Владимир Тростенюк: «Российский футбол ужасен, советский был гораздо лучше»

«Независимая спортивная газета», 11.04.2017

Хоть вратарь Владимир Тростенюк и не играл за кубанские команды мастеров (в основном в бытность игроком он выступал за душанбинский «Памир» – ныне «ЦСКА-Памир» – в первой лиге СССР, а еще два сезона провел на Украине, в рядах львовских «Карпат» и харьковского «Металлиста»), тем не менее, можно сказать, что он оставил (и продолжает оставлять) свой яркий след в футболе Краснодарского края. Почему? Да потому что живет здесь и «пылит» за ветеранские команды «Кубани» Владимир Михайлович уже добрую четверть века!

В интервью корреспонденту «Независимой спортивной газеты» 63-летний Тростенюк рассказал кучу баек про своих тренеров и хорошо так прошелся по современному российскому футболу.

КРАТКО О СЕБЕ

– Владимир Михайлович, вы начали заниматься футболом в родном Душанбе, верно?

– Да, в 1966-м. Получается, что в прошлом году, 2016-м, исполнилось 50 лет с тех пор, как я в футболе. В детско-юношескую школу меня привел друг, а первым моим тренером стал Михаил Иванович Кудинов.

– Сразу заняли место в рамке ворот?

– Нет, можно сказать, что вратарем я стал случайно. Сначала исполнял роль левого защитника, и в первом своем матче на большом поле испытывал такое волнение, что даже по мячу с первого раза попасть не мог. Вот Кудинов и поставил меня уже на следующей тренировке в ворота, тем более что я был самым высокорослым среди своих партнеров.

– Ваш рост вам потом по ходу карьеры мешал или помогал?

– Раньше считали, что это плохо, когда рост вратаря выше 1 метра 85 сантиметров, как у меня, потому что такому голкиперу тяжело «складываться» и играть внизу. Представляете, сколько времени в случае низового удара будет «складываться» шпала под два метра?! Да за это время под ним целый вагон пролетит! Но, с другой стороны, здесь многое зависит и от реакции.

– У вас реакция какая была?

– Хорошая, пенальти неплохо отбивал. Не просто же так я был кандидатом в основную сборную Союза – можете уточнить это у Никиты Павловича Симоняна, который был тогда ее главным тренером, и Виктора Федоровича Асаулова, в то время корреспондента издания «Футбол-Хоккей». Но вообще, я не люблю много рассказывать о себе – привык, что обо мне больше другие судят.

СВОЕОБРАЗНЫЙ «ПАМИР» И ПЕРЕЕЗД НА КУБАНЬ

– 16 лет игровой карьеры вы провели в «Памире». Как можете в целом охарактеризовать этот клуб?

– Конечно, я благодарен ему за то, что он дал мне путевку в большой футбол. Но подводных камней там было много. «Памир» – это своеобразная команда, которая в первую очередь преследовала свои чисто местнические интересы. Приведу вам такой пример: при тренере Иштване Йожефовиче Секече в 1975-м меня должны были привлечь на сбор молодежной сборной СССР, проводившийся в Иране. Вроде подготовили все необходимые документы для моего выезда за границу, отослали их куда надо – а вызова так и не прошло. Уже через несколько лет я спросил Секеча: «Иштван Йожефович, а почему меня тогда не вызвали в «молодежку»?» На что он ответил: «В то время ты нам нужен был здесь, в «Памире». Честно говоря, мы твои документы придержали, отослали на две недели позже, чем надо». Получается, я был команде нужен, а на остальное начхать – вот так мою карьеру «поддерживали» в кавычках некоторые люди. «Доброжелателей», опять же, в кавычках, не дававших мне идти выше, у меня было много.

– Почему же тогда вы вернулись в «Памир» в 1981 году после 2-летней отлучки на Украину?

– По личным причинам. И сейчас я жалею, что свои лучшие игровые годы провел в «Памире». Конечно, если бы я играл, например, в команде из РСФСР, то, уверен, все было бы по-другому, у меня было бы намного больше возможностей для прогресса. Потому что меня знали в России, меня прекрасно знал Никита Павлович Симонян.

