Войти

Виктор Корецкий: «По жизни я флегматик, а на футбольном поле – боец»

«Независимая спортивная газета», 12.08.2014

Виктор Корецкий в кубанском футболе – фигура колоритная. Сравнительно недавно, в ноябре и прошлого года, минуло ровно 40 лет триумфу «Кубани», к которому Виктор Константинович имеет прямое отношение. В далеком 1973-м, когда желто-зеленые стали чемпионами РСФСР и вернулись в первую лигу, Корецкий выходил на поле во всех 40 матчах – поистине «гвардейский» результат. Запомнившийся болельщикам своим бойцовским характером защитник был оплотом обороны и той чудо-команды Станислава Шмерлина, и не менее легендарной дружины Виктора Королькова в 1978-м. Правда, разделить годом позже с партнерами радость от выхода в высшую лигу ему не довелось… Зато уже спустя пару-тройку лет футбольная Кубань узнала о детском тренере Корецком с его оригинальной, но эффективной методикой. Методикой, открывшей футбольной России таланты Андрея Чичкина и Максима Бузникина. Нынче же известный игрок и тренер проживает в родном Сочи, где, собственно, и начинал когда-то свой футбольный путь. Совсем недавно Виктор Константинович отметил 65-летний юбилей, и корреспондент «Независимой спортивной газеты» не мог не посетить олимпийскую столицу и не пообщаться с кубанской легендой.

ПОЛУЧИЛ СОТРЯСЕНИЕ И… ПОЕХАЛ НА ЭКЗАМЕН

– Виктор Константинович, прежде всего, с недавним юбилеем вас! Скажите, в 65 ощущение праздника еще не улетучилось?

– Честно говоря, праздника не ощущаю. Я уже давненько на пенсии, да и в последнее время здоровье начало подводить. У мужчин-то оно раньше уходит, чем у женщин, так еще и былые травмы все чаще дают о себе знать.

– Неужто серьезные травмы получали или, как говорится, для профессионального спортсмена привычные?

– Было несколько сотрясений мозга. Первое случилось в 1972-м, когда мы с «Кубанью» в Курск на матч с местными «Трудовыми резервами» прилетели. Проводим тренировку перед игрой, я вместе с Володей Лобановым за мячом прыгаю, и тот мне как даст головой в висок! Приземлился подбородком на землю, цвета не различаю, память потерял на время. Потом, естественно, оправился. А вот в Ленинграде в 1978-м в игре с «Динамо» вообще сознание потерял. Сам сглупил: вместо того, чтобы мяч в аут выбить, скинул его голкиперу. Но потом одумался, побежал к воротам, а тут уж соперник набегал. И так получилось, что плечом он мне в голову попал – я аж перевернулся в воздухе.

– Наверное, в больнице после такого не одну неделю пролежали?

– Нет, что вы! Помню, очнулся уже в палате, смотрю – надо мной врачи стоят. И твердят: «Теперь, больной, вам только покой нужен». А мне-то покой не нужен был, у меня в институте физкультуры в Краснодаре экзамен через пару дней! И я стал проситься, так сказать, «на волю». Меня сначала не отпускали, отказывались выписывать, а потом позвали главврача. И тот сжалился: ладно, мол, отпускайте, но под расписку, что мы за него не в ответе. И я полетел сюда, в Краснодар. Правда, во время полета чувствовал себя ужасно, это не передать словами.

– Неужели сдали экзамен в таком состоянии?

– Конечно, сдал, а куда деваться было. Тогда, мне кажется, спортсмены к учебе относились серьезнее, чем сейчас. Нас со сборов даже отпускали во время сессии, чтобы только ее «закрыли» спокойно. Хотя на сборах, на самом деле, к экзаменам готовиться некогда. Когда в день три тренировки отпахал, то приходишь в номер и просто валишься на кровать – сил нет ни на что. Так что учились, конечно, не на «отлично», но совсем учебу не забрасывали.

– А в школе, небось, еще труднее было любимый футбол с образованием совмещать…

– В школе тоже приходилось разрываться между тем и другим, но все равно старался успевать. Хотя, по правде говоря, с самого детства с мячом не расставался, а когда старший брат отвел за ручку в футбольную школу, точно понял, что это мое. Мне, кстати, повезло с наставником: я попал в группу к Петру Саввичу Гаврилиади, известному по тем временам в Сочи детскому тренеру. В то время он был действующим арбитром и, представьте, параллельно с тренировками в школе судил матчи высшей союзной лиги!

