Владимир Сальков: «Зрителем нужно дорожить»

«UA-Футбол», 18.07.2006

В 70-летней истории донецкого «Шахтёра» Владимир Максимович Сальков личность поистине эпохальная. Ведь именно он в начале 70-х начал собирать тот «Шахтёр», который «выстрелил» в 75-м, завоевав «серебро» чемпионата СССР. В конце этого же десятилетия «горняки» выиграли «бронзу», и еще раз «серебро». Многие, кто пришел тогда в «Шахтёр» и по сей день считают, что своей успешной карьерой они обязаны, прежде всего Салькову. Николай Латыш так и сказал: «Считаю его своим вторым отцом. Всем, чего достиг в футболе я обязан прежде всего Салькову»…

– Владимир Максимович, где начиналась ваша карьера профессионального футболиста?

– В куйбышевских «Крыльях Советов». Хотя родом я из Донецка, и являюсь воспитанником ДЮСШ «Шахтёра». После окончания металлургического техникума, я уехал работать на Урал, и как мне тогда казалось, моя футбольная карьера на этом была закончена. Но мне помог случай. Меня призвали в армию, где я попал к выдающемуся хоккейному тренеру Борису Павловичу Кулагину. Кулагин начинал свою тренерскую деятельность как раз с футбола. Он мне доверял во многих вопросах, в том числе и в организационных. Меньше чем через год, я был уже одним из лидеров армейской команды Оренбурга. После окончания службы в армии меня пригласили в «Крылья Советов», где уже через неделю я играл в основном составе. В высшей лиге чемпионата СССР тогда было 12 команд и «Крылья» по тем временам были весьма крепкой командой. Было это в далеком 1959 году.

– Получается, что Кулагин начинал свою прекрасную тренерскую карьеру как раз в футболе?

– Он был футболистом самарских ВВС, причем имел звание мастера спорта. В то время многие футболисты зимой играли в хоккей, летом в футбол. Популярность хоккея тоже была высокой. А уже из Самары его в ЦСКА пригласил Тарасов, с которым у Кулагина были настоящие дружеские отношения. Но приглашение в хоккейный ЦСКА он получил не по этой причине. Работая в детской хоккейной школе Кулагин подготовил таких игроков как Полупанов, Викулов, и в ЦСКА его работу заметили.

– Как игрок куйбышевских «Крыльев» Владимир Сальков оказался в донецком «Шахтёре»?

– В начале декабря 1959 года я приехал в отпуск в Донецк, и сражу же, получил предложение перейти в «Шахтёр». Вначале я категорически отказался. В Куйбышеве мне полностью доверяли, а вот полной уверенности, что все получиться в Донецке у меня не было. Но руководители волжского клуба допустили одну ошибку. Финансово мне в «Крыльях» было очень тяжело. Фактически я получал всего 30 рублей в месяц, на махорку, по тем еще старым ценам. «Шахтёр» подсуетился в этом вопросе, и буквально 20 декабря я написал заявление о переходе в донецкую команду, о чем не жалею и по сей день. Хотя скажу откровенно, недели две меня пришлось уговаривать.

– Инициатива вашего приглашения в «Шахтёр» исходила от главного тренера?

– Тут мне сложно ответить на этот вопрос – честно скажу, не знаю. Когда мне сделали это предложение, то предлагали и квартиру, и неплохую зарплату, но не это было главное. Моя семья жила в то время на Смолянке. Шесть человек ютилось на тринадцати квадратных метрах жилой площади, условия сами понимаете не райские, но никто тогда о материальных благах не думал. Я, прежде всего, хотел играть в футбол.

– Получилось, что ваш приход в команду более чем своевременным, год спустя «Шахтёр» выиграл свой первый кубковый трофей…

– В 1959–1960 годах в команду пришла группа молодых игроков. Кроме меня в «Шахтёре» в тот период появились Мизерный, Снегирев, несколько других игроков, и у тренеров появилась возможность выбора исполнителей. Именно молодые игроки пополнившие команду в 1959-1969 гг. некоторое время спустя определяли игру «Шахтёра». Хотя большого вклада старожилов в кубковые успехи 1961-1963 гг. отрицать нельзя.