– С чем был связан ваш переезд на Кубань уже после завершения игровой карьеры?

– Знаете, до известных событий жить в Таджикистане было хорошо, в Душанбе до 75-ти процентов населения были русские. И долгое время они не чувствовали к себе никакого плохого отношения. А вот потом пошли эти движения перед распадом Союза, начали вводить таджикский язык, хотя даже не все коренные таджики знали его… Лично я никаких притеснений не чувствовал, у меня был определенный авторитет, но за будущее своих детей переживал, поэтому мы и уехали оттуда.

– Сразу на Кубань?

– Нет, сначала под Тамбов. Около полугода пожил там, но мне не нравилось – это была резкая смена климата, футбол там развит не очень сильно. Почему оттуда переехал в Краснодарский край? У меня было много друзей из «Кубани», Плошник, Лагойда, Игорь Калешин звали меня к себе: «Приезжай, поможем». Ну, я и поехал. Обосновался в станице Петровской, что в Славянском районе. Теперь с 1991 года играю за ветеранов «Кубани» – дольше, чем за «Памир».

СТРОГИЙ АЛЕСКЕРОВ, СЕМИН С ИЗЮМИНКОЙ

– Давайте поговорим про наставников, под руководством которых вам довелось поиграть в «Памире». Начнем с Алескерова.

– Как раз при нем, в 1972 году, я заиграл за основу «Памира» будучи 18-летним пацаном. Ахмед Лятифович – мужик требовательный, тренер с большой буквы. Дисциплина при нем в команде была железная, профессионализм на уровне.

– В чем это выражалось.

– Знаете, обычно, когда тренер заходит в автобус, то перед отправлением спрашивает у игроков: «Все здесь? Ага, все. Ну, поехали!» Алескеров же заходил, садился и сразу говорил водителю: «Поехали!» И попробуй опоздай у него!

– Вы опаздывали?

– Да, был такой случай. На сборе в Ашхабаде перед тренировкой я с двумя молодыми пацанами подошел туда, где должен был стоять автобус, минуты за 3 до назначенного времени отправления. Смотрим – а автобуса нет! Так мы бегом ловим такси, платим рубль, как сейчас помню, приезжаем на стадион – а команда уже круги бегает. Ну, мы идем такие, уши подвесили. Алескеров нам: «Почему опоздали?» – «Ахмед Лятифович, да мы на 3 минуты раньше вышли». – «Какие 3 минуты? Старшие уже за 10 минут в автобусе сидят, а вы должны вообще за полчаса приходить! Чтоб это было в последний раз! А ну-ка давайте – 5 штрафных кругов!» Пробежали их, потом еще через барьеры прыгали, но нормально было – это он нас пожалел еще (улыбается).

– А кого не жалел?

– Как только Алескеров заходил в автобус – так всё, среди игроков воцарялась тишина. А если кто-то осмеливался вякать лишнее, то Алескеров сразу ему: «А, так ты еще и разговариваешь, у тебя еще и силы есть? Это ты на тренировке не всего себя отдал? Ну, хорошо». И на следующей тренировке этого человека так гонял!..

– Еще какие-нибудь интересные истории про Алескерова расскажете?

– Конечно, слушайте. Сам Ахмед Лятифович азербайджанец, из Баку, и оттуда же он пригласил к нам в команду шить бутсы сапожника Рафика. Так вот, собираемся мы как-то на тренировку в борцовский зал. Алескеров: «Где Рафик?» Мы не понимаем, а при чем тут он: «В номере, наверное». – «Так, быстро его сюда!» Побежали за Рафиком, возвращаемся с ним, он заспанный: «Что такое, Ахмед Лятифович?» – «Ты почему не с командой?» – «А зачем мне с командой? Я же сапожник». – «Если ты находишься в команде, ты должен быть с командой! Понял?» Садимся в автобус, приезжаем в зал, бегаем. Потом ставим длинного «коня» прыгать через него. Подбегает к «коню» Миша Христич, левый защитник, который сейчас тренер в системе московского ЦСКА, – и не прыгает, останавливается. Алескеров ему: «Ты почему не прыгаешь?» – «Да я не могу, Ахмед Лятифович». – «Так, если сейчас не прыгнешь, я тебя в основной состав не ставлю». – «Я не могу». – «Да даже Рафик прыгнет. Рафик, прыгай!» Ну, Рафик, а он был уже в возрасте, небольшого роста, разгоняется и как в этого коня впишется!.. (Смеется). Алескеров повеселел, рассмеялся и говорит: «Даже Рафик, и тот не боится через коня прыгать!»

