Супермен футбола

«Спорт-Экспресс», 2003

Говорили мы три дня: в один и даже два уложиться не смогли – примечательных событий в его жизни хватает. Собеседником знаменитый в прошлом защитник «Спартака» и сборной СССР оказался интересным. И на редкость горячим. Впрочем, таким он был и на поле.

ВУНДЕРКИНД

– До 12 лет меня воспитывала улица, – вспоминает Хидиятуллин. – Родители целый день на работе – отец на шахте, мать в больнице. Я предоставлен сам себе. Любил футбол – мог часами бить мячом в стенку. А потом в Ростове открылся спортинтернат, и меня приняли. Первый тренер Валентин Гаврилович Егоров собрал нас: «Ребята! Увижу кто курит или учится плохо, – выгоню». Я вообще-то курил с 6 лет, но тут – как отрезало. Настолько хотел в футбол играть.

– В 70-е ростовский спортинтернат гремел на всю страну…

– У нас было четыре вида спорта: легкая атлетика, футбол, гимнастика и плавание. Среди воспитанников – олимпийская чемпионка в беге на 100 метров Кондратьева, прыгунья в высоту Быкова, метатель молота Литвинов, гимнастки Юрченко, Гроздова, Шапошникова… Футболисты учились вместе с пловцами. А у них три тренировки в день, первая – в 6 утра. На уроках спят – наплавались. И учителя только футболистов к доске вызывали. Очень мы на пловцов злились. А в любовь играли с гимнастками. Не случайно потом пара сложилась Юрченко – Скляров. Моей первой любовью была Светлана Гроздова, олимпийская чемпионка.

– Вы еще ни разу не сыграли за «Спартак», а по Москве поползли слухи о 17-летнем вундеркинде. Откуда?

– Во-первых, команда в интернате у нас была веселая, техничная. С ребятами 58-го года бились на равных и, когда приезжали в Москву, обыгрывали всех. Во-вторых, однажды Сергей Сергеевич Сальников пригласил в юношескую сборную из ростовского спортинтерната нас с Глушаковым. Показал нам много приемчиков. «Восьмерки», «черпачки», «улитки»… Таких сейчас не делают. Я даже знаю одного знаменитого тренера по фамилии Бесков, который не любил сальниковских штучек. На нас с Глушаковым ворчал: «Все поле своими черпаками исковыряли!»

Сальникову мы понравились, особенно Глушаков, и он пообещал: «Рекомендую вас в «Спартак». А потом состоялась спартакиада школьников во Львове. Там было много скаутов, в том числе московских – из «Динамо», «Торпедо». Но у нас уже в мозгах сидело – «Спартак». Возвращаемся, интернат пустой – лето. Мы с Глушаковым стали с «Ростсельмашем» тренироваться. И народ примечает: 17-летние, а кое-чего умеют. Спрашивают: «Куда, ребята, планируете податься?» – «Сальников в «Спартак» приглашал». – «Вы что, какая Москва! К основе вас там никто не подпустит. Мы же зарплату 150–170 рублей дадим». Растаяли мгновенно, заявления написали. Приходим к Егорову: «Поздравь, Валентин Гаврилович, мы – футболисты команды второй лиги «Ростсельмаш». А он: «Вы что, дураки?!» Берет за руки – и на базу СКА. Армейской команды в ту пору на базе не было. Посидели час-полтора, и – сейчас уже не помню – то ли Валера, то ли я предлагаю: «Что нам тут делать? Поехали в Москву!» Прибываем, стоим, как дураки, на перроне. Хорошо, у меня был номер телефона Варламова Ивана Алексеевича, тренировавшего российских юношей. «Вы где?» – «На Казанском». – «Ждите». Перебрались на Ярославский – и в Тарасовку. В «Спартак».

КРАСНО-БЕЛОЕ КОЛЕСО

– Помните дебют в «Спартаке»?

– Из-за занятости в сборных я почти все время отсутствовал. Глушаков впервые сыграл за дубль в Ереване, я на трибуне сидел и страшно ему завидовал. Разговоры пошли: «Где Хидиятуллин? Он вообще в «Спартаке» или нет?» До меня стало доходить, что я не совсем прав. И здесь – уже осень была, команда играла не очень – Анатолий Крутиков поставил в дубль на матч с «Зенитом». Я такую игру на эмоциях выдал! Все – в шоке. Крутиков: «Готовься, завтра – в основе». Наелся, конечно, – тяжело без отдыха. Напутствие помню: «Папаева видишь? Ему мяч отдавай, он разберется». И я действительно на поле видел только Папаева с Ловчевым. С тех пор взял за правило: пасовать тем, кто может что-то создать.

