FootballFacts

«Независимая спортивная газета», 17.02.2015

Валерий Кондратенко – Личность с большой буквы. Причем, личность чрезвычайно многогранная и свободолюбивая. Пластичный форвард с отменными техническими умениями и поклонник импровизации на футбольном поле, апологет Ее величества игры был любимцем болельщиков в главных командах юга России – ростовском СКА, краснодарской «Кубани» и майкопской «Дружбе». Взявшись после завершения игровой карьеры за журналистское перо, Валерий Кондратенко уже около 30 лет трудится в различных изданиях Республики Адыгея, а с 2001 по 2006 годы являлся пресс-атташе сначала «Краснодара-2000», а затем «Кубани».

Валерий Константинович обычно не дает интервью, но для «Независимой спортивной газеты» сделал приятное исключение. Корреспондент нашего издания пообщался с ним в Краснодаре, куда он приехал из Майкопа посмотреть на игру внука, который «рискует» пойти по стопам своих отца и деда и тоже стать футболистом. Но об этом позже, а начнем беседу с обладателем золотой медали за победу в чемпионате РСФСР-1973 в составе «Кубани» с самых азов.

ПРЕДОПРЕДЕЛЕННОСТЬ, ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО ИГРА, 100 РУБЛЕЙ

– Родился я в Краснодаре, – начал разговор Валерий Константинович, – и, знаете, мне, наверное, было предопределено стать футболистом. В нашей семье даже бытует одна легенда…

– Расскажите, очень интересно.

– Когда мой старший брат Виктор взял меня с собой на тренировку, а он занимался футболом в краснодарском «Динамо», то во время нее мяч прилетел в мою коляску и снес ее вместе со мной… За мои шишки и ссадины дома брату, конечно, досталось. Но, считаю, это был, так сказать, «роковой удар», сделавший впоследствии из меня футболиста.

– Да, неплохое такое начало. Ну а когда вы сами начали бить по мячу, а не он вас?

– Я жил на Покровке, и мы, местные пацаны, просто обожали гонять мяч на стадионе МЖК, который располагался на территории нынешнего телецентра. Ну а когда был в первом классе, то стал заниматься спортивной гимнастикой в обществе «Спартак». И достиг в этой дисциплине, надо сказать, довольно больших успехов – через четыре года уже готовил спортивные программы по разряду кандидата в мастера спорта, делал элементы на кольцах, на брусьях, в вольных упражнениях, при этом, некоторые из них – даже из программы! мастеров спорта.

– Но футбол, так понимаю, вы не бросали.

– Не бросал, конечно. Знаете, как было: отзанимаешься в секции спортивной гимнастики, приходишь домой, а тут пацаны с мячом – и сразу на стадион. Получается, аж две тренировки в день! А до уроков «добирался» только под самую ночь, и делал их под недовольный шепот родителей: мол, чего весь день делает, раз к урокам только вечером приступает.

– А когда, собственно, попали в футбольную школу?

– Во время одной дворовой футбольной баталии меня подметил Лев Михайлович Забутов, детский тренер группы подготовки мастеров команды «Кубань». Подошел ко мне, мы познакомились, и он позвал меня к себе в группу. Поначалу я думал, что буду заниматься и спортивной гимнастикой, и футболом, но к концу пятого класса пришлось выбирать – слишком большими были нагрузки.

– И выбрали футбол…

– Как видите. Но я очень благодарен спортивной гимнастике за то, что она дала мне некую двигательную основу, явилась определенным подспорьем для футбола. Я нередко говорю в частных беседах, что, может быть, мальчишкам лучше заниматься сначала гимнастикой, а не футболом. Вот посмотрите на меня: после нескольких лет в спортивной гимнастике я потом в футбольной секции быстрее всех бегал, лучше всех прыгал, был с отменно накачанным прессом. Да что там – умел сальто делать на месте! С точки зрения координации я очень выделялся среди других ребят.

– Значит, в футболе успехи к вам пришли так же быстро, как и в спортивной гимнастике?

– Да. Меня вскоре перевели в группу 1950 года рождения к Иллариону Николаевичу Авраамову. На мой взгляд, тогда это была лучшая группа подготовки юных футболистов в «Кубани». В последней книге историка Игоря Гайдашева про кубанский футбол как раз, кстати, упоминается та наша команда. В 1967-м мы первыми из наших юношей попали на чемпионат СССР, который проходил в Умани. Там играли со сверстниками таких больших клубов, как минское «Динамо», ереванский «Арарат», московское «Торпедо»… – в общем, все, кроме «Кубани», были представителями высшей лиги. Выступили там достойно, неплохо себя проявили и, если не ошибаюсь, заняли четвертое место, что было несомненным успехом.

– Чем вам запомнились тренеры Забутов и Авраамов?

– Вы знаете, пусть на меня не обижаются нынешние тренеры, но Забутов и Авраамов, в отличие от них, не тренировали нас – они учили нас именно играть в футбол: правильно бить по мячу, останавливать его на скорости, жонглировать – в целом, очень многому из того, что включает в себя обширное понятие «игра». Забегая вперед, скажу, что когда мы попали во взрослую команду, многие ее тогдашние старожилы неподдельно удивлялись, насколько же мы были обучены разным техническим элементам футбола.