А еще расскажу такой случай. Были мы на сборах у себя дома, в Душанбе, жили на стадионе: с понедельника тренировались, в субботу играли матчи, в воскресенье нас отпускали домой. Собираемся после выходного в понедельник, Алескеров выстраивает игроков в ряд, говорит: «Так, Шеногин и Фомичев, шаг вперед!» Те вышли, два здоровых лба. Алескеров обращается к команде: «Представляете: еду я вчера по центру города, и что вы думаете? Эти два балбеса идут и вот так несут тортик. Куда? А, на вечеринку, наверное, идут». И обращается к ним: «Вы что?» – «Ахмед Лятифович, ну так воскресенье же, день отдыха». – «Вы должны готовиться к тренировке! Воскресенье для того, чтобы вы отдыхали, а не с тортиком ходили! Еще раз такое увижу – отчислю к чертовой матери!»

– И игроки боялись попадаться ему на улице на глаза?

– Да, и не только на улице. Проиграли мы в Запорожье и потом в аэропорту по углам прятались, чтобы только на глаза ему не попасться. Когда Алескеров шел, старшие сразу: «О, Ахмед идет, давай-давай, прячься быстрее, чтоб не увидел!» Потому что если видел, то начинал сразу «трамбовать»: почему там не добежал, почему там пас не отдал, и так далее.

Там же, в Запорожье, проигрываем первый тайм – Алескеров в перерыве заходит в раздевалку, на Христича: «Слышь, ты! Ты как подкат делаешь? Разве так делают?» Разбегается и, показывая, идет в подкат через всю раздевалку в своих туфлях кожаных! Еще он говорил: «Если сейчас проиграете – взорву самолет к чертовой матери!»

– Ничего себе!

– Да уж! Еще как-то завозит нас Алескеров в Варзобское ущелье (это примерно в 25-ти километрах от Душанбе), высаживает из автобуса: «Назад бегите: от столба до столба с ускорением, потом с замедлением, и так далее». А потом поехал сзади на автобусе и говорит нам: «Гудок – ускорение, следующий гудок – медленный бег». У нас был вратарь Бубенец (кстати, я ему благодарен, он мне многое дал как вратарю), уже возрастной в то время, здоровый такой, с 48-м размером бутс, и как сейчас помню: бежим, а он отстает и кричит в автобус, где дверь открыта: «Ахмед Лятфович, ну, посадите меня в автобус». Никогда не забуду этого. Алескеров посадил его в автобус, и Бубенец там сидит, кайфует… Жена Алескерова нам рассказывала: «Слушайте, Ахмед вообще с ума сошел. Будит меня среди ночи, я ему: «Что такое?» Он: «У нас игра скоро, я хочу поставить на нее того, того, того». – «Ты что, дай поспать!» Представляете, каким фанатом своего дела был Алескеров! Очень яркая личность.

– Однако тренировал он «Памир» не так долго.

– Да, около полутора лет. Тем не менее, видите, насколько насыщенным выдался тот период! И когда он ушел, вы не поверите, недели две мне снился сон: идет тренировка, и вдруг Ахмед возвращается! Я тут же просыпался в холодном поту, уже готовый куда-то бежать, что-то делать.

– После Алескерова на тренерский мостик «Памира» заступил Иштван Секеч. Что можете поведать о нем?

– Венгр по национальности, нормальный тренер, но ничего выдающегося я в нем не замечал. Секеч, как я уже рассказывал, запорол мой выезд в молодежную сборную СССР – заделал мне таким образом «подставу».

– А в следующем наставнике душанбинского клуба, Юрии Семине, выдающееся замечали?