– Почему в сезоне-76 команда вылетела в первую лигу?

– Перед чемпионатом новый главный тренер настоял, чтобы из «Спартака» убрали Старостина. А как можно – без Николая Петровича?! Я, когда пришел, ужаснулся. Пять-шесть основных игроков керосинили прилично, причем даже накануне матчей. Фамилии называть не буду. Безусловно, настоящей звездой был Ловчев – как Гиггз в сборной Уэльса. Но у валлийца все партнеры – бойцы. В «Спартаке» же Ловчеву под стать были разве что Папаев да Прохоров.

– Что изменилось с приходом Бескова?

– Все. Бесков собрал людей, в которых видел футболистов. Мы смотрели тренеру в рот. Как раз то, что ему нужно было. С годами, конечно, нам это слегка надоело. Дела наладились далеко не сразу, шли в первой лиге пятыми-шестыми. А потом – понеслись. Словно под колесо застрявшей в грязи машины что-то твердое подложили. Рванули – не остановишь.

– Как Бесков разглядел в вас либеро?

– Меня носило по всему полю. А Бесков посчитал, что большой объем работы выполнять мне здоровье не позволит. Но голова светлая, пас могу отдать, мяч отнять. Плюс мне отводилась партизанская роль: совершать вылазки в тыл противника. Несмотря на возраст, в роли либеро я не стушевался.

– Материальные условия в 77-м заметно улучшились?

– Вы про «Аэрофлот»? Мы ничего не почувствовали. Когда выиграли в 79-м году чемпионат, каждому игроку подарили по радиоприемнику. Мой до сих пор играет. Железка на нем с надписью: «Вагизу Хидиятуллину от министра авиации Бугаева».

– Какова была роль Николая Старостина?

– Неоценимая. Решал любые вопросы, пробивал игрокам квартиры и прочие блага. Я бы сравнил его с Ришелье – в хорошем смысле. Только наш Дед был, пожалуй, круче французского кардинала. В 18 лет с Лениным здоровался. Причем тот после ранения подал левую руку. Старостин этот эпизод в книгу включил, но цензура не пропустила. Однажды на Сицилии читал нам «Бориса Годунова» наизусть. Спрашиваем: «Откуда это, Николай Петрович?» – «Ребята, я два года в одиночке сидел. Книги разрешались, память у меня феноменальная – выучил». Почерк – каллиграфический. Каждая цифирка, каждая копеечка – все тютелька в тютельку. Сумасшедший бухгалтер. В нынешних условиях ему цены бы не было. И по любому поводу у него была припасена история. Интересуемся: «Как же вы все-таки играли, Николай Петрович?» – «Честно? Игрок я хреновый. Но злой был!»

– Что было особенно трудным: перелеты, настрой соперников на «Спартак», судейство?

– То, что машину, которую сконструировал Бесков, в начале пути требовалось разогнать. А остальное… Мы молодые были – расстояния не пугали. Что касается судейства, то мнения, будто арбитры нам помогали, не разделяю. Наоборот, на выезде и поддушивали.

ЧЕМПИОН МИРА

– Сегодня трудно представить: сборная СССР – чемпион мира. Тем не менее в 77-м в Тунисе это произошло, пусть и на юниорском первенстве. Рецептом успеха не поделитесь?

– У той команды был мужицкий характер, прежде всего у украинцев. Сергей Михайлович Мосягин знаете, что нам говорил? «Штрафную видите? Идите туда и копайте! Там ваши 300 долларов лежат».

– За победу в матче?

– В чемпионате!

– Могли в финале не доводить дело до серии пенальти?

– Наверное, ведь все время вели в счете. Но ход матча, если честно, помню плохо. Зато 11-метровые никогда не забуду. Заведомо снял бутсы, гетры – чтобы не трогали. А оказалось, удары исполнялись пятерками. При ничьей нужно подать список на следующих пятерых. Пришлось одеваться. А самого колотит. Но к мячу подошел – успокоился. Вспомнил Сальникова, который учил мысленно прочертить линию: игрок, мяч, штанга. И попал в «девятку». А решающий мяч, кажется, Баль забил.

– Ощущения от победы помните?

