Алексей Медведев: «Главное, чтобы мяч оказался в сетке. А как – неважно»

«Самарский футбол», 04.06.2007

Его фамилия не дает особого простора фантазии на прозвища. Всю футбольную жизнь его звали Миша, Медведь. И только в этом году прозвали Старый. Он не обижается, знает, что это – шутка по поводу тридцатилетия, нагрянувшего на него в этом году, а вовсе не серьезный намек на антропометрические и игровые данные.

В футбол за руку никто не приводил

Пройти по родному Павловскому Посаду, не поздоровавшись с каждым, кто встретится на его пути, он не сможет, даже если захочет. Просто его знает весь город, почти в буквальном смысле. За свою более чем полуторавековую историю подмосковный городок со стотысячным населением может похвастаться многими именами, которые внесены в историю союзного и российского спорта. Но футболист, играющий в премьер-лиге, среди них один. Поэтому нетрудно представить, с каким уважением и трепетом относятся к нашему герою горожане. Школа номер пять, в которой учился Алексей, недавно отпраздновала свое столетие. И преподавательский состав, и учащиеся были искренне огорчены тем, что один из лучших ее выпускников не смог попасть на этот юбилей – у него была игра в Самаре.

«Иван родства не помнящий» – это не про Медведева. Очень тепло и искренне он всегда говорит о городе, где родился и вырос, и людях, с которыми так или иначе свела его судьба.

– Мой город был раньше славен как в стране, так и за рубежом своей знаменитой фабрикой павловскопосадских платков. Был еще завод «Экситон», на нем выпускали микросхемы для военного производства. Поэтому Павловский Посад одно время, как и Куйбышев, был «закрытым» городом. С начала 90-х фабрики и заводы пришли в упадок, а вместе с ними и большинство стадионов и спортивных школ. Но я успел застать то время, когда все было наоборот, и наш город был далеко не последним в спорте в Московской области. У нас была футбольная ДЮСШ, хорошо был развит биатлон – много ребят, кто им занимался, вызывались в сборные по всем возрастам, хоккей с мячом, баскетбол, да много различных секций… У нас ведь не было таких развлечений, как теперь у моих детей, например. Вот мы и занимались в основном спортом. Благо условия тогда позволяли.

В футбол меня за руку никто не приводил. Мой отец работал на «Экситоне». И там же играл в футбол в любительской команде. Я часто ходил на игры и тренировки с папой, и он был для меня примером. В то время у нас в городском чемпионате было две лиги: 10 команд в первой и еще 8 – во второй. Когда я смотрел, как папа играет, мечтал выступать на хорошем уровне, чтобы меня могли показать по телевизору.

– В школе был отличником?

– Нет, «твердым» хорошистом. Класса до 7-го. А потом, когда стал жить в московском спортинтернате, где контроль родителей свелся до минимума, я стал давать себе поблажки и изучать в основном то, что было интересно.

– И что же было интересно? Точные науки или гуманитарные?

– Математика давалась мне неплохо. Очень интересовали история, география, в отличие от химии и физики. И, хотя я всегда любил читать, школьная программа по литературе почему-то не вызывала особого энтузиазма. Уже после школы, с годами, я, конечно, читал классику. Но в школьном возрасте меня больше притягивали исторические романы, приключения и особенно фантастика. А когда нужно было рассказать произведение по программе, то я вспоминал прочитанное краткое содержание и «на голубом глазу» приблизительно к тексту пересказывал со словами: «Тут вот запамятовал, тут, простите, подзабыл»… Удивительно, но этот трюк всегда проходил.

– Задиристым рос?

– Я всегда был неконфликтным человеком. И у меня были хорошие и ровные отношения со всеми, за редким исключением. Я был активистом, постоянно участвовал в разных мероприятиях. Хотя особого времени посвящать себя школьным мероприятиям у меня все же не было из-за футбола.

– Спортсмен, комсомолец…

– Пионером был, а до комсомольца не дотянул – все это рухнуло, и принимать было некому и некуда.

