Дмитрий Торбинский: «Справедливость дожидаться не станет»

«Спорт-Экспресс», 22.08.2008

Порой то, что ему удается на поле, может показаться невероятным. Вспомните хотя бы гол сборной Голландии на чемпионате Европы. Выходя на передачу Аршавина с левого фланга, Торбинский, совершив невероятный рывок, вроде бы уже проскочил мимо мяча, но все же успел внешней стороной левой стопы отправить его в сетку.

Его фирменные черты – взрывная стартовая скорость, резкость и техническое остроумие. Готовясь взять интервью на базе «Локомотива» в Баковке, я не сомневался: собеседником будет «парень что надо», который за словом в карман не лезет. Но когда к воротам базы подъехала его черная Mazda и я встретился с изучающим взглядом Дмитрия, сразу стало ясно: на «парня что надо», с победной улыбкой решающего любые проблемы, он не похож. И не ошибся: в продолжение всего разговора он оставался напряженно-сосредоточенным и ни разу не улыбнулся.

– Наверное, я встретился с вами в неподходящий момент, – сказал я. – Может быть, вас что-то тревожит?

– У меня все нормально. Просто выражение лица у меня такое. Будто я очень серьезный.

ПО ПРОЗВИЩУ МАРАДОНА

Откуда в нем это? Почему он так скуп на улыбки?

Об этом я позже спросил у его отца Евгения Петровича, который в свои 59 все еще играет в футбол, выступая за ветеранов подмосковного Королева.

– Таким Дима стал, когда мы переехали в Москву и он попал в совершенно другую среду, – сказал Торбинский-старший. – А в Норильске, где жил до 12 лет, улыбался часто. И мы с женой называли его мальчиком-солнышком.

В Норильске Дима был звездой: в мини-футбол играл с ребятами, которые старше на два года, поскольку сверстников намного превосходил. А прозвище у него тогда было Марадона.

– Каким был Норильск вашего детства?

– Серый город, где всегда стояли холода.

– Можно сказать, что у вас было трудное детство?

– Нет. Мне не на что жаловаться – родители делали для меня все, что было в их силах. Они хотели, чтобы я занимался не только футболом, и потому купили пианино и отдали меня в музыкальную школу. Педагоги говорили, задатки неплохие: я играл и Баха, и Моцарта – все, что полагалось по программе. Но лет через пять, когда по-настоящему увлекся мини-футболом – в большой в Норильске играть негде, интерес к музыке стал угасать…

– А сейчас можете что-то сыграть?

– Могу, но не классику, а современные вещи, которые сам подбираю.

– В мини-футбол вас привел отец?

– Меня никто никуда не приводил. Я занимался мини-футболом в школе, где учился, и сам ходил в спортивные залы…

– То, что сын рожден футболистом, – говорит отец Дмитрия, – я понял, когда ему было всего три года.

– Как вам это удалось?

– Когда я сам только начинал играть, у нас был тренер, который, знакомясь с игроком, бросал перед ним мяч и говорил: «Подойди к мячу». Нескольких шагов хватало, чтобы определить, будет паренек играть или нет. А Димка уже в три года так подходил к мячу, что сразу было ясно: будущий футболист. И уже тогда было видно, что он левша, поэтому я специально работал с ним, чтобы он мог выполнять дриблинг правой. «Левую отключи, – говорил, – правой делай все, правой».

Родители Дмитрия целый день были заняты на работе: отец был строителем, а мать – инженером в вычислительном центре комбината «Норникель». Но Дима не скучал: у него было много друзей.

– И что же за компания была у вас во дворе?

– Разные ребята. Некоторые стали наркоманами, кто-то попал в тюрьму. Я благодарю Бога, что он уберег меня от этого, хотя, если бы не родители, вовремя исправлявшие мои ошибки, со мной могло бы произойти то же. Но для меня главным был спорт; в 12 лет я уехал в Москву, поступил в ДЮСШ «Спартак» и стал заниматься футболом, о чем и мечтал.

