Егор Титов: «Я не вернусь»

«Спорт-Экспресс», 09.07.2010

Завершивший футбольную карьеру Титов свеж и подтянут. Нам казалось – не так выглядят люди, обсуждающие подробности собственного прощального матча.

Напускное сочувствие в наших глазах Егор не понял и не одобрил. Наверное, правильно – его нынешняя жизнь в самом деле не так плоха. Играет за команду «Артист», колесит по всей стране, зарабатывает достойно, возит дочь по теннисным турнирам. К чему сочувствие?..

***

– География у вас замысловатая – то на теннисных турнирах с дочкой в разных городах России, то играете сами в Сарове, бывшем Арзамасе-16…

– Еще был на турнире Аленичева в Турции. Представляете, какая насыщенная жизнь? С ребенком очень интересно мотаться по турнирам. Знаю, что у нас сегодня полуфинал – так трясет от эмоций!

– В Саров ездили с командой «Артист»?

– С другой. Называется «Звезды России» – в ней играют Кирьяков, Панов, Цвейба, Шмарко, Осколков. От Сарова получил громадное удовольствие. Три дня нас носили на руках, в этом городе уйма спартаковских болельщиков. Прошел по всем святым местам.

– Бубнов рассказывал, что именно с Сарова начался его путь к Богу. На шее крест, там купленный.

– А у меня вот браслет из Сарова. Полгода никого не пускают к мощам Серафима Саровского, но нам позволили подойти.

– Пробирает?

– Еще как! Шли вереницей по пещерам, которые отшельники рыли руками. Я оказался в самом центре, понимал – нет хода ни вперед, ни назад. Идешь согнутый – бочком, бочком. В келье стало не по себе. Это там Серафим Саровский молился триста дней. Потом в поезде прокручивал в памяти всю поездку. Отец у меня верующий, тоже теперь мечтает побывать.

Кстати, когда при Романцеве «Спартак» проводил сборы в Израиле, мы всегда ездили на экскурсию в Иерусалим. Обязательно посещали Храм Гроба Господня. А еще – оставляли записки в Стене Плача. Последний раз «Спартак» там был в 2001-м. С тех пор и не выигрывал чемпионство. Хотя кто-то скажет – совпадение…

– В закрытый город Саров так просто не попадешь?

– Нам все организовал бывший прокурор этого города. Причем один из военных, которые отвечают за режим, меня узнал. А вокруг сплошь камеры – никаких вольностей, все должно быть официально. Так он не выдержал: «А-а-а, будь что будет! Парни, вот фотик – щелкните меня с Егором». Остальные тоже выстроились в очередь. Боятся, озираются – но фотографируются.

– Самый знаменитый человек, который у вас брал автограф?

– Олег Табаков. На подписании контракта с «ЛУКОЙЛом» подошел – вручил моей жене шикарный букет роз, она только-только родила. Сам его приход был полной неожиданностью, а когда он повернулся ко мне и попросил автограф… Я даже отпрянул: «Олег Палыч, это я у вас должен брать автограф!» – «Нет-нет, мне нужно. Давай, расписывайся». А еще как-то Оксана Пушкина с сыном подошла: «Егор, распишитесь». Ее тогда узнавали не реже, чем меня.

– С Перваком не советовались, как правильно учить дочку теннису?

– Надо иметь такие деньги, как у него. Любой каприз будет исполнен. Так что у нас разные дороги. Моей дочке скоро предстоит самый сложный переход – к турнирам двенадцатилетних. Буду советоваться с Тарпищевым, куда года через два Анюту определять.

– На ваших глазах однажды теннисные родители сцепились.

– Потолкались. Один говорит – аута не было, другой кричит – был. Судей-то у детей нет, лишь смотрящий – который ходит между несколькими кортами. На грунте по отпечатку видно было бы, а на харде попробуй-ка выясни, ушел мяч или нет. Но я вряд ли когда-нибудь начну драться из-за аута.

– Какие сложности открыли в новой своей жизни?

– Отправлялась дочка в Тверь, мне самому пришлось заказывать гостиницу. В одну звоню, другую – везде занято. Еле-еле нашел. Потом думаю: как ей передвигаться по городу? Где питаться? И все надо организовать самому.

– Жена рада дням, когда вы дома с утра до вечера?

– Поначалу была рада. А сейчас понимает: если я дома – меня надо обстирывать. Готовить. Это начинает немного напрягать. А я тем временем голову ломаю: «Та-а-к, сегодня дел никаких. Чем бы себя занять? Может, в кино?» Для Вероники такие дни – маленькое испытание.

