Интервью, которого могло не быть

«Спорт-Экспресс», 23.12.2002

Когда в минувшую среду Дмитрий Сычев вошел в омское кафе «XXI век», где была назначена наша встреча, я, признаться, вздохнула с облегчением. Потому что встреча вполне могла и не состояться. Об этом меня честно предупредил Евгений Сычев, отец футболиста:

– Сегодня с утра сын какую-то газету московскую прочитал, где на него очередной ушат грязи вылили. А на днях репортеры из Москвы прямо к дому подъехали. Димка с Андреем, братишкой младшим, из подъезда вышли – и вдруг вспышки со всех сторон. Младший, естественно, испугался, плакать начал – ему четыре годика всего… Димка категорически отказывается встречаться с журналистами.

Не приди он на интервью, я, признаться, вряд ли осудила бы его. Слишком много пришлось пережить за три с лишним месяца молодому человеку, бросившему вызов самому титулованному футбольному клубу России.

Пока машина пробиралась по заснеженным омским улицам, разговор с Евгением продолжался.

– Удивляюсь даже, откуда у Димки столько выносливости, – заметил он. – Утром три-четыре часа в хоккей играет. По вечерам в зале занимается, полуживой с тренировок приходит. Однажды билеты в кино купил, а пойти не смог – уснул, едва дома оказался. А тут еще Андрюшка, который очень скучает без старшего брата. Едва Димка дома оказывается, играть к нему лезет, внимания к себе требует.

Со старшим сыном нам с женой в этом отношении проще было. Даже в грудном возрасте лишь одну игрушку признавал – футбольный мяч, расписанный автографами, который я в свое время из Узбекистана привез. Когда подрос, я много с ним возился. Старался, чтобы он с самого начала по мячу правильно бил обеими ногами. Мужики взрослые, помню, умилялись, глядя, как пятилетний пацан мяч останавливает или обвести пытается.

– Младший сын в футбол тоже играет?

– Такого интереса, как брат, не проявляет. Они разные очень. Димка, помню, даже сказки только про футбол признавал. Чего только я тогда не придумывал. Андрюшке же истории про Супермена или Бэтмэна подавай.

Неожиданно Евгений переменил тему:

– Не переживайте. Димка должен подъехать. Он вообще-то обязательный.

В назначенное время мы сидели за столиком кафе под названием «XXI век» прямо под небольшой футбольной экспозицией. Вдруг зазвонил телефон. Сычев-старший снял трубку и неожиданно переменился в лице: «Что значит не успеваешь?! Я за тебя оправдываться должен?»

В ту же минуту дверь распахнулась и в зал, сияя от удавшегося розыгрыша, вошел Дмитрий. Подождав, пока отец отойдет от стола, чтобы не мешать разговору, он устроился напротив меня, настороженно поглядел на диктофон.

В ОМСКЕ – СВОЙ, В МОСКВЕ – ЧУЖАК

– Могу предположить, что к журналистам вы сейчас относитесь значительно хуже, чем до и после чемпионата мира, – рассмеялась я.

– Есть немного, – улыбнулся Дмитрий. – Вас это удивляет?

– На самом деле, нет. Не собираюсь задавать вам вопросов, которые до истечения срока дисквалификации могут быть расценены, как некорректные. Но хотелось бы услышать, как вы прожили эти три с лишним месяца после приговора КДК.

– Если коротко – сначала какое-то время был в Москве, тренировался в Подольске, потом уехал домой в Омск, потом в Киев.

– Каково было заставлять себя тренироваться, не имея возможности играть?

– Не сказал бы, что это было очень тяжело.

– Значит, всю историю с дисквалификацией вы воспринимали с равнодушием?

– Нет, конечно. Просто, когда все случилось, понял, что это наказание – некая данность. Неприятная, конечно, но уже непоправимая. Считаете, было бы лучше, если бы изо дня в день только об этом думал? Тяжело на самом деле только первое время пришлось. Перед заседанием КДК и пока шел непосредственный разбор дела. А когда решение было принято, понял, что самое правильное – перестроить свое отношение к происходящему. Считать дисквалификацию неким долговременным отпуском.

– И как отдыхалось?