– Говорят, что на финале кубка 1961 года сидел человек с чемоданом денег, для того чтобы поощрить команду в случае победы, но во время матча чемодан раскрылся и все деньги разлетелись по стадиону. Узнав, что это премиальные для нашей команды зрители вернули все до последнего рубля… Вымысел, или что-то подобное было?

– Насколько я помню, в чемодане были билеты в Киев на переходный матч с одесским «Черноморцев» за право остаться в высшей лиге. После игры мы должны были садиться в поезд и ехать на матч в Киев, который бы решал дальнейшую судьбу «Шахтёра». Но председатель республиканского спорткомитета Никонов отменил это решение и отправил нас на банкет праздновать победу. Если говорить о премиальных, то их тогда практически не было. Самый минимум, который был положен по протоколу за победу. Донецкие организации поощрили игроков нашей команды тогда призами. Кто-то получил фотоаппарат, кто-то ружье, кто-то ковер.

– В Донецке были какие-то празднования в честь этой победы?

– 7 ноября наша команда с кубком СССР прошла во главе праздничной октябрьской демонстрации. В те годы, демонстрации трудящихся 1-го мая и 7-го ноября были событиями знаковыми в жизни страны. Но больше всего мне запомнилось то, как нас встречали дома. После того, как поезд вошел в Донецкую область, на каждой станции был праздничный митинг. Огромное количество людей собралось в Славянске, Краматорске, Горловке. Поздно вечером мы приехали на стадион «Локомотив», а там нас встречала 40-тысячная аудитория, хотя, игры в тот день не было.

– Триумф 1961 года был не случаен. Год спустя «горняки» вновь выиграли кубок СССР, а 1963-м вышли в финал…

– Во-первых, стабилизировался состав команды. 12-13 футболистов отыграли практически весь сезон. Любой болельщик тех лет вам без проблем назовет стартовый состав донецкого «Шахтёра» начала 60-х. Во-вторых, у нас достаточно надежно играла линия обороны, была огромная уверенность у каждого игрока, что нам не забьют. В воротах стоял Стрелков, в защите играли Головко, Снегирев, Сальков и Алябьев. Первый свой кубок мы выиграли с довольно внушительной разницей мячей – забили 17 мячей, пропустили – 2. А в финале мы уверенно переиграли чемпиона страны звездное московское «Торпедо». В 1962-м, несмотря на то, что в финале мы играли с командой второй лиги «Знамя труда» из Орехово-Зуево, в полуфинале «Шахтёр» в Москве переиграли столичное «Динамо». Самого финала мы очень боялась, ответственность за результат была чрезвычайно высокой. В ночь перед игрой никто из игроков не сомкнул глаз, хотя со стороны казалось, какие могут быть волнения, когда играют команда высшей и второй лиг.

– Говорят, что ту ночь перед финалом вы провели на раскладушках, брали с собой продукты. Были проблемы с финансированием?

– Нет проблема была в том, что как раз в это время проходил XXII cъезд партии, и все гостиницы были заняты. Да и по тем временам их было не так уж и много. Нас просто не куда было разместить. Пришлось выбирать местом своего обитания пресс-центр Лужников. Спали на раскладушках, в общем, это был настоящий цыганский табор. Перед финалом нас посетил Владимир Иванович Дегтярев (первый секретарь Донецкого обкома партии. – Прим. В. С.), и сильно удивился такими походным условиям. Объяснить это можно просто, никто не ожидал, что мы выйдем в финал кубка СССР.

– Если не ошибаюсь, карьеру игрока вы закончили в 1968 году. Не слишком ли рано?