– Которое способно стать большим.

– У нас хватит ума не превратить его в большое.

– У вас теперь нет прежней зарплаты. В чем стали себе отказывать?

– Если б не приходилось столько в ребенка вкладывать, ни в чем не отказывал бы. Деньги есть. Правда, не могу позволить себе швыряться огромными суммами. Например, купить дом.

– Или новый автомобиль?

– Вот машину поменяю. Хочу сделать жене подарок.

– Последняя необдуманная покупка в вашей жизни?

– Взял землю. Залез в кредит. Обидно, что перед самым кризисом. Следом ушел в «Химки», там вскоре выяснилось, что зарплату мою не потянут. Тут-то впервые и задумался: а зачем все это провернул? Если строить такой дом, который хочу, – вылезает бешеная сумма. Нам сейчас это не по карману.

– Что за место?

– Место отличное – Жаворонки. И участок шикарный. Сосны, ели. Буду, не торопясь, продавать. Люди, которые понимают в земельных делах, говорят: не вздумай отдавать дешево. Цены уже пошли наверх.

– Самый обидный долг, который вам не вернули?

– Знаете, сколько мне еще должны? О-го-го!.. Некоторым давал лет шесть назад!

– Люди исчезают?

– Ну да. Последний случай – начали работать с женщиной-архитектором. Готовила проект дома, получила задаток – 10 тысяч евро. Когда строительство решили отложить, она даже часть задатка возвращать отказалась. Я, говорит, уже все раздала, у меня много помощников. Знающий человек взглянул на эскизы: «Она что, издевается? Тут и на половину этой суммы не наработано…»

– Она не сдается?

– Вдруг заявила – мол, вообще никаких денег не видела. Но я это так не оставлю. Мне не деньги важны – просто обидно.

– Что мешает всерьез уйти в бизнес, как, например, Каха Каладзе?

– Ничего в этом не понимаю. Надо иметь капитал. И друзей, которые помогут заработать, а не расстаться с деньгами. Вот у Радима с Хохловым все в порядке, своя хостинговая компания.

– Хочется вам такой жизни, как у Радимова?

– Нет. Сейчас мне хочется свободы. А у Радимова рабочий день в «Зените» с девяти утра. Я к такому точно не готов. К тому же Владик – он питерский…

– Питерские – они какие?

– Я не вправе говорить о людях – но скажу об этом городе. Долго жить там не могу.

– Это почему же?

– Не мой город. В Питере надо родиться, наверное. Вот в марте встретились с Владом, прогулялись по центру города. Двухметровые сугробы в районе Невского. Почему бы не расчистить, как в Москве? А никто не думает – весной само растает.

– Радимов что говорит?

– Смеется: «Да, вот такой наш Питер. Что я могу сделать? Взять лопату?»

– Многие футболисты и слышать не хотят о прощальном матче. Но ваш-то готовится?

– Да, состоится в следующем году. Если честно – в этом матче я не очень заинтересован. Но болельщики и друзья просят. Надеюсь, зрителей соберется много. Как собрал Аленичев.

– Ваше возвращение возможно?

– Исключено.

– Помните ту секунду, в которую решили: все, ухожу?

– С середины декабря начал бегать, готовился к сезону. Сначала с «Артистом», затем подключился Тихонов. Еще в 25-градусный мороз я наматывал круги вокруг Поклонной горы, рядом с домом. Казахи нам сказали: «На первый сбор в Алма-Ату лететь не надо, сразу прибывайте в Турцию». А дальше началась клоунада. Люди просто убили во мне футбол. Я понял, что больше кататься по периферии не смогу. Лучше закончить.

– Поняли, когда вас не пускали в турецкую гостиницу?

– Еще раньше. А случай в гостинице добил. До этого начальники «Локомотива» пропали на четыре месяца, я ни одного не видел. Сами с Тихоновым приехали в отель, где жил наш клуб. Уперлись в шлагбаум. С нами был агент, помощник Германа Ткаченко. Сейчас, говорит, нас пропустят – высунулся из машины: «Везу ребят на просмотр в «Кривбасс». Ворота открылись.

– Унизительно.

– А что оставалось?

– «Кривбасс» узнал о «просмотре»?

– В гостинице было команд шесть. Мы всем рассказали – люди за голову хватались от наших приключений. Отправились на поле, где работал «Локомотив». Тренер Фах, немец, понятия не имел, что мы принадлежим клубу. Когда команда закончила тренировку, перешли в холл, уселись там. Спустился немец, начал выяснять – и через минуту глаза выпучил: «Не понимаю, что происходит».

