Дмитрий Шуков: «Смешно видеть у бровки переводчика»

«Спорт-Экспресс», 02.03.2007

ЦСКА, молодежная сборная России, голландские «Витесс», НАК, «Виллем II», «Твенте» – вот этапы футбольной карьеры Дмитрия Шукова, которую в январе он вынужден был завершить.

Я ВИДЕЛ ЧУДО

– Что за травма заставила вас в 31 год повесить бутсы на гвоздь?

– Что-то с паховыми кольцами. Беспокойство начал испытывать прошлым летом, во время подготовки к сезону. В конце тренировки приложился хорошо с левой, и послышался небольшой хруст в области паха. Недели три спустя вернулся было в общую группу, но появились проблемы с мышцами бедра. Ближе к зиме почувствовал себя лучше, опять стал тренироваться, но не бил с левой. Во время зимних каникул, когда катался с друзьями на лыжах в Австрии, все было хорошо. А в январе на сборе в Марбелье возникли боли уже в правой ноге: ускорений делать не мог, задумываться о завершении карьеры стал еще в прошлом сезоне, когда серьезно травмировал голеностоп и перенес операцию. А сейчас, когда идет последний год контракта с «Твенте», стоит ли делать еще одну операцию, уже на кольцах, которая неизвестно еще чем закончится? Да и наелся я уже футболом. Такого азарта, как раньше, не чувствовал.

– До этого ведь серьезных травм у вас не было. За 15 сезонов только в чемпионатах Голландии и России вы сыграли около 300 матчей.

– Бог миловал. Так, мелкие повреждения.

– Вы были застрахованы клубом?

– Есть так называемая общая страховка. Если сломался, например, на полгода, первые полтора месяца жалованье платит клуб, а затем – в полном объеме страховая компания.

– Какими голландскими ветрами вас принесло в Москву?

– Появилось свободное время – почему не слетать? Да и дела кое-какие в Москве есть. Самое важное из них – покрестил младшую дочь Ксению.

– А в Голландии разве нет православных храмов?

– Есть, но не много. К тому же я хотел, чтобы крещение дочери состоялось на русской земле.

– Правда, что в свое время вы присутствовали на родах Ксении?

– Да, причем по собственной инициативе. Хотел посмотреть, как рождается человек.

– Сознание не потеряли?

– Нет, но в какой-то момент отвернулся. Жена кричит, плачет, я было пожалел, что там присутствую. Но ничего – как-то родили вместе. Советую каждому мужчине пройти через это, побывать на родах своего ребенка. Отношение к жене изменится – поймешь, какую адскую боль она испытывает. А увидеть рождение человека – самое натуральное чудо!

– Вы говорили, что собираетесь заняться ресторанным бизнесом. Здесь, в Москве?

– Нет, в Нидерландах. Я уже встречался с владельцами ресторана, который находится в деревушке минутах в двадцати езды от моего дома. Заведение с именем, с постоянными клиентами, действующее уже лет тридцать. Мне его просто нужно купить, а кардинально ничего там переделывать не буду. Решу вопрос с рестораном, а потом, если получится, займусь и агентской деятельностью. Хочу остаться в футболе, но пока вижу себя только в этой роли.

– В «Твенте» не предлагали остаться на какой-либо из клубных должностей?

– Предварительный разговор был, но до конкретного предложения дело не дошло. Хотя в газетах уже на следующий день появились сообщения, что я буду работать в коммерческом отделе.

– Много в структуре клуба его бывших игроков?

– Нет, главное, чтобы ты был профессионал. Поэтому я удивился новостям о моей будущей коммерческой деятельности в «Твенте». Это совсем не моя область, ничего о ней не знаю.

– Где в Голландии решили осесть?

– В Энсхеде. Раньше жил в Арнеме и Тилбурге. Нравилось больше в Арнеме. Может, потому что это был первый зарубежный город, первые заграничные впечатления.

– В большие города вроде Роттердама и Амстердама не тянет?

– Вот приехал я сейчас в большой город, именуемый Москва, и что? Нет, старшая дочь Кристина почти три года ходит в одну школу, не хочется ее снова дергать.

ЧЕЛОВЕК-УСЫ И ЧЕЛОВЕК-КОНТРОЛЬ

– В Амстердаме вы недавно побывали на матче сборных Голландии и России, игру молодежек смотрели по телевизору. Каковы впечатления?