И при том Забутов и Авраамов не учили нас никаким схемам! Это сейчас 7-8-летних ребят учат играть по схемам – как так можно?! Я сам воспитан в вольном духе дворового футбола, люблю именно игру в футбол и не понимаю, как ей можно предпочитать результат, значение которого я, разумеется, ничуть не умаляю. Однако все должно быть в гармонии: результата необходимо добивать посредством качества футбола. По этой причине, кстати, в моей карьере часто возникали недопонимания с тренерами – от многих из них руководство требовало Ее величества победы, а не Ее величества игры. Ну а в нынешнем футболе при повсеместном доминировании принципа «выиграть любой ценой» я, наверное, вообще не смог бы играть.

– Значит, вам повезло, что вы родились в «нужное время»?

– Так и сеть. И я хотел бы еще добавить к предыдущему ответу. Мое личное мнение, и я в нем убежден: нынешние неудачи сборной Бразилии обусловлены тем, что она сейчас пытается соревноваться с Европой ее же методами – игрой по схемам. Ушел тот легендарный «дух Копакабаны», который был во времена Пеле, Гарринчи, Сантоса, Диди, Вава. Вот они действительно играли в футбол и были по-настоящему любимы миллионами болельщиков. Если бы бразильцы не свернули со своего традиционного пути и не пошли по пути европеизации футбола, то сейчас мы наблюдали бы невероятно захватывающее противостояние континентов с разными манерами игры: «Европа – Южная Америка».

– Ну а кто сегодня «последний из могикан»? Златан Ибрагимович?

– Да, не зря вы его вспомнили. На мой взгляд, Ибрагимович один из немногих, кто ныне символизирует дух вольной игры. Поэтому он подолгу и не приживается в командах – посмотрите, сколько клубов сменил! Златан непредсказуем, и в этом главная его прелесть. Ибра в одиночку может решить исход матча нестандартным решением. Вот Рибери – это надежность, это стартовый рывок, сумасшедшая скорость, высочайшее мастерство. Но Франк предсказуем: все знают набор его обычных действий на поле. А от Ибры можно ожидать чего угодно.

– Вернемся в конец 1960-х. Вас, молодежь, подпускали к основной команде «Кубани»?

– Меня и Сашу Лупанова, царство ему небесное, еще когда мы учились в 8-м классе, зачислили в основную команду. Тогда же я получил свою первую зарплату: 100 рублей – что-то невообразимое по тем временам! Помню, отдал эту получку маме, и она была порядком удивлена: как так, школьник – и уже зарабатывает деньги!

– Кстати, а как вы учились в школе?

– Хорошо, без «троек», что было, конечно, удивительно, учитывая то, сколько времени я посвящал футболу. Многое, конечно, воспитанникам «Кубани» прощалось, ведь не стоит забывать, что мы часто уезжали на турниры и пропускали предостаточно учебного времени. После 8-го класса, например, когда меня с Сашей Лупановым вызвали в юношескую сборную СССР, пришлось заранее сдавать экзамены, так сказать, экстерном – в мае-месяце. Как все это происходило? Конечно, не просто так. В школу поступал приказ из ГорОНО, и я один выступал перед комиссией учителей. Вообще, надо признать, мы были здорово разбалованы таким к себе отношением: где-то подспудно считали, что мы – исключительные ребята и «пятерки» нам должны ставить просто так.

– Планировали учиться дальше, когда закончили школу?

– Я хотел поступить в Краснодарский пединститут на спортивный факультет. Но было лето, и нам нужно было ехать играть на турнир. В команде сказали, мол, езжайте, играйте, ни о чем не волнуйтесь – вас зачислят, обо всем договорятся. Ну, мы и уехали. А приехали – и оказалось, что никуда мы не зачислены, «накрылся» пединститут. Естественно, я очень огорчился. Молчать не стал, высказал свои претензии руководству. А они мне отвечают, мол, ты много на себя берешь, парень, слава Богу, что ты вообще играешь в футбол, скажи, дескать, спасибо. После такого ответа у меня не осталось сомнений, что надо искать себе новую команду. И корифей кубанского футбола Анатолий Миронов, который прекрасно ко мне относился, видел во мне «изюминку», говорил мне: «Молодой, тебе надо играть. А здесь тебе не дадут игровой практики в достатке. В общем, уезжать тебе надо». И порекомендовал поехать в Новороссийск. Видимо, подключил там свои связи, попросил, чтобы взяли меня в «Цемент». А ведь до того я мечтал провести в «Кубани» всю свою карьеру.

«ЦЕМЕНТ», БЕЦА, БУЙНАКСКИЕ СТЕПИ

– Итак, «Цемент», Валерий Константинович.

