Каждый квартиру в Москве хочет. Еще – в сборной играть…» – «Да-да, это правильно!»

ВЕТЕРАН

– Чемпионом мира стал в Портленде среди ветеранов. В том году снова приглашали – но по финансам не вытянули мы поездку. У ветеранов календарь бешеный. Я в ветеранской сборной всех застал – и Шестернева, и Стрельцова. Столько анекдотов рассказать можно! Как Стрельцова на игру звали: «Анатольич, 40 минут до поезда!» – «Рано…» – «25 осталось!» – «Рано…» – «Анатольич, пять минут!» – «Поздно…» Сколько великих погибло – из-за пьянок, как правило. Вот смотрите, фотография – мы с Шестерневым Аликом… Альбертом Алексеевичем. Ежедневно по две бутылочки. Поэтому сейчас и нет его.

– Представляю, как ветеранов принимают.

– Да как! Особенно в тех краях – Сибирь, Дальний Восток… Обязательное условие раньше было – чтоб Эдуарда Анатольича привезли. Обещали. Привозили. Даже на поле выпускали, хоть он не игрок уже был… Нагрузка адская. Во Владивостоке местные выпустили два состава молодых ребят. А у нас – кому 45, кому 50. Но никаких, не уступим – 0:0! В Грузии тут были, Давида помянули… Я вспомнил, как в Монреале, на Олимпиаде, в одном номере жили. Как плакал он на балконе: Лобан на пять минут даже не выпустил. «Саша, у меня два сына, мне не простят… Я – Кипиани! На секунду не вышел! Как детям в глаза посмотрю?!»

ЦЕРКОВЬ

– У Бескова «коронка» была: в день игры – в тарасовскую церковь. Неподалеку от базы. И я туда же ходил. Часто поутру встречались – я туда, он оттуда… У Бескова-то не поспишь. Это при Никите Палыче можно было часиков до десяти. Но мы с Папаем первыми ласточками были. Еще Ольшанский – все еще потягиваются, а он уж на ногах. Полчаса как кремы в голову втер. Чтоб не лысеть. Сейчас спрашиваю: «Серега, помнишь?» – «Не, не помню…»