– В начале 1968 года я поехал на тренировочный сбор, получил тяжелую травму. Со сборов я уехал в Москву, где мне удалили два мениска на одной ноге. Сыграл я в том году шесть игр, как раз против наших самых принципиальных соперников – московских клубов. В августе мы выехали в Западный Берлин, где я получил еще одну травму, после чего я решил перейти на тренерскую работу. Олег Александрович Ошенков предложил мне остаться в команде в качестве его помощника. А в конце года я уже принял команду второй лиги ждановский «Металлург» в качестве главного тренера.

– Первый блин оказался комом?

– Когда я приехал в Мариуполь, команды практически не было, по итогам того сезона «Металлург» занял 18-е место. Начинать пришлось практически с нуля. За один год мне удалось собрать неплохой коллектив, и на следующий год мы стали призерами чемпионата Украины среди 22-х команд украинской зоны второй лиги.

– Успешная работа 33-летнего тренера была замечена наверху…

– Результаты «Шахтёра» в то время шли по нисходящей, и руководство области во главе с Владимиром Ивановичем Дегтяревым предложило мне перейти в «Шахтёр» в качестве начальника команды. Старшим тренером нашей команды был Николай Иванович Морозов, который в 1966 года руководил сборной СССР, занявшей 4-е место на чемпионате мира в Англии. Фактически я был вторым тренером команды, но так как в штатном расписании этой должности не было, я был назначен на должность начальника команды.

– И в вашей судьбе партийное руководство сыграло определенную роль, у вас все-таки положительную…

– Могло быть и иначе. Первый секретарь Ждановского горкома партии Качура категорически отказывался меня отпускать в Донецк. Дело могло закончиться скандалом, но авторитет Дегтярева в те годы был необычайно высок. Пришлось Качуре уступить.

– А утверждали вас на эту должность на бюро горкома партии…

– Практически так и было, только на бюро обкома партии.

– Уже в период вашей работы «Шахтёр» покинул высшую лигу?

– Главным тренером был тогда Морозов, я же только приступил к своим обязанностям начальника команды и больше занимался селекционной работой. Хотя месяца три после того, как Морозова отстранили от должности главного тренера, мне пришлось полностью исполнять функции главного тренера.

– Игроков для «Шахтёра» сами подыскивали?

– По-разному было. Одно из своих самых ответственных заданий я получил на бюро обкома. Пошли мы с женой как-то вечером в кинотеатр Шевченко, минут через двадцать кто-то на весь зал крикнул: «Салькова на выход». Я вышел из зала, меня тут же доставили на бюро обкома партии, где Владимир Иванович вручил список футболистов которые должны были быть в «Шахтёре» к началу новых сборов.

– Как узнали что вы с женой в кинотеатре?

– Позвонили домой, с нами вместе проживала моя тетя, она и сказала, что мы пошли в кино. По месту расположения кинотеатр Шевченко находился ближе всех к месту нашего жительства.

– И какие игроки были в этом списке?

– Весь список трудно вспомнить. Некоторые фамилии припоминаю: Бышовец, Антоневич, Авруцкий, Севидов, Сафонов.

– На 100% задание партии выполнить не удалось, и все же кое-что получилось…

– Это задание позже мы подкорректировали. Я предложил Владимиру Ивановичу Дегтяреву призвать всех наших местных футболистов в военные части, базирующиеся на территории нашей области. Пока они не были известными, мы решили их спрятать от чужого глаза. Он вызвал к себе областного военкома, и я передал ему список интересующих нас игроков. Одновременно были призваны в ряды Вооруженных сил одиннадцать молодых игроков. С Коньковым и Захаровым было сложнее. На Конькова был уже наряд в московское ЦСКА. Но мы их прятали, как могли – отправляли в санатории, пансионаты. Апофеозом этой борьбы за Конькова, была драка в аэропорту Шереметьево. Москва направила воинский наряд в аэропорт, чтобы Конькова арестовать, а мы послали свой, чтобы его отбить. Не шуточная была потасовка, но нам удалось его отбить. Вначале его увезли в Мичуринск, а затем в один из санаториев Славянска.