– Это ведь Гаврилиади в свое время раскрыл талант Славы Метревели, звезды советского футбола?

– Да, он работал с ним одно время в сочинском «Спартаке», где «обкатывалась» молодежь. Гаврилиади, без сомнений, внес немалый вклад в становление Метревели как форварда. Он и из меня, кстати, тоже пытался нападающего сделать. На разных турнирах отряжал в атаку, но голевого чутья у меня не наблюдалось, а потому в нападении себя не проявлял. Вот в воротах мне больше нравилось действовать, да и вообще во дворе я в основном был вратарем.

– На ваш взгляд, мог бы из вас добротный голкипер вырасти?

– Думаю, неплохой вырос бы. Пусть сумасшедшей реакцией не обладал, зато обладал интуицией, что для вратаря особенно важно. Например, сделаешь ложное движение в один угол и, тем самым, заставишь игрока пробить в другой, в который собирался прыгать. Часто я так обманывал игроков, оттого и нравилось мне действовать в воротах. Понял даже, как пенальти отражать: читал по глазам бьющего, куда он ударит, а когда тот глаза на мяч опускал, только тогда прыгал.

– Учитывали эти факторы, когда сами, будучи уже защитником, били пенальти?

– Конечно, учитывал, потому бил почти всегда на силу. В победном 1973-м, например, действовала система, по которой в случае ничьей пробивались послематчевые пенальти. То же самое было и в финальной «пульке», что в Сочи проводилась: мы тогда три первых матча свели к ничьей. Причем, в городе чуть не всю неделю поливали дожди, мяч намокал, так что на силу бить с «точки» было вернее всего. И пожалуйста, оказался прав – ни одного пенальти в ходе «пульки» не испортил. А вот в чемпионате один смазал, потому что решил ударить на технику, в угол. И в итоге кипер меня перехитрил.

– А кто в вашу бытность игроком «Кубани» в команде был штатным пенальтистом?

– Дело в том, что каждый старался бить по-своему. Витя Батарин мог спокойно положить мяч с подъема в «девятку», у него это проблем не вызывало. Виталик же Фурса, напротив, бил внешней стороной стопы и таким образом закручивал его точнехонько в угол. А Паша Кущ вовсе «стрелял» с полуподъема и почти всегда попадал. Вот эта троица, пожалуй, лучше всех пенальти пробивала. Но и другие ребята, если что, к «точке» могли подойти уверенно.

– То есть, когда в «пульке» дело до 11-метровых доходило, не слишком за партнеров переживали?

– Наоборот, сильно переживал, ведь это лотерея: как ни тренируйся, а в нужный момент можешь с нервами не сладить. К счастью, во всех трех матчах били точнее соперника. Особенно сильный стресс мы испытали, когда играли со смоленской «Искрой» в Хосте. Тогда долго серия пенальти длилась, каждый из нас успел к «точке» подойти, даже Саша Артеменко, вратарь. И ничего, ни разу не промахнулись! А вот смоляне однажды дрогнули. Конечно, без доли везения здесь не обошлось, но, как говорится, везет сильнейшим.

– А верилось, что после трех ничьих кряду попадете-таки в заветную тройку сильнейших?

– Мы для этого делали все, что могли. Выходили на матчи с таким настроем, будто это последняя игра в жизни. Помню, перед заключительной встречей с костромским «Спартаком» я травмировал паховые кольца. Боль была жуткая, мне бы отлежаться, да некогда: впереди решающая игра. И вышел на поле с травмой, а куда деваться. Победили мы тогда, как сейчас помню, 4:0, но на фотографии, когда нас с памятными лентами в ряд выстроили, весь скорчился – боль не утихала.

– Что в такой ситуации придавало сил? Быть может, родные сочинские стены?

– Может, и они помогли. Хотя Сочи нас, как уже говорил, не слишком гостеприимно встретил, проливными дождями. В итоге все поля, на которых должны были играть, превратились в месиво, тренироваться на них запрещалось. Потому занятия мы проводили в поселке Веселом, на границе с Абхазией, на песчаном поле – трава там только по краям росла. Без травы, понятное дело, особенно не потренируешься, но выхода другого не было.