– Да, что-то неординарное в нем было. Семин – своеобразный тренер, с изюминкой. У Юрия Павловича было очень сильное чутье – он часто угадывал с заменами, выпускал на поле именно тех людей, которые будут далее по ходу матча забивать и делать голевые передачи.

УСТАНОВКА ЛЕМЕШКО И ПРОКОЛ АДМИНИСТРАТОРА

– Теперь предлагаю остановиться на украинском этапе вашей карьеры. В «Карпаты» в 80-м пошли по приглашению Секеча?

– Да. Клуб как раз вышел в высшую союзную лигу, команду принял Секеч и позвал меня с собой. Поиграл во Львове с такими замечательными ребятами, как Ярослав Думанский, Юрий Суслопаров, Степан Юрчишин. Они настоящими асами футбола были! Думанский и Юрчишин потом даже в великом киевском «Динамо» у Лобановского поиграли, а Суслопаров – в московском «Торпедо». «Карпатам» прочили успех, но в конце того сезона команда неожиданно для всех вылетела из «вышки», и меня позвал в харьковский «Металлист» главный тренер этой команды Евгений Филиппович Лемешко, поигравший в свое время в высшей лиге за киевское «Динамо», бывший вратарь, как и я. Про него, кстати, тоже могу много интересного рассказать, как и про Алескерова.

– Слушаю.

– Он очень смешно комментировал действия игроков во время матчей и на тренировках. Точно его фразы не могу припомнить, но они были как анекдоты. Еще у него были интересные установки. Обычно ведь как они проходят? Тренеры говорят: защита делает то-то, то-то, полузащита – то-то, то-то, атака – то-то, то-то, одно, в сущности, и то же. А у Лемешко – нет. Приходит один раз на установку: «Ну что, ребята? Сейчас игра, выходим. Малько, тебя позавчера из ресторана принесли пьяного, еле-еле шевелился – ты думаешь, всю эту водку выпьешь, что ли? Да ты же, блин, к старости под забором где-нибудь сдохнешь! В общем, так: сейчас я ничего в отношении тебя предпринимать не буду: лишать премии и так далее, я просто буду смотреть, как ты сегодня играешь, и делать потом выводы». Остальным: «Все вы играть в футбол умеете, я не буду вас учить. Выходим на поле и приносим пользу харьковскому футболу». Ничего не сказал о том, как играть – ничего! И что вы думаете в результате? Наша команда выходит и так месит соперника, что его игроки, бедные, не знают, куда деваться и куда податься. Малько – лучший, носится «и за себя, и за того парня». Вообще, это надо было видеть – я просто удивлялся его здоровью, никогда больше таких людей не видел! После матча заходим в раздевалку – все нормально. Лемешко никого не наказывал, но игроки при нем отдавались игре полностью, сачков никаких не было. Лемеха был классный тренер, я до сих пор с него балдею.

Еще слушайте. Поехали на выезд на матч с киевским СКА: выигрываем с крупным счетом, Бачиашвили забил 3 гола. Уже последняя минута, Бачиашвили выходит один на один и начинает выделываться: замах, вратарь падает… Раз-раз-раз, защитники подбегают к нему и мяч отнимают. Надо было видеть, что в раздевалке потом творилось: Лешко так на него оторвался! И это за то, что он не забил, когда мы уже крупно выигрывали! Бачиашвили не возмущался: «Да, я все понял, Евгений Филиппович». Какое мышление было у Лемешко, я просто поражался.