– Пацанячьи. Песни пели. Андрюха Баль учил меня украинской «На камэни», я его – ростовской «По Дону гуляет».

– Куда богатырская удаль советских юношей девалась по мере возмужания?

– Возможно, дело в системе подготовки. Раньше много проводилось различных турниров, и мы на юношеском уровне превосходили соперников функционально. Плюс характер – за свои 100 долларов все сметали.

ГЕОРГИЙ И ОЛЕГ

– С кем в «Спартаке» дружили?

– В номере жил с Ярцевым. Он многому меня научил. К кроссвордам, например, пристрастил. Или, скажем, давали мне квартиру. Ну, думаю, куплю мебель, музыку поставлю, девчат позову… А Ярцев подсказывает: «Не суетись, не спеши. Привези из Ростова родителей и получи уже не однокомнатную, а трехкомнатную». С Ярцевым и Романцевым мы втроем держались. Очень жаль, что время с Олегом разлучило. Для многих он стал недоступен, в том числе для меня.

– Поговорим о чемпионском сезоне-79.

– Весь чемпионат просидели на колесе, трепали нервы лидерам и в конце концов вытрепали. Наш час пробил незадолго до финиша. Помню слова Николая Петровича перед матчем с киевским «Динамо»: «Десять лет назад, в 69-м, мы выиграли в Киеве – 1:0 и стали чемпионами. Сейчас тоже все решается здесь». Так и вышло. Победный гол забил Ярцев с моей передачи.

– После того сезона Андрей Старостин охарактеризовал вас: «Супермен футбола». В чем проявлялось суперменство?

– Думаю, имелся в виду образ жизни. Так не бывает: на поле ты один, за пределами – другой. Вокруг меня все кипело. Не идет, допустим, у «Спартака» игра. Ну-ка, говорю, пошли в «Кооператор» – ресторан такой рядышком был. Напьемся – и все начистоту говорим друг другу. Что на душе, какие у кого претензии. Очень действенный метод. Шли даже те, кто не пил.

– В полуфинале московской Олимпиады, когда наша сборная уступала ГДР – 0:1, вы, казалось, больше всех хотели отыграться. В концовке совершили отчаянный рывок, дотянулись до уходящего мяча, пробили головой…

– Но не забил. Об этом мне напоминают часто. Именно о том упущенном моменте. Так и Дасаев обречен до конца жизни выслушивать, какой гол положил ему ван Бастен.

КОНФЛИКТ

– Многие до сих пор считают, что в конце 80-го вас призвали в армию. А что произошло на самом деле?

– Конфликт с Бесковым, который обвинил меня во всех грехах. Последней каплей стало подозрение, будто я продал игру «Карпатам». В том матче я дрался на поле, Юре Суслопарову по роже дал за Романцева. За 7 минут до конца мяч мне не поймешь куда попал – скорее все же в плечо. Чудак судья, однако, назначил пенальти. Так обидно! И знаете, кто мне бесковскую версию сообщил? Дежурная, которая убиралась у нас на этаже: «Вагиз, говорят, ты игру продал?» Я чуть не упал… Быстренько собрался и уехал.

Я учился в институте, от призыва был закрыт. Но написал заявление: «Хочу служить в рядах Советской армии», – и через сутки уже принимал присягу. Со временем понял, что совершил ошибку. Вся страна недоумевала: «Как же так, Вагиз? В чем дело?» Бесков, человек более опытный, умудренный, мог бы при желании подобрать ко мне ключики. Однако не захотел – тоже характер. Пошел на принцип – убрал меня из сборной: «Он и ее интересы предаст, как интересы «Спартака».

– В ЦСКА после «Спартака» как игралось?

– Конечно, окажись я в Киеве, может, все сложилось бы по-другому. Но дорога туда была закрыта. Вопрос с моим переходом рассматривался на московской федерации – день, второй. Наконец, кто-то не выдержал: «Да чего вы обсуждаете! Слава Богу, в Москве остался». В сборной жил в номере с Бессоновым. «Знаешь, Вагиз, мне Лобан поручил с тобой поговорить. Что думаешь о переходе в киевское «Динамо»?» А мне смешно. Потому что Бесков просил меня о том же в отношении Бессонова.

– Матчи против «Спартака» в сезоне-81 какими получились?

