1098 сухих минут

«Спорт-Экспресс», 08.07.2005

Тренеры вратарей – давно уже не новость в большом футболе. Любой уважающий себя клуб или сборная имеют в штатном расписании такого «узкого» специалиста. Что вполне оправданно, если вспомнить хрестоматийное «вратарь – половина команды». В сборной Украины эта миссия сейчас возложена на известного в прошлом голкипера бакинского «Нефтчи», одесского «Черноморца», киевского «Динамо» и сборной СССР.

ПРОДУКТ ДВОРОВОГО ФУТБОЛА

В отличие от многих сверстников, для которых знакомство с «игрой миллионов» происходило в спортивной школе, Роменский – продукт дворового футбола. Именно дворового – без всяких примесей.

В азербайджанском Мингечауре, где его отец строил ГЭС на Куре, а мама учительствовала, был чрезвычайно популярен «Кожаный мяч» – знаменитый турнир, в котором можно было стяжать футбольную славу в масштабах как отдельно взятого ЖЭКа, так и всей страны.

Команде «Звездочка» с 15-летним Юрой Роменским в воротах удалось подняться почти на вершину: в Азербайджане ей равных не оказалось, а на всесоюзном финале в городе Горьком (теперь – Нижний Новгород) решающий матч был проигран лишь по пенальти мальчишкам из Грузии. Годы спустя, когда он уже станет игроком «Нефтяника», Роменскому вдогонку той серебряной медали вручат уникальный кубок: как первому представителю «Кожаного мяча», заигравшему в высшей лиге советского футбола.

– Бакинский клуб на рубеже 60-70-х годов был очень серьезной боевой единицей, – вспоминает Роменский. – Для болельщиков с хорошей памятью и большим стажем, думаю, такие фамилии, как Банишевский, Шевченко, Туаев, Маркаров, Смольников, Стекольников, Мирзоян, Крамаренко, в комментариях не нуждаются. Мне пришлось, как водится, пройти через группу подготовки «Нефтяника». Потом – дубль, и, наконец, в 1972 году дебютировал в основном составе. По времени это совпало со сменой поколений в команде, а этот процесс редко когда проходит безболезненно. Мы вылетели из высшей лиги, куда вернулись три года спустя. Уже под азербайджанским названием – не «Нефтяник», а «Нефтчи».

– Смена вывески – это принципиально?

– Ну как вам сказать… Баку когда-то слыл едва ли не самым интернациональным городом в Советском Союзе. Но постепенно ситуация стала меняться. Это не сразу бросалось в глаза, однако уже во второй половине 70-х «национальный вопрос» потихоньку начали муссировать. Перевод названия команды, конечно, ерунда, на которую, может быть, не стоило и внимания обращать… Если бы не начались другие странные вещи. Например, азербайджанский спортивный министр, человек от футбола далекий, вдруг стал намекать, что в «главной команде республики» слишком мало представителей «коренной национальности». По его инициативе даже был проведен совершенно нелепый товарищеский матч, в котором мы, одноклубники, были поделены по национальному признаку. «Коренным» от нас, «остальных», в итоге крепко досталось, но это не очень-то радовало. На душе остался нехороший осадок.

– По этой причине вы и подались в Одессу?

– Нет. У меня жена одесситка, что и стало решающим аргументом для переезда на Украину. К тому же мой лучший друг, Толя Банишевский, тоже поддержал идею перехода в «Черноморец». Самому ему покидать «Нефтчи» было уже поздно – возраст. Хотя в молодости он получал приглашения и в Киев, и в Москву. «Поезжай, не повторяй моих ошибок», – напутствовал Банишевский.

«ЭТО НЕ КОЛЕНО, А СТОПТАННЫЙ БАШМАК!»

– Ваше первое свидание с «жемчужиной у моря» оказалось непродолжительным – всего-то один сезон…

– Зато для меня он получился плодотворным. «Черноморец» на протяжении 14 туров лидировал в чемпионате, меня постоянно привлекали в олимпийскую сборную, а осенью поехал в Японию с национальной командой. Лобановский прислал гонца – известного селекционера Анатолия Сучкова, и тому долго меня уговаривать не пришлось. Киевское «Динамо» было командой-мечтой. Причем материальные условия меня абсолютно не волновали – лишь бы играть в этом клубе! Вместе с «Динамо» стал чемпионом СССР. Единственное, что упустил, – шанс выступить на Олимпиаде-80 в Москве.

– Каким образом?