–.Сейчас, с высоты лет, я абсолютно не жалею о том переезде в Новороссийск. В «Цементе» оказались доброжелательные ребята, очень хорошо меня встретили. И в чисто футбольном отношении коллектив подобрался тоже очень хороший: вратарь Паша Юрков, защитники Толик Бутков, Володя Черный, Юра Филиппов, замечательный полузащитник Юра Лязимин. А капитаном «Цемента» был мастер спорта Аведис Ватульян – феноменальный игрок, которого «рвали» все команды высшей лиги. Но он был патриотом, никуда не хотел уезжать из Новороссийска – так всю свою карьеру и провел в «Цементе». И вот я, совсем юный парень, смог удачно вписаться в эту великолепную команду. В 1969 году мы блестяще провели сезон, выиграли свою «зону» и в конце октября-начале ноября поехали в Майкоп на финал чемпионата России по классу «Б». На котором, однако, победить, к сожалению, не удалось.

– Почему?

– Наверное, потому, что победа «Дружбы» была предопределена. Во всяком случае, казалось, что все было сделано для этого. Но справедливости ради стоит сказать, Майкоп выиграл все-таки заслуженно. Я же на том финале блеснул и был признан лучшим нападающим. И это в свои 18 лет! Естественно, попал «на карандаш» многих клубов, за мной стали активно, что называется, «охотиться».

– Как работал с командой главный тренер Василий Шинкарев?

– Он не мешал нам играть – так и напишите. Василий Андреевич понимал, что тех футболистов, которые были у него в распоряжении в «Цементе», учить особо нечему – они все умеют и так. Задача была: выходить на поле и побеждать. Шинкарев лишь кое-что корректировал, по большей части, занимался психологией. Показательный момент: у нас не было проблем с матчами на выезде, то есть нам было все равно, где играть. Новороссийск – замечательный период моей жизни, который я с удовольствием до сих пор вспоминаю. В «Цементе» был настоящий футбол!

– Насколько я знаю, после Новороссийска вы продолжили карьеру в Ростове-на-Дону.

– Да, так и было. В Новороссийск приехал скаут из СКА – Леонид Бочаров. И ко мне сразу «прицепился»: ага, 18 лет, не студент – и вскоре поставили меня на военный учет. Я же со своей стороны всеми силами сопротивлялся, не хотел идти в СКА. Но подключили горисполком, партийные органы, определили меня в военную часть в Новороссийске, чтобы я не мог никуда «умыкнуть». К сожалению, силы в этой борьбе были явно неравны, и в начале 70-го я отправился в Кудепсту – на сборы СКА. Там мы месяц потренировались. А затем я был отобран в команду, которой предстояло участие в первенстве Вооруженных Сил во Львове. Мы, к слову, его не выиграли, но это тоже было в какой-то степени предопределено, потому что тренером был Бочаров, пытавшийся подчинить нас «четкой игре». Он сам выступал в свое время в СКА, защитником. Жесткий человек, прямолинейный и того же требовал от своих подопечных на тренировках и во время матчей. А с учетом моей манеры игры и при моим врожденным нежеланием подчиняться каким-то схемам и тренерским установкам я, конечно, не вписывался в такую атмосферу и чувствовал себя, прямо скажем, не очень комфортно. Но, тем не менее, на «вооруженке» все матчи провел в стартовом составе и закрепился в армейской команде.

– СКА тех времен – настоящее созвездие имен, верно?

– Начну с тренера. Им был Иосиф Иосифович Беца, олимпийский чемпион 1956 года в составе сборной СССР. Тут мне повезло – этот наставник приветствовал игроков, которые нестандартно мыслят, предпочитают не работать на поле, а играть и творить. Далее назову такого замечательного футболиста, как Алексей Еськов. Хочу сказать, что, хоть он и вызывался в сборную СССР, все-таки, на мой взгляд, был сильно недооценен. Невероятно умный игрок, потрясающий «диспетчер» – его игра вызывала неподдельный восторг! Он был лет на 10 старше нас, мальчишек, и был для нас кумиром. Мы копировали не только его манеру игры, но и манеру ходить, манеру разговаривать. Кстати, он из нашего круга выделял меня, и мы, несмотря на достаточно большую разницу в возрасте, сохраняли хорошие отношения до самого его ухода из жизни. Всегда дружески беседовали, когда пересекались наши пути, искренне интересовались судьбой друг друга.

– Не трудно догадаться, в армейской команде не приветствовалась столь любимая вами импровизация…

– В СКА на первом месте были приказы и жесткое подчинение командам. Я прекрасно понимаю Бецу – к сожалению, от него требовали результата. А у нас тогда подобралось несколько футболистов, которые вольно интерпретировали игру – Алексей Еськов, Саша Плешаков, Генка Антонов, я – те ребята, которые могли на поле что-то сымпровизировать. И если Еськова Беца мог себе позволить выпускать на поле, то остальных всех месте из этого списка – нет. Но самое главное, конечно, это то, что мы все находились под пятой военной дисциплины. В СКА главной задачей футболистов было «отслужить» и поскорее уехать из Ростова-на-Дону, чтобы освободить себя от армейских пут. И когда мне представилась такая возможность после двух «армейских» лет – Станислав Семенович Шмерлин пригласил меня в «Кубань» – я, конечно, ею охотно воспользовался.

– В Ростове вас пытались удержать?