– Встретились в самом конце первого круга. Я против бывших одноклубников жилы рвал и уже к перерыву спекся. Тут Юра Гаврилов нам парочку пульнул. 0:3 проиграли. В раздевалку генерал пришел: «Я вам покажу, как надо играть. Завтра – сбор, форма – военная. Поедете на полигон». Привезли нас, переодели, в окопы посадили, дали гранаты деревянные. Танки запустили. Скажу вам, это что-то, когда над тобой такая махина проходит! Кидаем вдогонку болванки, кто-то кричит: «Получай, «Спартак»!» Потом Базилевич загнал на неделю в Архангельское. В общем, в начале второго круга победили «Спартак» без проблем – 2:0. Но игры у ЦСКА все равно не было.

КОМАНДИР ВЗВОДА

– Поехать на ЧМ-82 вам не позволила травма. Как ее получили?

– В двусторонке между первым и вторым составами сборной. Холод был сумасшедший. А я всю игру простоял, замерз страшно. И черт дернул в самом конце – согреться захотелось, что ли? – побежать на фланг. Столкнулся с Федором Черенковым и получил единственную за карьеру серьезную травму. Полетела еще боковая связка. А крестообразной, как выяснилось, вообще не было! Два года я играл без связки, представляете?

– Неужели дискомфорта не ощущали?

– Ныло. Но за счет сильной четырехглавой мышцы колено держалось. Лежу после операции, отхожу от наркоза. А я руководство ЦСКА предупреждал, что после сезона вернусь в «Спартак». Заходят в палату: «Звание присвоим, пенсия будет – ты теперь калека». У меня голова в тумане – подписываюсь на офицера. Через месяц потихоньку начал бегать, смотрю – колено-то разрабатывается. Прошу: «Верните бумагу». А мне: «Назад дороги нет, ты – лейтенант». – «Видел я ваш ЦСКА там-то и там-то». Они поняли – не выйдет ничего. И решили карьеру мне сломать: «Выбирай – Прикарпатский военный округ или Северокавказский?» Выбрал Северокавказский. Меня тут же отправляют в Прикарпатский, во Львов.

Поиграл там и затосковал. Организовали мне в Москве встречу с Бесковым. «Давай старое забудем, – говорит. – Пора тебе заканчивать похождения». – «Как сделать, чтобы меня уволили?» – «Пиши заявление с просьбой отправить в часть. Оттуда я тебя вытащу».

Возвращаюсь во Львов, сообщаю тренеру «Карпат» Самарину: «Так и так, ухожу». «Не делай этого! – убеждает. – Тебя Беликов на Кушку сошлет». Все же написал я заявление. Пошли к генерал-лейтенанту Беликову, который раньше был командующим Северокавказским округом и любил меня без памяти. Протягиваю заявление, Беликов читает, становится пунцовым. Пишет резолюцию: «Отправить в 8-ю танковую армию в город Новгород-Волынский Житомирской области». И стал я командиром мотострелкового взвода. Проходит месяц – никто не вытаскивает. Потом – второй, третий, четвертый… Год танки водил! Во время стрельб командир полигона все время мне проигрывал: я три мишени выбью, он – две. Чуть ногу себе не отрезал в этом танке. Как-то стреляли, и мне ее так повело – еле успел на кнопку нажать, остановить башню.

Через год осознаю – кинули меня. И Бесков не смог ничего сделать. Звоню Беликову: «Простите паршивца!» Начал тренироваться, но поскольку долго не играл, нога распухла. Положили в военный госпиталь. Профессор тамошний за голову схватился: «Как ты в футбол играешь?!» На снимке колена нет – одни пластины, скобки, железки. Через месяц комиссовали.

Приезжаю в Москву как вольный человек. Опять сводят с Бесковым. «Извини, – говорит, – вызволить тебя не вышло. Ты стал взрослее, мудрее, за ошибки расплатился сполна. Будешь мне помощником». Мой первый матч после возвращения – в Лужниках с киевским «Динамо». Чанову забил со штрафного. И пошло-поехало, второе дыхание открылось. Во Львове увидели это – и к начальнику госпиталя: «Ты кого комиссовал?! Он за сборную играет!»

ЕВРОПЕЙСКОЕ СЕРЕБРО

– Что изменилось в «Спартаке» за время вашего отсутствия?

– Игра осталась той же. И соперники. Разве что «Днепр» добавился. Потом во Франции ловил себя на мысли, что на большинство игр не могу настроиться. Ну, «Марсель», «ПСЖ» – а против остальных с пустой душой выходил. О чем-то схожем читал в интервью Онопко.

