Защитник в квадрате

«Спорт-Экспресс», 23.02.2001

Он почти 40 лет армеец. И День защитника Отечества для бывшего защитника ЦСКА полковника запаса Марьяна Плахетко – праздник профессиональный.

«СКИНУЛИСЬ ПО ТРЕТЬЯКУ…»

– Марьян Иванович, откуда такая фамилия?

– Честно говоря, не знаю. Но фамилия достаточно известная. Мой отец, дед, прадед были большими мастерами в деревообрабатывающей промышленности, создавали проекты и строили дома. На Львовщине их знало не одно поколение.

– Не дразнили из-за фамилии? Например, Плохишом?

– Нет, нашу семью слишком уважали. А вот в ЦСКА оказался среди героев ходившей тогда шутки: «Собралась компания, скинулись по Третьяку, купили ящик Сухи, а на закуску – Гусева, Лебедева и Капустина. Выпили, оказалось Мальцев…» Ну и так далее. Помню, там еще патруль навстречу попался: Старшинов и братья Майоровы, а с ними Репс на поводке… Ну, а закончилось все, как понимаете, Плахетко…

– Почему остановили выбор на футболе – ведь в те годы он во Львове серьезных оборотов еще не набрал?

– Время было послевоенное, у нас в Нижанковичах забава была одна – с утра до вечера гоняли резиновый мяч. Даже коров пасти с ним ходили. И я уже в 13 лет играл за взрослую команду поселка.

– А болели за кого: за СКА или за «Карпаты»?

– Тогда мы все болели за «Динамо» (Киев). Оно было для нас чем-то вроде божества.

– Кто ходил у вас в кумирах?

– Все. Трояновский, Каневский, Лобановский, Турянчик, Базилевич, Щегольков, Островский, Макаров… Я ж говорю, мы на них молились.

ОТ ГОРЯНСКОГО К ШАПОШНИКОВУ

– Как в «Карпатах» оказались?

– Я хоть школы и не имел, но здорово помогло, что рано затесался в компанию взрослых. Пусть через синяки и шишки, но прибавил в мощи, поднабрался опыта, стал лучше бить с левой ноги. В 1961-м уже играл за «Трудовые резервы» и молодежную сборную Львовской области. Мы чемпионами Украины стали и вторыми в Союзе. Кстати, на первенстве Украины в Стрыю меня признали лучшим защитником, а Володю Мунтяна – лучшим полузащитником. Он был маленьким, худеньким, но играл здорово. Хотя трудно было представить, что эта «тростиночка» со временем начнет забивать чуть ли не с сорока метров. После Стрыя меня и пригласили в «Карпаты», которые тренировал Евгений Горянский. Через год уже к основе подобрался, но тут неожиданно в армию забрали.

– Почему неожиданно?

– Дело в том, что тогда существовали два обкома – по сельскому хозяйству и промышленности, и какой-то из них курировал и вопросы призыва. «Карпаты» с нужными людьми договорились, и мне сказали, чтобы я на повестки внимания не обращал. Но потом обкомы объединили, пошла неразбериха, и я, получив очередную повестку, решил в военкомат все же сходить. А вышел оттуда уже призванным на срочную службу. И отправили меня во Львовское политучилище, где я по полной программе прошел курс молодого бойца. Сергей Шапошников, тренировавший в ту пору СКА, практиковал подобное: ему после этого было проще работать с игроками. Понюхав пороху, они уже понимали, что в армии надо выполнять приказы и меньше распускать язык.

– И кто защищал честь Прикарпатского военного округа?

– Команда у нас подобралась очень приличная: Капличный, Дударенко, Грещак, Шулятицкий, Секеч, Пузач… Шапошников-то тренер был амбициозный, хотел не просто играть, но и выигрывать, вот и собирал перспективных ребят. А с комплектацией у него раздолье было – в Прикарпатье и Закарпатье таланты никогда не переводились.

УВОЛИТЬСЯ НЕ ДАЛ БОБРОВ

– В 1967-м вы вполне могли отправиться на дембель…

– Мог, да не смог. Еще когда играл за молодежную сборную Украины, меня заприметил Бобров, в то время главный тренер Вооруженных сил. И, возглавив ЦСКА, прислал на меня вызов. До дембеля оставалось два месяца, но приказ есть приказ, пришлось ехать. Думал, ненадолго. Меня ведь и Коман через родителей в Киев сватал. Но, правда, я бы туда пойти не рискнул: у «Динамо» в защите играли Турянчик, Соснихин, Круликовский… Не пробьешься. А вот с «Шахтером» у меня даже договоренность была. И чтобы я после увольнения никуда не дернулся, они мне втихаря ежемесячно по 120 рублей приплачивали.