– Беца уговаривал остаться, говорил, мол, ты сам себе развязываешь руки, напишешь рапорт, тебе присвоят звание младшего лейтенанта, будешь дальше служить и продолжать играть за команду. Но перед глазами у нас был пример ребят, которых за какие-то провинности отправляли служить в военную часть в буйнакские степи! И мы, конечно же, панически всего этого боялись. А что такое военный человек? Это сейчас можешь написать рапорт и уйти из армии, а тогда должен был 25 лет «отбарабанить», чтобы получить возможность снять погоны.

ПЫЛИЩА, ГРУЗИНСКАЯ СВАДЬБА, ТЯЖЕСТЬ ВЕКОВ

– Со СКА вы, Валерий Константинович, поездили по многим советским республикам. И не только по ни. Поделитесь впечатлениями?

– Конечно! Таллин, Рига, Вильнюс, Львов – это Европа: красивые здания, замечательные костелы. Питер – это Эрмитаж, музеи, канал Грибоедова, культурная столица. Вообще, при любой возможности я старался побывать в исторических местах. В школе ты смотрел только на фотографии, а тут видишь все это своими глазами – впечатления, что там говорить, потрясающие!

– Владимир Суренков рассказывал, что ему большие города не по душе. Вам же, я смотрю, наоборот?

– Да, по натуре я урбанист. Большой город – это всегда концентрация культурных мест: в нем обязательно есть или замечательный музей, или театр, или выставочный зал, или какие-то еще исторические памятники. К сожалению, в маленьких городах их либо нет вовсе, либо мало, либо в наличии только какие-то «надуманные достопримечательности».

– Расскажите про Среднюю Азию. Вот, например, про Ташкент.

– Кстати, есть, что рассказать. В Ташкент мы приехали играть после сильнейшего землетрясения, и там, представьте, сохранился только центр города, окраины же были разрушены. Но центр был красивый, «восточный». Помню, на базар ходили, покупали длинные дыни и арбузы, потом клали их в ванну в холодную воду, чтоб не грелись от жары. А после игры лакомились. Между прочим, столь сладких арбузов и дынь я больше никогда и нигде не ел! Еще из «ташкентских впечатлений» запомнилось то, что все заборы там однотипные, глиняные, с небольшими проемами для калиток. А пылища – это что-то! Проваливаешься в нее по щиколотку, лежит во-о-о-т такими (показывает пальцами, максимально расширяя большой и средний) пластами!..

– А в Тбилиси бывали?

– Ну а как же?! Тбилиси – это, знаете, вообще отдельная история. Город, не похожий ни на какой другой – я бы назвал его «Гостеприимством» с большой буквы. Оно там чувствуется буквально во всем. Сейчас приведу вам один пример, и вы все поймете. Эту историю я еще никому, кроме близких, не рассказывал, а теперь поведаю ее вам. Мы втроем – я, Гена Антонов, Юрка Тер-Оганесянц – сидим, значит, вместе в аэропорту, ждем, вылета в Ростов, а самолет задерживается. И подъезжает к нам кавалькада черных машин – три или четыре «Волги». Выходит из одной представительный такой грузин, подходит к нам, вежливо здоровается, спрашивает, откуда мы. Ну, мы и говорим, что из Ростова-на-Дону. Он в ответ: «Отлично! Вы не подумайте, что я какой-то там сумасшедший, но у моего сына сегодня свадьба, а среди гостей нет ни одного русского. Соседи такого просто не поймут!» Мы говорим, что мы спортсмены, и если руководство разрешит, то, конечно, согласны. Я не знаю, что этот грузин наговорил нашему руководству, но вот Тер-Оганесянца почему-то не отпустили, а нас двоих – меня и Антонова – отпустили. На свадьбе нам дали слово, мы пожелали молодоженам удачи, но пить, конечно, не могли. А с собой нам дали – да что дали, привезли прямо в аэропорт! – пять или шесть огроменных корзин с едой!

– Устроили затем пиршество?

– Наши старшие товарищи – Леша Еськов, Витя Гетманов, Ричардас Кучинскас и Лева Кудасов – сказали нам: «Молодцы, ребята, недаром на свадьбу съездили». Потом погрузили корзины в самолет, а в Ростове нас пересадили в автобус и повезли: кого домой, кого на базу. А дальнейшей судьбы этой еды я не знаю. Но, наверно, нашли ей применение.

– Что скажете про Ереван? Похож он на Тбилиси?

– Ереван несколько другой. Он тоже радушен и гостеприимен, но, как бы это выразиться, более спокойный, сдержанный, что ли, город. В силу то ли своего воспитания, то ли того, что армянский народ пережил геноцид, люди там всегда несколько насторожены. Такого безумного радушия, как в Тбилиси, когда через 5 минут после знакомства тебя называют братом, в Ереване нет. Чтобы человек там открыл тебе душу и сердце, нужно его, что называется, завоевать. Ну а сам Ереван – город с замечательной архитектурой, с очень своеобразным духом, с богатыми традициями и древней историей. Бродя по его улицам, ощущаешь глубину веков: она чувствуется буквально в каждом здании, в каждом камне.