В «Металлисте» я играл и за основу, и за дубль. В первом круге в матчах за дубль пропустил всего 1 гол, и вот едем мы в автобусе как раз на тот матч с киевским СКА. Наш доктор Жданов, мужик хороший такой, говорит Лемешко: «Вот, Евгений Филиппович, видите, Володя какой вратарь у нас: сколько игр уже прошло, а он всего 1 гол пропустил». Лемешко отвечает: «Что ты мне рассказываешь? Какая у нас команда! Я бы в ней тоже, играя в воротах, мало пропускал». Хи-хи, ха-ха. Приезжаем в Киев, расселяемся в гостинице. Получилось так, что меня заселяли последнего, и администратор Заславский выделил мне номер на 7-м этаже. Иду туда, бац – а там какие-то люди. Возвращаюсь к Заславскому, тот выделяет мне другой номер – на 2-м этаже, заселяюсь туда. Выхожу в коридор без десяти шесть (на матч дубля мы должны были отъезжать в 6 вечера) и не понимаю: что-то пусто вокруг. Обычно же кто-то ходит, автобус внизу стоит, а тут – никого. Оказывается игру перенесли по просьбе хозяев на час раньше, дежурный прошелся по номерам и оповестил всех, кроме меня. Дубль без меня «попал» 0:5. На следующее утро Лешко мне ничего не говорит, бычится, недовольный. Думаю, мол, ну, недовольный и недовольный, а я-то при чем? Потом подходит ко мне второй тренер и говорит: «А ты что вчера вечером не явился на игру?» – «А кто мне сказал?» – «Тебе в номер стучали, стучали, а ты не открывал». – «А вам администратор разве не сказал, что мне дали другой номер?» Потом Заславский мне сказал: «Володя, я из за тебя, черта, так получил…» Я говорю: «Ну и правильно, а кто виноват? Ты же и виноват. Писать номер надо было правильно». – «Ну да». И это еще не конец истории. Едем обратно, Жданов опять говорит: «Евгений Филиппович, ну что? В ворота кто в следующий раз встанет – Володя, вы или я?» Лемешко так ему матами в шутку ответил, что ты, мол, Айболит такой, что все в автобусе со смеху попадали.

КОЛЛЕКТИВ И ГРУППИРОВКИ, ВОПРОС АКИНФЕЕВУ И ССЫЛКА КАВАЗАШВИЛИ

– Нравилось вам в «Металлисте»?

– Знаете, «Металлист» очень сильно врезался мне в память, до сих пор с ребятами оттуда созваниваюсь. Могу сказать, что там был самый дружный коллектив, который я видел в своей жизни.

– В чем это выражалось?

– Да во всем! Все ребята основного состава держались вместе, после игры уходили вместе. Да, если кто-то недорабатывал, в лицо тебе могли сказать по-мужицки: «Слышь, ты, что там фигней страдал, не добежал?», но такое бывало очень редко. Все выходили на газон и пахали от и до. Я сыграл за основной состав, может быть, 25 процентов всех матчей и не пропустил ни одного гола! Можете представить, какая защита, какая организация в команде была? Играть за «Металлист» было легко и в удовольствие.

– В других командах с этим было хуже?

– Да. В «Металлисте» наш коллектив был как семья, а обычно же во всех командах есть, сами знаете, всякие движения, группировки.

– Откуда они берутся?

– Практически все время футболисты проводят друг с другом, особенно на сборах, все время общаются только между собой. И, естественно, после долгого пребывания внутри одного коллектива начинаются какие-то свои движения, заморочки. Каждый старается доказать, что он виноват в проигрыше меньше, чем кто-нибудь другой. Футболисты, которые делят номера друг с другом, постепенно сближаются, сходятся во взглядах, начинают обсуждать, кто в команде хороший, а кто плохой. Не всегда это ярко выражается, но такие разговоры есть в абсолютном большинстве команд: и в клубах, и в сборных. Редко, когда все в одну дудку дуют, такова жизнь. Для большинства игроков личные отношения важнее, чем командные. Выходя на поле, особенно сейчас, многие в первую очередь думают о том, что скажут о них, а не о том, победит его команда или нет. А уходя с поля, думают, сколько бабок за это получат. Мы же в свое время об этом даже не думали!

– То есть отношение футболистов к делу стало хуже?

– Конечно! Знаете, как все профессионально в «Металлисте» было? Перед матчем захожу в номер к одному игроку, он готовит к матчу бутсы. Смотрю: берет ножницы, срезает с них торчащие ниточки. Я спрашиваю: «Зачем?» – «А это лишний вес». Едем в автобусе, за километр до стадиона опытные ребята: «Так, музыку выключаем». Всё, тишина, готовимся к игре. А теперь посмотрите, как футболисты в наше время выходят из автобуса: воткнули в уши провода от плейеров, слушают музыку, и идут как министры какие-то: смотрите, вышел такой великий, это же что-то неописуемое! Причем такое выражение не у отдельных личностей, а у всех! Да какое же у них самомнение! Собственное «я» стало гораздо важнее, чем команда.