– Вы ему были нужны?

– Он сказал – очень нужны. Но помочь решить вопросы с клубом никак не мог. Володя Нидергаус, начальник команды, постоянно куда-то отходил с телефоном – совещался с «центром». Нас в гостиницу не заселяли.

– Заселились за свои?

– Да. Необходимо было соблюсти формальность – на сборы явились. Понимали: если сейчас уйдем, казахи напишут: «Не явились». И два дня приходили на тренировки. Придраться не к чему. Даже фотографии сделали.

– Какие?

– Когда нас не пропускали в отель, попросили одного турка из машины фотографировать – как мы общаемся с Нидергаусом. Под дождем.

– А что за таинственная болезнь в прошлом году подкосила играющего президента «Локомотива» Данияра Хасенова?

– Невероятная история. Команда готовилась к очередному матчу. Как потом рассказывал сам Хасенов, вечером его пробил озноб. Пошел в туалет – и потерял сознание. Сразу вызвали его личного врача. После осмотра на вертолете отвезли в аэропорт и спецрейсом отправили в Германию. Там сделали операцию. В клубе начался переполох. Хасенов ведь не просто крупный бизнесмен.

– Еще и зять Назарбаева.

– Вот именно. Была версия, что его отравили. Всех, кто близко общался с Хасеновым, включая врача команды, проверяли на детекторе лжи.

– И вас с Тихоновым?

– Мы-то при чем? С Хасеновым виделись лишь на поле. Как точно звучит диагноз, не помню. Говорили, что за последние 65 лет в мире зафиксировано 30 случаев этой болезни. 28 закончились летальным исходом. Два человека остались даунами. Хасенов – 31-й. Он не только выжил, но и полностью восстановился. К нему даже приходили из Книги Гиннесса. Но Данияр их прогнал.

– Фантастика.

– Это еще не все. Хасенов вспоминал, что, пока был без сознания, видел покойную бабушку. «Данияр, не спеши», – сказала она. А потом разговаривал со своей бывшей девушкой, несколько лет назад разбившейся в аварии. Неожиданно она продиктовала номер телефона и попросила по нему позвонить. «Я запомнил цифры, – говорил Хасенов. – А когда пришел в себя, на всякий случай записал на бумажке». После возвращения из Германии он первым делом поехал в дом, где жила эта девушка, Света. Дверь открыла ее младшая сестра, потом вышла мама. Данияр достал тот листочек: «Не знаете, чей это телефон?» – «Светы. Последний ее номер мобильного».

– Играть Хасенов больше не сможет?

– В конце чемпионата он успел провести один матч. Врачи запрещали, но Хасенов уперся: «Выйду и точка!» Спорить с ним не решились.

– Самая ужасная казахская глубинка, которую видели?

– Если скажу – опять кого-то обижу… Хотя Кзыл-Орда – это нечто. Гостиница неплохая, но в городе зелени нет. Да еще жарища. Ромка Нестеренко, вратарь, играл в Кзыл-Орде два года. Как-то рухнул прямо на поле. Тепловой удар – было плюс 50 в тени. У него двое детей, через неделю оба подходят: «Папа, можно мы поедем домой?»

– Пару советов игрокам, которые собираются в Казахстан?

– Есть четыре-пять клубов, где все отлично. Там не обманывают. Командам ниже шестого места верить не стоит. Но уж если подписываешь контракт – проси все деньги вперед.

– И что, дадут?

– Думаю, нет. В некоторых клубах люди не видели денег год. Не представляю, как они живут. Нашему «Локомотиву» не платили четыре месяца. И это команда, которая занимала второе место! Тот же Нестеренко говорил: «Не на что купить даже сигареты». Всех выселили из гостиницы – некоторым некуда было идти. Можно, передам Ромке привет через газету?

– Считайте, передали. Были сомнения, что казахи расплатятся?

– Нет. О нашей ситуации сообщили одному министру, тот подключился к проблеме. И через десять дней деньги отдали.

– А кто из Казахстана звонил вам с угрозами?

– Да был какой-то идиот. По разговору чувствовалось – либо блатной, либо косит под блатного: «Давай, приезжай. Я тебя жду». Хорошо, отвечаю, скоро приеду. Жди. Специально запугивали – чтоб не появлялся в Казахстане и вписали мне прогул.

– Это первая встреча с криминалом?