– В этой борьбе с центральными властями были только победы?

– Были и поражения. В свое время мы прозевали очень перспективного нашего воспитанника Сергея Овчинникова. Ему пришла повестка в армию, и мы тут же определили его в Славянское училище гражданской авиации. Но в Москве ведь тоже были люди далеко не глупые, они посмотрели, что экзамены он сдал позже, чем пришел на него наряд, и нам пришлось уступить. В то время, он был чемпионом Европы среди юношей, и многие специалисты ему прочили успешную карьеру. Увы, но потом он получил тяжелую травму, и как футболист высокого уровня так и не состоялся.

– Насколько я знаю, вы были инициатором приглашения многих игроков, которые потом сыграл большую роль в успехах «Шахтёра» 70-х годов?

– В этом плане мне помог мой опыт работы в Мариуполе. Как таковых, тренеров-селекционеров тогда в командах не было, каждый тренер приобретал игроков на свой вкус. Я очень хорошо знал игроков украинской зоны второй лиги чемпионата СССР. Мне было удивительно что такие игроки как Старухин, Латыш, Роговский, Резник выступая в командах второй лиги никому не нужны. Я посоветовал обратить ни них внимание, в итоге мы и собрали их со всей Украины. Резервы тогда были внушительные, только во второй лиге чемпионата СССР играло 11 команд с Донецкой области.

– Я недавно общался с Николаем Латышем, и он с благодарностью вас вспоминал, за то, что именно вы предоставили ему возможность проявить себя в «Шахтёре»?

– В то время никто особо и не обращал внимания, кто кого пригласил. Мне как раз больше всего запомнилась скандальная история с его уходом из «Шахтёра». Когда Латыш к нам переходил, то в Кировограде у него была зарплата раза в два, а то и три больше чем у нас, но он хотел играть в команде высшей лиги, и принял наше приглашение. Хотя в плане жилья вопросы решались оперативно. В горисполкоме был специальный фонд команды, и в случае необходимости жилье выделялось сразу же. Если в семье рождался ребенок, тут же ставили вопрос о расширении жилплощади.

– С большой благодарностью вас вспоминают братья Малые, которые сейчас живут в Николаеве.

– Всегда приятно, когда твои бывшие футболисты с теплом вспоминают тебя. В свое время Николай Федоренко, находясь в Туркмении, в одном из интервью назвал меня своим отцом. Приятна такая оценка, значит, годы проведенные мной в футболе не прошли даром.

– Настоящий талант, как правило, натура сложная. У вас были какие-то проблемы с игроками в плане дисциплины?

– Конечно, были, а как же без них. Сложней всего было со Старухиным и Горбуновым – не буду кривить душой, нарушали режим. Футболисты они были замечательные, и если бы постоянно играли на уровне своих возможностей, то думаю, что в сборной Союза они бы выступали постоянно. Часто бывало, что в час ночи приезжал к Старухину домой, разгонял компании. Что было, то было. Я был в прекрасных отношениях с его женой, и всегда ей давал совет, прими после игры его друзей, к полуночи они разойдутся, а Виталий останется дома. Но не всегда так получалось, и тогда мы теряли его на день, на два, а то и больше. Виталик бродил по своим друзьям, знакомым, попробуй его найти. В конце 1976 году у нас был довольно неприятный случай, когда мы долго не могли найти Старухина. После первого матча на кубок УЕФА с туринским «Ювентусом» в Италии, Виталий пропал практически на две недели. Где-то с 26 ноября по 7-е декабря его розыском занимался я, его жена, милиция, ГАИ, КГБ, – но никто не мог нигде его найти. И только накануне игры, в 10 вечера 7-го декабря (ответная игра с «Ювентусом» была назначена на 8-е декабря. – Прим. В. С.) мне позвонил начальник отделения ГАИ, которое находилось на шахте Ливенка, и сказал, что Старухин сидит у него в участке. Я приехал забрал его грязного, неумытого, и увез на базу. А уже на следующий день, я поставил его в основной состав. Вот такого таланта был человек, и вот как он иногда к нему относился.