– Наверное, бутсы за тренировку «убивали» так, что зашивать часто приходилось?

– Бутсы тогда были не то, что сейчас, быстрее изнашивались. Но у нас с Пашей Кущем особых проблем с ними не было. Еще когда в Пятигорске за «Машук» в 1970-м вместе играли, познакомились с местным мастером-кожевенником, и он нам изготовил отличные бутсы. Кожаные, легкие, крепко сшитые – одно удовольствие было играть. Более того, Кущу по его просьбе мастер сделал бутсы, очень похожие на марку «Puma». По тем временам они были страшным дефицитом, а тот изготовил их так, что от оригинала не отличишь!

– Наверное, с такой обувкой Павел Николаевич в команде был как первый парень на деревне?

– Он и без того авторитетом пользовался. Когда я приехал в Пятигорск, меня с ним поселили в одну комнату. Правда, кровать была всего одна, а поселили меня потому, что Паша на тот момент в Москву на операцию на мениске улетел. Возвращается он обратно, смотрит: кровать занята. И что вы думаете? Ни слова мне в укор не сказал, а взял, и молча постелил себе на полу! Мы с ним сразу поладили, общий язык нашли.

– Он вас наверняка как младшего товарища в футбольном плане подтягивал?

– Паша хоть и был, как сейчас говорят, типичным таранным форвардом, но очень любил финты. Где какой увидит, обязательно запомнит и опишет его в свой тетрадке, которую специально для этого вел. А потом выводил меня с утра на поле, и мы с ним эти финты отрабатывали. Он меня пытался обвести, я блокировал его проход, в итоге оба пользу для себя извлекали. И удар, конечно, у Куща был знатный: сильный, прицельный. Если мяч идеально ему на ногу лег, то у вратаря шансов отразить удар почти не было.

– А вы считаете удар своей сильной стороной?

– В принципе, на него никогда не жаловался. Рабочая нога у меня правая, но левую тоже подтянул прилично, так что мог пробить с обеих. Правда, левой чаще отдавал пасы. Вот, помню, когда за «Машук» играл, такой навес классный сделал в одном из матчей – нападающему нашему только и оставалось, что вбить мяч в сетку, как гвоздь. А еще никогда не забуду, какой гол забил в 1979-м, когда уже за новороссийский «Цемент» выступал. Не доходя до линии штрафной, как вмазал по мячу с правой, и тот полетел прямо, без подкрутки. А когда мяч летит прямо, да еще на большой скорости, сопротивление воздуха увеличивается, и он начинает слегка колебаться. Голкиперу, само собой, такой вытащить почти нереально.

– Подобный удар специально отрабатывали или это, как часто бывает, дело случая?

– Нет, почему, тут случайности не случайны. Чтобы так пробить, нужно вложить всю свою силу в удар, максимально напрячь мышцы. Причем, бил я с подъема, чему учат еще в детском возрасте, в футбольной школе. Конечно, многие нюансы осваивал самостоятельно, но основу мне дал как раз Петр Саввич Гаврилиади. Он был универсалом, умел все на поле, разве только вратарем никогда не был. Вот он как раз и дал мне ту базу, которая нужна любому футболисту, за что я ему очень благодарен.

В ИГРЕ НУЖНО УМЕТЬ РАССЛАБИТЬСЯ

– А не Гаврилиади ли впервые попробовал вас в роли защитника?

– Это было чуть позже, когда я оказался в местном любительском «Динамо». Тогда из московского динамовского общества к нам был переведен тренером Евгений Фокин – представляете, победитель первого союзного чемпионата-1936 в составе бело-голубых! Как раз Фокин и решил поставить меня на правый фланг обороны. Чувствовал я себя поначалу, как заблудившийся в лесу: не понимал, что вокруг происходит, куда бежать и зачем. Но потом, естественно, освоился.

– Играли в своей карьере только справа или на другой край вас тоже переводили?

– Так как со временем прилично подтянул вторую ногу, мог закрыть обе бровки. В «Кубани» в основном играл слева, потому что противоположный фланг долгое время занимал Володя Лобанов. А вот в 1978-м в команде появился левша Толик Рыбак, и Корольков перевел меня на любимый правый фланг. В принципе, мне было без разницы, слева или справа играть – главное, чтобы с краю. Любил я промчаться по бровке, подключиться к атаке, благо, обладал хорошей стартовой скоростью. Пусть не был быстрее всех, но успевал сбегать вперед, вернуться обратно и еще сыграть в отборе.

