Александр Филимонов: «Я ни о чем не жалею»

«Чемпионат», 28.01.2011

Александр редко дает интервью. А интервью развернутые, «за жизнь» – еще реже. Может быть, потому в отношении него и сложился стереотип как о человеке нелюдимом, замкнутом. А может быть, потому что на футбольном поле Филимонов всегда производил впечатление этакого крутого парня из лихих 1990-х – косая сажень в плечах, бритый череп, решимость во взгляде. И, опять-таки, немногословность.

Примерно таким я его себе представлял и в жизни. Заблуждался. При личной встрече Филимонов совсем не показался мне угрюмым молчуном. Наоборот – интересный собеседник. С чувством юмора и, между прочим, богатым словарным запасом. А что говорит неспешно, взвешивает каждое слово, так сама жизнь его этому научила. Быть всегда начеку – и с соперниками, и с журналистами…

«ЛОКОМОТИВ» «ЛОКОМОТИВУ» РОЗНЬ

– Саша, в последнее время о вас практически ничего не слышно. Сознательно избегаете нашего брата?

– В принципе, да. Опыт общения с репортерами у меня в целом не очень хороший. Бывает, скажешь одно, а пишут совсем другое. Да и времени свободного на это элементарно не хватает.

– Много небылиц о себе читали?

– Много, да (усмехается). Хотя в последнее время обо мне не так уж часто пишут. Просто поводов для какой-то чепухи стараюсь прессе не давать.

– Какой самый нелепый слух о себе слышали?

– Ну, это не слух даже, а скорее невнимательность журналистов или незнание географии. Когда я играл в Ташкенте, ваши коллеги почему-то упорно отправляли меня в Казахстан.

– Наверное, потому что и там свой «Локомотив» присутствует.

– Может быть. На самом же деле Казахстан и Узбекистан – это две большие разницы. Как и два «Локомотива». Общее у них только одно – название, больше ничего. Люди, видимо, так рассуждали: раз Тихонов с Титовым играли в Казахстане, значит, и Филимонов где-то там. Это одна из последних глупостей, которую я о себе слышал.

– Внесите ясность: вы еще числитесь в этом «Локомотиве», узбекском, или уже нет?

– Нет. Контракт закончился, и более никакие обязательства меня с ним не связывают.

– Судя по таблице узбекского чемпионата, ташкентскому «Локомотиву» далековато до успехов не то что российских, но даже казахских одноклубников?

– В общем, да. В прошлом году команда вылетела из высшей лиги…

– Что так? Она была откровенно слаба?

– Совсем нет. Достаточно квалифицированная команда. Подбор игроков неплохой. Думаю, это все-таки стечение обстоятельств. Одно из них – неразбериха в руководстве. За один год в клубе поменялось пять тренеров. В результате начинали чемпионат в одном составе, заканчивали – в другом. Хотя очевидцы наших матчей, люди, которые немножко разбираются в футболе, вам подтвердят: по игре, вчистую мы никому не уступили. С разницей в один, в два мяча могли проиграть, но откровенных провалов не было.

– За этим «Локомотивом» тоже стоит железнодорожное ведомство?

– Да, конечно.

– И как Узбекские железные дороги заботятся о подшефной команде – столь же внимательны к нуждам футболистов, как, допустим, РЖД?

– Это даже не разные уровни – это небо и земля. Надо учитывать, что там и менталитет у людей другой. Другая страна. И отношение к футболу немножко иное, чем у нас.

– В чем заключалось участие железнодорожников в судьбе вашего футбольного клуба?

– В финансировании команды.

– Не бедствовали?

– Платили стабильно. Но, по большому счету, это и все, что я могу сказать о помощи команде. О работе с болельщиками даже говорить не приходится. В этом отношении все совсем тускло было. Команда существовала отдельно, железная дорога – отдельно. Президент иногда заходил в раздевалку – поздравить с победой или поругать за поражение. Этим его общение с коллективом и ограничивалось.

«БУНЁДКОР» И ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ

– По меркам России футболистам в Узбекистане нормально платят?

– По-разному. Есть масса примеров невыполнения клубами своих обязательств. Пообещать одно и заплатить другое – это там в порядке вещей. Иностранцы часто страдают от незнания особенностей местного законодательства.

– Вас от таких неприятностей Бог миловал?

