Белянин, он же Бианки

«Алтайский спорт», 26.06.2014

Знаменитый писатель был одним из первых футболистов Бийска.

В начале века большой толчок сибирскому, и в частности алтайскому футболу дали приезжие, уже хорошо знакомые с этой игрой люди, и, конечно, спортивные журналисты, от профессиональной работы которых зависел интерес к тем или иным соревнованиям.

Один из наиболее ярких представителей «золотого пера» – бийчанин Иннокентий Тигин – еще в начале 1920-х годов у себя в Бийске он попинывал мяч с самим Виталием Бианки, будущим знаменитым писателем-орнитологом из Петрограда, игравшим до революции в санкт-петербургской футбольной лиге.

Виталий Бианки начинал играть в футбол с Санкт-Петербурге в Петровском клубе. Затем выступал в «Неве», а с 1913 года по весну 1916 года – в одной из сильнейших команд города – «Унитасе» вместе с Бутусовым, Соколовым, Хромовым и Яковлевым, входившими в состав сборной России. Виталий Валентинович играл левым крайним нападающим и славился резким рывком и точной прострельной передачей, бил с обеих ног. Современники хорошо запомнили его хлесткий резаный удар при подачах углового, когда мяч закручивался на ворота.

В документах той поры фамилия Бианки встречается часто, но сколько он забил голов, сказать трудно. В газетных отчетах тех лет такой графы не существовало. Победы и поражения были уделом команды, а не отдельных личностей. Однако сохранились сведения, что Виталий Бианки привлекался в сборную Петербурга после того, как в 1913 году в составе «Унитаса» стал обладателем Весеннего кубка города. Учебе и занятиям спортом помешала война: в 1916 году он был призван в армию. А до этого он еще был просто студентом петроградского университета, факультета орнитологии, коллектором Зоологического музея Российской академии наук, где и служил его отец – крупный ученый.

Водоворот гражданской войны закрутил Бианки, его артиллерийская часть, стоявшая в Царском Селе, была переведена на Волгу, и до 1920 года родные ничего не знали о его судьбе. К тому времени умер Валентин Львович – отец будущего писателя. В 1920 году Бианки дал знать о себе братьям весточкой из Бийска. В наших краях он обитал уже около двух лет. В ноябре 1918-го 24-летний Виталий Бианки под фамилией Белянин поселился в Бийске, пытаясь избежать мобилизации в колчаковскую армию. Он активно участвует в работе бийского общества любителей природы, преподает биологию в школе и работает в бийском краеведческом музее. Пока он еще не пишет своих великолепных детских рассказов о природе, не издает свою знаменитую на весь мир «Лесную газету». Он скрывается в Бийске от войны целых четыре года. И лишь осенью 1922 года с женой и совсем крохотной дочкой возвращается в Ленинград, где уже вскоре под влиянием природы Алтая и огромной нерастраченной жизненной энергии, начинает свою неповторимую литературную деятельность.

В боевых действиях на стороне колчаковцев Бианки не участвовал, но арест в 1921-м году бийским ЧК посчитал для себя первым звоночком и, когда родилась дочь, то поспешил вернуться в Петроград, где в 1930-х годах арестовывался еще трижды, и на три года ссылался в Уральск, но был помилован. Помогли сумасшедшая известность и популярность. Однако все эти злоключения не могли не сказаться на его здоровье.

Умер знаменитый писатель 10 июня 1959 года в Ленинграде, на пике славы, в возрасте 65 лет. До конца своей жизни он работал над своими произведениями, постоянно вносил в них какие-то изменения, шлифовал их. Его «Лесная газета» до сих пор остается литературным шедевром, рожденным благодаря бийскому периоду.

Уже упоминавшийся мною выше партнер Бианки по бийским футбольным баталиям Иннокентий Тигин в 1923 году, в 19 лет, уехал в Томск поступать на геологическое отделение факультета ТГУ, а уже через год вел шахматный отдел в томской газете «Красное знамя». Этот отдел он сам и организовал. Попутно Иннокентий Сократович не забывал писать о других видах спорта, и в частности, о футболе. Его авторский стиль самобытен, о любом заштатном спортивном событии журналист повествует со знанием дела, как о наиважнейшем состязании, в красках передавая все случившееся.