– За год до Игр олимпийскую команду принял Бесков, и я оказался «вне игры». Когда еще ехал в Киев, меня Лобановский предупреждал, что называется, открытым текстом: «Имей в виду: если переходишь в «Динамо», считай, что дорога в любую сборную, которую станет тренировать Бесков, для тебя закрыта».

– А почему в «Динамо», даже будучи основным вратарем, вы задержались всего на три сезона?

– Банальная в футболе причина – травмы. Когда знаменитый киевский «футбольный» хирург Виталий Николаевич Левенец увидел мой коленный сустав перед третьей по счету операцией, он, помню, долго качал головой: «Да-а, братец, это уже не колено, а какой-то стоптанный башмак…»

– Получается, для «Динамо» ваш «стоптанный башмак» не годился, а для «Черноморца», куда вы решили вернуться, был в самый раз?

– Можно сколько угодно иронизировать, но нельзя не признать, что это были все-таки разные футбольные орбиты. А поиграть еще ой как хотелось! Пусть даже на уколах. Лобановский, кстати, желанием меня отпускать не горел. Тем более что речь шла о «Динамо», где я был аттестован как офицер внутренних войск. В Одессу уехал осенью 1981 года, а рапорт на увольнение в киевском клубе мне подписали только в начале 1982-го: после того как Виктор Чанов перебрался из Донецка в Киев.

ДВА ПЕНАЛЬТИ ОТ РУММЕНИГГЕ

– Одесса «возвращенца» встретила нормально?

– Не то слово! Можно сказать, приняли как родного. Помогли решить крайне важный житейский вопрос: дали квартиру родителям (у меня-то было жилье в Киеве), которых я перевез из Азербайджана. Как предчувствовал, что там какая-то каша заварится на исходе так называемой перестройки…

– Что-то вы скромничаете, ничего о своих вратарских подвигах не рассказываете. Например, о двух пенальти, отраженных в одном матче – с московским «Торпедо»…

– Ой, когда это было! Теперь и не вспомню, кто из торпедовцев подходил к «точке» в первом случае, а кто – во втором (Васильев и Ванюшкин. – Прим. ред.). Но в обоих случаях я со своей задачей благополучно справился.

– Знающие люди утверждают, будто на пенальти среагировать практически невозможно: скорость мяча, пущенного с 11 метров, вдвое выше скорости человеческой реакции, даже хорошо натренированной. Поэтому вратари бросаются наугад. Это верно?

– Да, так делают многие, может быть, даже большинство, но я все же старался реагировать. Исходил из теоретического посыла, что «неберущихся» мячей не бывает. В нашем деле многое зависит от интуиции, которая приходит вместе с опытом. Она позволяет голкиперу повлиять на бьющего. Тот в момент исполнения пенальти сосредоточен на мяче, а периферическим зрением контролирует движения голкипера. И на этом ловит нашего брата. Тут вратарь должен стоять до последнего, дождаться, пока нога бьющего не будет занесена над мячом, и он уже не сможет ничего изменить, разгадать намерения своего визави. Только после этого ты делаешь первый шаг, отталкиваешься и летишь навстречу мячу. Словом, это настоящий поединок характеров. При этом имейте в виду, что вратарь имеет определенное психологическое преимущество: на него ответственность за исход дуэли не давит. Что тоже в какой-то степени усложняет задачу бьющему.

Помню, приехали с киевским «Динамо» на турнир в Испанию. В матче с «Баварией» на «Сантьяго Бернабеу» – ничья, и все должно решиться в серии послематчевых пенальти. Лобановский советует: «Юра, выбери один угол и бросайся только туда – наверняка кто-то из пятерых пробьет, как нужно тебе». Послушал Васильича, но когда встал в рамку, решил: нет, свои правила игры менять не стану. К мячу подошел Румменигге. Я знал, его любимый угол – правый от вратаря. Но заранее туда не пошел, до последнего момента стоял, как вкопанный. Мяч отразил, но судья остался недоволен: дескать, вратарь двинулся с места на мгновенье раньше, чем положено. Перебить! Я заметил, что Румменигге начал нервничать и может изменить угол. Движением корпуса, оставаясь на месте, показал немцу, что сейчас пойду влево, а он пробил по центру – прямо мне в руки.

– Над отражением пенальти специально работали на тренировках?