В «СПАРТАК» ПРИВЕЛА СУДЬБА

– Однажды, – рассказывает Торбинский-старший. – 10-летний Димка и его товарищи едва не подожгли школу. В полах были огромные щели, и мальчишки стали совать туда зажженную бумагу. Ну, а там гулял ветер… Меня вызвали в школу и насчитали приличную сумму, которую я должен был выплатить. А на следующий день началось городское первенство по мини-футболу среди школьников. Команда 18-й школы, где учился Дима, стала чемпионом, а он был признан лучшим игроком. После этого меня снова вызвали к директору школы. «Мы с вами, – сказал он, – договоримся так. Вы нам ничего выплачивать не будете. Но учтите мое пожелание: хочу, чтобы ваш сын играл в «Спартаке». Я воспринял это почти как шутку, но через полтора года Дима и в самом деле стал спартаковцем.

В Москву Торбинский приехал с матерью Татьяной Михайловной и дядей Сережей, старшим братом отца. Евгений Петрович остался в Норильске с дочерью, заканчивавшей музыкальное училище.

– Дядя Сережа был для меня вторым отцом, – рассказывает Дмитрий. – Он-то и отвез меня в «Спартак».

Один из тренеров спартаковской школы Евгений Викторович Воробьев, сейчас работающий в «Локомотиве», и разглядел в мальчишке из Норильска будущую звезду.

– Дима Торбинский, совсем малый росточком, появился у нас весной 96-го, – вспоминает Воробьев. – Мы проводили тренировку в Сокольниках, на открытом воздухе. Димин дядя попросил меня просмотреть мальчика. Я просмотрел, и он сразу произвел на меня большое впечатление.

– Чем?

– Он был хорошо обучен и ни в чем не уступал ребятам, занимавшимся у нас с шести лет. Физические качества, конечно, оставляли желать лучшего. Но была очень приличная стартовая скорость, и к тому же чувствовалось: парень – боец.

На одном из тех занятий, рассказывал потом брату Сергей Торбинский, Дима как истинный мастер мини-футбола «накрутил» на месте трех-четырех юных спартаковцев. Пораженные его техникой, они спросили: да откуда, мол, ты такой взялся? «Из Норильска», – отвечал он ребятам, которые даже не знали о существовании такого города.

– Много лет назад, – продолжаю беседу с Воробьевым, – тренер знаменитого боксера Виктора Агеева, Владимир Коньков, как-то заметил: «У меня язык не повернется сказать, что это я сделал боксера Агеева. Он сам сделал себя».

– Я мог бы то же самое сказать о нас с Димой, – соглашается Воробьев, который в спартаковской школе довел его до выпуска. – Тренер, как и врач, должен руководствоваться принципом «не навреди». В нашем деле это означает: «Не помешай ученику стать самим собой». Я старался не мешать.

То, что Дмитрий показывает на поле, на мой взгляд, истинная спартаковская игра, быстрая и комбинационная. Он никогда не жадничает и всегда вовремя отдаст пас. Ну, а самоотдача – выше всяких похвал. В спартаковской школе Дима был одним из самых выносливых. Выносливость – умение терпеть, и этого у него хоть отбавляй.

– Был момент, когда он вас удивил?

– Да. Часто вспоминаю гол, который он забил «Рубину» в Казани в 16 лет. В матче первенства России среди юношей Торбинский, находясь недалеко от штрафной соперника, получил мяч со своей половины поля. Два защитника, сблизившись с ним, пошли в отбор, а он протолкнул мяч между ними. Соперники столкнулись лбами и упали, а он, обыграв вратаря, забил в пустые ворота. Мы тогда выиграли 1:0.

«КРЕСТЫ» ЗА САМООТВЕРЖЕННОСТЬ

…За самоотверженность на поле Торбинский не раз расплачивался травмами, порой очень тяжелыми.

В 2002 году он получил повреждение крестообразной связки на левой ноге, а в 2004-м – на правой. Оба раза его оперировали в Германии, и на восстановление уходило по полгода.

– После вторых «крестов» я пришел в церковь, – вспоминает Дмитрий, – и спросил у батюшки: «Почему это происходит со мной? Я вроде бы делаю все необходимое, чтобы избежать повреждений и повысить мастерство, но это только приводит к новым травмам. В чем же я провинился? За что меня наказывают?» «Ходи чаще в церковь, – сказал он, – молись». И объяснил: надо терпеть и продолжать выполнять работу.

После этого в течение сезона мое положение в футбольном мире существенно изменилось: меня стали гораздо больше ценить. Тяжелых травм я больше не получал, хотя в конце 2005 года пришлось сделать еще одну операцию, но не такую уж сложную, и через месяц у меня уже все было нормально.