– Говорят, в единоборствах на поле вы редко кому уступали.

– На самом деле, по жизни я флегматик, но на поле меня как будто подменяли. Шел без задней мысли в стыки, жестко ставил ногу, боролся до конца. Но старался отбирать мяч так, чтобы не нарушить правила. А для этого нужно правильно рассчитать расстояние между тобой и соперником и вовремя начать движение к мячу. Поверьте, данный аспект отрабатывается на тренировках, и я не понимаю, почему в нынешнем российском футболе чуть не каждый второй стык приводит к травме.

– Может быть, сейчас такова установка тренера – остановить соперника любыми способами?

– Так ведь и раньше установка не отличалась мягкостью. В 1976-м, когда в армейские годы оказался в ростовском СКА, вторым тренером там работал Алексей Бочаров. Он сам в прошлом центральный защитник, серебряный призер чемпионата Союза-1966, и дисциплину любил до ужаса. Когда в одной из игр наш центральный защитник не уследил за форвардом и пришлось ему фолить у линии штрафной, Бочаров крикнул: «Да я бы его еще до принятия мяча «убил»! А вы говорите, установка сейчас отличается.

– Насколько я знаю, вам и в новороссийском «Цементе» попался столь же жесткий тренер, Василий Васильев.

– Мы с ним были знакомы еще по сочинскому «Строителю», который он в 1969-м возглавил. При нем тогда сочинская команда дебютировала в классе «Б» и сходу третье место в группе заняла, представьте. А все почему: в команде собрались в основном молодые парни, и он устроил нам чуть не армейские условия: строгая дисциплина, ни шагу влево, ни шагу вправо без его ведома. Сам с нами играл в «квадрат», носился на тренировках от штрафной до штрафной, даже в дождь, а если увидит, что ногу убираешь в стыках, мало не покажется.

Защитник и так всегда на иголках, от его внимательности зависит многое. Просто в моменты, когда опасность твоим воротам не угрожает, нужно уметь расслабиться. Сейчас очень многие этим умением не обладают, оттого под конец матча у них ноги сводит. А меня этому научил тренер Геннадий Михайлович Матвеев, который в 1974-м пришел в «Кубань». Он говорил так: «Ребята, что вы бегаете, как роботы? Если мяч далеко от вас, расслабьте мышцы, пусть кровь в жилы потечет, и потом опять в бой». На самом деле, умение расслабиться во время игры – бесценное качество.

– То есть Матвеев, помимо тренерского таланта, был еще и отличным психологом?

– Он был словно один за всех – и тренер, и психолог, и физиотерапевт. Мне кажется, тренер и должен так работать. Королькова тоже считают великолепным психологом, но, по моему мнению, у него было больше хитрости. Такое ощущение складывалось, что он умел определить психологическое состояние игрока по его глазам и на основании этого формировал состав на матч.

– Но ведь наверняка у Королькова были игроки, которых он ставил на игру в любом случае?

– Конечно, у любого наставника должен быть костяк, вокруг которого все строится. В 1978-м в середине поля почти без замен играли Юра Семин и Витя Батарин, в защите Толя Рыбак, в нападении Саша Плошник и Сергей Андрейченко. Ворота в основном защищал киевлянин Саша Артеменко, мой друг. Хоть и говорят, что голкиперы замкнутые, необщительные люди, Сашу к таковым не отнесешь. А по харизме, пожалуй, его можно сравнить разве что с Олегом Кущом, братом Паши, которого в 1972-м я еще застал в «Кубани». Оба могли защитников одним только голосом по позициям расставить, а когда Кущ кричал «Я!» на выходах, нужно было сразу отбегать, иначе получишь на орехи. Потому, собственно, они и были стабильно номером один в воротах.

– А у вас были периоды, когда чувствовали, что застолбили за собой место в составе?