– Золотой сезон был омрачен для «Спартака» тяжелым поражением в Кубке УЕФА от «Вердера».

– Думаю, мы психологически оказались не готовы к ответному поединку. «Вердер», во-первых, перенес игру на день раньше. Во-вторых, когда мы приехали, стали нам какие-то подарки совать, повели костюмы мерить. Целый день вокруг нас ходили, бегали, прыгали – в общем, расслабили напрочь. Мы вышли на поле – ничего не понимаем. Когда спохватились, уже поздно было. Ехали туда, думали, после 4:1 как-нибудь докатим. Они же вложили в игру все.

– Существует мнение, что Валерий Лобановский не очень жаловал спартаковцев, как и киевляне вообще.

– Это не так. С ребятами из Киева нас связывали прекрасные, теплые отношения. И хотя видение футбола у Лобановского и Бескова не совпадало, в одном они были едины: оба воспитывали победителей. Непримиримые соперники, но ни в коем случае не враги. И Лобановский спартаковцев нормально воспринимал. Любил Гаврилова, ко мне относился по-отечески, Дасаева очень ценил за трудолюбие и талант, Черенкова уважал. А в сборную Федора не брал, потому что на той позиции играл Заваров.

– На ЧЕ-88 были шансы в финале победить голландцев?

– Наша беда – довольствовались малым. Надо было жить золотыми медалями, а мы стремились показать хорошую игру, выйти из группы, занять достойное место. До полуфинала добрались – счастье. У Голландии команда, конечно, очень сильная, но мы могли выиграть. Когда вышел на разминку, нутром почувствовал – их при виде нас колотило. И первые 20 минут, когда они за центр не переходили, подтвердили – боятся. Забей мы тогда, еще неизвестно, как бы игра повернулась.

ФРАНЦИЯ

– В юности кто был вашим кумиром?

– У меня было море фотографий Беккенбауэра. И когда пошли разговоры о том, что мной интересуется «Бавария», он вроде бы заявил: «Дайте мне 4-го номера «Спартака», и я сделаю из него второго себя».

– Но уехали вы во Францию. «Тулузу» у нас помнят в основном по матчам со «Спартаком». А при вас что она собой представляла?

– Тренировал команду Жак Сантини, ныне возглавляющий сборную Франции. Аргентинец Дето Марсико вырос на одной улице с Марадоной и много чего рассказал мне о своем друге. В сборную входили Дюран, Пасси, номер со мной делил ветеран Рошто. Запасным вратарем был Бартез, которого я частенько тренировал и называл «пеночником». Ту «Тулузу» я сравнил бы с «Сельтой» второй половины 90-х. Обитали в районе 4-5-го места, доминировал же «Марсель» во главе с Папеном. Сборная мира.

– Почему покинули «Тулузу»?

– Контракт был на два года. И все это время родина из меня веревки плела. Из моей зарплаты, 30 тысяч долларов, 29 тысяч забирал Госкомспорт. За оставшейся тысячей каждый месяц летал в Париж – в посольстве ее давали. Больше посла, объясняли, получать не можешь. Справедливости ради, надо сказать, находился я на гособеспечении – машина, дом, питание. Но они забывали, что я прибыл после чемпионата Европы, на котором мы чуть-чуть не доехали до золота. Посмотрел, какие деньги имеют в «Тулузе» остальные игроки, и понял: меня же обирают! Бился полтора сезона, и в последние полгода мне давали уже половину от 30 тысяч.

А перед ЧМ-90 президент «Тулузы» (коммунист, к нашей стране хорошо относился) говорит: «Не могу тебе больше таких денег платить. Соглашайся на 17 тысяч – все твои будут». Контракт готовый предлагает. «Вы что, смеетесь? – спрашиваю. – Два года тридцатку перечисляли неизвестно кому, и опять…» В общем, договорились встретиться после чемпионата мира. А там сборная СССР выступила неудачно, «Тулуза» же тем временем взяла на мое место бельгийца, и меня потихоньку отодвинули. Отправился в скромный «Монтобан». Спонсоры там были хорошие, дом мне построили. А заканчивал французскую эпопею в «Лабеже», команде из соседнего городка.

ПРОФСОЮЗНЫЙ ЛИДЕР

– Могли вернуться в Россию раньше 94-го?