– Ну что вы! Например, года четыре назад справляли день рождения жены в ресторане. Мы на втором этаже, а ниже – авторитетные люди. В большом количестве. Отмечали день рождения самого главного. Тот, узнав о нашем празднике, распорядился – приведите-ка Титова ко мне. Подошли двое: «Давай вниз». Не грубо, но настойчиво. Извините, отвечаю, у меня свой праздник. Никуда не пойду. Нет, говорят, надо идти, человек очень просит. Ему не оказывают. Казалось, еще чуть-чуть – подхватят под мышки и потащат.

– Каким нашли авторитета?

– Человек уже был невменяемый. Вокруг все бегают, суетятся – а он поставил передо мной рюмку водки: «Пей!» Я, говорю, водку вообще не пью. «Пей! Ты меня что, не уважаешь? Братан, ты чего?» Пауза. Потом – «Ладно. Что пьешь?» Пива, отвечаю, выпить могу.

– Выпили?

– Принесли пиво – выпил. Он опять водку мне двигает: «Пей». То есть мгновенно забывает, что было минуту назад. По новой объясняю, водку не пью – опять тащат пиво. Эта волынка продолжалась минут сорок. Под конец приподнял голову, посмотрел на меня: «Свободен». И я смылся.

***

– Вы обмолвились, что столкнулись в Казахстане с судейским беспределом. В чем это выражалось?

– После седьмого тура «Локомотив» откровенно «убивали». В каждом матче то пенальти «левый», то гол из трехметрового офсайда, то наш чистый мяч не засчитают.

– Почему все началось именно после седьмого тура?

– Потому что мы набрали 21 очко. К тому же в одной игре действительно пробили довольно спорный пенальти. Видимо, кому-то это очень не понравилось. Мы с Тихоновым на эмоциях несколько раз звонили Левникову, который в Казахстане руководит судьями. Он сперва их защищал. Но когда понял, что творится, развел руками: «Я ничего не могу сделать».

С Левниковым мы как-то вместе летели в Москву. Вспоминали, как в 99-м в Волгограде он судил матч «Ротор» – «Спартак». Мы вели 3:2. Мяч попал в задницу Кечинову и отскочил в руки Сметанину. А Левников посчитал это пасом вратарю, назначил свободный. С которого нам и забили.

– Хоть в самолете признал ошибку?

– Не сразу. Сначала отпирался, говорил, что мяч коснулся ноги Кечинова: «Посмотришь запись – сам убедишься». Но под конец сдался: «Да, ошибся». С Левниковым еще забавный эпизод связан. Играли в Лужниках с «Ростовом». Я животом остановил мяч, после чего добил в ворота. Левников гол отменил – показал, что была игра рукой. Как я разозлился! Думал, придушу его. Когда минут через десять снова забил, подбежал к нему и показываю: дескать, я ж опять рукой сыграл, давай, отменяй гол. Был не прав, конечно. Запоздало извиняюсь.

– Когда-то в интервью вы жестко прошлись по Игорю Захарову. Если он станет начальником всех российских судей – это будет хорошо?

– Очень хорошо. Как бы ни складывались у нас отношения на поле, Захаров – профессионал. К тому же в игре разбирается, потому что сам играл. Да, были у него минусы, зато принципиальный и не подлый. Такие люди в нашем судейском корпусе необходимы. Вот Зуеву авторитета не хватает. А Захаров – действительно личность. Вообще сегодня для меня образец судьи – узбек Ирматов. На чемпионате мира отработал прекрасно. Хладнокровный! А двигается как легко!

– Часто от арбитра во время матча шел запах спиртного?

– Ну а как же? Когда перед игрой судья жует жвачку, это уже подозрительно. Разумеется, если его фамилия не Коллина. Впрочем, какая разница, пил арбитр накануне или нет – лишь бы судил нормально. Может, ему так лучше. А может, просто элеутерококк любит.

– Это еще что?

– Настойка из женьшеня. Небольшой градус там присутствует. Если выдуть пол-литра – запах останется.

– За российской премьер-лигой нынче наблюдаете со стороны. Что-то новое для себя открыли?

– Все познается в сравнении. В Казахстане футбол показывают с одной камеры. А если игра вечером, из-за слабенького освещения разглядеть мяч в дальнем углу поля невозможно. После этого мы с Тихоновым включали российский чемпионат – и душа отдыхала. Даже матч «Амкар» – «Сатурн» шел на ура. Отличная картинка, пятнадцать камер. Ловишь себя на мысли: да это же почти Англия! Сейчас, понятно, эмоции уже не те. Вот весной начал смотреть игру «Рубина» с «Тереком». Ужасное поле, пустые трибуны, бессмысленный футбол. Выключил телевизор.

