Сергей Веденеев: «Не могу говорить о футболе за деньги»

«Спорт уик-энд», 27.04.2009

Полузащитник «Зенита-84» о школе «Зенит-84» и заработках эпохи застоя, нравах советского Узбекистана и потенциале Анатолия Тимощука

В чемпионском составе «Зенита» полузащитник Сергей Веденеев не был самой заметной фигурой. Он из тех, кто «таскал рояль» для Юрия Желудкова. Игроки подобного амплуа, если это, конечно, не Анатолий Тимощук, не привлекают внимания болельщиков и журналистов. Хотя их вклад в командный успех порой бывает очень весомым. Не случайно в чемпионском сезоне Веденеев играл почти в каждом матче. Да и сейчас он неразрывно связан с «Зенитом-84». Именно так называется футбольная школа, где работает Сергей.

«В какой-то момент стали монолитным коллективом»

– Работая с командами мастеров, вы говорили, что не видите себя в роли детского тренера…

– Я пошел тренировать детишек в основном из-за своего сына Глеба. Втянулся, и сейчас мне нравится моя нынешняя работа. Даже не знаю, соглашусь ли я с нее уходить в какую-нибудь провинциальную команду, не ставящую перед собой серьезных задач.

– В школе, где вы сейчас работаете, есть ли дух «Зенита-84»?

– Нет, одно название. Когда мы с ребятами из чемпионского состава пришли на стадион «Турбостроитель», то просто поменяли название на привлекательный, как нам казалось, в Питере бренд. Думали привлечь внимание городских властей и потенциальных спонсоров. Мечты, мечты… Город выделяет только скромные тренерские ставки. Сами размечаем поле и за ним ухаживаем. Хорошо еще, что отстояли стадион. Не будь там сегодня школы «Зенит-84», давно бы построили супермаркет или элитное жилье.

– А в чемпионской команде 1984 года был какой-то особый дух?

– В какой-то момент, даже сложно выделить, какой именно, мы стали монолитным коллективом. Во многом на это повлияло то обстоятельство, что команда практически полностью была укомплектована воспитанниками питерского футбола. Из иногородних в чемпионском составе были только Бирюков, Давыдов и Мельников, которые очень быстро пропитались ленинградским духом. Ни у кого из ребят и в мыслях не было уехать играть в Москву, где условия предлагались лучше. Мы интересовались всем, что происходит в нашем городе, и знали, как люди переживают за наши успехи.

«В Узбекистане была питерская диаспора»

– Подобный принцип комплектования был заложен еще при Юрии Морозове, или это заслуга Павла Садырина?

– Во многом это стечение обстоятельств. В начале 80-х подросли талантливые ребята в питерских спортшколах. Даже особой селекционной работы не нужно было проводить, как сейчас. Мы все прошли через юношеские сборные города, которые успешно играли во всесоюзных соревнованиях. Заслуга Морозова состояла в том, что он сумел взять на себя ответственность и избавился от «варягов», приезжавших в Ленинград исключительно по финансовым соображениям, заменив их на молодых и честолюбивых ребят.

– Тем не менее, ваш путь в «Зенит» был очень извилистым и лежал через узбекский город Карши. Как вы оказались в Средней Азии?

– У меня просто выбора особого не было. Даже в «Динамо», где отыграл сезон, никаких перспектив не видел. Когда я туда перешел из дубля «Зенита», неожиданно в клубе появились деньги. Ну, и сразу же с десяток опытных зенитовцев решили, что для продолжения карьеры вторая по рангу городская команда подходит куда больше. В «Динамо» пришли такие опытные мастера, как Зинченко, Стрепетов, Хромченков, Копий, Волошин. В те годы их имена были на слуху. Куда уж зеленому юнцу конкурировать с ними за место в составе!

– И все же, как узнали в далеком Узбекистане о перспективном питерском футболисте?

– Мне пришлось отслужить в армии, а после демобилизации собирался играть в чемпионате города за ЛОМО. И тут меня пригласил в «Каршистрой» ленинградский тренер Александр Федоров. В тамошнем горкоме или обкоме, который курировал все сферы жизни, включая, естественно, и футбол, работал кто-то из ленинградцев. В результате в Карши образовалась очень большая диаспора с берегов Невы. Все, кто болтался в городе без дела, поехали поднимать футбол Узбекистана: Борис Рапопорт, Анатолий Канищев, Алексей Степанов, братья Безбородовы.