Это был великий энтузиаст развития спорта. Кроме того, что он неплохо играл в шахматы и футбол, Тигин бегал спринтерские дистанции, судил футбольные и баскетбольные матчи, о которых тут же и писал в газету. Его отправляют в составе томской спортивной делегации на I Сибирский праздник физической культуры в Новониколаевск, откуда он пишет подробные отчеты, как американский писатель Марк Твен о своем путешествии по Европе. В творчестве Иннокентия Тигина видны юмор и ирония, аналитический склад ума и великая преданность делу спорта, за который он готов биться до последнего. Его даже отчисляют из университета «за академическую неуспешность», но он не унывает и продолжает работать во благо спорта. Когда Тигина мобилизовали в армию и он участвовал в ликвидации конфликта на советско-китайской границе, то он и там организовал шахматные соревнования среди красноармейцев. Был бодр, не унывал, во всем показывал пример спортивной закалки и выучки.

В 1930 году он поступил в Сибирский геологоразведочный институт, где развил бурную спортивную деятельность, но в июле 1932 года, находясь на геологоразведочной практике в Горном Алтае, неожиданно утонул на переправе реки Башкаус. Эпитафия на надгробном камне его могилы гласит, что «Товарищ Тигин погиб на своем посту, в борьбе за недра, выявление новых минеральных сырьевых ресурсов для дела социалистической стройки».

На родине Тигина, в Бийске, как и в других крупных сибирских городах, в начале прошлого века было сильно влияние иностранцев на развитие спорта – в основном военнопленных Первой мировой войны. Не исчезло оно и после того, как у них появилась возможность покинуть Россию.

В середине 1920-х годов в самой лучшей в Барнауле команде «Железке», будущем «Локомотиве», играли четыре чеха, которые и делали всю погоду. Правда, бывший вратарь «Локомотива» тех лет Григорий Алексеевич Осипов утверждал, что двое из них, Дебреш и Рокштуль, были не чехами, а австрийцами, и играли они в командах Барнаула еще до революции.

«Железка» была очень дружным коллективом и выиграть у транспортников на их поле было практически невозможно. Да и небезопасно: по тем временам и нравам болельщики «Локомотива» отличались крайней невыдержанностью и агрессивностью, могли и накостылять более удачливым гостям. Но своих футболистов они боготворили и чуть ли не носили на руках после каждой выигранной встречи. Чтобы избежать неожиданных концовок, а попросту мордобоя со стороны зрителей, с 19 июня 1925 года в газете «Красный Алтай» все кружки физкультуры извещают обо всех товарищеских и официальных матчах. С этого времени каждый кружок должен был брать разрешение на проведение матча в техкоме ГСФК.

Нездоровая обстановка, царящая во время футбольных поединков, заставляет Губсовет физкультуры выступить 1 июля 1925 года на страницах газеты «Красный Алтай»: «Футбол, безусловно, необходим. Но такая постановка, какая наблюдается у нас в Алтайской губернии, ставит перед Губсоветом физкультуры задачу чуть ли не ликвидировать все футбольные команды». Первые матчи первенства Барнаула в 1925 году состоялись в начале августа, а уже 13 сентября, менее чем через полтора месяца, прошел финал, в котором, по всей видимости, принимали участие и чехи-австрийцы из «Железки».

Судьба еще одного чеха Карела Кашпарека, игравшего в то время вратарем команды «Спартак» (Ойрот-Тура, нынешний Горно-Алтайск), и вовсе овеяна славой. Это был блистательный вратарь периферийной команды, который таинственным образом исчез из города перед самой войной, а весной 1945 года солдаты из Горно-Алтайска встретили его на улицах освобожденной Праги. К тому времени Карел Кашпарек был уже крупным деятелем чешской компартии, одним из руководителей Пражского восстания против фашистов.

Вот вам и еще одна легенда алтайского футбола. Хотя, какая это легенда? Настоящая быль, которая случилась много-много лет назад. Остается добавить, что 1925 год для Алтайской губернии стал последним: она была упразднена и перешла в состав Западно-Сибирского края (со столицей в Новосибирске), что отрицательно сказалось на контактах алтайских спортсменов с командами других регионов страны. Барнаул перестал быть столицей большой территории до конца 1937 года. И лишь с созданием Алтайского края, а затем в феврале 1938 года Алтайского краевого комитета по физической культуре и спорту, лучшие алтайские спортсмены получили более широкие возможности для выступлений.