– А если б не прекратилось, вступил бы в комсомол?

– Думаю, что скорее да, чем нет. В то время все должны были вступать, и все вступали. «Будь готов! – Всегда готов!» – и другого не могло быть. Но вот потом, конечно, со временем, когда все в жизни становится более осознанным, я бы, скорее всего, вышел из комсомола.

В «Сатурне» играл даже в воротах

Сознательный интерес к футболу у Медведева возник лет с девяти, когда начал ходить в местную детско-юношескую спортивную школу. После трех-четырех лет занятий отец, увидев увлечение сына футболом, сумел договориться о смотринах в школе ЦСКА. Несмотря на то что Алексей не выделялся чем-то особенным из всех прибывших на просмотр, его все же оставили, сказав: «Пусть остается, а дальше посмотрим». «Посмотрим» растянулось до 17-летнего возраста. Первые два с половиной года из этих пяти ежедневно после учебы он шагал на электричку и ехал на тренировку за 70 километров в Москву – по полтора часа в одну сторону. А с 15 лет переехал жить в «армейский» интернат, где и оканчивал школу.

– На каких позициях играл юный Медведев?

– На позиции крайнего полузащитника. Сначала, впрочем, играл впереди. Но затем в атаке стали приветствоваться мощные высокие ребята, и меня постепенно начали «сдвигать» подальше, назад, на край. Те тренерские эксперименты сейчас дают знать о себе: смена позиции мне дается легко, и для меня непринципиально, кого играть – крайнего или центрального полузащитника или форварда.

– Играли на первенство города?

– Да.

– В состав легко было попасть?

– Я бы так не сказал. Конкуренция там была нешуточная – ничуть не слабее, чем сейчас в «Крыльях». Представьте: по 20-25 ребят в каждом возрасте, а играют-то одиннадцать. Поэтому место в составе нужно было заслужить. Я, в отличие от тех, которым пророчили очень звездное будущее, не считался перспективным. Потому по окончании школы у меня не было особых вариантов или каких-то выгодных предложений. Кроме того, физически я был не особо развит и ростом не из высоких – ведь расти я начал лет в 17. У меня, наверное, было замедленное развитие… А если серьезно, то, естественно, я чувствовал себя скованно какое-то время. Хотя бы из-за того, что я из провинции.

– Пардон, но от Москвы всего 70 километров…

– Ну и что? Это уже считается провинцией, а здесь – москвичи! К тому же ребята занимались с четырех-пяти лет, а я пришел в 12. Плюс уровни подготовки подмосковной школы и «армейской» разные. Вот я и старался наверстывать: в любое свободное время, будь то выходные, праздники, любая пауза, возникавшая в Москве, я ходил заниматься у себя в городе, везде, где только можно.

– «Пахал», одним словом…

– Я понимал, что это нужно. Хотя по-настоящему как футболист я начал расти после того, как в 17 лет попал в профессиональную команду в Орехово-Зуево. Тут я понял пропасть между детским футболом и мужским, любительским и профессиональным. Увидел, как я отстаю и в физическом плане, и в тактическом, потому что опыта не хватает. Там ветераны играли, которым было по 30 лет и больше, они позволяли себе поблажки, а мне приходилось и за себя, и «за того парня» работать. Мне нужно было дотянуться до «мужиков». Я поставил себе задачу: «В этой команде должен стать лучшим». И послаблений себе уже не давал никаких. Например, каждое утро делал зарядку – если раньше бывало, что в утреннем поединке с ленью я проигрывал, то тут у нее шансов не стало никаких. И это сработало в итоге, я почувствовал, что начал прибавлять, постепенно, с каждым годом показатели по проведенным играм и забитым мячам улучшались. Я ставил себе новые задачи. К примеру, на сегодняшний день у меня три забитых мяча. На следующий год нужно больше. Почему нет? Просто нужно еще поработать. И сначала я записал в актив 3 гола, потом – 11, затем – 24. А потом и в премьер-лигу позвали.