– Да. Если вы помните, Федерация футбола СССР одно время ввела лимит на ничьи в играх чемпионата, за превышение которого соперники «карались» серией послематчевых пенальти. Поэтому репетировать 11-метровые вратарь был просто обязан. В мое время в «Черноморце» играл знатный пенальтист – Владимир Плоскина. После тренировки мы оставались с ним, позже с Игорем Белановым, и разыгрывали серию из 100 пенальти.

– На интерес?

– Обязательно! Проигравший «проставлялся». Стаканом сока.

РЯДОМ С «ПИКОМ БАННИКОВА»

– Вам принадлежит очень серьезное вратарское достижение – 1098 сухих минут подряд в играх чемпионата СССР за киевское «Динамо». В истории советского футбола выше остался только «пик Банникова» – 1122 минуты. Обидно было остановиться в каких-то 24 минутах от заветной цели?

– Честно говоря, я тогда не знал, что покушаюсь на рекорд своего знаменитого предшественника в «Динамо». Самое досадное заключалось, наверное, в том, что Валерий Петраков из московского «Локомотива» оборвал мою сухую серию самым «необязательным» образом – с пенальти. Потому что после этого я еще четыре матча подряд отстоял на ноль. Представляете, каким мог быть «пик Роменского»! Впрочем, в жизни вратаря это не главное.

– А что главное?

– Игра команды, от которой зависят и так называемые личные рекорды, интересные по большому счету разве что любителям занимательной футбольной статистики. Невозможно оставаться в воротах «сухим», если твоя команда плохо играет. Что мне по-настоящему дорого, так это звание чемпиона СССР, завоеванное вместе с «Динамо».

– С игрой легко расстались?

– Особых душевных терзаний в общем-то не испытал. Травмы, 33 стукнуло – пора и честь знать. В футболе, конечно, хотелось остаться, однако сразу принять какое-то предложение, связанное с тренерской работой, было выше моих сил. До чертиков надоели сборы, разъезды, разлуки с семьей. Это сейчас футболистов «сажают» на сбор за день до игры, а не за три, и летают они чартерами, не просиживая сутками в аэропортах в ожидании летной погоды. В общем, после расставания с большой игрой взял паузу, которую заполнил ветеранским футболом. Откликнулся на предложение Йожефа Сабо, создавшего из динамовских ветеранов разных поколений воистину звездную команду. Мы были хорошо экипированы, регулярно тренировались и пользовались устойчивым спросом не только дома, но и в России, других странах.

НЕ ЗАХОТЕЛ ПЛЫТЬ ПО ТЕЧЕНИЮ

– Неужели этим ваша жизнь и ограничивалась?

– Нет, конечно. Я восемь лет проработал начальником отдела футбола республиканского совета «Трудовые резервы» – было такое, если помните, спортивное общество, объединявшее молодежь из профессионально-технических училищ. За это время мы создали на Украине более 50 футбольных спецклассов. Регулярно проводили в Ужгороде международный турнир на призы уроженца Закарпатья Стефана Решко. Он, между прочим, как раз в стенах ПТУ когда-то обрел первую специальность – столяр-краснодеревщик. Побеждали в чемпионате СССР по линии «Трудовых резервов». Формально, конечно, я считался чиновником, но когда нужно было готовить команду к соревнованиям, надевал спортивный костюм, брал свисток в руки – и становился тренером.

– Говорят, вы и в бизнесе преуспели?

– Слишком громко сказано. Другое дело, что, когда в середине 90-х годов наступили «окаянные дни» и многих футбольных людей захлестнули страх и апатия из-за возникшей вдруг невостребованности, я предпочел не плыть по течению, а сопротивляться. С одной стороны, тяжело себя ломать, но, с другой – любопытно было понять, чего ты стоишь.

– И как?

– Освоил компьютер, сел за книги по основам экономики, менеджмента торговли. В конце концов, не боги горшки обжигают, верно? Работал заместителем директора украинско-американского совместного предприятия, которое специализировалось на товарах бытовой химии и торговле мебелью.

– Это выгоднее, чем играть в футбол?

– Если сравнивать с теми временами, когда я играл, конечно, выгоднее. О таких гонорарах, которые получают футболисты сегодня, мы даже мечтать не могли. Уже не говорю о том, что все наши сбережения однажды благополучно пропали…

– Почему вы ушли из бизнеса?

– А я не ушел. Просто после пяти лет весьма успешной работы учредители СП разбежались, и каждый открыл собственное дело. У меня есть мебельный салон в Киеве, который худо-бедно обеспечивает материальную независимость. Кстати, мой давний партнер по мебельному бизнесу – живущий в Барселоне Геннадий Перепаденко, который когда-то тоже играл в «Черноморце». Футбольная дружба не ржавеет. Когда Перепаденко на пару с Игорем Белановым решили стать владельцами швейцарского «Виля», меня собирались привлечь к работе с этой командой.

