Блестит только золото

«Спорт-Экспресс», 23.09.2005

Когда УЕФА, отмечая свой полувековой юбилей, обнародовала список лучших футболистов всех стран, входящих в эту организацию, за последние 50 лет, олимпийский чемпион Сеула Евгений Яровенко попал в почетный реестр как полпред Казахстана. Хотя уже почти двадцать лет живет на Украине.

ТИТУЛ БЕЗ ВЕЩДОКОВ

– Существует какое-то документальное подтверждение того, что передо мной действительно сидит лучший футболист Казахстана всех времен?

– Дома храню распечатку с официального сайта УЕФА да вырезку из «Спорт-Экспресс», посвятившего по этому случаю несколько строк моей скромной персоне. И все. Никаких других «вещдоков» – скажем, в виде приза или памятной медали, к сожалению, нет.

– Интересно, как на вашей родине, в Казахстане, отреагировали на выбор УЕФА?

– По-моему, никак. Ни одна живая душа даже не позвонила, чтобы поздравить. Когда сборная Казахстана проводила отборочный матч ЧМ-2006 в Киеве, я нескромно спросил у представителей республиканской федерации, почему так получилось – все-таки единственный олимпийский чемпион по футболу, единственный заслуженный мастер спорта. Пожимают плечами… Ревность, возможно.

– Не из-за фамилии, случайно? Да и внешне вы на казаха что-то мало похожи…

– Между прочим, по моим наблюдениям, фамилия Яровенко на Украине встречается не чаще, чем в Казахстане или в России. Допустим, Яковенко здесь – пруд пруди, а Яровенко – большая редкость. Хотя разница всего в одной букве. Впрочем, в то время, на которое пришлась моя футбольная молодость, все это не имело никакого значения. Никто в «пятую графу» друг другу не заглядывал. Сейчас, боюсь, ситуация изменилась. И вполне возможно, что ваша догадка имеет право на жизнь…

КАК РЯДОВОЙ ИНЖЕНЕР…

– «Химик» из Джамбула, с которого началась ваша карьера в футболе, – насколько это было серьезно для будущего олимпийского чемпиона?

– Вторая союзная лига была весомым подразделением нашего футбола. Причем весьма крепким организмом в финансовом отношении. Бывали случаи, когда молодого футболиста приглашали в алма-атинский «Кайрат», но он всеми правдами и неправдами старался избежать такого поворота в своей судьбе. Потому что материальные условия в том же «Химике», карагандинском «Шахтере», «Металлурге» из Чимкента или павлоградском «Тракторе» были очень приличные – подчас лучше, чем в командах высшей лиги.

– Насколько лучше?

– Ну, например, если в «Химике» можно было заработать 600-800 рублей в месяц, то молодой игрок, только что пришедший в «Кайрат», получал не больше 150.

– Совсем как окончивший ВУЗ «рядовой инженер», над зарплатой которого в те годы изгалялись все советские юмористы…

– У инженера в отличие от футболиста не было выбора. Правда, не нужно забывать, что все мы ходили тогда «под обкомом» и на полную катушку работал так называемый административный ресурс: если какой-то футболист из второй лиги, необходимый «Кайрату», слишком уж кочевряжился, ему могли запросто «перекрыть кислород» – сделать так, что он вообще нигде больше играть не стал бы.

– Вы, когда получили приглашение в Алма-Ату, не кочевряжились?

– Нет, со мной таких проблем не было. Хотел расти как футболист, полагая, что деньги все равно придут. Понимаете, «Кайрат» для любого честолюбивого игрока в Казахстане был такой же голубой мечтой, как, скажем, киевское «Динамо» на Украине. Футбольный пик, который хотелось покорить. Да и засветиться перед тренерами сборных СССР в моем положении можно было только в «Кайрате».

КУНАЕВ – ЭТО ЧЕТВЕРТЬ ЩЕРБИЦКОГО

– Что представлял собой «Кайрат» в то время?