– Да не совсем хорошо… Старался не читать газет, не смотреть телевизор, не лазить в Интернет. Уходил утром в лес и катался на велосипеде до позднего вечера.

– Тренироваться в одиночку было сложно?

– Непривычно. Команды не хватало.

– В смысле – общения? Или коллективного тренировочного процесса?

– Всего вместе. Тренироваться в группе гораздо проще. В одиночку нет азарта, намного сложнее заставлять себя что-то делать. Футбол ведь не индивидуальный вид спорта. Одному, наверное, в боксе хорошо – по груше колотить.

– Получается, все время, что провели в Подольске, так по лесу и катались?

– Играл немножко. В клубе «Витязь».

– В хоккей, что ли?

– Нет, в футбол. В хоккей я в Омске играю.

– И, по словам вашего отца, играете вполне прилично.

– Ну не настолько, чтобы с профессионалами на один лед выходить. Хоккей – просто хобби. У нас же здесь – Сибирь. Все с малых лет на коньки встают.

– Почему же, в таком случае, футбол выбрали? Папа-тренер заставил?

– Не-ет, – засмеялся Дмитрий. – Знаете, на днях с мамой в маршрутном такси ехали, и она вдруг стала вспоминать, как я тренироваться начинал. Оказывается, записался в хоккейную секцию, когда во втором или третьем классе учился, и целую неделю ходил то на хоккейные, то на футбольные тренировки. Но футбол оказался притягательнее.

– Прекрасно вас понимаю: в футбол-то играть теплее!

– Не скажите. Даже в сильные морозы мы на улице играли.

– В этом сентябре, когда уехали из Москвы в Омск, тоже тренировались в одиночку?

– Нет. Играл с ребятами в клубе.

– После пережитого в Москве – имею в виду негативную информацию в прессе – не боялись, что нечто подобное вас ждет и дома?

– Почему-то был уверен, что в Омске такого не может быть в принципе. Это не Москва.

– Что вы имеете в виду?

– В Омске я свой. Здесь родился, вырос, начинал играть. А в Москве – чужак. Да и провинциал к тому же. Вы же не будете спорить с тем, что люди в Москве совершенно иные.

ШЕВЧЕНКО НА СТУЛЕ ЖИВОЙ СИДИТ!

– Возвращаясь к сентябрьским событиям: о чем вы думали, оказавшись в полной изоляции и с весьма туманными перспективами? Или надеялись, что дисквалификация закончится, и новый клуб найдется сам собой?

– Надеялся, конечно, что кому-то пригожусь. Не в высшей лиге, так в первой или во второй.

– А что заставило поехать в Киев?

– Хотелось найти возможность потренироваться на более солидном уровне. Чтобы не оставалось ощущения, что сезон полностью потерян.

– И какие были первые впечатления?

– Очень понравилось. Хорошие отношения – и между людьми, и к футболу. Ребята нормально приняли. Легионеров в киевском «Динамо» хватает – из Румынии, Марокко. Все пытаются по-русски разговаривать. Команда дружная, это чувствуется. Замечательная тренировочная база. Шесть этажей, восстановительный центр, полей множество. Познакомился с руководством команды, получил тренировочную форму, одноместный номер на базе в Конча-Заспе. Там все игроки живут поодиночке. Благодарен киевскому «Динамо», что меня выручили, пошли навстречу.

– Разницу между украинским и российским футболом почувствовать успели?

– В Киеве на тренировках большее значение уделяется физическим кондициям. Соответственно к физическому состоянию игроков предъявляются совсем другие требования. Для меня это в диковинку было. Первое время сил хватало лишь на то, чтобы после тренировки до кровати доползти. Болело все. Потом втянулся.

– Кстати, что вы думаете о себе как о футболисте?

– Не люблю о себе говорить. Считаю, что пока и сказать особенно нечего.

– И это говорит человек, который уже в шестилетнем возрасте мечтал играть в итальянском футболе?

– Мне и сейчас итальянский футбол нравится.

– А кто-то конкретно из игроков?

– По душе манера игры Вьери. Нравится Андрей Шевченко. Я не так давно с ним в Киеве познакомился. Странное чувство было. Привык Шевченко по телевизору видеть или на фото в газетах, а тут дверь в кабинет открыл – а он на стуле живой сидит.

