Хранитель спартаковского очага

«Спорт-Экспресс», 26.02.2002

Однажды, в августе 79-го, дома у Николая Петровича Старостина на улице Горького я спросил его:

– Почему больше всего людей в нашей стране болеют за «Спартак»?

– Видите ли, Леонид, на этот счет существует несколько гипотез, – ответил Старостин. – На мой же взгляд, решающую роль сыграло то обстоятельство, что динамовский и армейский клубы родились в 1923 году, а спартаковский – на 12 лет позже. В семье же – и футбольная, вероятно, не исключение – особые симпатии обычно питают к младшему ребенку, окружая его постоянной заботой и вниманием. К тому же стиль «Спартака» – изящный, техничный, комбинационный, атакующий, строившийся на мыслящих игроках, сразу пришелся по вкусу поклонникам футбола, а непредсказуемость спартаковского характера их страшно интриговала.

Через месяц на установке в Киеве перед матчем, ставшим в чемпионате ключевым, Старостин, как всегда, взял слово после Константина Ивановича Бескова:

– Во-первых, вы знаете, как будет играть Киев, а Киев не знает, как будет действовать «Спартак». Во-вторых, десять лет назад «Спартак» здесь выиграл и стал чемпионом. После этого «Спартак» здесь не выигрывал и чемпионом не был. И, наконец, третье. Сегодня вы посмотрели фильм «Каскадеры». Так берите же пример с героев картины: рискуйте на поле, ведите себя, как настоящие спортсмены – ноги в игре не прячьте!

У меня, как, впрочем, и у игроков, мурашки побежали по спине. Мог ли в тот день «Спартак» проиграть? Конечно, нет!

– Всегда хочется, чтобы заключительное слово было свежим, кратким и, если так можно выразиться, восклицательным, – говорил мне на обратном пути в купе за чашкой индийского чая Николай Петрович.

Что самое удивительное, по мнению футболистов разных поколений, он действительно никогда не повторялся. А однажды перед матчем с московским «Динамо», как рассказал мне Геннадий Логофет, Симонян, определив тактику и стратегию игры, обратился к начальнику команды с риторическим вопросом: «У вас есть что-нибудь добавить?» Наступила непривычная напряженная пауза. И вдруг неожиданно для всех Старостин свернул газету, на которой делал пометки для своей речи, и с криком: «Ух уж это «Динамо»!» прибил муху, жужжавшую на оконном стекле. Игроки все поняли, и на этом собрание закончилось.

Конечно, Старостин был причастен к той победе над «Динамо», как, впрочем, ко всем успехам красно-белых, хотя провел в чемпионатах страны лишь один матч и никогда «Спартак» не тренировал. Но кому доверить место на капитанском мостике спартаковского корабля, определял именно он. И практически безошибочно. Так было, например, в 1960 году, когда Старостин во всех инстанциях, в том числе и в горкоме КПСС, настоял на том, чтобы старшим тренером команды стал 33-летний Никита Симонян, только вчера повесивший бутсы на гвоздь. Так было в 1977 году, когда вопреки традиции и наступив в интересах дела на горло собственной песне, Старостин впервые доверил бразды правления родным клубом динамовцу Константину Бескову. Он был уверен, что опыт и доскональное знание предмета позволят Бескову поднять «Спартак» со дна, на которое он опустился за год отсутствия самого Николая Петровича. Так было и в 1989 году, когда преемником Бескова стал 35-летний Олег Романцев, хотя многие авторитетные специалисты не скрывали желания тренировать «Спартак».

Для Романцева же приглашение Старостина явилось приятным сюрпризом. Однако это не помешало ему в том же году завоевать вместе с командой золотые медали и тем самым оправдать доверие патриарха клуба. Пройдет совсем немного времени, и Старостин вскоре после развала Союза сумеет не только сохранить костяк «Спартака», но и, по-хозяйски распорядившись деньгами, по рекомендации Романцева приобрести Онопко, Ледяхова, Пятницкого, Рахимова, Касумова, Цхададзе, Чернышева, Никифорова, Цымбаларя, Кечинова…

Я всегда поражался, с какой необыкновенной легкостью он находил общий язык с игроками, которые годились ему в правнуки. С другой стороны, футболисты, независимо от возраста, готовы были часами слушать – будь то в Тарасовке, в электричке на пути с базы до Ярославского вокзала или в автобусе – потрясающие рассказы Старостина, в одном из которых он как-то признался, что нарушил спортивный режим лишь раз в жизни: «Когда на собственной свадьбе вкатили в меня бокал пива!» Хотя однажды на банкете в Ирландии Старостин выпил два айриш кофе, не подозревая, что в нем, кроме взбитых сливок, есть виски. По пути в гостиницу он распевал русские песни, а когда на следующее утро ему рассказали, из чего состоит кофе по-ирландски, Старостин воскликнул: «Ах ты, нечистая сила! То-то, смотрю, меня «на песняка» потянуло»! Шутки шутками, а со Старостиным команда чувствовала себя как за каменной стеной.

1958 год. Ноябрь. Лужники. Матч за золото «Спартак» – «Динамо» (Киев). На табло – 2:2. Начальник отдела футбола Всесоюзного спорткомитета Гранаткин, не сомневаясь в ничейном исходе, обращается к Старостину: «Николай Петрович, переигровку назначаем на 12-е». – «Побойтесь Бога, Валентин Александрович. Дайте время дух перевести. Переигрывать надо по крайней мере 13-го». – «Ни в коем случае», – стоит на своем Гранаткин. И их нешуточный спор превращается в перепалку. Тут Симонян с левого фланга подает угловой, и Сальников переправляет мяч в сетку. 3:2 и шесть минут до конца. «Вот теперь, товарищ Гранаткин, можете назначать переигровку на 12-е», – мгновенно реагирует на происходящее Старостин и, радостный, спешит поздравить «Спартак», в чьей победе он уже не сомневался.

Он до конца дней верил в свою команду – недаром любил повторять: «Нынче наши им пропишут!» Только «прописывать», то бишь побеждать на международной арене супербогатые клубы, «Спартаку» становилось все труднее и труднее. И после крупного поражения от «Барселоны» Старостин признался мне, что мечтает о том времени, «когда над «Спартаком» возьмет шефство какой-либо отечественный финансовый магнат». Сегодня такое время наступило. Только, к нашему величайшему сожалению, хранитель спартаковского очага до него не дожил…