– Получается, нужно было перед самыми ответственными матчами держать его по домашним арестом?

– Иногда так и было. Одно время мы прилетали в Москву дня на два – три. Потом решили приезжать вечером накануне матча. В 23.00 всегда была проверка, как мы шутили личного состава. Проводил ее врач, после чего все ложились отдыхать. А уже в 23.30 Виталий уходил в город в гости к своей знакомой. Я это дело подметил, и стал закрывать его на ключ снаружи. Он мне говорит: «Максимыч, а если пожар, как же я выйду. На что я ему ответил – не переживай, наши номера рядом – будем гореть вместе».

– История о том, как в пруду тренировочный базы поймали гигантского карпа весом в 12 килограмм правдива, или это больше байка?

– Ну почему же байка, мне самому достался кусочек этого карпа. Было это где-то году в 77-м, перед матчем с тбилисским «Динамо». Самым заядлым рыбаком у нас был Владимир Пьяных, как мы его еще называли «человек-душа». Он сочетал в себе прекрасные качества, на поле это настоящий боец, в быту же добрейшей души человек. Рыбалка одно из его хобби. По весне наш пруд зарастал водорослями, и когда крупная рыба играла, были видны ее следы. Пьяных, Дегтярев и Яремченко из мелкокалиберной винтовки подстрелили этого карпа, но он упал дно. Дело было вечером, и на этом месте, а глубина была метра два, забили шест. Утром наш водитель карпа достал. Как раз шла утренняя тренировка. Кто-то крикнул: «Достали». На поле не осталось никого, все побежали смотреть на это чудовище. Вес получился внушительным – 12 кило 300 грамм. Потом его разрезали, и каждый получил свой кусочек карпа-великана.

– Однажды вы произнесли фразу, которую можно считать крылатой: «Зрителем нужно дорожить, а зритель любит атаку и забитые мячи…»

– Я постоянно говорил, и говорю это футболистам. Уже в 70-е годы была видеозапись матчей, на основании которой мы производили арифметический анализ игры. В домашних матчах, мы делали не меньше 20, а то и 30 ударов по воротам соперника. В Донецке мы играли очень агрессивно. Весьма интересно было и того, что у нас игроки в атаке по-настоящему раскрывали свой талант, а когда переходили в другую команду их как подменили. По этому поводу у меня был разговор с тренером московского «Динамо» Севидовым. Он спросил: «Как ты использовал Латыша, он играет у нас не так как в «Шахтёре»? На что я ему ответил: «Как воровал, так и используй».

– И все-таки, почему карьера Латыша в Москве не сложилась?

– Несколько позже я с ним разговаривал по этому поводу. Я спросил, Коля, что с тобой, ты ведь все умеешь, в Донецке же тебя было не остановить. Он мне говорит – Максимович, там был полный стадион, народ кричал, и меня ноги сами несли меня вперед. А здесь я постоянно думаю, как на меня посмотрят тренеры команды, тренеры сборной, как выгляжу со стороны. Поэтому я всегда говорю игрокам, без болельщика футбол не будет существовать.

– Кстати о зрителях. Почему в сравнении с 70-ми, 80-ми так упала посещаемость наших стадионов?