– Осталась задолженность за один месяц, декабрь, но, надеюсь, это решаемый вопрос. Пока я не бью в колокола и сильно не переживаю по этому поводу. А вообще, насколько я знаю, у многих приезжих ребят возникали такие проблемы в Узбекистане. Нас, легионеров, там немного было – в принципе, все друг друга знали, общались. Ребята жаловались…

– А кто из известных российских футболистов там выступал?

– Из российских – никого. Только я.

– Что вообще собой представляет высшая лига Узбекистана? Насколько она интересна?

– Кому?

– Например, болельщикам.

– Люди на футбол ходят, но, знаете, где как. Если в городе одна команда и при этом она еще и показывает неплохие результаты, стадион не пустует. Или, допустим, «Пахтакор» или «Бунедкор» играет – на них стабильно народ ходит. А есть клубы вроде «Локомотива» – к ним интерес минимальный. Мы были третьей командой Ташкента – соответствующей была и посещаемость. Стабильно полупустые трибуны. Часто чужих болельщиков на нашем стадионе было больше, чем своих. Сразу и не сообразишь: то ли дома играешь, то ли в гостях…

– «Бунедкор» – это такой местный аналог «Зенита»?

– Сейчас уже нет. С прошлого лета там ни Ривалдо, ни Сколари не осталось.

– Деньги закончились?

– Наверное.

– Но против обладателя «Золотого мяча» и чемпиона мира вы все-таки успели сыграть?

– Против Ривалдо, что ли? Играл. Один гол он мне с 11 метров забил. Судья придумал пенальти, никакого нарушения правил там и близко не было. Я не интересовался досконально статистикой всех чемпионатов в мире, но, думаю, немного найдется на планете команд, которые выиграли бы все матчи сезона. А «Бунедкор» в 2009 году, по-моему, все выиграл (на самом деле клуб завершил сезон с 28 победами и двумя ничьими. – Прим. «Чемпионат.ру»).

– Они были на голову выше всех?

– Ну, не они были на голову выше всех. Всех остальных просто сделали на голову ниже их. Я не буду углубляться в тему, но люди, которые примерно представляют себе, как это делается, все и так поймут. Даже клубы намного выше уровнем не в состоянии пройти весь сезон без потерь. А в чемпионате Узбекистана это оказалось возможным.

– Такое даже «Зениту» не снилось…

– У «Зенита» есть конкуренты с сопоставимыми экономическими возможностями. А в Узбекистане есть «Бунедкор» – и все. У этого клуба бюджет больше, чем у всех остальных команд высшей лиги, вместе взятых. О чем говорить, если у Сколари была самая высокая зарплата в мире?

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

– Вы были самым возрастным и самым опытным игроком своего «Локомотива». Должно быть, и авторитетом в коллективе пользовались непререкаемым?

– Не скажу, что непререкаемым. Были попытки этот авторитет подорвать, поколебать. А заодно повысить собственную значимость в глазах окружающих – как же, Филимонова на лавку усадил… С ребятами проблем не возникало – мы с уважением относились друг к другу.

– Местные тренеры пытались самоутвердиться за ваш счет?

– Я не знаю, что у этих людей на уме было.

– А мусульманские традиции, обычаи для вас были в диковинку?

– Больше всего меня поразил один обряд. Перед началом чемпионата на стадионе, буквально у кромки поля, резали барана. Священнослужитель читал молитвы. Местные ребята потом кровью животного бутсы смазывали, ноги. У них существует поверье, что таким образом можно придать обуви особые, «забивные» качества и оградить себя от травм.

– И как, срабатывало?

– Вы знаете, как-то даже не интересовался этим вопросом.

– А пост в Рамадан одноклубники-мусульмане свято соблюдали?

– Есть ребята, которые соблюдают его, но есть и те, кто не столь жестко придерживается религиозных догматов. В «Локомотиве» было несколько человек, которые в Рамадан ничего не ели и не пили от рассвета до заката. В это время правоверным мусульманам даже слюну глотать нельзя.

– В голодные обмороки они во время тренировок не падали?

– Как раз на тренировках парни себя щадили. Это, может быть, русский станет убиваться на поле, несмотря ни на что. А узбеки особо не напрягались.

– Какой вы нашли восточную кухню?