– Тем не менее, в интервью многие футболисты, наоборот, утверждают, что главное – команда.

– Так говорить же можно все что хочешь! А потом идти в бар и куролесить… После поражений, обратите внимание, многие игроки ходят спокойно, разговаривают, хи-хи, ха-ха. Общеизвестно, что, если обвели игрока, то он должен достать соперника и хотя бы за пятку, но «укусить» его, отработать от и до. А сейчас смотришь: кто проиграл борьбу, тот всё, остановился, спокойно идет, о чем-то своем думает. Зато когда нынешние дают интервью, то надо же показать, что они правильные, вот и лепят общие фразы: не собрались, не повезло, допустили ошибки… Но вы же – извините за выражение – дерьмо на поле отвозили! В «Памире» я в 17 лет видел, как после проигранного матча в раздевалке здоровые мужики сидели и плакали. И не то что у одного, а человек у шести, наверное, слезы текли! Какие эмоции были просто оттого, что проиграли матч!

– В наше время частенько плачет Криштиану Роналду.

– Он профессионал, а профессионалы долго не выключаются после игры. Сколько помню, после своих матчей я есть до трех ночи не то что не хотел, а даже не мог! Настолько все это было волнительно – простой человек не испытывает то, что испытывали мы тогда. Люди настраивались и бились до такой степени, что у них менялась нервная система. Вот это было на клубном уровне Союза, а представляете, какая ответственность была на уровне сборных!..

– Еще большая.

– Кавазашвили, я считаю, был вратарь экстра-класса: невысокий рост компенсировал своей прыгучестью, с изумительным приемом – любой мяч намертво брал! Так вот, его за один пропущенный гол не только из сборной убрали, но и в первую лигу – в кутаисское «Торпедо» – засунули! Зато посмотрите, что творит у нас сейчас Акинфеев: берет мяч, выбивает в игрока, получает гол, действует небрежно, сквозь руки пропускает! Я как в Интернете все его «пенки» посмотрел. Мама дорогая! Да его за такое надо. Я не говорю, что сам великий вратарь, но в жизни у меня такого позора никогда не было, даже в детской спортивной школе – чтобы через руки проходил мяч. Ты за сборную выступаешь, у тебя суперперчатки, к которым мяч сам прилипает, и у тебя мяч сквозь руки проходит – да что это за ерунда такая?! Ладно, если это во второй лиге или пусть даже в ЦСКА, где он играет, но за сборную. Товарищ, ты чего перепутал?

– Считаете, в России нет сильных вратарей?

– А на каком месте Россия в рейтинге ФИФА?

– На 61-м.

– Вот как раз такого уровня у нас вратари и есть. Я перед Акинфеевым лебезить не буду, могу в лицо ему сказать: «Слышишь, ты сам считаешь, что ты вратарь уровня сборной?» И пусть он мне ответит. Знаете, как в мое время вратарей учили, какие были критерии?

– Расскажите.

– Вратарям говорили: «Игра идет 90 минут. Ты 89 минут берешь пенальти, тащишь из «девяток», супер, но на 90-й пропускаешь легкий мяч – и всё, извини за выражение, ты никакой, ты дерьмо». Вспоминаю время в «Памире»: мой первый домашний матч, болельщики, полный стадион. У меня, 18-летнего пацана, нервное потрясение, колени трясутся. До поры до времени ошибок в игре не допускал, потом летит мокрый мяч навесной прямо в ворота – я спокойно его принимаю, начинаю опускать, придавливаю – и он р-р-раз, выскакивает. А тут соперник – как чувствовал, подбежал ко мне с центра поля, подобрал упавший мяч и забил. Это такая трагедия для меня была. Хоть я был тогда молодой и неопытный, но простить себе такого не мог, тот урок запомнил на всю жизнь.

– Значит, незавидна вратарская участь?

