Улыбка Ильи Цымбаларя

«Футбол», 12.1996

Из раздевалки к тренировочному манежу Илья Цымбаларь шел серьезным, сосредоточенным и во время упражнений на растяжку, предшествующих каждому командному занятию, выглядел полностью сконцентрированным. Когда же наступил черед общих для всех упражнений, вдруг заулыбался, стал по ходу перекидываться словечками, шутками с партнерами. Когда же начались любимые спартаковцами «квадраты», с лица Цымбаларя почти не сходила эта хорошо знакомая всем любителям футбола улыбка, озаряющая во время матчей каждую удачу у вражеских ворот, каждый эффектный эпизод в собственном или партнера исполнении…

– Чему вы так радуетесь? – Сам собой вырвался первый вопрос. – Ведь до начала сезона еще далеко, а впереди тяжелая подготовительная работа.

– Футболу, встрече с ребятами, своими старыми партнерами, знакомству с новыми, полю, пусть и искусственному, мячу, в конце концов. Словом, новому свиданию с любимым делом. Да и Новый год не за горами, один из самых ярких, любимых моих, да, наверное, и всеми праздников.

– Но давайте в этот один из предновогодних дней обернемся назад: чего вам больше принес год уходящий – радостей или огорчений?

– Наверное, всего было поровну. Ни в одном другом сезоне я так не страдал от травм, не пропускал по этой причине такой уймы матчей за «Спартак» и за сборную. Но концовка сезона заставила забыть обо всех злоключениях. Радость от победы в дополнительном матче за звание чемпиона России над «Аланией» перекрыла все предыдущие невзгоды, мои и команды.

– В начале сезона после отъезда за рубеж ведущих игроков Онопко, Черчесова, Юрана, Кулькова, Никифорова вы предполагали, что «Спартак» способен выиграть чемпионат?

– Нет, конечно. Но у «Спартака» есть свои традиции, и одна из главных среди них – ставить перед собой максимальные турнирные задачи. В начале сезона, с учетом того, что в основной состав влилась большая группа молодых футболистов-дебютантов, такой задачей мы посчитали – пробиться в очередной розыгрыш Кубка УЕФА. Но после первого круга всем, надеюсь, стало ясно, что наша молодая команда – одна из лучших в чемпионате, и нам уже захотелось добиться большего. Как видите, добились.

– А вы лично какие чувства испытывали, потеряв привычных, надежных, проверенных временем и матчами самого высокого уровня, да, наверное, и любимых партнеров?

– Сначала ощущения были не из приятных, все-таки сколько лет вместе играли, как будто в дом-новостройку переехал. В то же время, и это главное, не было чувства, что попал в другую семью. Стало сразу очевидно, что молодые ребята, влившиеся в состав, воспитаны в спартаковских традициях, в издавна присущем клубу игровом стиле. Требовалось лишь время, чтобы найти с ними общий язык, причем сокращение этого срока ложилось в основном на меня, как на одного из самых опытных. Но я на свою коммуникабельность в игре, в человеческих отношениях не жалуюсь. Как и другие опытные игроки, довольно быстро достиг взаимопонимания с новичками, и проблемы сыгранности постепенно свелись к минимуму.

«Спартак» вскоре вновь стал единым, монолитным, дружным коллективом на поле и в обычной жизни, нацеленным на выполнение поставленных турнирных задач.

– Вы говорите о «дружном» коллективе. Но дружба – понятие растяжимое. Понятно, если бы речь шла о вашей дружбе с Никифоровым или Онопко, вашими ровесниками, многолетними товарищами по клубу и сборной. Но как-то трудно себе представить в качестве закадычных друзей Цымбаларя молодых ребят, скажем, Мелешина или Джубанова, которых вы в этом году, возможно, и увидели-то в первый раз.