– Тут нужно вспомнить, как в те годы ходили на футбол. Абонементы на шахтах покупали на бригаду, и они лежали в общедоступном месте. Свободные от смены люди шли на футбол, и это было нормой жизни для всех. Интерес к футболу был таким, что болельщики ночью у касс стадиона занимали очередь, чтобы купить билеты. Конечно, на такую посещаемость влияло как минимум три фактора. Во-первых, цена на билеты была относительно небольшой. Во-вторых, как таковых развлечений в городе кроме футбола тогда не было. Но самое главное, это высокий уровень футбола тех лет. Тренеров снимали за второе место на чемпионате Европы. Бесков выиграл серебро европейского чемпионата, его сняли с работы. Мы проиграли матч «Ювентусу», и меня тут же, как только мы приземлились в Москве, вызвали к зам. председателя спорткомитета СССР и потребовали отчета, почему «Шахтёр» позорит гордое имя советского спорта. Кстати, из того состава «Ювентуса» 8 человек позже стали чемпионами мира. Требовали по полной программе, но чтобы что-то полезное сделать для футбола – никто палец об палец не ударил. Первый матч все с тем же «Ювентусом» мы играли 24 ноября, а сезон закончился 10 ноября. Мы свои тренировочные матчи проводили на стадионе шахты имени Петровского, и в Макеевке, если не ошибаюсь на «Бажановце», по жуткой грязи. Играть было просто негде. Я уже не говорю, чтобы поехать и посмотреть хотя бы одну игру итальянцев. Никто не помог и в том вопросе, чтобы провести хоть одну тренировку на местном стадионе перед игрой. Более того, даже не дали посмотреть чашу «Комбо», выпустили нас, а там 70000, и начали нас «возить».

– Партийным боссам было глубоко плевать на проблемы спорта, но хоть какая-то лояльность была в других вопросах?

– Никакой, ни условий, ни доброжелательного отношения к спортсменам ничего не было. Я припоминаю свой период работы в сборной Союза, так там суточные были 12 долларов. В Ганновере мы проиграли Германии, так всей команде заплатили суточных ровно двенадцать с половиной долларов. Но контролировать, давать ценные указания, требовать, топать ногами, никогда не забывали. У меня были подаренные чешским футболистом 5 долларов, так я не знал, как их вывезти за рубеж, таким был обыск в аэропорту.

– Был еще какой-то шум из-за долларов в московском аэропорту…

– То была другая история, не менее интересная. В 1978 году мы вылетали из Шереметьево на матч с «Барселоной». При таможенном осмотре в общественных вещах обнаружили двести долларов. Вначале в спичечном коробке 100 долларов, затем в носовом платке. Вызвали меня: Чья сумка?, я отвечаю – команды, кто ее нес? – дежурный, кто дежурный? – Варнавский. О деньгах он ничего не знал, кто собирал сумку? – администратор, а где он? – остался в Донецке. Официальная делегация тогда должна быть не более 20 человек. Все команду раздели до трусов, включая руководителя делегации Калинина. Дошло до того, что из тюбиков выдавливали зубную пасту. – Кто это сделал? Мы его оставим. Я говорю, не знаю, оставляйте меня, я главный тренер несу ответственность за всю команду. Для вида собрал игроков, прочитал им мораль, ну после этого таможенники смилостивились, отпустили нас, но предупредили, вернётесь, будем разбираться. Но это была только первая часть представления. Когда команда прошла на посадку в самолет, меня и Калинина завели в кабину летчиков и раздели до трусов. Таможенник нашел лишние семь рублей. Почему семь рублей лишние? Тогда разрешалось только тридцать рублей вывозить. – Пойдите в буфет и что-нибудь купите. Я пошел, купил бутылку водки и отдаю таможеннику, и говорю ему: – Выпьешь за победу команды «Шахтер». Внутри меня все так кипело, что я готов был зубами его загрызть на месте.

– Скорее всего, к футболу таможенники были равнодушны?

– Да разве только к футболу, самое страшное, что они были равнодушны к людям.

– Тренер лениградского «Зенита» Герман Зонин, как-то сказал об игре «горняков» средины 70-х, что «Шахтёр» играет в агрессивный современный футбол. В чем была сила нашей команды в те годы?