– На всех позициях поиграть удалось, за исключением ворот, наверное?

– Ну почему же? (Хитро подмигивает.) И в воротах успел! Причем сыграл голкипером в официальной игре, на профессиональном уровне. Года четыре назад с «Сатурном» мы играли на Кубок ответный матч со «Звездой». В Иркутске сыграли 0:0, а дома выигрывали 5:0, из пяти мячей три забил я в первом тайме. Незадолго до окончания игры наш вратарь Евгений Корнюхин получил травму, а замен уже больше не было. Я и говорю: «У меня давно мечта была такая – давайте я ворота встану!». Поскольку этот пламенный спич был не на пустом месте – я на тренировках, в принципе, в воротах поигрывал, «баловался», так сказать, – то мне доверили последние 15 минут защищать ворота. И хотя за все это время явной угрозы со стороны соперников не было, пару раз мяча все же коснулся. Поэтому получается, что я на всех позициях поиграл.

– А из вашего выпуска «армейского» кто еще заиграл в премьер-лиге?

– По прошествии пяти лет после окончания школы не было ни одного человека даже в первой или второй лиге. Ни у кого не сложилось.

От 250-рублевого контракта – к премьер-лиге

До попадания его в профессиональную команду ни родители, ни он сам не допускали мысли о том, что футбол может стать профессией. Он никогда не думал: «Во что бы то ни стало я должен быть футболистом, чтобы зарабатывать огромные гонорары, которые будут моим основным заработком». Мысли были более прозаичными – играть и получать удовольствие. Тем более что ему не говорили: «Сыночек, ты уже большой, и, может, уже хватит играть в удовольствие и пора задуматься о профессии». Конечно, родители волновались за будущее сына и относились к нему требовательно, стремясь, чтобы он вырос всесторонне развитым и получил высшее образование.

– Но на каком-то этапе родители смирились с тем, что футбол для тебя не только игра?

– А они и не смирялись. Время шло своим чередом, мне говорили, что я должен определиться в жизни и что-то найти, на мое усмотрение. Но в какую-то определенную сторону не подталкивали. Скажем так, отец никогда не сидел и не ждал «у моря погоды». Он крутился на двух-трех работах, что в те времена не приветствовалось, чтобы семья жила в достатке. Я не могу сказать, что наша семья была очень обеспеченной, но не бедствовали. Поэтому меня и не напрягали тем, что я должен помогать. В период самоопределения, когда после окончания школы предложений не было ни по одной лиге, я поступил в вуз и полгода вообще к мячу не притрагивался. Учился в институте физкультуры в Малаховке, а перед этим два месяца летом подрабатывал на стройке вместе с отцом.

– Кирпичи клал?

– Нет, это дело мастеров. Отец у меня умеет, а я так – подсобником.

– А пауза в футболе была действительно полгода?

– С сентября до января. Тогда мысли были даже, что больше вообще не вернусь в футбол, если только на любительском уровне. Но тут мне позвонил мой детский тренер и предложил играть за одну из двух команд в Орехово-Зуево. Приехав в «Химик», игравший в КФК, я потренировался с ним, но не задержался там больше месяца. Потому что меня заметил тренерский штаб команды «Знамя труда», выступавшей во второй лиге, и пригласил со «знаменосцами» на сборы. Эксперимент завершился тем, что по окончании сборов мне предложили подписать первый контракт в моей жизни. С тех пор футбол стал моей работой, а учиться я продолжал по возможности.

– Не секрет, сколько предложили денег в первом контракте?