– Хоть один знакомый, узнав, что решили закончить, сказал: «Правильно делаешь»?

– Некоторые говорили: «Тебе виднее».

– Готовы однажды понять, что ваше решение – ошибка?

– Никогда не скажу, что это была ошибка.

– Вас же Грозный звал в «Терек»?

– И не раз. К примеру, когда я с «Химками» сидел на сборах. Меня Сарсания поставил на левый край, играем с румынами из «Глории», а Грозный бродит вдоль моей бровки. Только разбегусь, он шепчет: «Тит, давай ко мне! Ну хватит – давай ко мне. Условия сделаем, все сделаем…» Минут пятнадцать убеждал.

– Цену не поднимал?

– Не успел. Я ответил: «Викторыч, прости, не могу. Контракт!» Он и после «Химок» звонил, но снова не угадал – я уже подписал договор с казахами. Если б не это – может, и задумался бы.

– Экс-президент «Химок» Стрельченко – большой оригинал. Вас тоже удивлял?

– Еще бы! Эти накачки до сих пор вспоминаю! Игрокам на полном серьезе втолковывал: «Бей в «девятку» – будет гол, вот тебе и весь футбол». Или решающий матч с «Лучом». Если побеждаем – остаемся в премьер-лиге. Но после первого тайма горим 0:1. В перерыве в раздевалку забегает Стрельченко с диким воплем: «Доктор! Где доктор?» А персонал весь попрятался, поскольку знают: когда президент не в настроении, на глаза ему лучше не попадаться. Врач с опаской выглядывает из угла. Стрельченко выпучил глаза: «Иди сюда. Делай с игроками, что хочешь. Но если во втором тайме они не побегут – уволю».

– Что врач?

– Кивнул. А Стрельченко не утихает: «Чего стоишь? Действуй!» Тот, бедный, не знает, с чего начать. Растерялся. Потом хватает кого-то из ребят, начинает измерять давление. А я думал – то ли смеяться, то ли плакать. Можно как угодно относиться к Федуну, но даже представить его не могу, влетающим с криками в спартаковскую раздевалку… В другой раз отличился охранник гендиректора «Химок» Щеглова. В Грозном зашел после установки и несколько минут, играя бицепсами, рассказывал, как мы должны стараться: «Пацаны, вы уж давайте, не подведите, мы за вас постоим». Дурдом.

***

– Как ваш одноклубник по «Артисту» Владимир Пресняков в свои 64 на поле смотрится?

– О, Петрович! Мы с ним обязательно накануне переписываемся. «Будешь завтра?» «Буду», – отвечаю. Петрович пишет: «Иду готовиться». К вечеру новая SMS: «Все, правый краек готов». У него есть уникальный финт – пятками зажимает мяч и перебрасывает через себя. Вы не поверите – получается из десяти девять. Все останавливаются и хлопают. Я этот фокус повторить не могу. А после матча Петрович успевает рассказать кучу историй. Хочешь одну запомнить – и тут же тебе другая, еще смешнее!

– И какая запомнилась?

– Да вот, например. Мальчишкой Пресняков пробрался на концерт Утесова. За кулисами отыскал какой-то стул, на него и плюхнулся. Вдруг слышит над головой знакомую хрипотцу: «Мальчик, ты ничего не перепутал?» Утесов! А стул – его!

– Удивился Владимир Петрович?

– Чуть не напрудил со страху, как рассказывает.

– Хиддинк случайно встретил в аэропорту Михаила Горбачева и выпил с ним кофе. У вас были в последнее время интересные встречи?

– Да. Рано утром улетали в Турцию и встретили…

– Тоже Горбачева?

– Почти. Пал Палыча Бородина. Он, между прочим, у меня на свадьбе был.

– Узнал вас?

– Всматривался – чувствовал, что где-то меня видел, лицо знакомое. Поздоровался со мной, с Ковтуном, а поодаль Ярцев стоял. Они играли вместе в команде правительства. Мы указали: «Пал Палыч, вон Ярцев!» Они обнялись, анекдоты рассказывали, все вокруг хохотали, – пока Бородина не увели в VIP.

– Зачем его позвали на свадьбу?

– Это 2000 год. В сборной работали Романцев и Гершкович, а Пал Палыч нам помогал финансово. Без него ничего не было бы. Я решил – может, пригласить Бородина на свадьбу? Посоветовался с Гершковичем, тот как услышал – показал большой палец: «Здорово!»

– Что Бородин подарил?