– Так вы тоже участвовали в этом проекте?

– Да. Мы с Михаилом Ошемковым, который должен был взять на себя менеджмент в клубе, приехали в Швейцарию даже чуть раньше, чем приглашенный на пост главного тренера Александр Заваров. Но вы помните, что получилось: швейцарцы не выдали нам рабочие визы, и от очень заманчивой и перспективной, на мой взгляд, затеи, в конце концов, пришлось отказаться.

УМЕТЬ ДЕРЖАТЬ УДАР

– Как бы то ни было, на протяжении нескольких лет вы оставались вне серьезной футбольной практики. Поэтому появление Роменского на тренерской скамейке сборной Украины, если откровенно, со стороны выглядело большой неожиданностью…

– Почему? Разве Роменский жил все это время на другой планете? Я по-прежнему был в курсе всех футбольных дел на Украине, одно время даже консультировал «Верес» из Ровно. И потом, если это в тебе сидит, оно уже никуда не денется ни через пять лет «простоя», ни через десять. В том, что не утратил контакта с вратарями, убедился в «Виле»: даже говоря на разных языках, мы прекрасно понимали друг друга.

– С Олегом Блохиным познакомились, когда вместе выступали за киевское «Динамо»?

– Гораздо раньше. Мы с ним ровесники, поэтому пересекались еще в юношеской сборной СССР. Лет 35 назад. Даже не верится, что с тех пор прошло уже столько времени!

– Вратари – особая футбольная каста?

– Неужели в этом кто-то сомневается? Особая психология, особый склад ума. Самое сложное в нашей профессии – учиться приходится только на собственных ошибках. По-другому не получается. Это, наверное, сравнимо с работой сапера. Абсолютно безоблачной вратарской карьеры быть не может, поэтому очень важно уметь держать удар. Как в прямом, так и в переносном смысле. Сколько было примеров, когда один-единственный промах ломал голкиперу всю карьеру. Вспомните хотя бы нелепый мяч, пропущенный Филимоновым в памятном отборочном матче Россия – Украина. Лучший вратарь страны, сильный, уверенный в себе молодой человек в момент сломался и больше никогда не был похож на себя прежнего. Для вратаря это трагедия.

«ГОЛ-ТРЕНЕР»

– Лет десять назад, если не больше, мне удалось познакомиться и пообщаться в Лиссабоне с Эйсебио. Великий форвард, которому тогда было уже за 50, в частности, рассказал, что он по-прежнему время от времени надевает бутсы и… тренирует вратарей «Бенфики». Почему принято считать, что голкипера может тренировать только бывший голкипер?

– Чтобы грамотно тренировать вратаря, нужно самому побыть в его шкуре. Дело ведь не сводится только к ударам – понятно, что в исполнении такого выдающегося голеадора, как Эйсебио, они были безупречны. У вратаря совсем другая техника, иначе, чем у полевого игрока, работают ноги, все тело. Кроме того, совершенно особые требования предъявляются к тактическому кругозору голкипера. Он должен хорошо читать игру, даже если она проходит вдали от его ворот, предвидеть возможное развитие атаки соперников, толково руководить партнерами по обороне. Поэтому без «гол-тренера», как нас называют, в современном футболе обойтись невозможно.

– Значит, «вратарь – половина команды» – не гипербола?

– Бывают такие матчи, где он больше, чем полкоманды. Но я эту поговорку не слишком жалую: в ней заложено какое-то невольное противопоставление голкипера полевым игрокам. Это неправильно. В любом случае, победа или поражение – плод игры всей команды, а не отдельно взятого человека в воротах, будь он хоть семи пядей во лбу.

– Насколько, на ваш взгляд, тонка материя взаимоотношений двух или трех вратарей, причем иногда примерно равного уровня, оказавшихся в одной команде? Играть хотят все, а место в воротах одно. Владимир Маслаченко когда-то мне признался, что он в «Спартаке» своих дублеров «не видел в упор», таким образом подчеркивая свое превосходство над ними…

– Откровенно говоря, мне сложно представить подобную ситуацию… Тут многое, наверное, зависит от личностных качеств голкипера, общего микроклимата в команде. Никогда не сталкивался с вратарями, которые относились бы друг к другу неприязненно, не говоря уже о конфликтах. Да и что, собственно, им делить, этим чернорабочим футбола, вынужденным иногда по полтора-два часа на тренировке раз за разом падать в грязь? Мне кажется, что тяжелый вратарский труд не разъединяет, а, наоборот, сближает людей. Пусть даже конкурентов за единственное место в воротах.