– Нас, опытных игроков, в «Спартаке» осталось не так много, кроме меня – Пятницкий, Тихонов, Горлукович. Для того чтобы молодежь быстрее встала на ноги, каждому из нас пришлось взять над ней как бы негласное шефство. Мы опекали молодых и в игре, и на тренировках, без устали подсказывали им, случалось, даже чересчур жестко. А ведь каждый из новичков – парень с характером, амбициозный, других в «Спартаке» не бывает. Тем не менее, они терпели наше, мягко говоря, ворчание, не высказывали своих обид, из кожи вон лезли, исправляя ошибки, оттого и прогрессировали так, словно играли не в бутсах, а в сапогах-скороходах. За пределами поля мы много общались, обсуждая, анализируя различные эпизоды игр. Но эти отношения я не назвал бы просто деловыми контактами. Конечно, мы не часто общались в обыденной жизни, но много времени проводили вместе на базе в Тарасовке, в постоянном тесном соприкосновении. И я, и другие бывалые игроки помогали ребятам снимать стрессовое состояние перед матчами, успокаивали их, убеждали в том, что они – нормальные футболисты, говорили: играйте, как можете, умеете, и у вас получится. Так и вышло.

– Вам лично прошедший сезон дал что-то новое в игровом, человеческом плане?

– Наверное, дал, хотя ни своего амплуа, ни функций на поле я не менял. Прибавилось ответственности – не только за себя, но и за своих молодых партнеров, вот это я ощутил. Может быть, и моя игра в связи с тем, что у нас родилась фактически новая команда, смотрится теперь несколько иначе. Я этого особенно не чувствую, но со стороны ведь виднее. Не сказал бы, что хотя бы на первых порах испытывал на поле какие-то неудобства, но все же и мне, и другим спартаковским старожилам приходилось теперь труднее, чем раньше, когда рядом находились испытанные бойцы, иной раз требовалось самого себя преодолеть. Но, думаю, все мы с честью вышли из этой ситуации, рядом с молодыми и сами добавили в мастерстве, в уверенности, в задоре.

– Тем не менее, в розыгрыше Кубка УЕФА «Спартак» не смог пройти дальше 1/16 финала, где уступил «Гамбургу». Многие считали основной причиной этого поражения отставание «Спартака», от немецкого клуба в атлетизме. Но ведь еще памятны времена, когда «Спартак», представленный примерно такой же «легкой кавалерией», обыгрывал не менее, если не более сильный, мощный немецкий «Кельн».

– Я тоже не считаю первопричиной нашей неудачи недостаток атлетической мощи, хотя в современном футболе она играет далеко не последнюю роль. На мой взгляд, гораздо большее значение имело отсутствие опыта у игроков, все-таки на этот раз в Европу вышла наполовину обновленная команда. В национальном чемпионате молодежь уже пообтерлась, но европейские турниры требуют совершенно иного уровня и психологической подготовки, и сыгранности, и мастерства. Мы к осени его еще не набрали. Считаю, что главная причина нашей неудачи как раз в этом.

– Но ведь «Гамбург», по крайней мере так виделось со стороны, просто подавил вашу команду силой. «Спартак» осени 1995 года – мощный, уверенный в себе – нынешний «Гамбург» наверняка прошел бы без сучка и задоринки.

– Мне кажется, нельзя сравнивать команды в разных временных измерениях, утверждать, что прежняя была мощной, а нынешняя какая-то слабосильная, чисто игровая. «Спартак»-95 в первую очередь был очень опытной командой, его футболисты вдоволь наигрались к тому времени и за сборные, и в еврокубках, а некоторые – и в ведущих зарубежных клубах. У них была просто железная уверенность в себе, в правильности, убедительности своего стиля, своей манеры, которую они умели навязать любому сопернику. Поэтому та команда и выглядела такой мобильной, всесильной.

Но ведь спартаковский стиль игры с упором на технику, комбинационность и тогда присутствовал, и сейчас не изменился. Просто нашей нынешней команде еще не хватает уверенности. Не стоит торопиться с выводами по отношению к ней. Дайте только время – ребята «заматереют» по-настоящему, приобретут солидность и, уверен, не посрамят спартаковского флага.

– От чемпионата Европы в вашей памяти остался лишь гол, забитый в ворота сборной Италии, или еще что-нибудь?