– Зарплата у меня была 250 рублей, это был 1995 год. Скажу по секрету, как у самого молодого игрока в команде у меня были самые маленькие деньги. Через три года, на момент моего ухода в премьер-лигу, я по-прежнему получал меньше всех – 800 рублей. И это после того как я был в команде два года подряд лучшим бомбардиром. Мне говорили: «Ты еще пока молодой, у тебя все впереди, семьи нет, и денег тебе не надо». Во второй лиге в те времена это тоже имело значение. Как бы я хорошо ни играл, против возрастного, опытного игрока, у которого семья и детей кормить надо, шансы на то, что у меня условия будут лучше, сводились к нулю. Поначалу меня это не сильно задевало, но со временем стало угнетать. Мне 21 год, а зарплата не позволяет ни родителям помогать, ни на себя потратить, я даже девушку не мог пригласить в ресторан.

– Как после четырех лет во втором дивизионе удалось сразу перепрыгнуть в премьер-лигу?

– Шанс мне дал Сергей Павлов. Тогда «Сатурн» лидировал в первом дивизионе и выходил в премьер-лигу, а «Знамя труда» шло первым во второй лиге и успешно выступало в Кубке России. Павлов приезжал на наши последние игры. Правда, когда он приехал в первый раз, я из-за карточки пропускал матч. А мне сказали, что он, по слухам, приехал смотреть меня и еще пару человек. «Ну почему же мне так не везет! – думал я. – Тех парней он увидит, а я-то не играю! Вот свой шанс и упущу!» Но потом в 1/8 финала Кубка мы как раз принимали «Сатурн». Основное время закончилось 0:0, а по пенальти мы проиграли.

– Среди пенальтистов сумел отметиться?

– (Разводит руками.) Не судьба была, видимо. Я должен был бить пятым, но до меня очередь не дошла – мы проиграли 2:4. Просто нарочно не придумаешь!

– Когда тебе все же поступило предложение от Павлова, у тебя был действующий контракт со «Знаменем труда». Разошлись мирно, без драк?

– Ну, они немного посопротивлялись, конечно. Правда, дело кончилось тем, что вмешалось руководство области и объяснило «политику партии»: есть две подмосковные команды, и «Сатурн» области нужнее, потому что он играет выше. Так вот и получилось, что все сложилось удачно в нужный для меня момент. За что я благодарен всем, и Павлову, и Господу Богу. Если бы та встреча не состоялась, до сих пор я играл бы во второй лиге и остался бы незамеченным.

– Когда в «Сатурне» оказался, какие чувства обуревали?

– Я такой человек, мечтательный… Любил представить себя в какой-нибудь известной команде… Поэтому тогда для меня это было какое-то нереальное состояние. Это был тот момент, когда я уже чувствовал потребность подняться выше на пару ступеней. Чувствовал, что готов играть не во второй лиге, а в первой, например… Но оказаться в премьер-лиге!..

– Так в первом дивизионе и не сыграл ни разу?

– В дальнейшем по стечению обстоятельств возможность там оказаться у меня была, но пока не сложилось. И слава Богу, конечно.

– Премьер-лига не напрягала?

– Было дело поначалу. Просто я в свои семнадцать лет был немного не таким, как нынешняя молодежь. Для них – и в какой-то степени они молодцы – нет авторитетов, «звезд», какие были для меня, когда я вышел играть против таких грандов, как ЦСКА, «Спартак»… «Люди играют в Лиге чемпионов, в Европе, – думал я, – а ты-то что из себя представляешь?» И, кстати, это был один из аргументов моего тренера из Орехово-Зуево, когда я уходил в «Сатурн»: «Может, тебе не стоит торопиться? Сейчас в первой лиге пообтешешься, опыта наберешься».

– И мог остаться?

– Нет, я для себя решил: такой шанс упустить не могу.

– Прижился в Раменском быстро?

– Уровни, конечно, были разные, но получилось так, что ребята были нормальные и адекватные. Да и у меня как-то все получалось. По-видимому, огромный внутренний всплеск помог – я готов был рвать, метать, не останавливаясь! Парни видели, что я работаю, а если ты не филонишь, то и относятся к тебе нормально. Даже поддерживали и подбадривали. А в середине первого круга меня пригласили в «молодежку».

– Продолжаете общаться с Павловым?