– Во-первых, у нас хорошо играли фланги. На левом фланге просто гигантский объем работы проводил Владимир Сафонов, который отрабатывал как фланговый полузащитник, так и фланговый нападающий. В среднем за матч он делал до 10 точных нацеленных передач. На правом фланге у нас была целая группа игроков, которые могли смять любую оборону. Это Дудинский, Васин, Роговский и защитник Яремченко, который ввиду того, что раньше играл в линии атаки, активно поддерживал своих партнеров. Они активно нагружали Старухина, плюс под Виталием блестяще играл Соколовский. Сам же Виталий Старухин, был игрок, которому не было равных во всем Союзе в умении играть головой. Были игроки, которые неплохо могли ударить головой, те же Калоев, Копаев, но они били головой, а Виталий играл. Он мог принять мяч головой, ударить, сбросить под удар, Старухин очень тонко чувствовал мяч. После ухода в киевское «Динамо» Конькова, Соколовский забил из-под Старухина 10 мячей. Это были личности, и при этом у той команды была невероятная жажда победы, и чувство коллективизма. В Донецке они могли раскатать любого соперника. При этом, материально мы не получали никаких доплат, никаких премий, а команду остановить было нельзя.

– Получается, что успехи команды не поощрялись руководством области?

– В те годы Владимир Иванович Дегтярев был уже отстранен от власти, пришел Качура, и отношение к команде сразу же изменилось. Нельзя сказать, что он не любил футбол, но он был слабым хозяйственником. Он не мог найти средства для поощрения футболистов. Я до сих пор вспоминаю этих людей негативно. В 1975 году впервые в истории Донбасса выиграла серебренные медали. Скажите, разве это не событие? Так мне пришлось на банкет собрать с ребят деньги – по 25 рублей с женатых, по 15 с холостых. Поехали на Артемовский завод шампанских вин, купили три ящика шампанского, на три дня организовали фиктивный заезд на базу, чтобы хоть как-то стол накрыть. Вот так мы организовали праздничный банкет. За весь год никаких сувениров, поощрительных призов, не было ничего, это я это вам говорю с полной ответственностью.

– В одном из интервью вы как-то сказали, что секрет успеха команды 70-х в умении сыграть через «не могу»…

– В какой-то мере, это был стиль нашей команды. Большую помощь мне в этом оказывали игроки сборной Дегтярев и Звягинцев. Они личным примером показывали, как нужно работать. Приезжая с матчей национальной сборной, они выдерживали такие же нагрузки, как и те, кто в этот период отдыхал, причем были в числе первых, кто их выполнял. В Леселидзе, был момент, когда Старухину нельзя было работать с мячом, и он бегал 40 раз по 100 метров. В это время на тренировку приехало кутаисское «Торпедо», и они это увидели. Грузинские футболисты от удивления открыли рты. У нас были и такие, точно помню, что одним из них был Пьяных, кто после тренировки(!) из Леселидзе бежал в Адлер за автобусом, а это километров 20, не меньше. При этом я никого не просил, не заставлял, все по своей инициативе. Помните легендарный снимок, где все лицо Дегтярева в грязи. Так я вам скажу так, этот снимок был сделан не для фотоальбома, это был один из фрагментов нашей повседневной работы. Таким был подход у них, если нужно было жилы рвать – будут рвать.

– В современном футболе есть такие игроки?

– Конечно – есть. В современном футболе настоящий профессионал должен уметь готовить себя сам. Вот сейчас открою свою тренерскую записную книжку и процитирую вам запись 1997 года (к моему удивлению эту запись Владимир Максимович нашел в две секунды. – Прим. В. С.), которую я сделал, будучи на стажировке в «Милане». Миланцев тогда тренировал Капелло. И вот одна их цитат Капелло: «Главная задача тренера подготовить индивидуально сильных футболистов к конкретной игре». Но роль тренера от этого не снижается. Бразильцы не любят тренироваться, это общеизвестно. Пришедший в ЦСКА Карвальо поначалу нагрузок просто не выдерживал и воспринимал их болезненно, в штыки. Бразилец падал на газон, кричал, что у него порвутся мышцы, и больше он не сможет играть. Но потом он понял, что это для его же блага, и сейчас один из лучших на тренировках.