– Конечно, такое бывало, и не раз. В том же 1973-м ни одного матча не пропустил, даже с травмой, как уже рассказывал, выходил на поле. Да и при Королькове, в принципе, нередко появлялся в основе, но в конечном счете меня подвела горячность. Приехали мы в Кутаиси в конце сезона на матч с местным «Торпедо», и начал я замечать, что Корольков ко мне на тренировке уж больно «цепляется». Одно замечание сделает, второе, третье. Меня это задело: я ведь уже не школьник, все-таки 29 лет, какой-никакой опыт да есть. И сказал ему на эмоциях: «Если не нравится, как тренируюсь, отчисляйте из команды». Ну, он тоже пошел на принцип и по возвращении в Краснодар меня отчислил.

– Наверное, по прошествии стольких лет жалеете теперь о своей горячности?

– С одной стороны, былое не вернешь, а с другой, досаду тоже никуда не денешь. Я ведь тогда, ближе к 30-ти годам, такую форму набрал! У меня, наконец, появилось то, что появляется только с возрастом и опытом – умение читать игру. Оно важно для любого футболиста, а защитнику помогает на корню губить чужую атаку. Если умеешь читать игру, то уже по тому, как хавбек в центре поля принял мяч, сможешь предугадать, куда пойдет атака. Не у каждого футболиста даже с годами данная способность появляется, так что это для игрока большая ценность.

– А кто из тех, с кем удалось поиграть, на ваш взгляд, лучше всего читал игру?

– Особенно это качество, как мне кажется, важно для последнего защитника, или, как его сейчас называют, либеро. Ему нужно «подчищать» огрехи партнеров, а потому он должен правильно выбрать позицию. И лучшим либеро, по моему мнению, был Володя Суренков, с которым мы в «Кубани» вместе провели четыре сезона (с 1972 по 1975 годы. – Прим. М. Г.). Он очень грамотно располагался в обороне, как будто чувствовал, откуда может прийти опасность. А еще обладал отличным пасом, клал мяч прямо в ноги. По манере игры он мне напоминал Муртаза Хурцилаву (защитник тбилисского «Динамо», игрок сборной СССР. – Прим. М. Г.), только местного разлива.

– А ведь Суренков, как и Хурцилава, был небольшого роста. На его игре на «втором этаже» это не сказывалось?

– Напротив, он был одним из самых прыгучих в команде. Ведь правильный толчок от земли, скажу вам по опыту, порой важнее, чем высокий рост. Таких прыгучих ребят у нас тогда было двое – Суренков и Женя Бузникин. Второй зачастую защитникам по плечо приходился, а умудрялся их в воздухе переигрывать! Так, например, было, когда в Краснодар зимой 1975-го на товарищеский матч приехал «Черноморец» из болгарского Бургаса. В одном из эпизодов последовал навес с фланга, и Женя побежал в штрафную. Болгарский вратарь на выход решил не идти: мол, а зачем, тот все равно мяч не достанет. А Женя как прыгнет и как кивнет в сторону ворот – гол!

– Такие товарищеские матчи были той самой редкой возможностью померяться силами с европейскими командами?

– В основном играли мы с болгарами, пару раз проводили там сборы. Честно скажу, мы играли против ведущих клубов страны и их уровень не впечатлил, сродни союзной первой лиге. Ведь мне было с чем сравнивать: в моем родном Сочи проводили сборы лучшие клубы Союза, так что еще мальчишкой я вдоволь нагляделся на звезд. Более того, для спарринга команды союзной «вышки» часто приглашали местные коллективы. И в 1969-м, когда я уже был в «Строителе», нас пригласило на товарищеский матч московское «Торпедо».

– Не дрожали коленки, когда выходили в составе команды второй лиги против бронзовых призеров Союза-1968?

– Можете мне не поверить, но мы уступили всего лишь 1:2. Представляете, минимально уступили команде со Стрельцовым, Ворониным, Шустиковым и Гершковичем в составе и Валентином Козьмичом Ивановым во главе! Перед матчем, чтобы изучить соперника, нас повели на поединок торпедовцев с тбилисскими динамовцами там же, в Хосте. И где-то минуте на третьей Эдик Стрельцов как «бахнул» издали под перекладину – гол. Зрители оживилась, думали, будет продолжение, а он после этого ушел чуть на фланг и там был незаметен. К концу матча публика стала уже посвистывать, не такого Стрельцова она хотела увидеть. И тут Эдик повторяет почти то же самое, что и в первый раз: принял мяч и пробил, только теперь уже в самую «паутину», без шансов для вратаря. И вот такого мастера Васильев поручил мне держать всю игру.