– Ну и дослужили бы себе два месяца в ЦСКА, а потом в «Шахтер» махнули…

– Так я на это и рассчитывал. И не потому, что не хотел себя погонами обременять. Перспективы не видел. В ЦСКА компания защитников еще круче киевской была: Шестернёв, Капличный, Морозов, Антоневич… Я Боброву даже про доплату в Донецке рассказал. А он рассмеялся: «Ты подпишись на лейтенанта, а мы все устроим, и с Донецком тоже». Но я продолжал стоять на своем. Отказался от поездки в Японию, куда команда полетела после чемпионата. Помню, сказал Боброву: «Во-первых, не хочу занимать место человека, отпахавшего весь сезон, а во-вторых, боюсь, что вы прямо у трапа заставите рапорт подписать». Бобров опять усмехнулся: «Ну, как знаешь». А дней через десять захожу в управление, и мне с порога объявляют: поздравляем – тебе, Шулятицкому и Кудасову младших лейтенантов присвоили.

– И многих Всеволод Михайлович в офицеры произвел?

– На моей памяти накладка лишь с Абдураимовым произошла. Но это уже при Николаеве. Берадор и Москвой тяготился, и теми требованиями, которые предъявлял Валентин Александрович. Ныл, плакался. На его счастье, в Совете национальностей тогда Насретдинова председательствовала, из Узбекистана. Она-то и обратилась к первому замминистра обороны маршалу Якубовскому: мол, для подъема настроения у хлопкоробов, а значит, и производительности труда верните Абдураимова в Ташкент. Ну как было отказать хлопкоробам?

ЛЬВОВСКИЕ «ТАНКИСТЫ»

– В ЦСКА вы, наверное, влились без проблем? Там ведь столько ваших земляков играло.

– Это, конечно, здорово помогло. Я хорошо знал Дударенко, Капличного, Шулятицкого, Юшку. Сдружился с Юрой Истоминым, который тоже приехал из Украины, из киевского СКА. Но мы не обособлялись. В компании у нас были и Толя Масляев, и Кудасов, и Баужа. А вот на поле львовская бригада действительно выделялась, особенно хорошей игрой головой. Сказывались тренировки Шапошникова, который во Львове надевал нам танкистские шлемы, и после прострелов с фланга мы с нападающими шли на мяч лоб в лоб. А в игре уже привычка срабатывала: забывали, что без шлемов. И в воздухе «птички» у нас практически не пролетали. Капличный вообще мог из штрафной мяч сразу в центр поля выбить.

– Долго пришлось «под великими» сидеть?

– Нет, Бобров мне доверял и сразу стал выпускать в основе. За два года, пока Всеволод Михайлович руководил ЦСКА, я две или три встречи всего пропустил. С ним вообще легко работалось. Он никогда не кичился своим величием, никого не стращал, что отправит в войска. Наоборот, душевным был, чутким, где-то даже мягким. Разборки на комсомольских собраниях – и те к шутке сводил. Его уважали, но не боялись.

– А после него ссылали? Или на гауптвахту сажали?

– Случалось, если дело огласку принимало. Например, Уткин у нас в арестантах числился. Когда по набережной на «Торпедо» ездили, он нам всегда показывал окна камеры, в которой отсидел несколько суток. Но в основном старались обойтись без скандала. Помню, случай был. Дударенко жил возле «Динамо», а Масляев еще с кем-то к нему в гости собрались. Идут себе, довольные, сумки битком набиты. А мимо на трамвае Николаев проезжал. Увидел Валентин Саныч своих красавцев, вышел из вагона и за ними. Они его к Дударенко и привели. А там Володя с Тарасом Шулятицким уже поляну накрывают. Ну, Николаев им это мероприятие и сорвал.

– Жестким был Валентин Александрович?

– Да, вот его побаивались. Здорово гайки закручивал. Но без этого, может, мы и не стали бы чемпионами в 70-м.

ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС

– У вас тогда компания была что надо: Пшеничников, Астаповский, Шестернёв, Капличный, Афонин, Истомин, Копейки, Федотов, Дударенко…

– Да, сборников полсостава. А ведь матчи в то время, как сейчас, не переносились. Никого не волновало, что из ЦСКА всю защиту в сборную выдернули. Но у нас в 70-м практически два состава было – мечта нынешних тренеров. До смешного доходило: Шестернёв возвращается из сборной, а над ним шутят – все, Альберт, места нет. Правда, он и сам иногда хотел передохнуть, приезжал измученным. Тогда бились без него.

