Юрий Севидов: «Сейчас играю больше, чем 35 лет назад»

«Спорт-Экспресс», 20.02.1996

Ассоциация друзей Испании, президентом которой является Никита Симонян, совместно с одним из ее учредителей – «Моспрофспортом» и его генеральным директором Владимиром Бениашвили организовала турне сборной ветеранов России по Испании. В состав делегации посчастливилось попасть и мне. А поскольку на юге Испании в это время случился почти библейский потоп, то из-за размытых полей количество игр резко сократилось. Мне это было на руку. У футболистов было время на интервью. Юрий Севидов был самым общительным человеком в команде, и, естественно, выбор в первую очередь пал на него

– Если позволите, начнем с самого драматичного момента в вашей жизни. Мне ваша футбольная судьба напоминает судьбу Эдуарда Стрельцова…

– Да, один к одному. Стрельцов попал в тюрьму в 21 год, а я – в 22. Не думаю, что Эдик сознательно шел на тот поступок. Просто попал в ситуацию, когда некуда деться. Засудили человека. Я-то попал, считаю, справедливо. Пусть и не шел с ножом, но, к несчастью, убил человека.

– Вам есть кого винить в случившемся?

– Кроме самого себя – некого. Абсолютно!

– Вот так резко (вчера – на футбольном поле, обожаемый зрителями, а сегодня – на нарах) изменилась жизнь. Что же происходило с вами?

– Первые полгода я просидел в одиночной камере. Не объяснить, как это тяжело. Для меня то время было как один день. Переживал и за того человека, которого задавил, и за себя. Меня пытались заставить признаться, что я специально его убил – это был большой ученый в области космоса. Было безумно тяжело. Но я был молод.

– Вы понимали, что футбол – ваш футбол – оборвался?

– Я чувствовал, что только-только начинаю играть в тот футбол, который хотят от меня видеть зрители, который любили и понимали партнеры. Только-только я начал расцветать. Два года подряд перед этим регулярно забивал по 15-16 мячей за сезон. Что там говорить… На сознание страшно давило, что я потерял свой футбол.

– И тем не менее яркий след в нем вы оставили, придя в «Спартак» в 17 лет. Что нужно такому юному парню, чтобы заиграть в команде мастеров класса «Спартака»?

– Спортивная наглость, которая помогла мне за один год стать на уровень Ильина, Исаева, ведущих игроков сборной. Они почувствовали, что кроме внешней бравады у меня есть какая-то внутренняя отдача, и приняли меня.

– Вы выросли в футбольной семье. Каково было влияние отца на вас?

– То мастерство, которое у меня было в ногах, это от него. Он научил меня всему.

– Когда он начал с вами заниматься?

– Отец со мной вообще не занимался. Он тренировал команду класса «Б» в Ступине. И когда в 14 лет я подключился к этой команде, ему ребята сразу сказали: «Александр Александрович, у вас сын-то играющий».

– С кем вам довелось выступать в «Спартаке»?

– 0-о-ой, вы не представляете! Когда я пришел в «Спартак» в 60-м, в нападении играли Мозер, Исаев, Сальников, Ильин – четыре олимпийских чемпиона. И я – в середине.

– Они вас «доставали»?

– Естественно, я был самый плохой. Если что неудачно – да вот, молодой не в порядке. Если хорошо – молодого заставили двигаться. Эти люди и должны «доставать». Но я их просто обожал.

– А учили?

– Думаю, была и учеба, было и перенимание. Но подсказки были очень хорошие. Тот же Сергей Сергеевич Сальников мне говорил: «Юра, ты высокий, что ты качаешь корпусом? Тебе никто не поверит». За пять лет, что я играл в «Спартаке», у меня не было проблем ни с Никитой Симоняном, ни с Николаем Старостиным. Они любили меня, а я любил их.

– Вы тогда считали себя звездой?

– Нет! Я думаю, что шел к этому. Играть в «Спартаке» центральным нападающим и в течение пяти лет забивать больше всех, наверное, что-то значит.

– Когда случилась та трагедия на дороге, «Спартак» вам помогал?

– Нет! – сказал как отрезал. – «Спартак» меня бросил. За четыре года, которые я сидел в тюрьме, не получил ни одного письма ни из «Спартака», ни от друзей-спартаковцев. Кроме жены, я был никому не нужен.

– Как у вас потом сложились отношения со «Спартаком»?

– Я только вышел, меня сразу пригласили на тренировку. Приехал и буквально их раздел. Естественно: у них – обыкновенная тренировка, а я – с обалденным желанием. Да, попросту раздел. И сразу ко мне Николай Петрович, Никита Павлович: «Юра, ты, конечно, у нас!» «Нет, я не у вас», – отвечаю. «А где?» – «Пока нигде».

– А потом?

– Потом получилось так, что отец принял «Кайрат», который в 70-м вылетел из высшей лиги. Он меня попросил: «Юра, я помог тебе, когда ты сидел, можешь ты мне помочь сейчас?» «Да, конечно, помогу». И команда вышла в высшую лигу.

– Как вы заканчивали играть?

– После того, как тренером был мой отец, а фактически команду тренировал я, пришел Фальян. Ну, в лучшем случае «надцатое» место.

– Вашего отца тогда пригласили в киевское «Динамо». Почему вы не пошли с ним?

– Мне неудобно было идти туда. Хотя да, они сами звали: «Юрок, ну давай». «Нет, ребята, это просто некрасиво, если я приду».

– Почему?