– Как отнеслись к таким «легионерам» местные болельщики?

– Поначалу настороженно, но потом мы стали побеждать, и нас готовы были на руках носить. Все равно ведь «Каршистрой» всегда формировался из приезжих. Местных было всего двое. Питерцы были не самым плохим вариантом.

– Об узбекском футболе в советские времена ходили легенды. Мол, собирались то ли старейшины, то ли руководители обкомов партии и решали, кто выиграет или будет честная игра…

– Жизнь там текла по своим законам. Все о чем стали говорить в перестройку, мы видели своими глазами. Деньги водились у многих и какой-нибудь сопляк на кассе в магазине никогда не давал сдачу полностью. Копеек двадцать с каждого рубля всегда прикарманивал. Играли там тоже только за деньги. Ни о каком романтизме или повышении мастерства и речи быть не могло. Многих талантливых ребят это погубило. В тот год, который я провел в Карши, в нашей зоне второй лиги играли не только среднеазиатские команды, но и четыре, по-моему, уральских клуба. Уровень намного выше, чем в чемпионате Ленинграда. Ну, и материальные стимулы для нас были все же на втором месте, а на первом – футбол. И повезло, конечно. После завершения сезона проводился турнир для молодых игроков, и на нем Степанов получил приз лучшего защитника. Его сразу же пригласили в «Зенит», а вслед за ним и меня позвали в дубль. В основной состав, как понимаю, не планировался, несколько раз был близок к отчислению, но получил шанс и его использовал.

«Когда Морозов уехал в Киев, многие вздохнули с облегчением»

– Как вы чувствовали себя, зная, что в любой момент можете вылететь из команды?

– Как ни странно, мне это было до лампочки. Знал, что до конца сезона не выгонят и зарплату получать буду. Потом найду другую команду. Безусловно, громадную роль в том, что я закрепился в «Зените», сыграл Садырин. Он тренировал тогда дубль, за который я играл хорошо. Убежден, что именно Павел Федорович капал на мозги Юрию Андреевичу и убеждал ставить меня в основной состав. Опять без доли везения не обошлось. У кого-то травмы были, кто-то пропускал игры из-за перебора карточек. Я вышел на игру со «Спартаком» на 20 минут, ничего не запорол, и уже в следующем матче против ЦСКА отыграл без замен все 90 минут. Характер у меня был бойцовский. Морозову это понравилось. Меня сразу перевели на большую зарплату.

– Если не секрет, зарплата в «Зените» была выше, чем в Карши?

– Выше. С премиальными, особенно если выпадало играть шедшие по повышенному тарифу международные встречи, выходило 700 рублей в месяц. В узбекской команде набегало около 500.

– Как зенитовцы отнеслись к тому, что в 1983-м Морозов уехал тренировать киевское «Динамо» и команду принял Садырин?

– Все вздохнули с облегчением. Мы уже не могли выполнять установки Морозова. Ребята, выигравшие в 80-м бронзу, почувствовали себя личностями, и когда со стороны Юрия Андреевича следовали попытки их «придушить», они начинали ерепениться. Тренеру с такими футболистами было еще тяжелее. При Морозове в «Зените» не практиковались индивидуальные беседы, что приводило к конфликтам. У Садырина был совершенно иной подход, более человечный, что ли.

– Чемпионский сезон начался в марте матчами в Харькове и Донецке, которые завершились вничью – 1:1. В тот момент хоть кто-то в команде верил, что осенью после домашних матчей с «Шахтером» и «Металлистом» весь Ленинград будет праздновать золото?

– Нет, хотя в первых матчах мы продемонстрировали отменную физическую подготовку. Сезон-83, первый при Садырине, мы прошли на эмоциях. Никто не озвучивал никаких задач, а мы подошли вплотную к пьедесталу, финишировав четвертыми. О победе в чемпионате мы стали где-то в глубине души задумываться в середине сезона.

«Меньше всего говорили о футболе»

– Практически все, с кем мне довелось беседовать на эту тему, рубежным моментом назвали очень обидно проигранный кубковый финал против «Динамо»…

– Я сейчас, вспоминая события 25-летней давности, могу с полной ответственностью сказать: о каких-то местах разговоры в команде вообще не велись.

– А о чем велись?

– Меньше всего – о футболе. На базе самым популярным развлечением были карты, а я не очень их жаловал. Возможно, поэтому за мной в 84-м и закрепилась репутация молчуна.