– Первый украинский трофей также связан с вашим именем. Выигрыш кубка Украины 1995 года у вас оставил какие-то воспоминания?

– Бесспорно. В то время, психологическая обстановка внутри коллектива была довольно сложной. Нам просто не хватало игроков. Дошло до того, что я был вынужден ставить в состав 17-летних Зубова и Дранова. К полуфинальным матчам с «Черноморцем» у нас не было центрального защитника, и я попросил Попова выйти на поле. Он перед этим полгода болел и был не готов играть на таком уровне. В ответном полуфинальном матче Сергей отыграл один тайм и попросил замену. Проблемы были не только в линии обороны. Игоря Петрова я поставил на позицию центрального нападающего, причем он перед сезоном 1995 года не сыграл ни одного матча на позиции нападающего.

– Владимир Сальков – один из немногих тренеров, которые длительное время, весьма плодотворно работали в одной упряжке с Вячеславом Колосковым?

– После того, как у меня в «Торпедо» откровенно не сложилось, Вячеслав Иванович пригласил меня работать к себе в штаб. Своей работой в «Шахтёре» я заработал определенный авторитет. Кстати, я был первым тренером в Москве с периферии. Некоторое время я проверял методику подготовки команд высшей лиги, и сам тренировочный процесс. На этом материале я заработал определенный багаж, и в 1981 году Колосков мне доверил подготовку олимпийской сборной к Олимпиаде 1984 года в Лос-Анжелесе. У нас были неплохие результаты, как в товарищеских матчах, так и в отборочном цикле, мы играли без поражений. Но я допустил один промах, я пригласил в сборную Александра Заварова, и не просто пригласил, а ставил его в состав. На коллегии спорткомитета СССР мне запретили это делать, так как он был дисквалифицирован. Его исключили из комсомола, сделали изгоем, хотя в тот момент, он был в киевском «Динамо», и уже отбыл один год дисквалификации. Был даже репортаж по телевидению, что он в то время на каком-то предприятии работал кочегаром, стал так сказать на путь исправления. У меня же была договоренность с председателем спорткомитета УССР Валерием Борзовым и главным тренером киевлян Лобановским, что я его беру в сборную, и мы его восстановим в комсомоле. На мнение коллегии спорткомитета я просто наплевал, и меня вызвали на очередное заседание, где четко сказали, что я допускаю ошибки в селекционной работе. Самое интересное, что у сборной был неплохие результаты, и коллегии было трудно найти повод для моего смещения с должности главного тренера. Один умник предложил такой повод, за неубедительную игру со сборной Болгарии в Софии, где мы кстати, сыграли вничью – 2:2. А команда тогда у нас была отличная, практически все потом играли в национальной сборной. Так Малофеев стал главным тренером олимпийской сборной, а я его помощником. Отборочный турнир мы тогда выиграли, но на Олимпиаду так и не поехали. Я был наказан материально, никаких премиальных за работу в сборной мне так и не выплатили. К власти пришел великий деятель в кавычках Грамов, который сказал: «Он зарплату в Федерации футбола получает, какие еще могут быть премиальные». Самое главное, что пострадали ребята: болгары нашли возможность поощрить своих футболистов, наши – нет.

– Что значит «Шахтёр» для вас?

– Трудно так сразу ответить. Как минимум это 20 лет моей жизни. Я благодарен тем людям, которые меня пригласили в команду. В «Шахтёре» я состоялся как игрок и как тренер. Опыт работы в «Шахтёре» для меня неоценим. И все же, самое главное, это люди. В большинстве своем они по-настоящему любили и любят футбол.