– Не то, чтобы незавидная, но очень ответственная. Не надо говорить, что это тяжело: просто вратарь от первой и до последней минуты должен отработать свое, тогда он вратарь. Посмотрите, как надежно и четко на протяжении всей игры действует Нойер, как раньше выступали Витя Чанов, Женя Рудаков, Витя Банников, не говоря уже о Льве Яшине, на примере которых воспитывался я.

«МЕРТВЫЙ» РОССИЙСКИЙ ФУТБОЛ

– В общем, сейчас наш футбол совсем не тот?

– Вы не задумывались: почему часто бывает такое, что футболист при всех недовольно машет руками, высказывает партнеру: «А почему ты мне не так пас отдал, не туда дал?!» Это для чего все делается? Для показухи, чтобы продемонстрировать: вот, он плохой, а я – лучше. Это все идет из подсознания. И обратите внимание: многие так делают.

– Особенно вратари.

– Вратарь – это совсем другое дело. Голкипер – это иная, как говорится, каста, он может напихать игроку, и это в порядке вещей. Вратарь обязан говорить, в футболе есть закон: подсказывает сзади стоящий. Это рабочий разговор по делу, но не стоит высказывать претензии, если тебе дали пас, но ты немножко не достал, или открылся, но пас тебе не дали. Тот, кто ошибся, сам понимает, что виноват, так зачем еще играть на публику? Это непрофессионально. Еще что меня бесит, так это то, что после забитого гола часто идут какие-то движения, «карнавальные танцы на льду», Аршавин палец к губам подносит, качалки какие-то делают… Слышите, раньше такого не было! Нам говорили: «Забил? Это твоя работа. Что ты из этого делаешь фарс, цирк устраиваешь?» Я знаю много людей, которые вели себя скромнее и, в то же время, делали на поле намного больше.

– Разве все то, что вы описали, происходит только в современной России?

– В 1966 году руководители советского футбола присутствовали на сборе то ли аргентинской, то ли бразильской сборной, не помню точно уже. Так вот, Гарринче, по-моему, на тренировке партнеры засунули там такой мяч, что достать его было практически нереально. Тем не менее, он бежал изо всех сил, мяч этот как-то выцарапал и не сказал потом тому, кто отдал ему передачу, ни единого слова в упрек. А выполнявший пас сказал Гарринче: «Извини». Посмотрите: игрок мирового уровня выполнил черную работу, исправил ошибку товарища, но не упрекнул того. А у нас бы было что-то вроде: «Ты какую мне корягу сунул?!» Чувствуете разницу в культуре? В нашем футболе слишком много дешевого базара, отвлекающего от игры и деморализующего тех, кто допускает ошибки, а ошибки допускают все. Сам игрок может запороть 20 моментов, но если один раз ошибается его партнер, он такой кипиш поднимает!.. Отношение к футболу сейчас у нас извращенное, совсем не такое, какое было раньше. Люди не играют в футбол, а языком лязгают. И я не смотрю российский футбол, эту, простите, порнографию. Он умер.

– Что-то совсем уж пессимистичную картину вы нарисовали…

– Ну, а о каком футболе мы сейчас говорим? Да это вообще цирк! Посмотрите, кто тренирует детские команды – случайные люди, которые где-то на первенство водокачки играли, два раза по мячу били, а теперь, как нужно бить, детей учат. В технике одного только удара 7 элементов, и все их тренер должен показать ребятам и обучить их им. Но кто это делает? Я видел, как детей тренируют: в лучшем случае им кидают мяч, и они сами бегают, а тренер садится на скамейку и по мобильному телефону болтает. И у руля профессиональных клубов ситуация не лучше. Приходят функционеры, начинают: «Где у вас планы?» А планы – это хрен знает какие бумаги неделю писать. А если все бумаги у тебя в порядке – ты хороший тренер.

– Поэтому вы сейчас и не работаете в сфере футбола?

