Феномен Дёмин

«Спорт-Экспресс», 28.05.2005

Сегодня другой промоушен (как прочно, однако, вошли в наш быт иностранные слова и термины), и прежние, уже старинные формы популяризации футбола покажутся кому-то и примитивными, и безвкусными. Хотя насчет примитивности и тем более безвкусицы нам, может быть, лучше и помолчать, когда решаемся на сопоставление времен.

Впрочем, во мне, человеке уже немолодом, говорит, возможно, возрастная ностальгия: многое из того, что было прежде, представляется мне лучше нынешнего. Но куда денешься от факта, что знаменитых футболистов сейчас в общем-то не меньше, чем раньше, а вот любимых – мало, очень мало. Чья в том вина – не тема этих заметок. Я просто хочу рассказать, как любили левого края нападения ЦДКА сороковых годов Владимира Дёмина.

Вот только один пример. Лет двадцать с лишним назад, собираясь что-то писать о Всеволоде Боброве, я обратился к Валерию Воронину с просьбой рассказать о своих первых впечатлениях от бобровской игры (Воронин был на год старше меня и, надо думать, разбирался в футболе лучше, а ходить на матчи зрителями мы с ним начали практически одновременно). Так вот Валерий ответил совершенно неожиданно: мол, в игре Боброва он, возможно, по малолетству не разобрался, а лучше всех помнит в ЦДКА Владимира Дёмина.

А теперь – к былым формам промоушена. Вспоминаю приложение-календарик к «Вечерней Москве», к самой тогда раскованной газете (в ней называли адреса, где продавались валенки и дрова, или сообщалось, кто с кем развелся, или – в черной рамочке – кто из сколько-нибудь заметных людей скончался). Вот в этом приложении и была опубликована эпиграмма на Дёмина:

«Наш Дёмин мал и кругл.

Когда лихим налетом

Обводит он порой

любого ловкача,

Нам кажется порой,

что катятся к воротам

Два разноцветные мяча».

За прошедшие более чем полвека мне, поверьте, приходилось читать и более совершенные по стиху эпиграммы. Но запомнилась именно эта, превратившись с годами в очень точный портрет форварда! В строчках из «Вечерки» есть, однако, и неточность, допущенная, думаю, второпях, – ради рифмы. Дёмин не стал бы знаменитостью, если бы обыгрывал на своем краю защитника лишь порой. Он его обыгрывал – как правило. И потом, защитники вряд ли бывают ловчее, чем нападающие, тем более такие, как Дема.

Лев Иванович Филатов нашел когда-то очень удачный образ противоборства Владимира с защитниками: «Не кошка играла с мышью, а мышь с кошкой». И еще Филатов выделял важную особенность в игре армейского левого края: юмор. Он подчеркивал, что серьезность и острота поединка бывала «сдобрена юмором». И аплодисменты удачам Демы счел добрыми. Дёмин вносил в игру необходимое ей веселье. Сейчас этому нет аналога. Трибуны серьезны или агрессивны – и радость выражают если и с веселостью, то по большей частью – дикарской, которая грозит вот-вот перейти в агрессию, обращенную и к правым, и к виноватым.

Вся соль изображенной эпиграмистом деминской игры – в гиперболе о двух мячах. В сопоставлении с другими футболистами Владимир Дёмин выглядел забавным толстячком. Но и это ведь происходило в первую очередь из-за артистизма, из-за умения придумать себе роль. Динамовский Трофимов был футболистом примерно тех же физических параметров, но при всем остроумии предлагаемых им ходов никакого комизма в игру не вносил, а Дёмин веселил народ – и ему самому это очень нравилось.

Он готов был играть на публику и до начала матча. Просил высадить его из автобуса, который привозил команду на «Динамо», на подступах к стадиону – и дальше шел с чемоданчиком (в них тогда носили форму) сквозь толпу, изумляя массу встреченных людей сюрпризом неожиданной – вне всякой дистанции – встречи с обожаемым Демой.

Он знал себе цену (как, в общем, и все почти футбольные знаменитости ее знают) и при всем демократизме внешности и манере поведения на поле умел поставить себя с начальством, как мало кто еще умел. Робость перед руководителями свойственна, согласимся, большинству из нас. И спортивные знаменитости редко становятся исключением – тоже тушуются вблизи командования. А про Дёмина и до сих пор вспоминают, как ему в раздевалке один генерал с большими звездами задал вопрос о забитом голе. В ответ левый край попросил человека с лампасами повернуться к стенке и тут же нанес ему ногой чувствительный удар по заднице. И ничего – у генерала хватило сообразительности обернуть происшедшее в шутку.

Я бы не стал сопоставлять Дёмина с левыми краями из других команд и лет. Свои (и никак не меньшие) достоинства были у динамовского «лося» Сергея Соловьева. Позднее появились «технари» уровнем повыше – Ильин в «Спартаке» или «коммунистический Гарринча» Михаил Месхи. Они потоньше играли. У Месхи, например, был фирменный неразгадываемый финт. А Дему с его-то приемами современным ему правым защитникам «вычислить» не так уж и сложно было. Но энергетика, с которой Дёмин исполнял свои финты, обезоруживала и самых опытных, умелых и отлично изучивших армейского края опекунов.

Он играл в атаке рядом с забивающими людьми, и Борис Аркадьев, дав ему достаточную свободу импровизации, не освобождал, однако, от обязанности думать о своевременном снабжении мячами такого инсайда, как Бобров, или такого центрфорварда, как Григорий Федотов. Дёмин мог после нарушения режима предложить Борису Андреевичу отсрочить тренировку, но не выполнить аркадьевских заданий на поле ему бы и в голову не пришло. И свою сотню мячей он с левого края (или когда пенальти исполнял вместо Гринина) забить сумел.