– От российского Северного Кавказа впечатления такие же потрясающие?

– К сожалению, нет. Когда уходили с поля, то и монеты, и камушки в нас летели, слышались оскорбительные реплики. А в Ереване, Тбилиси, Баку такого ни разу не было. Но ситуация меняется, прогресс, на мой взгляд, уже есть. Посмотрите, как здорово обставлены нынче матчи в Грозном – по высшему разряду!

– Бывая на Каспии, купались в самом крупном в мире озере?

– Да, но, честно говоря, Каспийское море мне не понравилось: оно грязное и пляжи там необорудованные. Впрочем, это в то время, сейчас, я не знаю, как там. Если говорить вообще о морях, то я больше поклонник Черного. Ну а, побывав в Италии, понял, что для меня лучшее море – Средиземное.

– А когда играли в Новороссийске, часто на море ходили?

– Знаете, это, наверное, правда, что жители приморских городов сами на море-то и не бывают: игры, работа… Вот если приезжаешь на отдых – совсем другое дело. Что касается Новороссийска, то мог выбраться на море, но только в выходной и не более чем на полдня.

– А о Ростове-на-Дону остались положительные впечатления, или «страх армии» не позволял обращать внимание на красоту этого города?

– Нет, иногда Ростов казался красивым – например, когда выйдешь на набережную Дона на закате. Наступает осень или зима – дождь, слякоть, неубранные улицы, особенно на окраинах – и совсем другое впечатление. Выше я обрисовал яркие города, а Ростов ничем таким особенным не выделялся – город как город. Но, конечно, как попадешь туда, то нахлынут воспоминания: а ведь по этим улицам ты когда-то ходил, молодой, красивый.

«ЧЕЛЕНТАНО», ГОЛЫ ЧЕРЕЗ СЕБЯ

– Переходим к «Кубани». В нее вы вернулись в 1972 году…

– …И Станислав Шмерлин тогда создал очень интересную, самобытную, играющую команду, которая, однако, была недооценена. Нас очень боялись, наше нападение называли «Три «К»: по первым буквам фамилий Кондратенко, Куща Паши и Колинько Юры. Мы с Колинько стали лучшими бомбардирами в 72-м, забили, по-моему, по 11 мячей. То была команда просто-таки грандиозная! Володя Фофанов, Илья Миронский, Володя Казаков, Олег Кущ, Володя Суренков, Коля Польщиков – великолепный распасовщик. Виталик Фурса – выдающийся футболист и прекрасный парень, с которым мы и сейчас дружим. Капитан команды, который мог и мобилизовать, и своим примером показать, как надо. Витя Кедрус, блестяще раскрывшийся как бомбардир.

– Виктор Кедрус в интервью «Независимой спортивной газете» говорил, что у вас в этой команде было прозвище «Челентано»…

– Да, было такое – называли «Челентано». А еще – «Итальянцем». Вообще, Италия – одна из любимых моих стран. Тогда, в период выступления за «Кубань», я изучал даже язык этой страны, и вроде неплохо выучил. Во всяком случае, когда бываю в Италии, общаюсь на итальянском. Ну и то, что связано с этой страной, с ее образом жизни, старался претворять в жизнь и здесь, у нас. К примеру, старался в меру своих возможностей носить качественные, модные вещи. Вообще, я думаю, это свойственно любому молодому человеку, который следит за собой. Да, есть люди, которым все равно, во что они одеты. Но я не из их числа. Всегда старался одеться модно, чистенько, аккуратненько, поскольку это свидетельствует не только об уважительном отношении к окружающим, но и об уважительном отношении к самому себе.

– Вы, Валерий Константинович, немало забивали. Какие голы за желто-зеленых запомнили лучше других?

– Знаете, каждый гол запоминается. При этом я себе в заслугу также ставил хороший, разумный пас. Надеюсь, Витя Кедрус это подтвердит: подавляющее большинство своих мячей в первом круге-1973 он забил с моих передач. Во втором круге в том году я не играл и, естественно, уже не мог ему ассистировать. Так что больше я предпочитал отдать последний пас: даже в ситуации «забивай не хочу» мне хотелось, чтобы это сделал партнер.

– Но забивали все равно. Скажите, много провели с применением гимнастических «штучек»?

– Мячей где-то 7-8 за карьеру я забил ударом через себя. В том числе дважды за «Кубань» и оба раза дома – липецкому «Металлургу» и «Трудовым резервам» из Курска. После матча с Липецком, помню, получил от Шмерлина серьезный нагоняй, поскольку все можно было сделать гораздо проще. Но я как-то кураж поймал, и вместо того, чтобы принять мяч на грудь и спокойно пробить, тем более что защитники были далеко, взлетел над газоном и пробил ножницами. Конечно, был большой риск промахнуться, однако все получилось как нельзя лучше. Что любопытно, дальнейший ход матча, по-моему, болельщиков уже не интересовал: весь стадион, такое ощущение, только и обсуждал, как же это мне удалось положить такой мяч… Так вот, после матча Шмерлин сказал мне: «Футбол – игра гениальная, но простая: чем ты будешь проще действовать на поле, тем будешь гениальнее».