– Неужели, когда замаячила перспектива стать чемпионами, руководство не мотивировало футболистов повышенными премиальными?

– Мы получали все, что положено, как сказали бы сейчас, по контракту. Только тогда у нас были четко расписанные государством премии. Большие деньги зарабатывали тогда на продаже машин. Получали возможность выкупить «Жигули» или «Волгу» по государственной цене – и продавали их гораздо дороже.

– Сами ездили-то на чем?

– На купленных за разницу «Жигулях».

«Тимощука можно использовать эффективнее»

– Вас не задевало, что вашу игру в чемпионском сезоне отмечали крайне скупо?

– Такова уж наша доля. Ведь даже сейчас, когда меня просят поделиться впечатлениями об игре, начинаю с нападающих. Действия опорного полузащитника обсуждают в последнюю очередь или не обсуждают вообще. В игре любой команды должен быть баланс между обороной и атакой, но наблюдать за тем, как отбирают мяч, болельщикам не слишком интересно.

– Глядя на элегантные действия Анатолия Тимощука, можно не согласиться с подобным суждением…

– Даже его журналисты стали отмечать где-то через полгода после дебюта в «Зените». Да и то после очередных дифирамбов в адрес Аршавина. Вообще, если вы заметили, самые большие проблемы у Гуса Хиддинка сейчас с линией обороны и позицией опорного полузащитника. Семак вынужден играть в этом амплуа не от хорошей жизни. Ведь чтобы освоить навыки опорника, нужно, как минимум, два года. Ты должен понимать всех своих партнеров, а для этого необходимо опыт игры на многих позициях.

– Вам нравится, как играет опорника в сегодняшнем «Зените» его капитан?

– На Тимощука взвалили слишком много. Он отрабатывает и за себя, и еще за многих парней. Это сужает и потенциал самого Анатолия. С его ударом он должен, как минимум, раз пять за игру тревожить вратаря соперников. Тимощук же не имеет возможности подключаться вперед постоянно. Стоит ему это сделать, как тут же образуются дыры в обороне. При ином тактическом построении капитан «Зенита» мог бы только дальними ударами забивать по пять мячей за сезон.

«Обо мне легенды ходят»

– Очень многие болельщики, вспоминая чемпионский сезон, упорно твердят: чаще других в команде проблемы с режимом имели Брошин и Веденеев…

– Ну, обо мне вообще легенды в этом плане ходят. Кто-то даже видел, как я приехал на сбор «Динамо» с авоськой, набитой «Беломором». С Валерой Брошиным и Геной Тимофеевым мы дружили. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать: были добрыми приятелями. Брошину действительно доставалось больше других за истинные и мнимые грехи. У него была очень заметная внешность, а чтобы опьянеть, хватало самой малости. В любом питерском ресторане его узнавали – и тут же следовал звонок: «У нас тут Брошин выпивает». Кто-то из помощников Садырина ехал вызволять парня. Хотя Валера позволял себе поход в ресторан раз в месяц, а кто-то – чуть ли не каждый день. Просто остальные не попадались. Да и вообще все это не имело никакого отношения к футболу. Если бы кто-то из зенитовцев нарушал режим так, как об этом рассказывают много лет спустя «очевидцы», мы бы просто не могли так бегать на поле.

– Конкуренция за место в составе в 84-м была высокой?

– В полузащите на три места в основе всегда претендовало семь человек. «Зенит» играл по схеме «4-4-2», но кандидатура Желудкова просто не обсуждалась. Оставалось три места, за которые шла нешуточная борьба. Брошин не всегда попадал в основу, причем не исключаю, что иногда именно из-за своей репутации. На базе о нем никто плохого слова никогда не говорил, но ведь Ленинград – город маленький.

– Из «Зенита» вы ушли еще при Садырине…

– Возможно, мне повезло в том плане, что не пришлось участвовать во всех событиях, которые привели к его отставке. В конце сезона-86 я уже знал, что покину команду. Тренер мне не доверял, и оставаться в «Зените» не было никакого смысла. В ЦСКА позвал Морозов, но переезд в Москву был большой ошибкой. В армейской команде меня никто не ждал. У любого футболиста, приходящего в сложившийся коллектив, возникают подобные сложности, и у Игоря Семшова в «Зените», и у Андрея Аршавина в «Арсенале». В ЦСКА в конце 80-х были собраны молодые футболисты, а тут пришел 29-летний дядя с золотой медалью чемпиона СССР и претендует на чье-то место и чьи-то премиальные. Через полгода я это понял и ушел. Увы, подойдя к 30-летнему рубежу, я по-прежнему был очень наивен.