– Никто не звал. А тут друг позвонил и упомянул, что Газзаев возглавил команду во Владикавказе. Слово за слово, принял решение – возвращаюсь. Отправился на машине и по дороге остановился в Карлсруэ у сестры жены. Там сообщают: Бесков разыскивает. Набираю его номер. «Вагиз, я хотел бы видеть тебя в «Динамо». Давай встретимся через неделю, потому что завтра я вылетаю на турнир в Карлсруэ». – «Так я же здесь сижу!» На следующий день переговорили в гостинице. «Можешь потренироваться?» – спрашивает. «Почему нет?» – «А со «Штутгартом» сыграть?» Вышел с капитанской повязкой, мы 2:0 выиграли. Так стал динамовцем.

– Почему уже через год завершили карьеру?

– Из-за проблем с коленом. Во Франции я закончил тренерские курсы, готовил себя к этой профессии, но в итоге что-то не сложилось.

– Как родилась идея создать футбольный профсоюз?

– Директор ФК «Динамо» Воробьев разрабатывал для РФС программу на 5 лет. И в ней предусматривалось обязательное участие профсоюза, которого тогда не было. Мне говорят: «Пойдем, Вагиз, на заседание. Там создание профсоюза будут обсуждать. Послушаешь».

Через неделю на следующем заседании спрашиваю: «Что вы здесь сидите? Надо просто занять денег – и начинать». И пошел по командам – к Романцеву, Тарханову, Семину: «Вы за то, чтобы профсоюз был?» Я же знаю, как во Франции все организовано. Но оказалось, не все так просто. В нашем футболе царил хаос, а профсоюз предполагает четкую организацию. Отношения работодателя с футболистом должны быть урегулированы и понятны. А сейчас откроешь «СЭ» – там выгнали, тут пинка дали. Правил не существует.

Год назад в РФС была образована палата по разрешению споров, отчасти взявшая на себя функции профсоюза. Не совсем то, что хотелось бы, но все же шаг вперед. В Европе ни одна бумага не существует без подписи профсоюзного лидера.

– Юридического образования у вас нет?

– У меня жизненное образование. Можно закончить три класса, но все понимать правильно. Приходит футболист, жалуется – денег не дают, квартиру. Мне без закорючек видно: прав на сто процентов. А они начинают выискивать: там не так поступил, тут напился. В общем, все делают, чтобы парню не заплатить. Вы чего, ребята? Контракт с ним подписывали? Отдайте деньги и вышибите из команды, если не нравится.

– Что сейчас с профсоюзом? Вы его по-прежнему возглавляете?

– Было бы смешно, если бы я сказал: «Заберите от меня ваш профсоюз!» Пусть пока мы не набрали нужных оборотов – это вопрос времени. Ведь все прекрасно понимают, что подобная структура необходима. Закон о профсоюзе у нас, слава Богу, есть. Но нет пока закона о профессиональном спорте. А все должно быть вкупе. Когда в Минтруде зарегистрируют профессию «футболист», дело сдвинется с мертвой точки.

– Нет желания попробовать себя все же в роли тренера?

– Иногда смотришь, сколько они, бедолаги, пачек за матч выкуривают, и думаешь: «А оно мне надо?» Но скоро 45 стукнет, пора определиться: стать функционером, принять команду или сосредоточиться на профсоюзе.

– Поговорим о сборной. Чего больше в ее нынешнем успехе – волевого настроя игроков или искусства тренера?

– К Ярцеву пошли люди, которых он сумел заинтересовать и убедить. Другому те же Мостовой и Онопко могли не поверить. Есть еще вещи, о которых я не вправе рассказывать: решал их именно Георгий. Авторитетом и данной ему властью.

– Как думаете, почему мало кому удавалось угадать состав нашей команды перед очередным поединком?

– Я угадывал. И мне очень понравилась замена, сделанная в Кардиффе. По всему вместо Титова должен был выйти Лоськов, но Ярцев выпустил Радимова – и тот все связал в центре. Класс!

– Можно ли говорить о Ярцеве как о продолжателе бесковской линии?

– Думаю, многими принципами Константина Ивановича он руководствуется. Например, очень тщательно подбирает игроков.

– Есть у нас шансы в Португалии?

– Уже то хорошо, что люди снова живут футболом. А о шансах говорить рано. Подождем полгода. Важно, кого выберут президентом РФС, что будет решено относительно тренера сборной. Считаю, ему следует платить серьезные деньги. Чтобы не думал о совместительстве.

– Футбольная мечта у вас есть?

– Поставить на ноги профсоюз. Тогда очень многие будут вспоминать меня добрым словом.