– Мама, наверное, очень жалеет вас?

– Конечно.

– А когда получали эти страшные травмы, не говорила: брось футбол?

– Нет.

– Родители боятся сказать вам такое?

– Нет. Они знали, что после таких операций можно полностью восстановиться, и делали все, чтобы я вернулся в футбол, к делу, которому подчинил всю жизнь.

ДЕБЮТ В ЛИГЕ ЧЕМПИОНОВ

– Мне кажется, когда вы выходите на поле, то сражаетесь не только с соперниками, но и за некую справедливость, так?

– Справедливости, которая дожидалась бы тебя, пока ты занят своими делами, не существует. Ее нужно заслужить, добиться, чтобы кто-то справедливо поступил по отношению к тебе.

– В прессе объясняли ваш уход из «Спартака» тем, что вас не устраивали условия контракта. На самом деле так? Или больше всего вас задела несправедливость?

– Во взаимоотношениях игрока с клубом есть разные аспекты, но все они взаимосвязаны. А финансовая сторона того контракта говорила: меня не слишком-то высоко оценивают.

А вот что говорит Торбинский-старший:

– Когда Диму взяли в команду мастеров, я сказал ему: «Будешь подписывать контракт – даже не говори о деньгах. Соглашайся на любую сумму. А уж дальше твой заработок будет зависеть от тебя самого. Ты играешь в «Спартаке», и, если докажешь, что заслуживаешь большего, тебе все дадут». Однако мои надежды не оправдались; когда Дима, оправившись от травм, заиграл на высшем уровне, я попытался переговорить с руководителями клуба об изменении условий его контракта (у Димы тогда не было агента, и его интересы представлял я), но никто из них не захотел со мной встретиться. Тогда мы нашли агента, и в 2008-м Дима ушел в «Локомотив».

– Для вас, наверное, это был очень нелегкий шаг? – спросил я у Дмитрия. – Ведь именно в «Спартаке» вы дебютировали в Лиге чемпионов, когда в 2002 году Олег Романцев взял вас на матч с «Ливерпулем».

– Да разве можно это забыть? Все тогда произошло очень неожиданно, и появилось ощущение, что это начало моей новой жизни в футболе. Но оказалось, что не начало, а всего лишь некий всплеск, который на какое-то время вынес меня наверх после первой травмы крестообразной связки. Я тогда только-только восстановился, причем форсированно, и меня – с наколенником на левой ноге – выпустили во втором тайме в матче дублеров «Спартака» и «Крыльев Советов». Мы проиграли, но я забил гол и сыграл для первого раза вполне прилично. А в это время «Спартак» потерял нескольких игроков основного состава, выбывших из-за травм, и к основе стали подтягивать молодежь.

После того как я сыграл за дубль, меня взяли на спартаковскую базу и включили запасным в основной состав. За 15 минут до окончания второго тайма с «Крыльями» я вышел на поле и успел поучаствовать в комбинации, завершившейся третьим голом в ворота соперников. Это был мой дебют в основном составе, и меня, конечно, переполняли эмоции.

Я стал тренироваться с основой, тренеры были мной довольны, и кто-то из руководителей команды даже сказал: жаль, мол, что истек срок дозаявки, а то бы Торбинский смог сыграть за нас в Лиге чемпионов. Я тогда не мог даже мечтать об этом! И вдруг однажды ко мне подходит Владимир Федотов и говорит, что меня все-таки могут заявить, поскольку я спартаковский воспитанник. А в правилах есть сноска: воспитанников клуба до определенного возраста можно заявлять в любой момент. Вот так, почти чудом, я и получил возможность выступить в главном европейском турнире.

ЛИЧНОЕ СЧАСТЬЕ ЦЕННЕЕ ДОСТИЖЕНИЙ В РАБОТЕ

– Вам приходилось работать с самыми разными тренерами. И всякий раз чувствовали себя учеником?

– Да, я всегда учился. Если тренер давал мне задание, я его выполнял или, во всяком случае, пытался выполнить. Но футболист ведь учится для того, чтобы играть. Если же он знает, что шанса выйти на поле нет, вряд ли занятия принесут большую пользу. Ну, а поверит ли в тебя тренер, поставит ли на игру, во многом зависит от того, каковы твои футбольный интеллект, техника и физическое состояние.