– Какая-то спортивная цель у вас есть?

– В каком смысле?

– Ну, в других видах спорта кто-то мечтает просто выступить на Олимпийских играх, а кто-то стремится их выиграть…

– Естественно, хотел бы выиграть чемпионат мира. Потом, если расставлять по значимости, назвал бы Лигу чемпионов, Кубок Европы. А для начала – национальный чемпионат.

– России, Украины? Или какой-то другой страны?

– Пока не знаю.

В ЯПОНИИ НОГИ ПОДКАШИВАЛИСЬ

– Из чего складывается в Омске ваш тренировочный день? Знаю лишь, что по утрам играете в хоккей.

– Не совсем по утрам. Я поспать люблю подольше. Братишка, правда, не всегда позволяет, приходится иногда в другую комнату перебираться. Да и на катке приходится подгадывать время так, чтобы лед свободен был. В Омске много народа кататься приходит. Компания хоккейная у нас постоянная. Играем долго – часа три-четыре, пока сил хватает по льду бегать.

– И каково ваше хоккейное амплуа?

– По-разному бывает. И в защите играю, и в нападении. Удовольствие при этом получаю одинаково большое. Стараюсь не просто по воротам бросать, а комбинационные схемы выстраивать, пасы отдавать. Силовая борьба, опять же, в хоккее серьезная.

– Как тяжелее забивать – руками или ногами?

– Как-то в голову не приходило сравнивать. Работа ведь в футболе и хоккее совершенно разная.

– У вас, как отмечают футбольные специалисты, очень хорошо поставлен удар. Это – врожденное качество или следствие упорной работы?

– Думаю, заслуга тренеров. Не могу же я от рождения таким талантливым быть – не бразилец ведь.

– С чего вы взяли, что все бразильцы – таланты от рождения?

– Не знаю. В футболе, думаю, именно так и есть.

– Тренировки для вас удовольствие или работа?

– Удовольствие – когда на поле выходишь и голы забиваешь. Все остальное – работа. Которая мне тоже нравится.

– Что сейчас является для вас наиболее сильным стимулом в работе?

– Закрепиться в основном составе нового клуба, попасть в российскую сборную и сыграть на чемпионате Европы.

– У вас сейчас глаза человека, который очень хочет кому-то что-то доказать.

– Так и есть. Мне хочется доказать, что я – не футболист-однодневка, который сверкнул на чемпионате мира и тут же пропал. Но не кому-то, а самому себе. Доказать, что не расклеился, что нет таких высот, которые нельзя было бы взять.

– После чемпионата мира, где вы столь ярко сыграли, мне довелось услышать интересную точку зрения. Что, мол, таким игрокам, как Сычев и Кержаков, в силу возраста безразлично, где выступать – в чемпионате России или на мировом первенстве. Поэтому и в Японии вы нервничали куда меньше более опытных коллег. Это действительно так?

– Отчасти. Может быть, мы еще действительно не научились бояться? Тех же бразильцев, немцев. Я вообще после свистка перестаю нервничать. Не важно, с кем и где предстоит играть.

– А до свистка?

– В Японии волновался ужасно. Особенно когда на скамейке сидел и смотрел, как ребята играют. Когда Романцев решил в первый раз меня выпустить на замену, думал, до тренера не дойду – ноги от волнения подкашивались. А заиграл – и мгновенно успокоился.

– Между игрой за клуб и за сборную большая разница?

– Конечно. В клубе решаешь задачи локального масштаба. А играя в сборной, постоянно чувствовал, что на меня может смотреть вся страна. Ужасно хочется когда-нибудь доказать, что Россия – не просто футбольная держава, а великая футбольная держава.

– Думаете, это реально?

– Думаю, да.

НА СЫЧЕВА ПОХОЖ, НО НЕ СЫЧЕВ

– Какие виды спорта кроме футбола вас интересуют?

– Хоккей, как уже говорил. Смотрю, если есть возможность, все игры омского «Авангарда». Когда сам играю, катаюсь в авангардовской футболке с фамилией «Затонский» на спине. Нравится мне этот игрок. С трибуны обожаю хоккей смотреть – когда покричать можно, поддержать своих. Команда при мне всегда выигрывает. Можно сказать, талисман.