– 101 розу. Огромную корзину. И еще автомобиль, «Нексию». По тем временам она стоила около 15 тысяч долларов. Я с ходу выпалил: «А можно деньгами?» Пал Палыч усмехнулся: «Решим!» И действительно, через два дня принесли конвертик. Я тогда не знал, что такое большие деньги. На свадьбу выгреб все, что скопил, – тысяч двадцать долларов.

– Подарок Бородина практически все отбил.

– Пал Палыч для меня был как спасение. А через два месяца после меня женился Аленичев. Все мои гости плавно переместились к Димке. Правда, ни Пал Палыча, ни «Нексии» уже не было.

– Парфенов нам рассказывал, как Романцев на чьей-то свадьбе участвовал в конкурсах, размахивал платочком…

– На «чьей-то»! На парфеновской свадьбе и было! Это в самом деле что-то – Олег Иваныч сбросил оковы, собрал ребят в кружок и начал травить анекдоты. Такой раскованности от него никак не ждали. Только у Парфенова он так раскрылся, больше нигде.

– А у вас?

– У меня посдержаннее был. Кто-то затеял конкурс – женщина за минуту должна перецеловать как можно больше мужчин. А у меня бабушка горазда была и потанцевать, и к рюмке приложиться. Она оббежала с поцелуями всех – а в конце за отдельным столиком сидели Ярцев и Романцев. Время у нее заканчивалось – в щечку никак не успевала чмокнуть.

– Уже смешно.

– Ярцев с Романцевым сидели, подперев щеки руками. Уже накатили и знать не знали о том, что вокруг какие-то конкурсы. Так бабуля сначала одного в макушку чмокнула, потом – другого. По-моему, они и не заметили. Зато все осталось на видео – бабушка до сих пор в восторге, вспоминает.

***

– Фразу Карпина о том, что Титова в «Спартак» можно брать только до кучи, вам передавали?

– Любой тренер делает команду под себя. Да и вообще «Спартак» строит новую команду. Там решили забыть все, что было прежде, и начать с чистого листа. Я к этому спокойно отношусь. Не зря говорят – время лечит.

– Вас оно вылечило окончательно?

– Да. Остыл. Все это пройденный этап.

– У вас есть телефон Карпина?

– Конечно. Но мы редко созваниваемся. У Карпина миллион забот. Зачем отвлекать? И что ему скажу? «Давай, Валера, верим, надеемся…» Таких звонков у него и без меня навалом.

– Вам не кажется, что два года в «Спартаке» превратили Карпина в нервного человека?

– Не кажется. Валерка всегда был таким – немножко вспыльчивым, острым на язык. Иногда его интонацию сложно передать на бумаге. Кому-то его фразы могут показаться оскорбительными, но те, кто знаком с Карпиным, понимают: это – шутка.

– С Калиниченко общаетесь?

– По телефону. У Макса дочка два месяца назад родилась, мотается между Днепропетровском и родным Харьковом. В Москве почти не бывает.

– Черчесов говорит, что вдохнул в Калиниченко новую жизнь. Мол, Максим должен быть ему признателен за то, что все сложилось именно так.

– Если б он выдохнул из него эту жизнь, Макс по-прежнему играл бы в «Спартаке» и радовал всех нас. В «Днепре» у Калины все хорошо. Но со «Спартаком» мало что сравнится.

– До вашего рукопожатия с Черчесовым на трибуне Лужников казалось, что такое невозможно.

– Мы столкнулись в VIP-ложе минут за двадцать до начала матча. Я видел, что фотографы направили на нас камеры. Черчесов протянул руку. Не пожать ее в такой ситуации было бы некрасиво. Он – старше, уважаемый человек. Да и что нам теперь делить-то?

– И доктору Василькову руку пожмете?

– Вот этот сам меня стороной обходит. Если встречаемся на футболе, я просто прохожу сквозь него, как полтергейст.

– Для себя разобрались, что за тренер Черчесов?

– Он ни под кого не подстраивается. Есть набор футболистов – с ними и будет работать. В случае неудач не станет шарахаться, бросаться в крайности – продолжит гнуть свою линию. Это важно. Если Черчесов возглавит какую-то команду – дай бог ему удачи.

– Вы как-то сказали про Чернышова: «Тренер, который не понимал, что делает».

– Так и есть. Думал, в «Спартаке» все будет, как с мальчиками из молодежной сборной. Знаний у Чернышова было и так немного. Судя по тренерской карьере, немного и осталось – через год все команды разваливались.

– В Казахстане пересекались?