– Вы, наверное, постоянно думаете о футболе?

– Нет. О футболе стараюсь не думать и не говорить, потому что его и так слишком много в моей жизни. Это не значит, что я устаю от футбола, но нужно как-то от него отвлекаться и заниматься чем-то еще.

– Перед матчем мысленно проигрывается какие-то ситуации?

– За день до игры у меня в голове уже есть довольно ясная футбольная картина. Я прикидываю, какими могут быть мои собственные действия, потому что я, как некая боевая единица, должен делать то, что зависит только от меня. Думать за других не могу. И хотя я участвую в командных действиях, у меня должна быть своя игра.

– Читаете много?

– Нет. Чтение мне чаще всего заменяет интернет. Захожу туда, чтобы с кем-то пообщаться, получить информацию, просмотреть прессу. Играю в спортивные компьютерные игры – хоккей, футбол, теннис, баскетбол…

– Читал, как в 2006 году вы отдыхали на Кубе и вместе с друзьями чуть не поймали акулу.

– Ловили не мы, а кубинские рыбаки. Мы плыли вместе с ними на яхте, и им попалась акула, маленькая, правда. Мы начали ее тащить, но она перекусила леску и ушла.

– А серфингом занимались?

– Да какой там серфинг с моими коленками…

– Ну, а кубинки-то вам понравились? Там ведь много красавиц…

– Красавиц?

– Ну да. Кубинки же славятся красотой.

– Может быть. Но я красавиц не видел.

– Своими физическими данными и внешностью довольны?

– На внешность не жалуюсь. А физические данные… Рост – 175 сантиметров – нормальный, а вот вес – 62 кило – мог бы быть и побольше.

– Для этого, наверное, надо чаще на тренажерах заниматься…

– Тренажерный зал не люблю, потому что провел там чуть ли не целый год, восстанавливаясь после травм. С залом у меня связаны очень плохие ассоциации, поэтому занимаюсь там меньше, чем следовало бы.

– У вас есть дома какое-нибудь животное?

– Была собака. Недавно умерла… Не помню уж, когда я в детстве проливал слезы, а вот когда умерла Джуси, проплакал с утра до вечера.

– А какой день был самым счастливым в вашей жизни?

– Тот, когда познакомился со своей девушкой. И когда у моей сестры рождались дети – у нее их двое, – это тоже была большая радость.

– Больше, чем успех на чемпионате Европы?

– Личное счастье для меня дороже, чем достижения в работе. Да, я стараюсь так строить свою жизнь, чтобы в ней был футбол и чтобы ничто ему не мешало. Но семья всегда будет для меня главным. Я очень любил дядю Сережу. Когда он умирал, я еще учился в спартаковской школе и был в то время на сборах. О том, что дядя при смерти, я не знал – родители скрывали от меня плохие новости. И попрощаться с ним не успел. Я понимаю родителей и не виню их. У меня претензии только к самому себе. К сожалению, из-за большой занятости я редко бываю на могиле дяди Сережи.

– А как, кстати, с девушкой познакомились?

– Я ее не искал, у меня и мысли не было о том, чтобы познакомиться с ней во что бы то ни стало. Это произошло само собой – наверное, так сошлись звезды.

– Многие футболисты перед выходом на поле совершают некие ритуальные действия. А что делаете вы?

– У меня никаких причуд нет. Но поскольку я всегда ношу на цепочке золотой крестик и изображение Тельца (это мой знак по гороскопу), то перед матчем снимаю их и целую крестик. С цепочками играть нельзя.

«ХОТЕЛ БЫ ПРИГЛАСИТЬ В ГОСТИ ЗИДАНА»

– О вас говорят, что вы полузащитник-универсал. А где вам приятнее всего играть?

– На месте центрального атакующего полузащитника.

– То есть в том амплуа, которое вам было доверено в сборной?

– Да.

– Как оценивал вашу игру Хиддинк?

– Он говорил, что в атаке я действую достаточно креативно, и здесь у него нет ко мне претензий. А вот в обороне иногда ошибаюсь в выборе позиции и порой бываю чрезмерно агрессивен.

– А в чем бы вы сами могли себя упрекнуть?

– Прежде всего в том, что неважно играю на «втором этаже». Правда, с моими габаритами здесь трудно отличиться. Но работать над этим надо. Еще один недостаток – не так остро действую индивидуально вблизи штрафной и мало бью по воротам. Ну и в тактике есть пробелы: могу провалиться…

– А в обычной жизни вас в себе все устраивает?