– Крепкий середняк высшей советской лиги, так можно сказать. В 1986 году мы заняли 7-е место, и это стало высшим достижением клуба из Алма-Аты за всю историю чемпионатов СССР. У нас был очень крепкий состав: Волгин, Дедовских, Антон Шох, Пехлеваниди, Убыкин, Бердыев, который теперь тренирует казанский «Рубин», Талгаев, связавший тренерскую судьбу с грозненским «Тереком», Тимофеев, возглавляющий сборную Казахстана… Теперь, задним умом, понимаешь, что та команда до конца себя так и не реализовала, турнирного потолка, увы, не достигла.

– Что помешало?

– «Кайрату» недоставало внимания со стороны власть имущих – отцов города, республики. Футбол их почему-то не очень волновал, хотя они считали себя болельщиками, и VIP-ложа на стадионе в Алма-Ате, где, кстати, мы очень редко проигрывали, никогда не пустовала. Только интерес этот был какой-то поверхностный – скорее дань моде, потому что на судьбе команды, материальном благополучии футболистов он никак не сказывался. Да что говорить, если партийные кураторы «Кайрата» до последнего момента не знали, что Яровенко играет за сборную СССР!

– Как относился к «Кайрату» многолетний партийный вождь республики Кунаев?

– Я его в команде не видел ни разу. Если сравнивать с тем, как опекал в те же годы киевское «Динамо» партийный босс Украины Щербицкий, то «Кайрату» не доставалось, наверное, и четверти такого внимания. Материальная база лучшего клуба Казахстана, уровень обеспеченности игроков с киевскими стандартами были несравнимы. Нам оставалось только завидовать динамовцам, у которых был такой могучий покровитель, как Щербицкий.

КОМАНДА БЫШОВЦА

– В союзном масштабе Алма-Ата, хотя и была столицей большой республики, все же считалась футбольной глубинкой. Кто и при каких обстоятельствах открыл защитника Евгения Яровенко для сборной страны?

– Кто – могу сказать однозначно: Бышовец Анатолий Федорович, работавший с олимпийской командой и готовивший ее к Играм в Сеуле. Что касается обстоятельств, то они, скорее всего, были обычными: тренеры сборной в поисках подходящего «материала» просматривали все команды высшей лиги, не делая исключения и для «Кайрата».

– Трудно было пробиться в основной состав олимпийской команды?

– Бышовец с самого начала комплектовал команду с таким расчетом, чтобы на каждой позиции иметь как минимум двух равноценных игроков. Моим оппонентом на левом фланге защиты оказался Алексей Чередник из «Днепра». Мы честно, по-братски делили бровку, повинуясь тренерским замыслам на каждый конкретный матч. Кто бы мог тогда подумать, что впоследствии судьба нас снова сведет, теперь уже надолго – сначала в Днепропетровске, а теперь вот в Донецке, где я тренирую «Шахтер»-3, а Чередник работает в клубе тренером-селекционером.

– Насколько прогнозируемой, на ваш взгляд, была победа олимпийской сборной СССР в Сеуле?

– Судя по настроению, с которым нас провожали в Южную Корею, такого взлета от команды не ждал никто. Однако Бышовец верил, что невозможное возможно, и сумел внедрить эту веру в сознание игроков. У нас была с Анатолием Федоровичем «обратная связь», чего подчас так не хватает даже очень сильным командам. Помню, уже на одном из первых собраний, когда коллектив только складывался, Бышовец сказал: «Блестит только золото. Давайте к нему и будем стремиться». С этой мыслью мы выходили на поле. За два года подготовки к Олимпиаде не проиграли ни одной игры! Анатолий Федорович поставил дело так, чтобы несколько раз в сезоне сборная обязательно выезжала на международные турниры, в том числе коммерческие, где мы могли и наиграться вдоволь, и заработать неплохо. Когда тренер делает все возможное, чтобы в сборной тебе комфортно игралось и жилось, подводить его как-то не по-мужски.