– Он недавно там появился. Клуб уверенно идет на последнем месте, с отрывом. Еще матч-два – его и оттуда попросят.

– Из «Спартака» ушел обеспеченным человеком?

– Едва ли. Знаю некоторые подробности. Поэтому Чернышов и берется сейчас за что попало. Червиченко когда-то дал ему карт-бланш: «Твори». Но можно творить, а можно вытворять. Чем Чернышов и занимался. Думаю, и тогдашний помощник, Юран, в нем разочаровался.

– Однажды с Тихоновым вы отправили жен в теплые края, а сами на два дня зависли в казино.

– Было дело. Я в какой-то момент не выдержал, ушел на пару часов в машину поспать. А Андрей продолжал играть.

– Не боялись стать игроманом?

– Нет-нет. Я быстро завожусь, но так же быстро остываю. А тогда казино было в диковинку, хотелось окунуться в новый мир. Крупье, рулетка, карты. Все для тебя – только играй. Вот и вошли в раж.

– Много проиграли?

– Тысяч пять долларов. Я так увлекся, что забыл главное правило.

– Какое?

– Нельзя резко увеличивать ставку. Я же просадил сто долларов – решил поставить двести. Просадил двести – поставил четыреста. И понеслось. Вот так из казино и уходят голыми.

– Эта история чему-то научила?

– Понял, что у казино выиграть нельзя. Если человек ушел в плюсе, потом вернется и все равно спустит в два раза больше. Были игроки, которые крепко подсели на это дело.

– Например, Соломатин мог всю зарплату оставить в казино.

– Наслышан. Мы, кстати, недавно виделись в Казани на ветеранском матче. Андрей рассказал, что с казино давно завязал.

– Слава Богу. Зато, говорят, сильно располнел?

– Ну да, колобочек такой. Впрочем, Андрюха никогда худеньким не был.

– У кого в «Спартаке» ваших времен был особенно нелепый автомобиль?

– Тут Серега Горлукович вне конкуренции. Он из Германии пригнал старенькую «Ауди-80». Вскоре она начала сыпаться. Левая фара отвалилась – так Горлукович ее тейпом замотал и дальше ездил. Он был фанатом тейпирования, весь подоконник на базе завален бинтами – даже до автомобиля добрался. В команде посмеивались: «Дед, поменяй машину». Удивительно, но он ее кому-то втюхал тысяч за шесть долларов. А себе взял новую «Ауди». Вообще по части автомобилей странным человеком был Толик Канищев.

– Почему?

– То ли он их собирал, то ли перепродавал, но у него на базе все время стояли три спортивных «Мерседеса». При этом Канищев постоянно держал при себе гигантскую сумму денег. Вдумайтесь – 98-й год, а у него 70 тысяч долларов. Держал их обычно в маленькой сумочке для бутс. Как-то перед игрой сунул туда деньги, отдал Жиляеву на хранение. Когда матч закончился, тот поспешил в сторону раздевалки. Лишь по дороге вспомнил о сумке – она осталась лежать у скамейки. Бедного Жиляева едва удар не хватил, пока бежал обратно. Повезло – никто не утащил.

– Давно Канищева не видели?

– Тысячу лет. Не знаю, где он сейчас. Люди пропадают. Уж насколько с Васькой Барановым дружили, но и он как сквозь землю провалился. У кого не спрошу, никто ничего не слышал. Вася, отзовись.

– Зато Безродный зимой в Оренбурге объявился.

– Эх, еще б Мукунку найти. Я серьезно! Как Олег Иваныч говорил: «Мукунку – он же хороший!» Стоило ему получить мяч, наши болельщики начинали аплодировать. Потом в «Факеле» играл. Время спустя мы столкнулись в спартаковском манеже. Мукунку сам окликнул меня: «Титов!» – «О, здорово». Поболтали немножко. Я поразился, как он шпарил по-русски. Когда жизнь припрет, язык быстро учишь.

– Зоа жаловался, что главный расист в «Спартаке» – Титов.

– Я – расист? Бред. Да у меня Робсон был другом! К слову, года полтора назад Роба позвонил. На мобильном высветился незнакомый номер. Поднимаю трубку, слышу: «Тит, привет» – «Привет. А кто это?» – «Это ж я, Робсон». Русский он не забыл. Прошлым летом вместе с Самарони приезжал в Москву, но я в это время играл в Казахстане.

– Они тогда заглянули в редакцию «СЭ». И Робсон вспоминал, как перед заездом на базу ему поручали у метро «Сокольники» покупать семечки на всю команду.

