Третье пришествие

«Спорт-Экспресс», 24.02.1994

Прожив пять лет во Франции, причем последние годы – размеренной, обустроенной жизнью, без серьезного футбола, 35-летний Вагиз Хидиятуллин, российская звезда 80-х, вернулся домой. Вернулся в большой футбол. Как уже сообщал «Спорт-Экспресс», он официально подписал контракт с московским «Динамо» – командой Константина Бескова.

Футболист Вагиз Хидиятуллин, одна из легенд 80-х, уезжая во Францию, мечтал вернуться домой. Тихо мечтал, не афишируя. И вернулся. Вернулся обладателем тренерской лицензии 1-й категории, дипломированным французским специалистом. Вернулся, чтобы поменять тренерское будущее на игроцкое прошлое. Вернулся к Бескову – тренеру, с которым его связывает едва ли не вся жизнь.

Один раз, впрочем, он уже возвращался. Закончился у него весной 90-го контракт с «Тулузой», и делать во Франции стало нечего. Он рассчитывал, конечно, на новый контракт, но тут приспел чемпионат мира в Италии – а на нем, как вы еще помните, наши лавров совсем не снискали. А Запад – он неудачников не любит и быстро забывает прошлые заслуги. И вернулся тогда Хидиятуллин в Москву. Почти на год.

Попив с ним тогда пару часов чайку в его однокомнатной квартире на Речном вокзале, я грешным делом подумал, что с футболом он скоро завяжет. Ну не то волновало в тот момент человека, совсем не то. За два месяца до того родился у него третий сын, Ренат. И воспитание десятилетнего тогда Валеры, шестилетнего Максима и Рената заботило его куда больше футбольных перипетий.

О Хидиятуллине все словно забыли. Совсем не старик даже по футбольным меркам, 31-летний Вагиз жил своей жизнью в Москве, бегал по магазинам, нянчил детей. А в футбол играл только во дворе. С пацанами. Не в моде оказались тогда люди, проигравшие итальянский мировой чемпионат. И «Спартак» его брать не хотел. Он просился в августе 90-го в команду, просился просто поддержать форму, потренироваться до нового контракта с французским клубом, о котором тогда только и думал. И получил отказ.

А еще почему оказался не у дел Хидиятуллин, так потому, что никого тогда не тренировал Константин Бесков. Человек, с которым связана у Вагиза вся жизнь – и минуты талантливой юности, когда его называли «нашим Беккенбауэром», и непередаваемая радость чемпионства, и последовавшие затем размолвки, конфликты, травмы. И возвращение после длительных мытарств и мучений тоже связано с Бесковым.

– Бесков – великий тренер. Да, с крутым характером. Но, по большому счету, я рад, что в жизни встретил именно его. Тогда, в конце 70-х, он видел, что из меня можно что-то сделать, и вкладывал всю душу. По молодости мне казались обидными его постоянные придирки, а теперь я понимаю, что он просто требовал от меня больше, чем от других.

Эх, кабы были мы сильны не только задним умом… Беккенбауэром Вагиз так и не стал. И во многом, может быть, потому, что в конце 80-го года «развелся» с Бесковым. Несколько фраз, брошенных тем в пылу эмоций, крепко задели вспыльчивого молодого игрока, и тот дал деру в ЦСКА. А там и с игрой у него не заладилось, и затравили его со всех сторон – и «звездняк», дескать, у него, и волосы длинные отрастил, и майку навыпуск на поле носит.

Но к чемпионату мира-82 в Испании при всем при том он подошел в отменной форме: Бесков превозмог личную обиду и взял Вагиза в команду. И нет сомнений, что выступал бы он на испанских полях, если бы… Если бы за неделю до чемпионата, в последней контрольной двусторонке, на последней минуте, не произошло бы у него нелепое столкновение с Федором Черенковым – по злой иронии судьбы, с корректнейшим из игроков. Столкновение, оставившее Вагиза без футбола на четыре года.

А все говорило за то, что навсегда. Врач в военном госпитале, делавший ему операцию, на вопрос: «Играть буду?» – отведя глаза, ответил: «В лучшем случае – нормально ходить».

В 1984-м, почувствовав, что начал восстанавливаться, Хидиятуллин наотрез отказался играть за армейские клубы. И – по беспрекословному решению военного начальства оказался в самой обычной воинской части. Целый год пробыл он там – в глуши украинских степей, в Житомирской области. Ни о каком футболе и речи не было. Он ждал, что старые знакомые будут звонить, помогать, но так и не дождался. Дружба – палка о двух концах, как говорит Вагиз, дружат чаще с удачливыми, проигравший – плачет.

Словом, получался у Вагиза классический сюжет по Владимиру Высоцкому: «Я признаюсь вам, как на духу: такова вся спортивная жизнь, – лишь мгновение ты наверху – и стремительно падаешь вниз». Падение случилось. Жестокое падение. Без всяких шансов на последующий подъем. В него никто не верил. Никто, кроме Светланы, вышедшей за него замуж в самое тяжелое время – в 1983 году.