– У Станислава Шмерлина, говорят, была жесткая манера общения с подопечными. Это так?

– Шмерлин из тех тренеров, кто давал играть, но Станислав Семенович, к сожалению, попал под пресс партийного руководства. От него требовали результата и ему было не до импровизации, что, на мой взгляд, повторюсь, недопустимо. Я до сих пор уверен, что тренер должен обладать большим доверием со стороны руководства клуба. Никто не может вмешиваться в его тренерский процесс, в его творческую лабораторию и, если спрашиваешь результат, то делай это хотя бы после турнира, а не после каждого матча.

– То есть вы – если перебросить мостик в день сегодняшний, – не понимаете отставки Виктора Гончаренко?

– Я считаю, что с ним поступили абсолютно неправильно. Но у руководства, видимо, свое мнение на этот счет. Я работал руководителем пресс-службы «Кубани» – с 2003-го по 2006-й, и уверен, что если бы при Николае Южанине, Йозефе Хованеце или Павле Яковенко команда шла на в лидирующей группе в премьер-лиге, как при Гончаренко, то, руководство просто носило бы на руках этого тренера. Ну а когда человека снимают за, по сути, третье место и утверждают, что у команды нет перспектив.

– Вернемся в 73-й год. Что за конфликт возник в «Кубани» во втором круге?

– Мы занимали первое место после первого круга, но потом три раза подряд проиграли на выезде. Руководство стало искать крайних, виноватых, ну и в «стрелочников» определили трех футболистов – Юру Колинько, меня и Польщикова. Станислав Семенович не смог нас отстоять, и второй круг мы уже не играли. Ну а в конечном итоге, как все знают, 1973 год закончился для «Кубани» триумфально. Но я уверен, если бы Шмерлину дали доработать сезон, а на не убрали бы из состава, то мы бы выиграли тот финал с гораздо меньшими потерями, а не так, как получилось – на жилах. Фактически ведь заканчивали сезон тем же составом, каким играли раньше, ну разве что без нас троих и с приглашенным Анатолием Сальниковым, уже возрастным на тот момент полузащитником. Но главное заключается в том, что любой, кто выходил на поле и кто сидел на лавке – все помогли «Кубани» завоевать трофей.

– Вы не играли в финале, но медаль-то у вас есть?

– Да, медаль есть.

– Будучи выставленным из «Кубани», вы отправились в Майкоп.

– Да, и 7 лет провел в «Дружбе». Хорошая команда была, тренировал ее Руслан Борисович Дзасохов, тоже приверженец яркой игры. Кстати, когда он уже был в «Кубани», то звал меня туда, но я отказался.

– Затаили обиду?

– Да. Сказал Дзасохову: «Дважды в одну реку не входят».

– Кого выделите из партнеров по майкопской команде?

– Майкоп вообще в свое время был кладезем талантов. Еще до меня в «Дружбе» играл Юрий Дарвин, позже попавший в московский «Спартак». Саша Семин выступал за «Зенит», приглашался в сборную СССР. Валерий Филатов играл в за ростовский СКА, столичное «Торпедо» и олимпийскую сборную Союза. Из своих партнеров назову Виталика Аксенова, Семена Манаширова и Игоря Калешина. Когда я приехал в Майкоп, Калешин был совсем еще юным мальчишкой, но я сразу понял, что он мой соратник по духу. Игорь блестяще умел организовать игру, и то, что его карьера в дальнейшем сложилась так блестяще, так это благодаря тому, что он именно играл в футбол. Однако, на мой взгляд, Калешина, как и вратаря Сашу Артеменко, ни журналисты, ни специалисты не оценили, что называется, по полной программе.

– С какими чувствами вы завершали игровую карьеру?

– Стали сказываться травмы, и – было это к концу 70-х – я понял, что ситуация складывается не так, как мне хочется. И принял решение завершить карьеру.

– Вы довольны своей футбольной судьбой?

– Вы знаете, во всяком случае, и в Ростове-на-Дону, и в Краснодаре, и в Майкопе люди ходили на стадион посмотреть, как играет Кондратенко. А это, согласитесь, дорогого стоит! Но это я узнал уже потом, когда закончил карьеру.

ЖУРНАЛИСТИКА, НЕВЫЛЕТ В НАЛЬЧИК, ПОНЕДЕЛЬНИК, ХОВАНЕЦ

– Валерий Константинович, когда завершали карьеру, уже знали, что дальнейшую жизнь посвятите журналистике?

– Еще будучи футболистом «Дружбы», я стал писать отчеты об играх. А началось все вот с чего. Николай Шевченко, работавший в газете «Адыгейская правда» спортивным обозревателем, «подбил» меня на журналистскую работу. Он возмущался: ну, что мы даем, по существу, только результаты выездных матчей, а я сам хочу побывать в гостях и составить полноценный отчет. Но тогда журналисты не ездили на гостевые матчи. Вот и говорит он тогда мне: «Валера, напиши мне хотя бы основные моменты: как приехали, как вас разместили, как проходила игра, как вели себя болельщики – ну а я потом распишу все как надо». Я сначала отнекивался, а потом согласился, думаю, помогу парню, тем более, и самому интересно. В итоге сделал и передал ему отчет. А потом Шевченко приходит на тренировку «Дружбы», жмет мне руку и говорит, что ничего не правил, что я написал так, что он лучше и не сможет. Я ему сразу не поверил, говорю, да что ты меня в заблуждение вводишь. А оказалось, что правду говорил: отчет мой вышел в газете без единой правки.