ЯРОВЕНКО В КАЗАХСТАНЕ ПОМНЯТ

– Благоговение, с которым игроки олимпийской сборной СССР вашего призыва неизменно отзываются о Бышовце, на мой взгляд, входит в противоречие с его дальнейшей тренерской судьбой, которую трудно считать очень уж складной. Не находите?

– Вы не первый, кто задает мне этот вопрос… Я не знаю, как на него ответить. Для нас Бышовец был непререкаемым авторитетом, хотя в своем клубе каждый ощущал себя лидером. Вспомните: Тищенко, Лютый, Чередник – в «Днепре», Михайличенко – в киевском «Динамо», Татарчук – в ЦСКА, Савичев – в «Торпедо», Добровольский – в московском «Динамо», Янонис и Нарбековас – в «Жальгирисе»… Каждый был самодостаточной футбольной личностью. В сборной же никто не тянул одеяло на себя, все играли на команду. Вполне возможно, что высокий исполнительский уровень футболистов, помноженный на наши амбиции, и для самого Бышовца предопределил такой уровень тренерской мотивации, которого впоследствии у него больше никогда, к сожалению, не возникло.

– Казахстан воздал должное своему единственному олимпийскому чемпиону по футболу?

– Если говорить о материальной стороне дела, то для меня все ограничилось премией Госкомспорта СССР, которая полагалась каждому игроку. Не могу сказать, будто в Казахстане ко мне плохо относились, но до каких-то серьезных поощрений на республиканском уровне дело тогда не дошло. Судя по тому вниманию, которое уделили мне казахстанские журналисты, не так давно приезжавшие на отборочный матч сборных двух стран в Киев, Яровенко на родине не забыли. Скажу больше: оттуда до сих пор поступают предложения возглавить какой-нибудь клуб.

ПОПУГАЙ БЕСКОВА ЗВАЛ В «СПАРТАК»

– Как я понимаю, 1988 год оказался поворотным и в вашей судьбе?

– Да, причем этот поворот имел как бы два противоположных полюса. С одной стороны – золотая олимпийская медаль, привезенная из Сеула, с другой – вылет «Кайрата» из высшей лиги, случившийся в том же сезоне. К сожалению, я ничем не мог помочь своему клубу. В мае, после отборочной игры со Швейцарией, пришлось срочно лечь на операцию по поводу аппендицита, так что даже поездка на Олимпиаду, не говоря уже о выступлениях за клуб, оказалась под вопросом. Слава Богу, успел восстановиться.

– Предложения от других клубов олимпийскому чемпиону, наверное, посыпались как из рога изобилия?

– Я и без этого звания не испытывал в них недостатка. В 1987 году был признан лучшим левым защитником СССР – и, что называется, пошел нарасхват. Проще назвать клубы, которые не проявили ко мне интереса, во всяком случае, никак его не выказали. Это тбилисское «Динамо», «Арарат», «Нефтчи» и «Шахтер». Все остальные звали наперебой. Особенно усердствовали московские клубы – ЦСКА, «Спартак», «Торпедо»…

– И насколько далеко заходило это усердие?

– Расскажу – чего доброго, еще не поверите…

– Ну почему же? Попробую.

– Валентин Козьмич Иванов, пожалуй, как никто другой хотел видеть меня в «Торпедо». Показывали в Москве три квартиры на выбор, если соглашусь на переход. Юрий Андреевич Морозов, работавший тогда в ЦСКА, обрабатывал: «Женя, зачем тебе эти профсоюзы? Вот армия – это надежно!» Пока у Константина Ивановича Бескова дома пили чай, его знаменитый попугай агитировал истошными воплями из клетки: «Спартак» – чемпион!», «Костя Бесков – чемпион!»