РУДАКОВ – УКРАИНСКИЙ ЯШИН

– Кого вы считаете лучшим украинским вратарем, так сказать, голкипером «всех времен»?

– Евгения Рудакова. На мой взгляд, по части вратарской доблести он ни в чем не уступал Льву Яшину, которого ФИФА признала лучшим голкипером XX века. Рудаков в нашем деле – фигура яшинского масштаба. У моего одноклубника по киевскому «Динамо» запас мастерства и профессионализма оказался настолько велик, что даже в ветеранском футболе Рудаков казался гигантом.

– Кстати, Лев Иванович Яшин говорил: «Настоящий вратарь созревает к 30 годам». Одни с этим согласны, другие оспаривают, предлагая сделать «поправку на время». А ваше мнение?

– Я полностью солидарен с Яшиным, которого имел честь знать лично. И запомнил, кстати, еще одну его замечательную фразу, имеющую непосредственное отношение к вратарям. «Самый большой талант, – говорил Лев Иванович, – это талант трудиться». Что, кстати сказать, во многом объясняет причины вратарского долголетия: чем больше трудишься, тем медленнее старишься в воротах. Зато обретаешь бесценный опыт и крепкие нервы. Строчка из песни «Мои года – мое богатство» вполне годится для вратарей. На прошлогоднем чемпионате Европы в Португалии, наверное, с полдюжины голкиперов были старше 33 лет.

– Что вас больше всего беспокоит как тренера сборной?

– То же самое, что и всех, кто к нашей сборной причастен: дефицит квалифицированных украинских игроков. Одна из очевидных причин – засилье легионеров в ведущих клубах страны.

ВРАТАРСКИЙ ВОПРОС

– Неужели от этого, как вы говорите, засилья зависит и вратарский вопрос? По-моему, классный вратарь-иностранец в украинском чемпионате всего один – Лаштувка из донецкого «Шахтера».

– Вот в том-то и дело, что из «Шахтера». Голкипер, которому можно доверить место в сборной страны, обязан играть в сильном клубе, иначе у него не будет международной практики. А у Шуткова, еще недавно одного из лучших наших голкиперов, сегодня нет вообще никакой практики, даже в чемпионате страны. Хотя я считаю, что Шутков в мастерстве не уступает Лаштувке и уж точно даст сто очков вперед Плетикосе. Но эти двое выходят на поле, а Шутков – нет. Значит, для сборной он потерян. Думаете, почему Блохин, создавая свою команду, сделал ставку на футболистов «Днепра»? Их украинские паспорта, разумеется, в первую очередь брались во внимание, однако не меньшее значение для выбора имел и международный опыт игроков этого клуба, постоянно выступающего в Кубке УЕФА.

– Вы считаете, что вратаря для сборной нельзя отыскать в скромной по амбициям команде, которая не претендует на многое?

– Перспективный голкипер может появиться где угодно, даже во второй лиге, однако подняться до уровня сборной он способен только в сильном, преуспевающем клубе. Для меня это аксиома.

– Сколько на Украине сейчас молодых вратарей, которые могут считаться перспективными с точки зрения «гол-тренера» сборной?

– В разных лигах человек пять наберется. Проблема в том, чтобы они имели возможность играть, совершенствоваться, а не застряли навеки в «подающих надежды». 19-летний Шуст из львовских «Карпат» уже года три привлекается в разные сборные, сейчас он в молодежке у Михайличенко, но в клубе почти не играет. Спрашивается: что за задачи не позволяют тренерам «Карпат», находящихся ближе к подвалам таблицы первой лиги, наигрывать Шуста? Даже не во имя сборной – ради будущего собственного клуба.

– Состояние нынешних вратарей – кандидатов в национальную сборную вас устраивает?

– Да вроде поводов для опасений они не дают. Шовковский и Кернозенко стабильно играют за «Динамо» и «Днепр». Первый недавно перешагнул 30-летний рубеж, второй к этому близок. Я им внушаю, что это самый благодатный для вратаря возраст: сил еще предостаточно, а богатейший опыт уже накоплен. Только играй! Несколько сдал позиции Рева, но хочется думать, что это явление временное. Ему тоже только 30 – не годы для вратаря…