– Нет. Иногда откладываю какие-то дела, откладываю – и в конце концов не успеваю выполнить их к сроку. И, конечно, мне не нравится, что иногда я бываю слишком злым, причем в ситуациях, когда этого вовсе не требуется. В такие моменты очень нервничаю, а это не прибавляет здоровья.

– Кого из футболистов цените выше всего?

– Мой кумир – Зидан.

– Хотели бы, например, пригласить его в гости?

– Да, мне было бы очень интересно узнать о его карьерных перипетиях и о его становлении как игрока. Хотел бы встретиться и со своим любимым хоккеистом Ильей Ковальчуком, чтобы послушать, как он начинал и как в дальнейшем складывалась его жизнь.

ПОСЛЕ EURO СЧАСТЛИВЫМ СЕБЯ НЕ ЧУВСТВОВАЛ

Перед отъездом сборной России на чемпионат Европы родители Дмитрия приехали в гостиницу, где остановились наши футболисты, повидаться с сыном.

– Когда Дима сказал, что ему пора, – рассказывает Евгений Торбинский, – мы простились с ним и направились к выходу. И вдруг увидели, что нам машет рукой Хиддинк, который вместе с Бородюком и Корнеевым сидел в зале за одним из дальних столиков. Мы подошли, и он через Корнеева, который взял на себя обязанности переводчика, обратился к нам: «Вы, наверное, родители Торбинского?» – «Да». – «Так это вы, – спрашивает у меня, – научили его играть и выполнять подкаты?» «Нет, – говорю. – В советские времена подкаты считались дурным тоном. Это сейчас они вошли в моду. Я же всегда говорю сыну, что подкаты надо выполнять чисто, чтобы судьи не наказывали тебя за грубость». Хиддинк заулыбался, а на прощание сказал: «С вашим сыном приятно работать. Спасибо вам за него».

– А что сказал вам Дмитрий, когда приехал с чемпионата?

– Он был очень расстроен тем, что мы не смогли пройти испанцев. «Мы сидели с Колодиным на трибуне, – рассказывал Дима, – и когда счет стал 2:0, я сказал ему: «Все. Пора паковать чемоданы».

А во время встречи в Останкине он уже ни о чем не хотел говорить. У него не было ни сил, ни настроения, и он не испытывал радости, когда все восхваляли наших футболистов…

Впрочем, Дмитрий Торбинский, как мне кажется, никогда не будет удовлетворен своими достижениями, потому что истинную ценность для него имеют только те титулы, которых он пока завоевать не смог.

– В моей коллекции только одна большая награда – за победу в розыгрыше Кубка России, – говорит он. – Но я не считаю себя полноправным ее обладателем, так как отыграл в том турнире всего два матча, да и то выходил на замену, а в финале даже не попал в заявку. Да, я получил бронзовую медаль, выступив в составе сборной на чемпионате Европы, однако это не самый большой успех. Вот если бы выиграл чемпионат России, Кубок России или победил бы в каком-то европейском турнире, тогда можно было бы говорить, что я действительно обладатель больших наград. А для этого необходимы большие победы – к ним я и стремлюсь. Надо научиться ценить себя и не смотреть на европейские клубы как на крепости, к которым не подступиться. Пора уже доказать всем, что мы тоже можем играть.

– Говорят, к вам проявляет интерес французский «Лион»….

– Это пустые разговоры. Я, конечно, хотел бы уехать в хороший европейский клуб. Но в Европе прежде всего оценивают состояние здоровья игрока, смотрят, какие у него колени, голеностопы и прочее. Я же после семи перенесенных операций вряд ли могу произвести на медиков благоприятное впечатление. Значит, чтобы чего-то добиться, я должен улучшать и улучшать свою игру.

– Скажите, а сами-то вы были удивлены, когда вам удалось забить голландцам тот потрясающий гол?

– Нет. В то мгновение я точно знал, что должен сделать, и поэтому сыграл именно так, как было нужно.

…Поэт Михаил Светлов когда-то сказал о себе:

«Все же сердце у меня в груди.

Маленьким боксером

проживает».

Когда я вижу на футбольном поле Дмитрия Торбинского, то вспоминаю эти слова.