КИЕВ – НЕСБЫВШАЯСЯ МЕЧТА

– Бедная птица! Напрасно старалась. Почему?

– Вообще-то я не испытывал особой тяги к перемене мест, был тяжел на подъем. Но в «Кайрате» перспектив для футбольного роста не было. Что касается Москвы, то меня, откровенно признаюсь, отпугнул огромный мегаполис, где человек, должно быть, ощущает себя песчинкой. Возможно, это был комплекс провинциала, который со временем прошел бы. Однако о том, что не перебрался в нашу тогда еще общую столицу, я потом ни разу не пожалел.

– А о чем-то другом пожалели?

– Да. О том, что не переехал в Киев. Валерий Васильевич Лобановский завел разговор об этом в 1987 году – он тогда обязательно приглашал в национальную сборную по 3-4 игрока из олимпийской команды. Как болельщик я был, можно сказать, фанатом киевского «Динамо». Мунтян и Буряк – кумиры. Демьяненко, игравший на «моей» позиции, – образец для подражания. Я действовал в той же манере: быстрой, силовой, старался контролировать всю бровку, помогать футболистам атаки. Поиграть за «Динамо» очень хотелось. Легендарных нагрузок Лобановского не боялся: от природы был крепок, вынослив. В «Кайрате» мог два матча подряд отыграть – сначала за дубль, через день – за основной состав, такое тогда практиковалось. Стиль игры «Динамо» мне импонировал. Почему-то не сомневаюсь, что и в Киеве оказался бы человеком на своем месте.

– Почему не сложилось?

– Житейские соображения опять перевесили футбольные. Чернобыль… Возможные последствия этой трагедии были непредсказуемы, и мы с женой ради детей решили не рисковать.

«КАЙРАТ» СОПРОТИВЛЯЛСЯ

– Почему вы в конце концов остановили тогда свой выбор на «Днепре»?

– В этой команде чуть раньше оказался мой друг Антон Шох, с которым мы вместе выходили на поле еще в Джамбуле. А его младший брат Рохус работал в «Днепре» тренером-селекционером. Так что звали в два голоса. Приехал на переговоры с Евгением Кучеревский, обговорили условия, после чего я принял решение переехать на Украину. Если говорить о профессиональной привлекательности перехода в «Днепр», то она заключалась в постоянном участии этой команды в еврокубках, о чем с «Кайратом» в ту пору нельзя было даже мечтать.

– Алма-Ата не сопротивлялась?

– Ну как же не сопротивлялась! Тогда без этого не обходился ни один переход в нашем футболе. За нужного игрока бились до последнего. В моем случае, правда, обошлось без скандала, хотя вопрос все равно решался на СТК Федерации футбола СССР. Помню, несколько раз летал в Москву, присутствовал на заседаниях. Не самая приятная процедура. Однако в инструкции о переходах существовал параграф, под который я подпадал: если футболист перебирался в команду, выступавшую в еврокубках, прежний клуб не должен был чинить препятствий. Таким образом чиновники, решавшие наши судьбы, заботились о престиже советского футбола на международной арене.

ДО 28 ЛЕТ – «НЕВЫЕЗДНОЙ»

– После трех сезонов выступлений за «Днепр» вы вдруг оказались в «Роторе». Как это получилось?

– Ну, не так чтобы «вдруг». Волгоградский клуб в 1991 году возглавил Леонид Колтун, работавший ассистентом у Кучеревского. Евгений Мефодьевич в этот момент занялся омоложением состава «Днепра», и несколько возрастных игроков уехали в Волгоград вместе с Колтуном. Мы выиграли турнир первой лиги, вывели «Ротор» в высшую, но, к сожалению, Союз распался, и нам пришлось вернуться на Украину.

– Взыграло чувство патриотизма?