– Вкусной. Плов в Узбекистане все и везде готовят. Национальное блюдо. И каждый город считает свой собственный плов лучшим в мире. В Самарканде нахваливают свое яство, в Андижане – свое, в Ташкенте – свое, и так далее. А Джизак, например, славится самсой – это такой треугольный пирожок. Хотя мне, человеку неместному, было сложно отличить, чем одно блюдо принципиально отличается от другого. Разницы не чувствовал. Плов он и есть плов…

– Основной язык общения в «Локомотиве» – русский?

– Да. Молодые ребята им, конечно, неважно владеют, но объясниться могут.

– А вы по-узбекски что-то сказать умеете?

– Всего несколько слов. «Рахмат», «салам алейкум». Приветствия в основном.

ОДИН ШАНС ОТ СЛУЦКОГО

– Как вас вообще в Среднюю Азию занесло?

– А вариантов особо и не было. Плюс в семье сложилась непростая ситуация. Поэтому и принял первое же поступившее предложение. Оно было из Ташкента.

– Свой последний матч в России вы сыграли еще в июне 2008 года в Иркутске, и больше вас в составе «Кубани» не видели. Почему?

– Меня посадили на лавку.

– Как-то странно получается: полсезона вы у Павлова играли на постоянной основе – а потом резко вышли из доверия. Так все и было?

– Ну да…

– Существовала веская причина?

– Мне никто ничего не объяснял. Может быть, кому-то и известна причина такого решения тренера – для меня оно осталось загадкой.

– Еще раньше вы целых три года работали в «Москве», но два из них лишь изредка появлялись на поле в играх резервистов. Слуцкий в упор не видел Филимонова в основном составе?

– Не видел. Насколько я знаю, он для себя сразу определил, что первым номером будет Жевнов. Его позиция в составе не подвергалась сомнению. Нам с Козко оставалось бороться только за место второго вратаря.

– И что же, за два года Леонид Викторович не предоставил вам ни единого шанса?

– Был один матч – на Кубок с «Тереком». Мы проиграли 1:4. Больше таких шансов у меня не было.

– Не пытались обсудить эту ситуацию со Слуцким? Ведь она не только вам, но и, видимо, ему, молодому тренеру, доставляла определенный дискомфорт…

– Ну, ему-то, наверное, комфортно было, я не знаю. А мне – конечно, нет. Ни конфликтов, ни разногласий между нами не возникало. Просто я его не устраивал как вратарь, вот и все.

– А с другими тренерами, до или после Слуцкого, случались серьезные размолвки?

– (После паузы.) Случались, наверное, какие-то разногласия, моменты недопонимания – конфликтами я это не назову. С Петраковым пару раз на повышенных тонах говорили. Была еще неприятная ситуация с Белоусом, когда он был президентом «Москвы»…

– На какой почве?

– Не хотелось бы распространяться. Скажу только, что разговор был по поводу одного игрового момента… А больше я ни с кем в России не ссорился – ни в «Кубани», ни где бы то ни было еще.

СОЛНЦЕ, ВОЗДУХ И… ФУТБОЛ!

– На Кипр, в команду с романтическим названием «Неа Саламина» поехали от безнадеги?

– Почему? Хороший был вариант. Решение принималось спокойно, взвешенно. Это было единственное предложение на тот момент – декабрь 2006 года, – но оно было действительно интересное.

– Совместили приятное с полезным?

– Море, солнце – это хорошо, конечно. Но я туда ехал все-таки играть в футбол, а не загорать. Меня курортная атмосфера от работы не отвлекала. Мне вообще все равно, где играть – в Москве, во Владивостоке, в Ташкенте или на Кипре. А если помимо любимого дела есть пляж под боком, почему нет? Отлично!

– Вы в эти путешествия самостоятельно пускались или с семьей?

– На тот момент, когда я уезжал в Ташкент, семьи как таковой уже и не было. Отношения были испорчены. А на Кипр – да, жена приезжала с детьми.

– Вы снова в разводе?

– Официально – нет, но уже два года мы с Анной вместе не живем.

ИГРАТЬ, А НЕ ИГРАТЬСЯ

– Саша, в конце прошлого года вы ненадолго объявились в Астрахани, но, как я понимаю, до подписания каких-то бумаг дело не дошло?