Все? Конец? Но Хидиятуллин не был бы Хидиятуллиным, если бы не выкарабкался из этой пропасти.

В конце 85-го, после добытого с кровью приказа об увольнении из армии – разговор с Бесковым. Хидиятуллин – снова в «Спартаке»!

«Он за эти годы столько перенес… Но любовь к футболу все пересилила. Характер у Вагиза оказался мужицкий – и я счастлив, что сегодня мы играем с ним вместе в «Спартаке» и сборной СССР». Эти слова в 87-м произнес Ринат Дасаев.

Я понимал, почему он вернулся, когда видел Вагиза на поле. Когда смотрел, как бесстрашно идет он в любой стык с соперником. Честно идет, никогда не смея ударить подло, сзади. Помните, как в полуфинале чемпионата Европы-88 против итальянцев ему расшибли бровь? Кровь залила все лицо. Но он знал, что заменить его некем. Врачи сделали перевязку, замотали накрепко голову бинтом – и назад, на поле. Так он, пораненный, и играл тогда до конца чемпионата.

А шансы оказаться раненым, причем не по-футбольному, у него тоже были. В августе 91-го. Когда перед самым отъездом во Францию, уже имея билет на руках, он вдруг взял и пошел к Белому дому. Увидел его по телевизору и тут же набрал знакомый номер. Но Вагиз уже улетел. Подробности рассказала Светлана.

– Первое, что я увидела, когда вышла 19-го утром на работу, – бесконечный поток танков. Тут же позвонила Вагизу, он уже все знал, просил быстрее возвращаться – сам в это время сидел с детьми. Я после работы несколько часов была там, где строились баррикады, и вечером с невероятным трудом прорвалась домой. Тогда он и пошел к Белому дому. Он там провел всю ночь с 19-го на 20-е, утро 21-го и ночь на 22-е. Время от времени я «выходила на замену».

– И что рассказывал?

– Он такой воодушевленный приходил! «Прямо на душе хорошо, – говорил. – Настоящие люди там собрались». Рассказывал, что автографы у него просили. Спрашивают: ручка есть, Вагиз? Он отвечает: какая там ручка, сейчас в моде только автоматы. Он и одевался специально, чтобы его не узнавали, стеснялся как-то. Еще стеснялся, что один. Все, говорит, компаниями или с женами, с девушками, а я один. А вместе мы же пойти не могли – дети.

– Вы не боялись за него?

– Жутко боялась. Потому что знаю его характер: полезет в самое пекло. Его не удержишь… Он, когда в первый день собирался, показал мне, где в доме что лежит, собрал все деньги – так, будто уходил в последний раз. Я ему: ты что, с ума сошел, жить надо, брось такие мысли! А он: от них чего угодно можно ожидать, они не остановятся ни перед чем. Вагиз, конечно, молодец. Я даже его зауважала больше после этого. После путча с детьми ездил к Белому дому, все им показывал, на Ваганьково к могилам трех погибших парней их возил.

И вот после очередных трех лет во Франции он все-таки вернулся. «Рано или поздно это все равно бы произошло, – говорит Вагиз. – Это моя страна. И в один момент я почувствовал, что больше без нее не могу».

Ему было что терять. Он жил в достатке и почти забыл уже о тех временах игры в «Тулузе», когда получал – не падайте в обморок – 900 (девятьсот) долларов в месяц. Именно столько оставляли ему в те времена советские чиновники. Другие настали времена, и больше Вагиз не нуждался. Жил себе припеваючи под Тулузой, играл в пятом любительском дивизионе. Первые два года – в «Монтобане», затем – в «Лабеже». Перешел, потому что второй клуб – вообще рядом с домом, а до первого надо было аж сорок километров добираться. Вот так поигрывал потихонечку, а заодно на тренерских курсах учился. И успешно их закончил. Вас словосочетание «пятый дивизион» коробит? А вы вспомните, что Вагизу уже 35. И хотел бы я посмотреть на человека, который в таком возрасте отказался бы жить так, как жил под городом Тулуза Вагиз Хидиятуллин.

Но он вернулся, вернулся играть в футбол. И не в пятом дивизионе – в московском «Динамо» у Константина Бескова. Вернулся, потому что он все-таки футболист, боец, и райская обывательская жизнь во Франции ему таки наскучила.

А тем, кто сомневается, в какой он нынче форме, надо было бы на два контрольных матча «Динамо» сходить. С «Торпедо» и с ЦСКА. В первом он блестяще отыграл на позиции либеро первый тайм, а армейцам со штрафного гол закинул – точно такой же, как в 86-м всесильному киевскому «Динамо», принесший тогда «Спартаку» нежданные два очка.

Вспоминаю, как в конце 90-го он огорченно разводил руками: «Как вернулись мы в Москву, Валерка с Максимом попросили меня йогурты им купить. Я пошел в магазин – а тут не знают, что это такое. Трудно, черт возьми, от этой Франции отвыкать… «Когда Вагиз возвращался сейчас, во второй раз, он не знал, что йогурты продаются теперь в каждом втором магазине. Ему это было не шибко важно. Он возвращался в Россию играть в большой футбол.