– Когда избавились от розовых очков?

– Как раз в конце 80-х, когда процветали все эти договорные игры.

– Неужели в 84-м их не было?

– Я, по крайней мере, о подобных матчах с участием «Зенита» ничего не знаю. Не думаю, что нечто подобное всплывает через 25 лет после триумфа.

«Без связей сегодня в футболе работу не найти»

– Вы не считаете, что слишком долго играли, завершая карьеру, в клубах второго дивизиона?

– В «Кировец», как когда-то в Карши, меня позвал Александр Федоров. Тоже были радужные надежды, которые, впрочем, быстро улетучились. Думал, что смогу передать свой опыт, но оказалось, что это никому не нужно. Когда начал тренировать, то столкнулся с весьма распространенным заблуждением, что из футболистов любого уровня можно сделать команду.

– Увольнения с тренерских постов переживали спокойно?

– В общем-то, да. Ну что я мог поделать, когда на мое место в «Петротрест» приходил сам Морозов? Хотя мне непонятно, зачем такому маститому специалисту нужна была вторая лига. Там своя специфика, и морозовские нагрузки футболисты просто не тянули. Вообще мне кажется, что все попытки создать в Питере команду в противовес «Зениту» обречены на провал. Можно сделать только фарм-клуб из молодых воспитанников наших спортшкол.

– Свою будущую тренерскую карьеру вы связываете со школой «Зенит-84»?

– Если предложат хорошие деньги, то, конечно, поеду тренировать какой-нибудь клуб. Только уверен, что не предложат.

– Время «Каршистроев» прошло?

– Просто так сейчас ни в одну, даже самую захудалую команду второго дивизиона, тренера не пригласят. Нужен агент, нужны связи, знакомства. К тому же специфика работы в низших дивизионах мало способствует повышению тренерской квалификации. Условий, как правило, нет, а результат требуют сразу же. Права на ошибку никто не оставляет.

«Большие таланты в Питере рождаются раз в десять лет»

– Вы часто комментируете игры «Зенита» на страницах «Спорт уик-энда», других изданий, выступаете экспертом на радио и телевидении. Не задумывались над тем, чтобы сделать своей профессией футбольную журналистику?

– Не хочу отнимать хлеб у вас и ваших коллег. Когда мне предложили ставку в одном из питерских изданий, то понял: не мое. Как ни парадоксально, но не могу высказывать суждения о футболе за деньги. Я всегда почему-то вспоминаю фильм с участием Сергея Мигицко, с которым мы дружим уже больше 25-и лет. Он играл в нем мастера по ремонту автомобилей и столкнулся с ситуацией, когда его просит о помощи красивая женщина, а он уже не может оказать ее, не получив денег. У меня все с точностью до наоборот. Ну не могу я получать деньги за обязательный просмотр футбольных матчей и комментарий к ним. Все в этом случае сведется к банальным фразам и затасканным мыслям.

– Как часто вы встречаетесь сейчас с одноклубниками по золотому составу «Зенита»?

– Раз в неделю. В этом году клуб арендовал для нас зал и баню. Отлично проводим время.

– Обсуждаете положение дел в сегодняшнем «Зените» или снова предпочитаете говорить о чем угодно, но не о футболе?

– Нет, почему же? Конечно, о футболе говорим. Хотя нынешний «Зенит» очень отличается от того, в котором играли мы. Питерских ребят в основе раз-два и обчелся.

– Главный тренер команды Дик Адвокат говорит, что в дубле сейчас нет тех, кто мог бы составить конкуренцию за место в основе…

– По-настоящему большие таланты появляются где-то раз в десятилетие: Желудков, Саленко, Аршавин. Теперь нужно ждать самородка где-то 1993-94-го годов рождения. Только ведь в чемпионском составе «Зенита» не было звезд европейского масштаба. В сборной страны из той команды стабильно играли, да и то не в чемпионский сезон, только Николай Ларионов и Сергей Дмитриев. Мы же стали чемпионами не потому, что были талантливее спартаковцев или киевлян, а потому, что в 1984-м больше этого хотели.