– Конечно, я ему очень благодарен за то, что он в меня поверил. Кстати, в каких бы командах он ни работал потом – всегда звал к себе, но наши пути разошлись.

– Наверное, гол вчера ему посвятил? (Интервью состоялось после матча с «Лучом-Энергией». – Прим. И. З.)

– Думаю, я не очень его этим порадовал. Но конкретнее сказать не могу ничего, потому что после игры пообщаться нам не удалось – они очень быстро улетели.

Совершенству нет предела

В своих мечтах он часто играл в форме «Динамо». Наверное, потому, что вместе с отцом болел всегда за «бело-голубых». И надо же такому случиться, что после полутора лет в «Сатурне» у него появилась возможность перейти в команду Валерия Газзаева! Если бы это предложение было простым исполнением детской мечты, то он, скорее всего, никуда бы не пошел – чувствовал, что раменская команда и тренер – его. Но это предложение было выгодным для «Сатурна» в финансовом плане, поэтому, когда его спросили, не хочет ли он поиграть за динамовцев, он не стал обижать Павлова отказом. Так сбылась еще одна мечта.

– В ЦСКА мы с Немовым вместе играли. Только он потом ушел в «Спартак», а я – назад в «Сатурн».

– Почему?

– Газзаев ушел, а новый главный тренер Новиков не видел во мне игрока основного состава и не рассчитывал на меня. Практически целый год я промучился на лавке. Вернулся в «Сатурн», и тут стали меняться тренеры! Мне довелось поиграть и при Шевчуке, и при Шевченко, и при Романцеве, Тарханове, Игнатьеве… С одной стороны, было интересно поработать с разными специалистами, у каждого свой взгляд. Но с другой – хорошего мало. Слишком уж часто менялись тренеры, и приходилось под каждого перестраиваться.

– И менять амплуа?

– В принципе, всегда играл нападающего. Первый, кто стал меня в хавы двигать, – это Романцев. Но было это по необходимости – из-за того, что были кадровые проблемы. Он меня несколько игр ставил крайним полузащитником. А вот Гаджиев, например, видел меня как игрока атаки, но потом попробовал поставить на край. По его мнению, у меня неплохо получалось, и я начал играть крайнего полузащитника, хотя он называл меня крайним нападающим. Но при этом в функции крайнего нападающего входило покрывать всю бровку – от чужой штанги до своей. Бывало, что из-за большого объема работы иной раз выгодные моменты впереди не мог использовать – не хватало свежести. Да и когда играешь на фланге, не так часто оказываешься в голевых ситуациях. Поэтому специалисты нормально к этому относились, они видели, что от меня нельзя требовать много голов, если я играю на позиции, где не так часто забивают. А вот болельщиков понять можно. Большинство из них приходит на футбол как на зрелище, где команда много атакует и создает много голевых моментов. В тонкостях игры не все же разбираются. Поэтому, раз пришел нападающий, от него ждут голов. Логично? Считаю, да. Я ведь чувствовал недовольство трибун: «Кого взяли? Он же забил всего 4 гола за весь сезон…» И еще, я считаю, нельзя сбрасывать со счетов и такой фактор, как везение. Кроме того, мы, нападающие, люди зависимые от коллективных действий. Если будет хорошая полузащита, нас будут снабжать большим количеством пасов, и у нас, естественно, будет больше моментов и возможностей больше забить.

– То есть все должно быть вкупе…

– Футбол меняется. Когда смотришь футбол 80-х или еще раньше, то обращаешь внимание на то, как игрок взял мяч и, не показывая ничего сверхъестественного, оббежал одного, другого, третьего – и забил гол. Сейчас такого дриблинга, когда можно обыграть помногу соперников, не увидишь, за редким исключением. У нас футбол стал таким, что если удается обыграть одного, то на подстраховке тут же появляются второй и третий. Вспомним чемпионат мира – очень мало голов забивали, и в основном со стандартов.

– Это тенденция такая в современном футболе?