– Дебют что надо!

– Главный редактор «Адыгейской правды» Христофор Ардавасович Баладжиян, царство ему небесное, сразу увидел во мне журналиста. И когда моя игровая карьера уже подходила к концу, он сказал мне: «Должность корреспондента отдела информации в моей газете – твоя».

И вот в журналистике я уже 30 лет. Сначала работал корреспондентом отдела информации в «Адыгейской правде», потом собкором по Краснодарскому краю в «Советской Адыгее», затем был уже главным редактором «Советской Адыгеи». А с 7 апреля прошлого года я перешел на работу главным редактором в городскую газету «Майкопские новости».

– Я смотрел, в вашей газете уделяется много места спорту.

– Да, мы стараемся, конечно, с учетом моего прошлого достаточно полно освещать спорт. Вообще, я считаю, и российская, и мировая пресса находятся в большом долгу перед футболистами, и в этом плане – не сочтите за дежурный комплимент – выделяется «Независимая спортивная газета», которая старается освещать спортивные события максимально объективно. За что ей огромное спасибо.

– Как вы в целом охарактеризуете уровень российской спортивной журналистики? Сейчас существует тенденция вытеснения материалов непосредственно о спорте околоспортивными, «желтыми» новостями.

– Это плохо, конечно. Почему-то практически все журналисты сейчас гонятся за жареными фактами и считают, что именно это интересует подавляющее большинство читателей. Какому-то сегменту аудитории, конечно, интересно, кто из спортсменов женился, кто разошелся, кто напился, кто кого-то избил. Но, естественно, такие темы не должны являться центральными в спортивной прессе. Рассказывать о героях спорта так, чтобы мальчишки не связывали свою жизнь с негативными явлениями, а выбирали бы спорт и здоровый образ жизни – вот истинная цель спортивной журналистики. Солидные, презентабельные издания никогда не пойдут по пути подачи «желтой» информации.

– Валерий Константинович, вы сейчас приехали в Краснодар посмотреть на игру своего внука за одну из детских команд «Кубани». Расскажите о нем.

– Я не знаю, сказываются гены или нет, но с совсем маленьких годиков Ростислав активно пытается играть в футбол. На мой взгляд, способности у него есть. Но когда я привел его в систему «Кубани» на отбор, то, честно говоря, у меня не было большой надежды на то, что он там как-то себя проявит. Однако тренер – Анатолий Федорович Таранец, на мой взгляд, очень самобытный специалист – что-то увидел в нем и зачислил в группу. Помня свое юношеское прошлое, я хочу сказать, что сегодняшние успехи, которые есть у моего внука, еще далеко не залог того, что со временем он станет хорошим футболистом. Главное, чтобы он любил футбол, старался в него именно играть, чтобы футбол приносил ему радость, а не огорчение, – вот тогда из него, может быть, вырастет хороший исполнитель.

– Ваш зять Азамат Паунежев, знаю, тоже был футболистом.

– Да у меня оба зятя были футболистами. Папа Ростика – Дима Воронин, Мастер спорта, в свое время играл в майкопской «Дружбе» и в краснодарской «Кубани». Второй мой зять – Азамат Паунежев – играл за «Дружбу», за питерский «Зенит», был на сборах в московском «Спартаке» и получил там хорошую оценку, но, к сожалению, клубы не договорились по цене его трансфера. Очень талантливый был футболист.

– Валерий Константинович, мы как-то забыли поговорить о вашей работе пресс-атташе в краснодарской «Кубани». Давайте восполним этот пробел.

– Давайте. Мой опыт работы пресс-атташе начался в 2001 году. После образования «Краснодара-2000» его президент Александр Борисович Молдованов пригласил меня работать в свой клуб. Сказал: «Мне надо команду раскручивать, выводить ее на другой уровень. Хочешь поработать у меня пресс-атташе?» Мне это показалось интересным, и я ответил согласием. А в 2003-м Молдованов стал гендиректором «Кубани», и я отправился в новый клуб вслед за ним.

– В «Кубани», наверное, было интереснее работать – все-таки это другой уровень, нежели «Красно-дар-2000»?

– «Кубань» надо было пропагандировать не только на местном, но и на общероссийском «фронте». И я считаю, что хорошо выполнял свою работу.