– На ваш взгляд, с приходом Ивана Глинки изменения в игре «Авангарда» заметны?

– Знаете, да. Больше стали на результат работать и, соответственно, интересную игру показывать. Чешская тройка очень красиво играет.

– С кем-то из игроков «Авангарда» знакомы лично?

– Пока нет. С Максимом Соколовым удалось немного поговорить. Это было на базе в Бору перед чемпионатом мира во время встречи хоккеистов и футболистов с Путиным.

– А с представителями других видов спорта пересекались?

– Так ведь пересекаться негде. Я на сборах, они на сборах.

– Что, даже и гимнасток-художниц среди знакомых нет?

– Нет.

– Так вы, получается, ненастоящий футболист! Ваши коллеги, знаю, к художественной гимнастике всегда повышенный интерес проявляют.

– Что поделаешь, не сложилось пока.

– На машине, подаренной вам после чемпионата мира, катаетесь?

– На «порше»-то? В Москве катался. По ночам. Водитель из меня не бог весть какой, как черепаха пока ползаю – только недавно на права сдал. Учиться водить начал, когда еще в «Спартаке» играл. Каждый день на занятия после тренировок уезжал, а возвращался на электричке. Причем меня учили экстремальному вождению. Сейчас, правда, машина в гараже стоит. Не так давно номера получил.

– Какие-нибудь особенные?

– Хотел, но не получилось. Просил 022 – этот номер у меня в сборной России на чемпионате мира был. Но выяснилось, что такой серии уже нет. Взял 083 – год рождения.

– Что же получается, по Москве вы без номеров ездили?

– И без прав. Поэтому – по ночам. По всяким закоулкам.

– А на чем ездите в Омске?

– На маршрутке.

– Поклонники донимают?

– Меня в неспортивной одежде не узнают. Когда в сентябре домой вернулся, случай забавный был. Сел на переднее сиденье в маршрутке рядом с водителем, а тот и говорит: «Что-то ты на Димку Сычева похож». И сам с собой разговаривать начал: «Да нет, Сычев сейчас не в Омске. Не может его в Омске быть». Так он вслух минут десять размышлял. Я не выдержал, засмеялся, достаю удостоверение. Водитель обрадовался, не представляете, как. «Спасибо, – говорит, – огромное. А то ведь до конца дня голову ломал бы: ты это или не ты?»

БИЛЬЯРД, «ПОРШЕ» И МОТОЦИКЛ

– С вашим теперешним отношением к журналистам мы разобрались. А как воспринимали интерес прессы к собственной персоне, когда начали играть в «Спартаке»?

– Интерес почувствовал еще на Кубке Содружества – когда первый гол забил.

– Приятно было читать о себе в газетах?

– Я вообще-то газеты покупаю, чтобы о другом читать. Бабушка, мама, папа собирают, знаю, вырезки, где обо мне написано. Но сам отношусь к этому довольно равнодушно.

– Выходит, безразлично, что о вас думают окружающие?

– Нет, конечно. Кому понравится, когда о тебе говорят плохо? Сам начинаешь после этого иначе к людям относиться. А быть с кем-то в плохих отношениях не привык.

– Что вы умеете помимо футбола и хоккея?

– Прилично играю в теннис. И в большой, и в настольный. На корт, правда, лишь в отпуске выбраться удается. А в маленький еще в детских лагерях сражался.

– За ходом событий на Кубке Дэвиса следили?

– А как же! В Киеве по телевизору с ребятами смотрели. Как радовались все, когда Южный игру вытащил! Потом показывать стали, как Борис Николаевич Ельцин на корт рванулся, как его жена туда не пускала… Здорово, конечно, было. Еще плаваю хорошо, на лыжах катаюсь. Но это в Сибири в порядке вещей.

– А стрелять приходилось?

– Никогда.

– Бильярд, шахматы?

– Бильярд – это святое. Главная спартаковская игра. Такие баталии на базе были! С Барановым, с Гончаровым. Они посильнее меня играют – дольше ведь в Тарасовке жили. Еще мы в картинг-клуб ездили, на картах гонялись.