– В определенной степени. Сейчас много внимания уделяется обороне. И чемпионом мира стала команда Италии, которая в первую очередь играла больше от обороны, чем от атаки.

– Вопрос, не дающий спать спокойно: как можно обыграть двух, трех защитников, войти в штрафную или еще лучше во вратарскую – и пробить мимо ворот?

– Этого не сможет объяснить, наверное, никто.

– Может, ворота только сверху кажутся такими большими, что не попасть в них вроде бы невозможно?

– Хотя мяч и круглый, и углов у него нет… Я бы это назвал: «необъяснимо, но факт». Но есть вещи, незаметные глазу: ногу подставил чуть-чуть не так, ударил чуть выше или ниже мяча, в результате чего он полетел в другую сторону, а может, небольшая кочечка в последний момент помешала, и мяч подскочил. А бывают такие моменты, когда ты уже расслабляешься, видя мяч в воротах, но малейшее расслабление дает обратный результат.

– В момент удара ты представляешь траекторию полета мяча?

– Все зависит от удара. Они бывают разные.

– Но перед ударом ты просчитываешь, как именно надо бить?

– Да. Если есть время и возможность нанести «зрячий» удар, «исполнить», как мы говорим, то да, стараешься нанести удар в определенный угол, с определенной подкруткой, в определенную точку. Но когда все происходит в большой динамике, когда на принятие решения есть доли секунды, то в большинстве случаев удар наносится приблизительно в створ ворот – ТУДА. Вот есть семь метров на два с половиной, а куда в действительности мяч полетит, уже зависит от везения.

– У тебя обе ноги бьющие? Или какая-то одна «для ходьбы»?

– Правая получше, но у меня нет особого разделения. Я не испытываю дискомфорта, нанося удар левой.

– Так было всегда?

– Нет. Не всегда. В свое время начал уделять внимание более слабой левой. Потом постепенно она подтянулась, и у меня не было проблем серьезных в том, чтобы ударить или сделать передачу.

– Какой гол для тебя – красивый?

– Все равно, для меня нет разницы – красиво, некрасиво. Главное, чтобы мяч там, в сетке, оказался. А там, хоть чем…

– А как же зрелище?

– За основу берется – забить, а красота дело второе, для болельщиков, а не для меня. Хотя в эстетическом плане приятно почувствовать от гола удовлетворение. Я понимаю болельщиков – им нравятся красивые голы. Но думаю, что они согласятся со мной: главное забить, чтобы команда выиграла. Ведь после матча, мне кажется, они не будут вспоминать, ах, какой супергол был забит, если команда проиграла 1:4 или 1:5. Даже если этот единственный гол был забит с середины поля в «девятку». А если команда выиграла 3:0, вряд ли будут обсуждать, были ли мячи забиты корявенько, с метра…

– А вот я помню гол Пеле с середины поля, хотя и не помню, с кем они тогда и как сыграли…

– Да потому что это Пеле! А с середины поля забивали многие, и я не помню их, потому что часто бывают такие ситуации. Но их быстро забывают, а Пеле – легенда, потому о нем вспоминают.

– Тогда какие голы вспоминаешь ты лично?

– Не столько красивые, сколько решающие. А на самом деле помню все.

– У тебя же их за полсотню…

– Да, в клуб Федотова мне уже не войти.

– Думаешь, времени мало осталось?

– Нет, ну я не собираюсь пока заканчивать – здоровье позволяет. Правда, загадывать в нашем деле нельзя. Мы ни от чего не застрахованы. Дай Бог подольше поиграть.

– А сейчас составляешь себе план по забитым мячам на сезон?

– Нет.

– Когда это прекратилось?

– Года три назад. У меня немного поменялись приоритеты. Стало главным отыграть сезон без травм, принести как можно больше пользы команде – так, чтобы тренерский штаб, руководство, партнеры и болельщики могли сказать мне спасибо за сезон.