– Да Роба сам их обожал. Сядет с кульком перед телевизором – и грызет, как белка. Вслушивается, о чем мы говорим. Так и выучил русский.

***

– Все помнят, как «Спартак» на матч с «Интером» добирался на метро. Больше внештатных ситуаций перед игрой не возникало?

– Было две истории. Одна приключилась еще на старом «Локомотиве» году в 96-м. Не помню, с кем играли – но точно не с «Локо». Приехали на стадион – и тут выясняется, что в Тарасовке забыли форму. А до начала матча – минут пятьдесят.

– Как выкрутились?

– Сапожник Слава Зинченко на своей машине помчался на базу. Тогда не было таких пробок.

– Неужели успел?

– Администратор решил подстраховаться – и попросил у коллеги из «Локомотива» какие-то зеленые майки. В то время все было проще – фамилии на спине еще не писали, рекламы спонсора тоже не было. Но все равно болельщики поразились бы, увидев ни с того ни с сего зеленый «Спартак». К счастью, минут за пять до стартового свистка появился Слава с баулом. На бровке и переоделись.

– Вторая история?

– Апрель 95-го. Один из моих первых матчей за «Спартак». Газон на «Динамо» еще не очень. Играть нужно в бутсах на шести шипах. У меня таких не было.

– Почему?

– В те годы хорошие бутсы найти – проблема. Те, что выдавали нам, для футбола были мало пригодны. Их даже не разносишь – делали чуть ли не из кирзы. Вот бутсы на тринадцати шипах были помягче. Но в них на разбитом поле не побегаешь. А я знаю: если хоть раз поскользнусь, Олег Иваныч голову открутит. В общем, на базе перед игрой пошел по номерам. Выручил Андрей Иванов. У него бутсами полкомнаты было заставлено. Правда, 45-го размера. Но деваться некуда. Затянул потуже, как коньки, второй носочек поддел – так и играл.

– Онопко говорил, что за два дня до матча переставал спать с женой. Виктор Савельевич был прав?

– Савельевичу виднее. Некоторые тренеры не запрещают игрокам общаться с женщинами накануне игры. А Лаудрупа возьмите. Он в «Спартаке» собирал ребят в день матча. Кто мешал устроить сексуальную оргию, а потом выйти и сыграть? Тут, пожалуй, главное исключить «позу орла» – чтоб мышцы ног не напрягались…

– Кафельников сказал, что не любит блондинок и коньяк. Что не любите вы?

– Для меня нет ничего хуже запаха курицы и вареных яиц в поезде. Когда в Саров ездили, моими соседями по купе оказались Цвейба и Осколков.

– Без курицы и яиц?

– Я первым делом окинул взглядом купе – слава Богу, никаких продуктов с собой не взяли. Насчет блондинок – соглашусь с Кафельниковым. А вот коньяк выпить могу.

– Самые экзотические обстоятельства, при которых довелось выпивать?

– На полу в лифте. Как-то с вратарем Димкой Гончаровым погуляли. Под утро предложил взять пивка и поехать к нему. И, представляете, в его доме застряли в лифте. Вызвали диспетчера. «Ждите», – говорят. Ну и что оставалось? Сели на пол, достали карты. В какой-то момент смотрю – Димка задремал. Я тоже прикорнул. Проснулся, когда явились лифтеры и вызволили нас. Гончаров спрашивает: «Где мои ключи?» – «Откуда я знаю?» Он все обыскал – нету. Ладно, распрощались, я поехал домой. А утром открываю барсетку и нахожу связку ключей. Как они туда попали? Звоню Гончарову – он, оказывается, успел уже не замки, а двери сменить.

– Чем Гончаров занимается?

– Не в курсе. Несколько лет его не видел.

– Сычев получает второе образование на факультете мировой политики МГУ. Где хотели бы учиться вы?

– У меня нет желания становиться актером, но очень хотелось бы прийти в театр и посмотреть, как работает Табаков. Как рождается спектакль. Увидеть своими глазами всю цепочку – от репетиции до премьеры. Черновик сейчас мне интереснее конечного результата. Но на сцене себя не представляю. Я слишком зажат. Да и не люблю быть в центре внимания.

– Егор, сколько знаем вас – вы всегда на позитивной волне. Поделитесь секретом?

– В любой ситуации стараюсь находить хорошее. Так жить легче. Время от времени встречаюсь с Ткаченко. Он тоже всякий раз удивляется: «Егор, хорошо держишься, свеженький, улыбаешься». А я не держусь. Я такой и есть.