Долг. К столетию со дня рождения Михаила Иосифовича Якушина

«Московский спорт», 01.09.2010

Вот перед кем я чувствую себя в долгу, так это перед Якушиным…

Телекамера была настоящей. В отличие от телекомпании, которую я представлял. Чудесный новенький «Бетакам», купленный за 50 тысяч долларов. Так, во всяком случае, говорило начальство. Впрочем, оно, начальство, много тогда чего говорило…

…Был январь. И было очень холодно. А я, стоя перед дверями дома на Скаковой улице, уговаривал своего оператора спрятать в карман его вызывающе красно-белую розу. Тот артачился. Пробивший в не далекой еще юности не один десяток выездов за свой «Спартак», он, как положено, не любил «Динамо».

…Якушин отнесся к моему телефонному звонку недоверчиво, долго расспрашивал, кто мы, откуда. Попросил перезвонить через пару дней.

Уверен, наводил справки…

…Встретиться – со второй попытки – согласился, пригласил в дом. Успокоился, правда, лишь когда я достал переданный со мной с оказией номер газеты, в которой я тогда подвизался, – с рецензией на последнюю якушинскую книгу. Тон статьи был доброжелательным и уважительным. Содержание – формальным.

…Рецензия Якушина обрадовала. «Сам-то прочитал?» – тем не менее строго посмотрел поверх очков. Книгу, написанную им в соавторстве с Борисом Цириком, я, признаться, осилил не без труда. Но осилил. В чем с облегчением признался – не напрасно, значит, продирался «от пролога к эпилогу».

«Выше пояса только снимай…» – переключившись на оператора, деловито попросил хозяин. И тут же, хитро сощурившись, со смешинкой в уголках глаз пояснил: «А то тут сняли для «Футбольного клуба», пиджак заставили надеть с орденами, а я в зеленых штанах домашних. Так мне потом обзвонились все: где, говорят, Михей, ты такие штаны взял?..»

Оператор засмеялся. Якушин ему явно начинал нравиться…

…Мы проговорили почти три часа – пока он не устал. Наверное, я показался ему стоящим собеседником. Я всегда умел слушать. Разве что вовремя вставлял свои немудреные вопросы – накануне за полночь штудировал справочники и донимал отца расспросами. Говорил Якушин о Малом театре двадцатых годов и футболе тридцатых, о турках и басках, все больше – о не виданном ни мною, ни отцом даже…

…Программа так и не вышла. Кассета не увидела эфира. Я – кассеты, свидетельницы моего маленького триумфа. Могу полагаться только на память.

Вот аскетическая обстановка якушинской комнаты – с пожелтевшими динамовскими вымпелами и газетными вырезками на стенах. Вот затаивший дыхание у глазка «Бетакама» оператор, забывший на время о своем «Спартаке». А вот и сам Михаил Иосифович – заведшийся, словно мальчишка. Орлиный профиль. Острый взгляд.

«И вот играем мы со «Спартаком». Сорок восьмой, что ли, год… Или сорок девятый? Точно, сорок девятый. Так вот это игра была! За двенадцать минут до конца проигрываем 3:4… Тут Костя Бесков сравнивает… А потом Бесков или Савдунин…»

«Савдунин», – быстро вставляю я.

Якушин резко подается ко мне, годящемуся ему не то что во внуки – в правнуки, и камера бесстрастно фиксирует наивысший, как я по сей день считаю, комплимент моим талантам интервьюера, восторженное якушинское: «Помнишь?..»

А через мгновение он, вернувшись в настоящее, уже и сам заразительно смеется…

Помню, Михаил Иосифович. Помню…

Я так и не позвонил Якушину.

Сперва было неловко, что программы все нет и нет.

Потом просто закрутился в суете новых дел.

Потом стало стыдно, что не позвонил раньше.

Стыдно до сих пор.

Потому что потом звонить стало некому.

Простите, Михаил Иосифович…