– Продолжи фразу: «Моя команда – это…»

– Моя команда – это дружный коллектив единомышленников, движимый одной целью. В моей команде в любой момент каждый может подставить плечо, а все конфликты, которые неизбежны в любом коллективе, решаются быстро и всегда в лучшую сторону. Такая команда может добиться многого.

– Если в процессе продления твоего спортивного долголетия предложат играть в защите – готов?

– Никаких проблем. Чистого нападающего из девяти туров в этом сезоне я сыграл три-четыре. Остальные получалось либо с краю, либо центрального полузащитника, ближе к обороне. Я не видел и не вижу в моей дислокации на поле особой проблемы. Возможно, это уже возрастное.

– То есть?

– По молодости думал: «Нет, ну как же так? Я должен быть впереди, мне надо забивать! Как это так – команда выигрывает, а я не забил?» А сейчас что-то произошло во мне, и когда забивает кто-то другой, а мы выигрываем, я получаю удовольствие не меньшее, чем когда забиваю сам. Поэтому, если мне скажут играть ближе к обороне, я не испытаю дискомфорта. Я доверяю полностью тренерам, они специалисты – им видней.

– В этом году тебе исполнилось 30 лет. «Время улыбок, а не плач и не смех со слезами» – действительно так?

– На самом деле, если брать в эмоциональном плане, все стало несколько проще восприниматься. Даже когда проигрываем. Раньше очень тяжело воспринимал: «Ну как же так, почему так несправедливо…» Сейчас более философски: «Ну произошло, значит, так должно было случиться». Свои ошибки, уже с профессиональной точки зрения, спокойно анализируешь, но голову пеплом не посыпаешь. А по поводу радости, я считаю, что здесь нет возрастных границ. Можно и в 60 лет, и в 70 радоваться, если ты действительно живешь футболом по-настоящему, а не выходишь тупо исполнять свою работу. В этом случае никаких эмоций работа не принесет. Ведь если посмотреть на нас даже на тренировках, можно увидеть, как мы, словно дети, радуемся забитым мячам, играя в «дыр-дыр». Это потому, что футбол для нас – любимое дело, которому мы посвятили свою жизнь. И я не знаю такого человека, который устал от голов и от побед, и после того, как он забил гол, он пошел бы как ни в чем не бывало, не радуясь этому. Я никогда не поверю, что такое бывает. Хотя, может, и есть исключения…

– Скучаешь по голам?

– Естественно. Это то основное, что приносит радость и удовольствие. В тот момент, когда мяч трепещет в сетке, происходит всплеск эмоций, выброс адреналина, и естественно, когда этих ощущений долго нет, возникает чувство неудовлетворенности, даже неполноценности. Нападающего, если он давно не забивает, это начинает напрягать психологически. Вы же обращали внимание, в таких ситуациях многие тренеры говорят: «Ему надо забить – и сразу с плеч груз сбросится». В этом действительно что-то есть. Хотя еще и зависит от того, кто как к этому относится.

– Сейчас можно сказать, что по достижении определенного момента ты стал меньше уделять внимания работе с мячом, финтам, а больше, например, трудишься в тактическом плане?

– Нет. Совершенству нет предела. Сколько бы ты ни работал, все равно можно что-то новое приобрести. И никогда не добьешься идеала. Наверное, и не бывает такого, что ты все умеешь, все у тебя получается. Единственное, с возрастом начинаешь выдерживать баланс нагрузки во всем. Нет, речь не идет о том, чтобы делать упражнения не в полную силу. Думаю, что если спросить ребят в команде, то ни один не упрекнет меня в том, что я недорабатываю. Разница в том, что когда ты молодой, то по окончании тренировки вроде бы и чувствуешь усталость, но стремишься еще остаться и поработать. А это может сказаться как в положительную сторону, так и в отрицательную. Оговорюсь – речь не про межсезонье, а про сезон – когда идет недельный цикл в чемпионате. Проделав дополнительную работу после тренировки, к игре ты можешь подойти уставшим и не отработать на все сто процентов, потому что перегрузил себя на неделе.