– Совершенно верно. Мне сказали, что «Волгарь» нуждается в опытном вратаре. Но поскольку тренер команды меня давно не видел в России, предложили приехать, какое-то время потренироваться у них. Приехал, потренировался. И уехал. Они предпочли взять более молодого вратаря.

– Чувствуется, руки у вас еще чешутся поиграть на высоком уровне.

– Мне не нравится слово «поиграть». Какое-то оно легкомысленное. Хочется играть – так правильнее сказать. Желание есть, здоровье и функциональная готовность – тоже. Я не собираюсь никому ничего доказывать. Но и завязывать с футболом пока не хотелось бы. Мне это дело – сборы, тренировки, разъезды – еще не надоело. Игра по-прежнему приносит удовольствие. Даже в отпуске долго усидеть без мяча не могу – с друзьями, с ветеранами регулярно встречаемся, играем.

– От кочевой жизни не утомились?

– Меня она не напрягает. Я, во всяком случае, не вижу причин, по которым мне следовало бы от всего этого сейчас отказаться.

«СПАРТАК» – ЛУЧШЕЕ, ЧТО БЫЛО В ЖИЗНИ»

– Из «Спартака» середины 1990-х до сих пор выступают Евсеев, Хлестов, Головской, Тихонов. Вы опять-таки. Какое-то особенное поколение было, долгоиграющее?

– Наоборот. На мой взгляд, многих ребят незаслуженно списали со счетов и вынудили слишком рано уйти из футбола. Могли бы еще играть и играть…

– Вы о ком?

– Да вот хотя бы Титова возьмите. Аленичев рано закончил. Обоим не дали доиграть. Ромащенко ушел из-за травмы. Кечинов – с его-то техникой, видением поля – еще несколько лет спокойно отыграл бы. Не дали.

– Кто не дал?

– Не могу сказать, что это сделало руководство «Спартака», все-таки у Кечинова были после этого и другие команды. Но я считаю, что его преждевременно убрали из столичного клуба. К сожалению, и в других командах талант Валеры оказался невостребованным. По большому счету он не раскрыл полностью своего потенциала.

– Но ведь есть и обратные примеры…

– Есть, но их немного. Хлестов где играет? Среди любителей. На виду из того поколения остались только Тихонов да Парфенов.

– С кем-то из старых приятелей по «Спартаку» контактируете?

– Да, конечно. Постоянно куда-то выезжаем – на какие-то матчи, мероприятия. Последний раз собирались у Димы Аленичева на даче. 31 декабря каждого года он приглашает в гости ветеранов «Спартака» и других команд, в основном бывших динамовцев. Играем в футбол. Это уже такая новогодняя традиция.

– Поле – натуральных размеров?!

– Ну что вы. Площадка с гандбольными воротами.

– «Спартак» – это лучшее, что было в вашей жизни?

– Вне всяких сомнений.

– И никакой горчинки от расставания с командой не осталось?

– Думаю, что нет. Я много об этом размышлял – правильно или неправильно поступил тогда. И пришел к выводу, что, наверное, все-таки правильно. В клуб пришли новые люди, которые потом и развалили «Спартак». В тот год мы еще стали чемпионами – и все, золотая эпоха закончилась. Я сам ушел. И ни о чем не жалею.

1999

– Вас обижают напоминания о 9 октября 1999 года и курьезном голе Андрея Шевченко?

– Да нет. Просто напоминания бывают разные. Бывают корректные, бывают глупые. Есть люди, которые в каждой твоей помарке, чуть ли не в каждом шаге усматривают последствия того гола. Ага, он не так посмотрел, не так мяч отбил… Это не то чтобы злит… Раздражает немного, наверное. К подобным предположениям я отношусь как к полному бреду, идиотизму и бескультурью.

– Вы, наверное, читали в «Спорт-Экспрессе» интервью знаменитого администратора «Спартака» Александра Хаджи?

– Нет, не читал. А что там?

– Он рассказал, что перед игрой с Украиной у вас было не лучшее психологическое состояние на почве бракоразводного процесса с первой супругой…

– Я слышал такую версию. Но не могу сказать, что семейные проблемы как-то отразились на моей готовности к матчу.

– Даже мысли не было подойти к Романцеву и попросить его не ставить вас на игру?