– Помню-помню: «Всегда на дороге к родимым воротам Плахетко стоял, как солдат, на часах…»

– Мы тогда все, как солдаты, насмерть стояли. Это сегодня в сборную не могут нападающего найти, а раньше в каждом клубе созвездия форвардов были: Метревели и Месхи в Тбилиси, Красницкий и Стадник в «Пахтакоре», Банишевский и Туаев в «Нефтчи», Хмельницкий и Каневский в Киеве… А в Москве – Стрельцов, Гершкович, Козлов, Осянин…

– Ну, а как же год спустя только лучшее соотношение мячей спасло вас от вылета в первую лигу?

– Играть мы, конечно, не разучились. Мне кажется, у ребят взыграла обида на армейских чиновников. После золота министерство обороны выделило для команды жилье, а руководство ЦСКА отдало его фигуристам, еще кому-то. В результате Копейкин, Дударенко остались без квартир и… перестали забивать. Да и другие особо не выкладывались.

– В чемпионатах СССР вы забили 4 мяча. Все свои голы помните?

– Орджоникидзе забил, Ворошиловграду, Ростову… Оказывается, не все. Лучше всего помню гол Ростову: осень, дождь, поле размытое, мяч набух… Я центр поля перешел и как дал! 1:0 тогда выиграли.

– А почему в сборной не удалось закрепиться? Сыграли лишь два матча: в 1968-м при Якушине с Качалиным и в 1971-м при Николаеве.

– В первом случае состав, можно сказать, экспериментальным был. Сборники после чемпионата Европы, когда с монеткой не повезло, в подавленном состоянии находились, а встреча с австрийцами была оговорена заранее. Вот Якушин и пригласил на матч ближайших кандидатов. Мы 3:1 выиграли. Один гол, кстати, Георгий Вьюн забил, который сегодня Садырину помогает. А в 1971-м в Гвадалахаре против мексиканцев я на замену вышел, минут за тридцать до конца. По нулям тогда закончили. Так что со мной сборная не проигрывала. А почему не закрепился? Вспомните, какая конкуренция была! Это сейчас с защитниками проблема…

ВЫГОВОРЫ И ПОЛИТЗАНЯТИЯ

На высоком уровне Плахетко закончил играть довольно рано – в 29 лет. Увидел, что Агапов, сменивший Николаева, делает ставку на молодых, и понял: пора. Правда, была еще в его биографии и сборная Группы советских войск в Германии, однако большим футболом там и не пахло. «Проводился лишь один серьезный турнир в году – первенство Вооруженных сил, – вспоминает Плахетко, – остальное напоминало парк культуры и отдыха». Впрочем, даже при такой вольнице Марьян Иванович предпочитал футбол немецким пивным: играл за местный клуб, тренировал молодежную сборную группы.

Будучи майором, поступил в ВШТ, где грыз гранит тренерской науки вместе с Шустиковым, Афониным, Яремченко, Семиным. А по окончании вновь был призван под знамена ЦСКА, где стал начальником команды. В союзные времена застал еще Базилевича, работал с Шестернёвым, Морозовым… Обрастал опытом и… выговорами. «А как в то время было без них обойтись? – вопрошает Плахетко. – Помню, у Савченко дочка в Кишиневе приболела, я его и отпустил. А он не успел вовремя вернуться, и на выезд команда уехала без него. Шуму было! Как отпустили военнослужащего за пределы гарнизона? Кто разрешил? Почему не доложили? Получи строгач.

А одни политзанятия чего стоили! Натуральная бочка с порохом. Татарчук, Медведь рыдали: «Марьян Иванович! Лучше два часа кросса, чем конспектировать». Но нас ведь постоянно политотдел проверял, на итоговые занятия комиссия приходила. Вот и приходилось материалы «о руководящей и направляющей роли партии» им под запись давать».

Но самым тяжелым для Плахетко был момент, когда пришлось уйти в «Торпедо».

– Я не участвовал ни в каких сварах и тем более не хотел уходить. Я ведь армеец, был им всю жизнь и остаюсь. К форме до сих пор с трепетом отношусь. Слава Богу, это все в прошлом, и я снова тружусь в родном клубе.

Одно тревожит сегодня Марьяна Ивановича: «Конечно, приятно, что в прошлом году вспомнили о 30-летии нашей победы. Сейчас, наверное, и последнее золото ЦСКА отметят, что десять лет назад было. Но историю-то чемпионскую обновлять надо. Хочется парадный мундир по такому случаю надеть, пока его моль не съела…»