– То есть теперь научился чувствовать свой организм?

– Да, я знаю, когда после необходимого объема работы на тренировке без ущерба можно дополнительно позаниматься. И я считаю, что в профессиональных командах, когда ты чувствуешь какое-то недомогание или перегруз, не должно быть зазорным подойти к тренеру и поставить его в известность об этом. Почему нет? Ты будешь честен перед тренером и командой, если возьмешь паузу и не будешь тренироваться в общей группе, а сделаешь пробежку. Это лучше, чем если ты будешь заниматься «через не могу», а потом по ходу матча выяснится, что ты не смог сыграть по максимуму, не принес команде пользу, в результате чего она пострадала.

– Когда домашние матчи проходят при незаполненных трибунах – напрягает?

– Конечно, при полном стадионе приятней играть. И даже когда я играл в других командах, мне нравилось приезжать в Самару. В нынешнем году эта ситуация мне лично почему была неприятна? Да, я признаю, что игра была незрелищна, особенно в первых играх, но все видели, в каком безобразном состоянии поле. Причем не только мы жаловались, а все приезжавшие к нам команды. И они не отличались от нас ничем. Та же «Москва», которая шла в лидерах, приехав к нам, ничего сделать не могла. Думаю, это не могло не сказаться на заполненности трибун. Плюс болельщики очень болезненно восприняли уход Гаджиева, и сразу пошли некрасивые разговоры о том, что надо убирать Оборина, что у команды все плохо. Я считаю, что все эти разговоры были необоснованы и незаслужены. Всегда нужно дать время и определенный кредит доверия. У каждого тренера свое видение футбола, своя схема, свой тренировочный процесс. Как говорится, «Москва не сразу строилась»…

Я был таким же, как нынешние мальчишки

Есть тема, на которую Алексей не любит говорить, а если и говорит, то не заостряет на ней внимание. Потому что искренне полагает, что любая помощь или благотворительность идет от сердца, а не для того, чтобы о ней написали как о рекламной акции. В его понимании человек, который помогает малоимущим людям или детским домам, не будет об этом рассказывать на каждом углу. Но лично я считаю, что про добрые дела надо говорить, и не хочу проходить мимо того факта, что четыре года назад Алексей Медведев взял на полное обеспечение команду мальчиков 1992 года рождения, которая теперь выступает за Павловский Посад в чемпионате Московской области. Это сейчас им стали помогать спортивная школа и областные власти, а он финансирует их поездки и питание, а тогда у них не было ничего – ни формы, ни мячей.

– Это было стихийное желание помочь или потребность?

– Меня очень удручало время, когда в городе никому ничего не было нужно, было обидно видеть закрытые секции и заброшенные стадионы. А ведь прежде спорт в моем городе был на высоком уровне! Отсюда возникло желание помочь людям, которые поддерживают спорт своим энтузиазмом, альтруизмом, стараются возродить его. Ведь я был таким же, как эти мальчишки! Кто знает, может, кто-то из них тоже вырастает в игрока премьер-лиги. Да даже если и не вырастет – ну и что? Зато они не околачиваются по улицам, подворотням, а играют в любимый футбол. Я стараюсь не ограничиваться финансовой поддержкой. Всегда, когда приезжаю, нахожу время, чтобы прийти пообщаться с ними.

– Мастер-классы проводишь?

– Нет, не проводил. Кстати говоря, идея!

– У твоих детей развлечений и возможностей больше, чем было у тебя…

– Да уж! Я хотел бы и мечтал, чтобы мои дочка и сын были ближе к спорту. Но все будет так, как они захотят, никакого давления я оказывать не собираюсь, не буду напрягать или подталкивать. Хотя в какой-то степени это, быть может, и нужно.

– Как зовут детей?

– Дочку – Виктория, а сын – мой тезка. Я заметил, что есть у футболистов тяга к тому, чтобы называть сыновей своими именами. Наверное, они хотят видеть в своих наследниках продолжение своей футбольной жизни…