– В том-то и дело, что нет! Я нормально себя чувствовал. Через шесть дней после Украины мы обыграли «Локомотив» со счетом 3:0. Я отыграл на ноль, несколько раз выручил команду. Никаких разговоров о том, что Филимонов закончился как вратарь, тогда и близко не было. Вообще! Они возникли позже, в следующем году…

– На основании чего?

– Не знаю.

– Но на ваши взаимоотношения с Романцевым вся эта история не повлияла?

– Абсолютно. Я знаю тренеров, у которых моя фамилия вызывала одну ассоциацию – с тем самым голом. Эти люди повторяли одно и то же: он потерял уверенность и больше не сможет играть на высоком уровне. Романцев – поистине великий человек и специалист! – так не считал. Олег Иванович видел, как я работаю, знал, на что я способен. Он один из немногих понимал, что из-за одного казуса Филимонов не закончился как футболист. Он верил, что Филимонов в порядке. И Филимонов после этого еще три раза стал чемпионом России.

– Существует такая легенда. Когда Романцева однажды спросили про тот самый гол, он ответил: «Саша не виноват. Это там так решили». И пальцем наверх указал.

– От него самого я такого не слышал, а в газетах – да, читал…

МОСКВА – КИЕВ

– После перехода в Киев много гадостей о себе наслушались?

– Я в то время гадостей особых и не слышал. Хотя… Была такая тема: дескать, продался. Мне даже сказать на это нечего. Бред.

– Смешно слышать?

– Я не могу сказать, что смешно, но и не могу сказать, что грустно. У людей сложилось такое мнение – ради бога. Это их дело. Я знаю, как и что происходило в действительности, и не собираюсь кого-то в чем-то разубеждать.

– Каково было спартаковцу в украинской столице?

– В принципе, нормально. Я-то как вратарь не сильно зависим от каких-то тактических идей. И все же поначалу немножко непривычно было. Во время первой игры за Киев в Румынии, помню, ловлю мяч и уже замахиваюсь, чтобы ввести его в игру, и… не вижу ни одного адресата для передачи! Одни спины. Рука так в воздухе и повисла. Сразу понял, что попал в другой мир.

– Романцева с Лобановским корректно называть антиподами?

– Схожими они были только в том, что касалось требовательности. Оба настраивали свои команды на максимальный результат. А подходы к игре, к тренировочному процессу у них, конечно, отличались.

– По-разному они и отношения с футболистами выстраивали?

– Дистанция с игроками была – что у Олега Ивановича, что у Валерия Васильевича. Но я не знаю Лобановского так хорошо, как знаю Романцева. А поверхностных выводов делать не хочу. Они будут необъективными.

ДУХ ПОБЕДИТЕЛЕЙ

– В одном из интервью вы сказали, что именно в «Спартаке» узнали, что такое дух победителя. Чувствуется ли такой дух у современной команды? И вообще, что вы вкладываете в это понятие?

– Я бы сформулировал его так: это когда люди не любят проигрывать и всегда настраиваются только на победу. Дух победителя – это даже не способность выпутаться из сложной ситуации. Это стремление диктовать свою волю любому сопернику. С первых минут подавлять его. У нынешнего «Спартака», может быть, и есть какие-то зачатки такой психологии. Но… не у всех и не всегда.

– Не засилье ли иностранцев тому виной?

– Может быть, может быть…

– Или просто система жизненных координат с тех пор у молодежи изменилась?

– Я не думаю, что дело в какой-то переоценке ценностей. Этот самый дух – он же не где-то в воздухе витал. Он был присущ одной конкретной команде. Команде, которая каждую ничью воспринимала как катастрофу. Думаю, это все шло от тренера, от Романцева. Он подбирал людей и внушал им уверенность в собственных силах. Этот процесс шел постоянно – каждый день, на каждой тренировке. У меня, например, мировоззрение до «Спартака» было совершенно другим. Ничейный счет при неплохой игре я считал положительным результатом. Это не было поводом корить себя за какие-то промашки, анализировать свои действия. Не проиграли – и нормально. В «Спартаке» же после ничьих преобладало чувство разочарования. Я копался в себе, пытался понять, где недоработал. В результате следующий матч играл уже по-другому, с иным настроем. Мы выходили на поле с мыслью, что не имеем права уступить. Это уже где-то внутри сидело. Не думаю, что с тех пор психология футболистов сильно поменялась. А вот другого такого тренера, как Романцев, нет…

– Вам была знакома звездная болезнь?