– Конечно, не только этот гол. Главное – чувство разочарования. Хотя не вычеркнуть из памяти первые таймы матчей сборной России с итальянцами, немцами, второй тайм встречи с чехами, отмеченные нашей хорошей игрой. И наряду с ними – провалы вторых таймов первых двух матчей и первого – в третьем.

– Можете объяснить причины таких провалов?

– С трудом. И вообще не хотел бы их комментировать.

– Вы пропустили в этом сезоне на редкость много игр: 13 – в чемпионате России, меньше половины матчей сыграли за сборную. Чем это объяснить?

– Обидно, что за сборную под руководством Бориса Игнатьева я не сыграл вообще ни одного матча, никак пока не способствовал ее продвижению вверх в отборочном турнире чемпионата мира. Виной всему травмы. В начале сезона я перенес операцию по поводу коленного мениска. На поле появился несколько раньше положенного срока реабилитации. Это понимали и тренеры – в клубе, в сборной, но надо же было готовиться к чемпионату Европы. Тогда все обошлось. Новая беда подстерегла, когда казалось, что все уже позади: в матче с «Ладой» надорвал приводящую мышцу и опять «ушел на больничный». Никто в этом не виноват – просто такое стечение обстоятельств.

– Почти все ваши некогда постоянные партнеры по клубу и сборной, ровесники играют в зарубежных клубах. По ходу прошедшего сезона сначала турецкие, а потом итальянские и испанские журналисты в своих публикациях вас тоже считали уже своим, Называли даже конкретные клубы, с которыми вы вот-вот подпишете контракт. Выходит, желаемое выдавалось за действительное? Ведь и к новому сезону Цымбаларь начинает подготовку все в том же «Спартаке». Что, решили продолжать и завершить свою игровую карьеру в России?

– И мне за рубежом часто приходилось слышать о несбыточных переходах игроков, не только моем. Видимо, подобного рода сплетни – там неотъемлемый спутник футбола. И о своих так называемых «переходах» в тот или иной зарубежный клуб я узнавал исключительно из прессы, никаких конкретных предложений на этот счет не получал ни я лично, ни, насколько знаю, руководство «Спартака».

– Олег Романцев на днях сказал, что единственный игрок «Спартака», который своей игрой на протяжении многих лет заслужил право уехать за рубеж в любой момент, – это Илья Цымбаларь, если только он этого захочет. Так захочет ли уехать Цымбаларь?

– Однозначно трудно сказать. Смотря в какую страну, в какую команду, в какой чемпионат.

– В какую страну, в какой чемпионат?

– Мне по стилю игры больше подходят испанский, итальянский чемпионаты. Там делается упор в основном на скоростную, техничную игру. Футбол там менее жесткий, чем, например, в Англии.

– Но чемпионат Испании считается вроде бы самым жестким, если не самым грубым.

– А мне он представляется нормальным в этом отношении, да и бывшие спартаковцы, играющие в испанских клубах, например Никифоров, частенько звонят, рассказывают, что у них там все в порядке, никаких особых проблем на поле нет.

– То есть испанский футбол располагает вас к себе?

– Испанский располагает, а российский пока все-таки предполагает. Поскольку предложений из-за рубежа нет, все мои помыслы связаны по-прежнему с московским «Спартаком».

На первом же собрании Олег Иванович Романцев объявил, что наша цель – занимать самые высокие места во всех турнирах, в которых мы участвуем, то есть в «Спартаке» все, как обычно. Даже в очередном турнире Лиги чемпионов ставится задача подняться как можно ближе к пьедесталу, а может быть, и на пьедестал.

– Последний вопрос к вам личного характера. Вас признали лучшим игроком сезона 1995 года. По итогам опроса за сезон 1996 года, разглашая редакционную тайну, могу сказать, что номером один признали другого игрока. Легко ли расставаться с этим титулом, нет ли огорчения, зависти к новому его обладателю?

– Нет ни обиды, ни огорчения. Знаю, что редакция «Футбола» проводит этот конкурс непредвзято, гласно, справедливо, так что, кто бы ни был назван первым, он первый заслуженно. Остается стараться на поле так, чтобы на меня опять обращали побольше внимания, со временем вернуть себе это звание. Другого не дано.