– В молодежной сборной мне никто не понравился. Единственный, кто обратил на себя внимание, вышедший во втором тайме игрок «Зенита» (Нагуманов. – Прим. А. Б.). Больше выделить некого – печальное зрелище. Наша молодежка в 90-е была намного сильнее. Игра первой сборной России оставила двоякое впечатление. Понимаю, что футболисты еще не готовы, не набрали форму. Хиддинк почему-то начал экспериментировать, поставил Жиркова на место левого защитника. Похоже, не на своей позиции играл и Саенко. Голландцы вроде бы владели преимуществом, но очень много ошибались в передачах, движения и скорости им не хватало. Но во втором тайме появились Снайдер и Бабел, которые и решили исход матча.

– К тренеру Марко ван Бастену как относятся в Голландии?

– Много критикуют. И не только ван Гал. За два с половиной года через сборную прошло человек сто. Едва ли не на каждом сборе пять-шесть новых игроков. Может, и хорошо, что ван Бастен дает шанс всем. Но и минусов хватает, должен же быть костяк команды.

– Как смотрится из Голландии российский чемпионат?

– Кто-то говорит, что российский чемпионат слабее голландского, другие утверждают обратное. А вот интереснее как болельщику мне смотреть голландский. Он зрелищнее и в этом плане ближе к английской премьер-лиге. Очень мало матчей заканчивается со счетом 0:0 или 1:0.

– Согласны с утверждением, что самый зрелищный футбол, тот, что Эдуард Малофеев когда-то называл «искренним», демонстрирует AЗ?

– Нет. По зрелишности «Твенте» выше AЗ. Во многом благодаря Фреду Рюттену, бывшему помощнику Гуса Хиддинка в ПСВ.

– Что он за человек?

– А я с ним почти не общался. Пока был полгода травмирован, он только однажды поинтересовался моим здоровьем.

– Были тренеры, с которыми ваши отношения строились иначе?

– Я не из тех, кто охотно идет на контакт с начальством. У меня с любым тренером были ровные, исключительно деловые отношения.

– Перечислю имена ваших бывших наставников. С чем они у вас сейчас ассоциируются? Начнем с Ко Адриансе.

– Лига чемпионов, в которой играл «Виллем», и кроссы.

– Лео Бенхаккер.

– Человек-звезда. Когда с ним разговариваешь, он на тебя даже не смотрит.

– Артур Жорже.

– Человек-усы. В «Витессе» они у него еще были. Любил он меня, но мы недолго вместе поработали.

– Хенк тен Кате.

– Если играешь у него постоянно, он расположен к тебе и готов поболтать по душам. Становишься двенадцатым – проходит мимо тебя. Был один любопытный случай на сборе. Стоял он на тренировке, курил и поспорил с кем-то из игроков, кто быстрее пробежит 50 метров. Докурил, стартовали они, но тен Кате до финиша не добежал, что-то порвал или мышцу потянул.

– Ханс Вестерхофф.

– Давал он как-то установку. Стоял, а мы сидели на скамейках напротив. Закончил говорить, начал садиться и промахнулся, упав на пол. Ребята улыбнулись, но сдержали смех. А меня вдруг понесло, остановиться не могу, лицо прикрыл рукой, а плечи колышатся. После этого я, кажется, стал реже в состав попадать.

– Марк Вотте, который в свое время едва не возглавил «Аланию».

– Человек-контроль. Перед игрой с «Крыльями Советов» жили мы за городом. Заказал я в баре минеральную воду, взял две бутылки. Подходит Марк: «Стоять!» Открутил пробку, понюхал содержимое: «Нормально. Иди».

– У кого из тренеров были самые жесткие требования к дисциплине?

– У Адриансе.

– Штрафовал сильно?

– Он наказывал не деньгами, а дополнительными физическими нагрузками. Однажды мы крупно – 1:6 – проиграли товарищеский матч. На следующий день вместо выходного Адриансе устроил кросс. Игроки на своих машинах отъехали на 13 километров от стадиона и побежали эту дистанцию. На стадионе отдых минут тридцать и обратно к машинам. Всего 26 километров, которые нужно было не пройти, а пробежать на время.

– Все выполнили норматив?