– Да. Меня приглашали раньше в пару команд, но я не захотел там работать. Потому что ставилась задача не повышать уровень, а получать деньги. Но выживать как-то надо было, и пришлось идти задвижки крутить, я трудился оператором в «Краснодарнефтегазе», хотя, признаюсь, такая работа для меня очень-очень чужда. Зато попадаю в свою стихию, когда встречаюсь с ребятами на ветеранских соревнованиях. В ноябре вот увиделся на первенстве России со Стасом Берниковым, с которым раньше играл в «Металлисте». Мы с ним как родственники.

– Здоровье хорошее у вас для футбола?

– Отличное! Я сейчас такие вещи делаю, какие не все молодые повторить могут. Звали меня как-то в одну команду второй лиги тренером вратарей. Я пришел, говорю двум вратарям: «Давайте проведем контрольный тест». Отжимания: один вратарь отжался 2 раза, второй – 5. Подтягивания на турнике: один подтянулся 4 раза, второй – ни разу. Приседания на одной ноге, «пистолет»: один присел 2 раза, другой – ни одного. Я им говорю: «Слышите, ребята, вот вы играете в команде МАС-ТЕ-РОВ. Что это значит? Что ты должны быть подготовленными хотя бы физически. А вы никакие, как вас вообще отобрали в профессиональную команду, как с вами работать?!» А руководству сказал: «Послушайте, ребята, я не церемониться сюда приходил. Чего вы меня пригласили? Деньги получать? Да, я хочу деньги получать, но еще я хочу видеть результаты своего труда. Потом сами же будете требовать от меня результат». Ответили мне: «Что есть, то есть». Я им: «Все, до свидания, я так работать не могу».

– Еще где-то работали в сфере футбола?

– После того как закончил играть в 1987-м, год потренировал детей в Душанбе. Подумайте: ну, чему можно обучить за один год? А недавно нашли меня через Интернет два воспитанника и выразили благодарность: «Спасибо, Владимир Михайлович, за то, что дали нам то, на основе чего мы попали в команду мастеров. Больше нам никто такого не дал». Еще тренировал женскую сборную Таджикистана, и девчонки тоже пишут письма о том, какое время было, как хорошо было.

ЛИМИТ И ПУТЬ К ИСПРАВЛЕНИЮ СИТУАЦИИ

– Что вы думаете о лимите на легионеров?

– Думаю, что эти легионеры нам абсолютно не нужны.

– Почему?

– Футболисты прогрессируют только тогда, когда играют, никакие тренировки не повышают мастерство без игровой практики. И как же многие российские футболисты будут совершенствоваться, если вместо них играет куча легионеров? Иностранцев приглашают для поднятия уровня нашего футбола? Если вы считаете так, то глубоко ошибаетесь. Это все делается ради денег, которые капают в карманы функционеров. А уровень нашего футбола с легионерами, наоборот, падает – сборная выступает все хуже и хуже.

– И вы не верите в хоть какой-нибудь ее локальный успех на домашнем чемпионате мира?

– Черта с два мы что-то достойное на нем покажем. Есть такая пословица: если лошадь не тянет, бесполезно менять кучера. Ставьте тренером Хиддинка, ставьте тренером Капелло – ничего не изменяется. Тасовать тренеров бесполезно.

– Однако с Хиддинком национальная команда выходила в полуфинал Евро-2008.

– Ну, а потом что было? Класс команды определяется не какой-то ее единичной вспышкой, а стабильностью. Раз в год и палка стреляет, обстоятельства могут сложиться в твою пользу. Это все отдельные хорошие моменты. Комментаторы и болельщики часто восхищаются: о, за всю игру тот два хороших паса отдал, вратарь что-то поймал. В принципе, игра, выражаясь откровенно, дерьмо, а мы выбираем 3-4 удачных момента, и говорим, что команда, оказывается, показывает хороший футбол. Футбол иностранных клубов, мадридского «Реала», например, смотришь не отрываясь, это как спектакль: и мысль, и движение, и красота на загляденье! А российский футбол мы не смотрим – мы выбираем, извините за выражение, из шелухи картошку.

– И что нужно делать для исправления ситуации?

– Чтобы улучшить российский футбол, в нем надо кардинально менять всё. И начинать нужно с верхушки РФС, где все погрязло в бабках и коррупции.