– Раньше было так принято: с тренером пришли – с тренером и ушли. Волгоград, кстати, отреагировал на это болезненно: в местной прессе нас называли «наемниками», «предателями», «рвачами». Хотя свое дело мы вроде бы сделали: вернули городу большой футбол. Колтун принял тернопольскую «Ниву», я успел сыграть за эту команду пару матчей в чемпионате Украины, когда поступило приглашение из Финляндии. Тогда едва ли не все футболисты мечтали поиграть за рубежом. Зачастую – где угодно, лишь бы уехать из хаоса, возникшего в футболе после распада СССР. Еще после Сеула у меня были хорошие предложения, однако существовал возрастной ценз: до 28 лет советский футболист считался «невыездным». Теперь же никаких препятствий не стало.

– Что дала вам поездка в Финляндию? Профессиональный рост? Серьезные деньги?

– Ни того, ни другого. Клуб «Понту» из Хельсинки выступал во втором финском дивизионе, и нам всего одного очка на финише чемпионата не хватило, чтобы перейти в первый. Душевное равновесие и умиротворенность – вот что дала мне Финляндия. Пусть и на короткое время.

ПРОЩАЮ ВСЕМ, КТО ДОЛЖЕН

– А каким ветром вас занесло «с милого севера в сторону южную» – в турецкий «Сарыер»?

– Там играл Иван Вишневский, мой соратник по «Днепру», к сожалению, так рано ушедший из жизни… Он получил серьезную травму колена и в качестве замены на позиции либеро порекомендовал руководству клуба меня. Турки устроили двухнедельные смотрины – и заключили контракт. После неторопливой и не слишком футбольной Финляндии было ощущение, что попал в кипящий котел страстей. Все вокруг помешаны на футболе. Ажиотаж – сумасшедший. Атмосферу турецкого чемпионата сложно передать словами – ее надо кожей почувствовать, чтобы сполна оценить. Два с половиной года играл за «Сарыер», пока позвоночник не подвел: диск вылетел после столкновения на поле и никак не хотел возвращаться на место. Турецкие врачи пытались вылечить – не получилось. Практически инвалид. Ничего другого не оставалось, как вернуться домой.

– Спокойно отпустили, без эксцессов? Юрий Калитвинцев, помнится, уходил из «Трабзонспора» со скандалом: трансферный лист долго не хотели отдавать, а денежный долг вернули только после вмешательства ФИФА…

– Насчет трансфера у меня проблем не было, отпустили как свободного агента. Что касается денег… Знаете, меня еще по приезде в страну предупредили: если тебе турок должен – забудь, если должен ты – он станет ходить по пятам, пока свое не вернет. Для меня, как на духу говорю, на первом месте всегда был футбол, а не деньги, которые можно на нем заработать. Поэтому, если кто-то где-то и не доплатил мне, живу с этим спокойно.

ЕЩЕ ДОЛГО «ИГРАЛ» ВО СНЕ

– Вернувшись домой «практически инвалидом», вы тем не менее продолжили играть. Как это – с выбитым позвоночным диском, который никак не хотел «вернуться на место»?

– Мир не без добрых и умелых людей. В Днепропетровске друзья посоветовали обратиться к мануальному терапевту Александру Ивановичу Ивасюку. Представьте ситуацию: пять месяцев ходил перекошенным, а когда покинул кабинет Ивасюка, думал, сейчас взлечу, долго не мог поверить, что я – это я. Как заново родился. Когда поехал в Турцию, чтобы забрать трансферный лист, там не поверили своим глазам. Ивасюк дал мне возможность еще на пару лет отложить свое прощание с игрой, несмотря на «преклонный», по футбольным меркам, возраст. В волжское «Торпедо», команду первой российской лиги, попал ненадолго, благодаря старым, еще волгоградским знакомствам с тренерами, потом были «Кривбасс» и запорожский «Металлург», после которого, как любят писать в газетах, повесил бутсы на гвоздь.

– Как вы почувствовали: все, пора уходить?