– На обратном пути вратари выдохлись, поймали попутку. А водитель, который их подбросил, потом позвонил в клуб и все рассказал. И им пришлось опять бежать 26 километров.

КРЫСЫ, «МАРС» И «СНИКЕРС»

– Вернемся к вашим армейским временам. Кто тогда собрал в одну команду столько молодых игроков?

– Костылев.

– Вам самому хотелось в Москву, в ЦСКА?

– Я в то время мало что понимал. Не было далекоидущих планов. Допустим, стать профессиональным футболистом.

– Еще куда-то звали?

– В «Крыльях» мог оказаться. Должен был ехать на сборы.

– Владислав Радимов как-то в интервью сказал, что в общежитии с вами и Дмитрием Хохловым делил кусок хлеба. Это образное выражение или условия действительно были не ахти?

– Жили мы в пансионате на Песчаной. С огромными крысами, которые бегали по туалету. Недолго, правда. Перебрались в Архангельское. В пансионате с питанием было действительно плохо, на базе стало получше.

– Кто входил в вашу компанию?

– Я, Хохол, Радим, Слава Мельников, Рома Орещук.

– В город часто выходили?

– Частенько. Но денег особо не было – не разгуляешься. Бегали с Мельниковым из пансионата за «Марсом» и «Сникерсом». Эти батончики тогда только появились. Рублей 60 стоили. Очень радовали эти мелочи жизни. Сегодня купишь «Марс», на следующей неделе – «Сникерс». Иногда позволяли себе пиво.

– В ЦСКА вы пробыли недолго: года два. Почему покинули команду?

– Когда пришел Тарханов, из ЦСКА за 2-2,5 года продали человек 50-60. Своего рода бизнес был. Я оказался в числе проданных.

– В Голландию вам помог перебраться Константин Сарсания?

– Да. Он был моим агентом года три.

– А в последнее время кто выполнял функции агента?

– Андрей Головаш, тот самый, кто ведет дела Андрея Воронина. Но он для меня скорее друг, чем агент.

СЛЕЗЫ ПО НОЧАМ

– В «Витессе» вам, наверное, сразу няньку-сиделку предоставили, переводчика, роскошный автомобиль?

– Персональный «боинг» еще был.

– Я, понятно, иронизирую. Но у нас со многими легионерами до сих пор сюсюкаются.

– А мне смешно видеть, когда к бровке от скамейки запасных вместо главного тренера выбегает переводчик. Если футболист приехал в другую страну, первым делом он должен учить язык. Никаких переводчиков. В Голландии попроще, там каждый знает английский. На нем тренеры общаются с иностранными игроками. В России, если тренер знает только русский и русский матерный, либо он должен выучить английский, либо по-русски должен уметь говорить футболист.

– А как у вас на самом деле началась карьера в «Витессе»?

– В аэропорту встретили, довезли до гостиницы, где я прожил два месяца. Маленький, частный отель номеров на десять. Водительских прав не было, машины соответственно тоже. Иногда за мной заезжали, иногда на тренировку добирался на автобусе. Какими-то минимальными знаниями английского обладал. С первого дня начал учить голландский, через полгода мог уже немного объясняться, месяцев через девять стал складывать предложения. Спустя год-полтора общался уже без запинок. Переводчиков там не дают, в лучшем случае помогут с преподавателем голландского.

– С ума первое время не сходили?

– Пару месяцев жил один, без жены и ребенка. Друзей нет, по-русски поговорить не с кем. Бывали и слезы по ночам, очень сложно было. Депрессией то состояние не назову, скорее тоска.

– Женились вы, получается, рано?

– В 18 лет, в Москве.

– Где нашли супругу?

– В вагоне метро. Ехали в сторону центра с Радимовым.

– У Ирины тоже нидерландское подданство?

– Нет, она сохранила гражданство России.

– Сложно получить голландский паспорт?

– Можно подавать запрос после пяти лет жизни в Нидерландах. Сейчас условия несколько усложнились – нужно сдавать устный и письменный экзамены по языку, а также по истории страны. Я же в свое время обошелся устным собеседованием.

– Что стало первой серьезной покупкой в Голландии?

– Видеокамера. Потом у меня ее в Москве украли.

– А у нас тут легионеры сережки покупают за пять тысяч долларов…