– На чем, кстати, планируете ездить, когда основательно освоитесь за рулем?

– «Порше», скорее всего, отцу оставлю. А себе куплю какую-нибудь машинку.

– «Оку», например?

– Ну-у… Тогда уж лучше мотоцикл. Загорелся я этой идеей в последнее время. Там столько адреналина в кровь идет – никакая другая езда с этим не сравнится.

– А ноги беречь кто будет?

– Так я же осторожненько.

– Футбол, надо понимать, вы тоже за адреналин любите?

– Там его хватает. Особенно, когда голы забиваешь.

– Что, кстати, происходит в мыслях, когда забиваешь? Или гол – это всегда некая случайность?

– Пока мяч летит, думаешь только об одном: попал или не попал, повезло или не повезло? Бывает, совершенно неожиданные воспоминания в этот момент в голове прокручиваются – причем вообще с футболом не связанные.

– Забитые голы считаете?

– Ваша газета считает. Хотя не так их много, чтобы персональный подсчет вести.

– Мне всегда было интересно, кстати, как сами футболисты относятся к тому, что журналисты выставляют им оценки за игру?

– Заметил такую вещь. Когда оценка ниже, чем ожидаешь, многие начинают ругать журналистов: ничего они в футболе не понимают. А вот когда высокая, то на нее сам игрок ссылаться начинает: мол, вот оно – доказательство, что классно сыграл. Я стараюсь ориентироваться на собственные ощущения. Всегда ведь чувствуешь, хорошо отработал или нет.

– Когда уезжаете из Омска в какой-либо другой город, испытываете сожаление от того, что расстаетесь с близкими, или радость, что вырываетесь в самостоятельную жизнь?

– Уезжать из дома всегда грустно. Но работа есть работа.

– А где планируете встретить Новый год?

– Хотелось бы в Омске. Я всегда Новый год дома встречаю. Однажды, когда маленьким еще был, из Питера трое суток на поезде домой ехал – билетов на самолет не оказалось.

– Пристрастия в еде у вас есть?

– Люблю узбекскую кухню – то, что мама с бабушкой готовят. Бабушка у меня из Узбекистана. Меня они тоже учили готовить. Картошку, во всяком случае, пожарить смогу. Пробовал. Правда, в процессе жарки домой звонил – с отцом консультировался.

– Ваш отец, кстати, утверждает, что по мячу вы впервые ударили в десятимесячном возрасте. Причем левой ногой.

– Мне остается только ему поверить…

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

«А если у него не получится?»

Думаю, этот вопрос пришел многим в голову, когда стало известно о контракте Сычева с «Марселем». Чужая страна, чужой язык, высокая конкуренция. Может и не получиться. Но Сычев получил шанс, какой мало кому выпадает в футболе в 19 лет. И прекрасно понимает это сам.

Законы выживания в спорте (и футбол здесь не исключение) жестоки. Немало выдающихся спортсменов начинали карьеру с того, что проявляли максимум собственных возможностей, когда никто от них этого не ждал. Как, например, трехкратный олимпийский чемпион Александр Карелин, выигравший первую Олимпиаду в 18 лет. Хотя вполне мог в то время вообще не попасть в команду. А еще через четыре года, став двукратным обладателем олимпийского золота, философски сказал: «Жизнь дает шанс каждому. Просто не каждому удается им воспользоваться».

Когда Сычев сказал в нашей беседе: «Я хочу доказать не кому-то, а самому себе…» – вдруг поймала себя на мысли, что не могу не уважать этого парня. И вспомнила разговор с его отцом за несколько дней до памятного заседания КДК в начале сентября. Тогда я спросила Евгения Сычева, не боится ли он, что сын, оказавшись в сильном западном клубе, может элементарно не выдержать конкуренции и сломаться. «А вот это уже зависит от того, как футболист себя покажет, – ответил он. – Это его проблемы доказать, что он не хуже остальных. Футбол – жесткая и жестокая профессия. В этом я полностью отдаю себе отчет…»

Ясно одно: футбольное будущее Сычева в его собственных руках. Нам же остается просто ждать – сумеет ли футболист обратить на себя внимание мира, как это сделал, к примеру, Андрей Шевченко, или просто останется в футболе одним из многих.