– О, это не одномоментное чувство! Оно долго накапливается, пока не достигает какого-то критического уровня, который «устанавливают», конечно же, травмы и болячки. Мои ноги, например, всю жизнь страдали от болезни, которая в народе зовется подагрой: на больших пальцах растут болезненные хрящи, и постоянные удары по мячу этому росту только способствуют. На операцию, которую сделал в Киеве известный не только на Украине «футбольный» хирург Ярослав Линько, решился поздно, только в 2000 году. Поэтому приходилось нередко играть на уколах, а после матча дня 2-3 ходить на пятках – полностью на ногу ступить было больно.

ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ «ДНЕПР»

– На тренерскую скамейку впервые сели в Днепропетровске?

– Нет, в Кривом Роге. Мой бывший соратник по «Днепру» Александр Лысенко принял «Кривбасс» и пригласил к себе в ассистенты. Кстати, я довольно долго не мог свыкнуться с новой ролью – ночью во сне продолжал «играть». Все-таки 18 лет на поле – не шутка. Но постепенно смирился. После Лысенко помогал Олегу Тарану в том же «Кривбассе». Потом судьба на какое-то время снова свела с Колтуном – сначала в запорожском «Торпедо», а потом и в «Днепре». После отставки Колтуна, которая так и осталась загадкой, исполняющим обязанности главного тренера назначили Николая Федоренко. Он сформировал свой тренерский штаб, в который вошли Чередник, тренер вратарей Алексей Чистяков и ваш покорный слуга.

– И потом все вместе вдруг оказались в Донецке. Как это получилось?

– Руководство «Днепра» заподозрило Федоренко в симпатиях к «Шахтеру»: дескать, против горняков футболисты «Днепра» в каком-то матче бились не так отчаянно, как против киевского «Динамо». Федоренко был отстранен от работы с загадочной формулировкой «на неопределенный срок», а поскольку мы ощущали себя одной командой, то тоже ушли. Решили, что будем держаться друг друга. Месяца два ходили в безработных. Был вариант поехать в эстонскую «Левадию», но решили, что это далековато. Потом Федоренко получил приглашение в «Шахтер» – как я думаю, не обошлось без участия работавшего тогда главным тренером Валерия Яремченко. Федоренко, в свою очередь, не захотел, чтобы распался наш тренерский коллектив. Президент «Шахтера» Ринат Ахметов с ним согласился. И вот уже четыре года как мы оправдываем «подозрения» руководства «Днепра»: работаем в «Шахтере». Федоренко и Чистяков сейчас трудятся во второй команде, я – в третьей, Чередник – в селекционной службе клуба.

НЕМНОГО СИЗИФ, НО ЭТО ПРОЙДЕТ

– Какая задача стоит перед вверенным вам «Шахтером-3»?

– Инфраструктура донецкого клуба напоминает конвейер: из футбольной академии ребята переходят в «Шахтер-3», от нас – в «Шахтер-2» и так далее…

– Стоп-стоп! Про «и так далее», если можно, подробнее. Вам не кажется, что тренер, не работающий с главной командой в Донецке, в каком-то смысле напоминает мифического царя Сизифа, приговоренного богами безнадежно катать в гору свой камень… «Шахтер» в последние годы делает очевидную ставку на легионеров. И в чем же тогда целесообразность всей этой многоступенчатой инфраструктуры? Каков ее КПД?

– В сравнении с Сизифом, наверное, какой-то резон присутствует, однако вы задаете вопрос, который выходит далеко за рамки моей компетенции… Если хотите знать мое личное мнение, то я считаю, что в «Шахтере»-2 уже сегодня есть футболисты, способные бороться за место в составе главной команды. Хотя перспективы молодого игрока – всегда момент спорный: здесь уж воистину, сколько людей – столько мнений. А целесообразность подготовки собственных резервов существует всегда, при любых обстоятельствах. Тем более теперь, когда в украинском чемпионате введен лимит на легионеров, который постепенно будет ужесточаться.