– Нет, такого не было. Отец, сам в прошлом футболист, всегда знал, как повлиять на меня, если вдруг замечал какие-то подвижки к этому состоянию. Нет, никогда ничего подобного не было. Я всегда понимал, что звездной болезни нельзя поддаваться. Даже если сегодня сыграл хорошо, завтра все нужно начинать заново – опять тренировка, через неделю снова игра. Я никогда не жил вчерашними победами.

– Со сборной у вас отношения как-то не очень сложились. Попали всего на один чемпионат мира, да и то запасным игроком…

– Не могу сказать, что так уж не сложились. Пока был наверху, в ведущем клубе – была и сборная. Как покинул, образно говоря, высшие сферы – сразу все это и закончилось. Закономерно.

– Город детства для вас – это Йошкар-Ола или все-таки Кишинев? А то разные существуют версии.

– Родился в Йошкар-Оле, все детство провел в Кишиневе. Мне всего годик был, когда семья переехала в Молдавию: отца в «Нистру» пригласили. Там мы и жили до развала Союза – 16 лет в общей сложности. Потом вернулись обратно в Йошкар-Олу.

– Сегодня вас что-то связывает с этими городами?

– С Кишиневом – только друзья, ребята, с которыми учился вместе, играл. А в Йошкар-Оле остались родственники.

ГОДА – НЕ БЕДА!

– Два года назад после Кубка Легенд Карпин обронил любопытную фразу: «Филимонов и в современном «Спартаке» не затерялся бы»…

– Ума не приложу, почему я там в итоге не оказался.

– Это было в шутку сказано или всерьез?

– У Валеры надо спросить. Наверное, все-таки в большей степени в нем говорили эмоции. Меня люди давно не видели и, вероятно, не ожидали увидеть в отличной форме. Ребята были удивлены моей готовностью, практически все. Видимо, приятной неожиданностью это стало и для Карпина.

– Если бы позвал – рискнули бы?

– Конечно.

– Невзирая на возраст?

– Я вообще не понимаю, откуда у нас такой менталитет.

– Из советского прошлого, вестимо…

– Так и не надо говорить о возрасте. Существуют примеры, когда люди и в 40 лет с успехом играют в Лиге чемпионов, становятся чемпионами своих стран.

– Что вратарь с годами теряет и что, напротив, приобретает?

– Приобретает опыт, естественно. А что теряет, я даже не знаю. Это сугубо индивидуальный момент. Смотря, например, на ван дер Сара, я не могу сказать, что он с годами что-то потерял. Многое зависит от того, как человек относится к себе и своему делу. Кто-то снижает обороты, и это сразу отражается на качестве его игры. А если не даешь себе поблажек, держишь организм в тонусе – годы не помеха.

ДВЕ СТОРОНЫ ОДНОЙ МЕДАЛИ

– Кем вы себя видите через три, через пять лет?

– Тренером.

– Педагогический институт в Йошкар-Оле вы в итоге окончили?

– Из пединститута я перевелся в воронежский филиал Московской государственной академии физической культуры. Его и окончил.

В этот момент к нашему столику в кафе несмело приближаются два молодых человека. «Александр, можно с вами сфотографироваться?» Запечатлев себя рядом с известным вратарем на камеру мобильного телефона, ребята с довольными улыбками ретируются. «Саша, мы, спартаковцы, вас уважаем», – бросает напоследок один из парней. На этой мажорной ноте закругляюсь и я.

– Часто такие моменты в повседневной жизни происходят?

– Да нет, не очень. Раньше их было больше.

– Но в принципе люди вас помнят?

– Помнят, да. В первую очередь спартаковские болельщики. Они узнают, подходят взять автограф, сфотографироваться. От них позитив в основном исходит. А поклонникам других клубов я не очень интересен. Кто-то из них может, конечно, какую-то ерунду с трибуны нести – я на это даже внимания не обращаю. Значит, такое у человека воспитание. Не стану же я всем доказывать, что я не такой, как они себе нафантазировали. В конце концов, болельщик есть болельщик. Пускай кричат, что хотят, мне не жалко.