Пользуясь связями на федеральных каналах, удалось организовать выступление на одном из них тогдашнего наставника желто-зеленых Николая Южанина. Сейчас это обычное явление, а тогда было нечто из ряда вон выходящее – чтобы на общероссийском телеканале «засветился» молодой тренер не, к примеру, «Спартака» и ЦСКА, а «Кубани» – региональной команды! Кроме того, Краснодар стали посещать представители «НТВ», «Спорт-Экспресса», Вася Уткин. Вообще, считаю, наша пресс-служба в то время была одной из лучших в высшей лиге и первом дивизионе. Но когда в 2006-м мне предложили должность главного редактора «Советской Адыгеи», я решил не отказываться. Потом по Краснодару долго ходила шутка, что главных редакторов готовят в ФК «Кубань».

– В конце 2005 года «Кубань» отказалась лететь в Нальчик на календарный матч из-за нападения боевиков на город. Вы тогда «варились» в кухне клуба – расскажите, как принималось то решение?

– В Нальчике действительно было неспокойно, шли локальные бои, там все время стреляли. Мы получали сводки о ситуации в городе не из прессы, а от ФСБ, от военных источников. Хованец, тогдашний наставник команды, сказал, что ехать играть в город, где проходят боевые действия, – абсурдное решение. Я думаю, что его поддержал и спонсор клуба Олег Дерипаска, так что это, наверно, было коллективное решение. И я с ним полностью был согласен – в Нальчике гибли люди, там было совсем не до футбола. Футбол – игра, а не политика. А когда из него делают политику – это самое худшее, что может происходить с футболом.

– В Краснодаре сейчас два больших клуба. Чем больше, тем лучше?

– Да. Появится третий – будет замечательно. В Москве вон 5 клубов и никто никому не мешает. Я симпатизирую и «Кубани», и «Краснодару». Краснодар – мой любимый город, и я буду болеть за любую команду, представляющую мой любимый город.

– Валерий Константинович, позвольте непростой вопрос.

– Давайте, готов ответить на любой.

– Назовите пятерку лучших футболистов Краснодарского края за всю историю.

– Задачка действительно непростая, ведь игроков высокого класса кубанская земля воспитала предостаточно. Но выбирать, так выбирать. На мой вкус, это всенародно любимый Саша Плошник, а также Игорь Калешин, Максим Деменко, Дима Хохлов и Максим Бузникин – люди, которые проявили себя и на кубанском, и на российском, и на международном уровнях. Плюс, уж позвольте «пятерку» расширить до «шестерки», назову еще одного кубанского футболиста, крайне недооцененного, как уже говорил, специалистами и журналистами – это Саша Артеменко, который фактически в одиночку вытянул «Кубань» в высшую лигу в 1979 году. По моим представлениям, этот вратарь абсолютно был готов играть на элитном уровне. Поверьте, я знаю, что говорю, поскольку отлично разбираюсь в голкиперах: уже почти 40 лет дружу с Ринатом Дасаевым, нас связывают крепкие отношения. Так вот, считаю, если бы на Артеменко обратили должное внимание, то он, несомненно, мог бы играть за сборную СССР.

– Как, кстати, познакомились с Дасаевым?

– Мы играли вместе за сборную России, а в 1977 году я выступал вместе с ним за «Волгарь» из Астрахани. Был он еще тогда совсем молодым – 20-летним мальчишкой. Я жил с ним в одной комнате (вообще, надо сказать, это традиция: тренеры всегда селят нападающих вместе с вратарями!). Прожил я с Дасаевым в одной комнате целый год, мы крепко дружили семьями, я очень хорошо знал его родителей. Вообще, редко такое встретишь, чтобы дружба длилась 40 лет! Мы и сейчас созваниваемся, поздравляем друг друга с различными праздниками, а если выпадает случай живого общения, никогда его не упускаем.

– Завершая беседу, предлагаю вам сказать о том, о чем, быть может, вы хотели бы, да я не спросил…

– Спасибо за возможность. Знаете, я хочу поблагодарить двух людей. Это, во-первых, Виктор Понедельник – в свое время замечательный форвард СКА и сборной СССР, победитель Кубка Европы, забивший в финале с Югославией решающий мяч. Он очень беспокойный человек и, когда я был в СКА, невероятно заботился о подрастающем поколении, помог шестерым ребятам из команды поступить в Ростовский университет на факультет журналистики. Потом, правда, я один его закончил, но не в этом дело. Так что Понедельник помог мне определиться с будущим после завершения карьеры футболиста.

Во-вторых, это Йозеф Хованец – блестящий, на мой взгляд, в прошлом футболист, первый, уехавший из соцстраны – Чехословакии – играть в Европу, в голландский ПСВ. Это очень интеллигентный, умный, образованный, говорящий на нескольких языках человек, исповедующий, как и я, игровой футбол. Хоть его карьера в «Кубани» и оказалась короткой, но мы с ним часто общались, разговаривали на многие темы: и об искусстве, и о литературе, и об архитектуре. Я даже был у него в гостях в Праге. Его трагедия как тренера, во всяком случае, в российском футболе, заключалась в том, что те игровые принципы, о которых я говорил и которые я люблю, были в наших условиях не особо востребованы. Еще раз подчеркиваю, что, к сожалению, в современном футболе балом правит победа, а не собственно игра. А Хованец был приверженцем того, чтобы добиваться побед при помощи яркой игры, а не путем пресловутых сухих схем.