– Отец в «Кайрате» – это одно. Я могу с ним вместе тренировать. Отец в киевском «Динамо» – это другое. Тут я уже не мог лезть, мешать ему. Понимаете? Хотя вы даже не представляете, что это было такое. Он мне звонит в Москву и говорит: «Юра, садись на ночной самолет. Тебя машина на аэродроме ждет. Мы с тобой посмотрим запись игры, посоветуемся, а утром ты улетишь».

– Так почему же вы не тренируете команды высшей лиги?

– Наверное, у меня характер тяжелый. Везде, где я тренировал, меня обожали ребята и ненавидело начальство. А сейчас другие времена. Сейчас спонсоры платят – и тренер не пищи. Я, наверное, не из тех людей, которые могут так.

– Футбол вашего времени, каким вы его видите?

– Обычно все считают, что в юности все было лучше. Действительно, в наше время футбол был выше. Тогда играли Пеле, Кройф, не говоря об их окружении. Это был легендарный футбол. Сейчас пытаются делать звезду из Марадоны. Он действительно звезда, но до уровня Пеле и Кройфа недотягивает.

– Вы боготворите Пеле?

– Это сказка! Я против него играл в шестьдесят втором году. Представляете, олимпийская сборная летит в декабре в Бразилию. Приезжаем, и нам говорят: через три дня играете с «Сантосом», а там – Пеле. А у «Сантоса» пять календарных игр подряд. Мы ждем 15 дней. Все разобранные – у нас-то конец сезона, – во все равно ждем. Наконец, играем. И в первом тайме ведем – 1:0. Лобановский забил мяч, чумовой – у Жилмара проскочил между ног. И у меня в первом тайме (при счете 1:0) момент был сумасшедший. Логофет проскакивает вдоль линии, отдает мне мяч назад, ну, казалось бы, некуда деваться этому мячу, щечкой кладу в дальний угол и – не попадаю… А так, второй гол, мы бы бразильцев и привезли. В конце первого тайма Кутиньо сравнял счет. Великий игрок, а забил мяч грязно. Он Алику Шестерневу плюнул в глаза, и пока тот вытирался, мяч залетел в ворота. Начинается второй таим, прострел справа – и Пеле в ситуации, где нужно попадать головой. Не успел. Но мяч попал ему в правое плечо и все равно залетел в дальний угол. Уже после я часто думал: если он вот так касается мяча плечом и забивает – значит, это Божьи дела. А вообще когда на Пеле смотришь – красавец, такой сбитый, даже кажется, что у него лишний вес. И в то же время все так удачно делает. Нет, это точно от Бога.

– Что вы думаете о российском футболе наших дней?

– Первые команды поднимаются, а последние, ниже седьмого места, опускаются. Идет жуткое расслоение. Я считаю, что если бы в российской высшей лиге осталось 12 команд, было бы здорово. А 18 – это жуть, это похороны российского футбола.

– Что же делать?

– Я был бы великим, если бы ответил. Не знаю. Но, думаю, надо начинать с мальчишек. Сейчас детские тренеры работают чуть ли не даром. А ведь среди них большие мастера.

– Как вы относитесь к тому, что сейчас у игроков вашего уровня миллионные – в долларах – контракты?

– Могу только их поздравить. Хотя не вижу среди российских футболистов таких игроков, которые могли бы получать солидные деньги. Не вижу.

– А Онопко?

– Во-первых, он с Украины. Во-вторых, он – звезда командная. Умеет все, но на уровне команды. Кстати, это очень хорошее качество. Но я, например, сомневаюсь, что он заиграет в «Овьедо». Это будет для него проблемой, нет, скорее это проблема для «Овьедо». Середину поля и заднюю линию – это я точно могу сказать – он подомнет под себя. Онопко игрок чисто командный, от которого зависит игра сзади. Естественно, он должен там всех чувствовать и верховодить. Если этого не случится, он не будет играть даже в «Овьедо». А если случится, то будет играть он один.

– А не кажется ли вам, что уже летом Онопко окажется в «Атлетико»?

– Не думаю. Я не знаю всех закулисных дел, но вряд ли он нужен «Атлетико», Клуб и так идет на первом месте.

– Вы часто ходите на футбол?

– Регулярно просматриваю все игры высшей лиги. Для меня это жизнь.

– Кто-то просит вас поделиться опытом?

– Не очень-то. Хотя у нас сейчас ситуация такая: шесть тренеров команд высшей лиги сами в высшей лиге вообще не играли. Я согласен, что они создали свои команды из ничего. Подняли их на уровень, нашли деньги, заставили весь город ходить на стадион. Но ведь этого мало. Дальше надо думать о том, что твоей команде надо играть со «Спартаком», «Динамо». И вот я смотрю: они в первый год приезжают в Москву и получают свои 5 мячей. Во второй – тоже пять, в третий – пять… Будет какое-нибудь просветление? Вы имеете деньги, но у вас завтра «Спартак». С ним надо играть в футбол, и тут власть денег кончается. И футбол у вас, к сожалению, тоже кончается. Ну пусть эти люди занимаются футболом как президенты клубов. А меня пусть наймут тренером. Не получится, тогда – коленом под одно место…

– Вы всегда говорите то, что думаете?

– Да.

– Мешает это жить?

– Очень.

– А по-другому не пробовали?

– Не могу. Всегда говорю то, что есть. Все друзья мои, спросите, скажут: Севидов – самый невозможный человек. И кого они уважают? Они опять скажут – меня.

– Знаю, что вы активно участвуете в матчах ветеранов. Возраст не сказывается?

– Играю больше, чем когда выступал в высшей лиге, по 80-90, а то и 100 матчей за сезон. Обыгрываем молодежь, которая на первенстве республики играет. Без этих игр я себя не представляю. Да что там, не будь этих игр, мы, ветераны, и не жили бы уже…