– И как же, признайтесь, можно было сдержать Стрельцова, русского Пеле?

– Ему нельзя было давать ни сантиметра свободного пространства, иначе быть беде. Даже если его опекали двое, он сначала оттеснял корпусом одного, потом перекладывал мяч под другую ногу и тут же укрывал его корпусом от другого. А дальше смотрел, как лучше поступить: если позиция неудобная, отдавал пас вперед на форварда Гершковича, а если самое время бить, значит, пробивал сам. Причем, «стрелял» зряче, внешней стороной стопы и точно в угол. В общем, вовремя его не накроешь – точно быть голу. Мог создать всего два момента за матч, но реализовывал оба, на то он и Стрельцов.

БОБРОВ ВСЕЛЯЛ УВЕРЕННОСТЬ ОДНИМ СВОИМ ВЗГЛЯДОМ

– Больших звезд, чем он, в своей карьере не встречали?

– Встречал, только уже не на футбольном поле. В 1976-м, в первом из двух моих сезонов в ростовском СКА, мы выступили крайне слабо – застряли в середине таблицы в первой лиге. И это при том, что годом ранее ростовчане играли в союзной «вышке»! На следующий сезон руководство поставило задачу обязательно вернуться в элиту, а поднялись всего на пару строчек. Стало понятно, что нужно поднимать моральный дух команды, так как тренер Юрий Мосалев, хоть он и легенда армейцев (признан лучшим левым крайним нападающим в истории клуба. – Прим. М. Г.), с данной задачей не справился. И как раз для поднятия духа к нам на тренировку однажды пригласили Всеволода Боброва.

– Неужели легендарный футболист-хоккеист вмиг смог вселить в парней уверенность в своих силах?

– Поверьте, Всеволод Михайлович это умел. Он обладал какой-то сумасшедшей энергетикой, не зря же руководил нашей хоккейной командой во время легендарной суперсерии-1972 с канадцами, когда мы удивили весь мир. Он смотрел тебе в глаза и словно передавал какой-то импульс. Точно помню, после его посещения мы выиграли несколько сложнейших матчей на выезде, хотя соперники были на тот момент посильнее нас. А уже на следующий год, когда моя служба закончилась и я вернулся в «Кубань», СКА пробился в высшую лигу.

– И снова крупный успех команды обошелся без вашего участия.

– В этом случае ни о чем не жалею, здесь ничего не мог поделать: просто закончилась служба, и я вернулся обратно. Но в СКА я провел довольно запоминающиеся два сезона. Пусть это уже была не та звездная команда с Понедельником, Афониным и Еськовым в составе, но знаменитая армейская атмосфера все равно осталась. Помню, как Виктор Понедельник (чемпион Европы-1960. – Прим. М. Г.) прогуливался по центру Ростова, а за ним столько людей шагало, будто на демонстрацию народ собрался.

– А запомнилось вам, как в 1976-м за армейцев выходили в рамках первой лиги против до боли знакомой «Кубани»?

– Знаете, если у меня спросить счет тех матчей (1:1 и 3:0 в пользу ростовчан. – Прим. М. Г.), я не вспомню. Зато помню, что тогда мне пришлось действовать против Сашки Плошника, и вот это было очень тяжело. Вроде ты знаешь его как облупленного, знаешь, что если позволить ему пробить головой, будет гол, но ничего поделать с ним не можешь. Я пытался в прыжке грамотно поставить корпус, но он был настолько мощным, что запросто оттеснял меня без нарушения правил. Собственно, потому «Кубань» с Плошником в составе часто использовала довольно простую схему: забросы на Сашу вперед, а тот уже разберется.

– Но ведь с Плотником в паре играл Виктор Кедрус, он был его антиподом?

– Если Плошник был типичным таранным форвардом, то Кедрус как раз любил возиться с мячом. Он сам по себе невысокий и превосходно владел своим телом, отличался техникой и присущим форварду чувством гола. А еще Витя был очень фартовым нападающим. В победном 1973-м Кедрус стал лучшим бомбардиром команды, и особенно мне врезался в память его гол в домашнем матче с курским «Авангардом». Тогда он забил первым же касанием после выхода на замену: последовала подача с фланга, Витя до мяча не дотягивался, но успел выставить ногу, и тот… полетел в ворота. И такие курьезы случались с ним не так уж редко. Но фарт как раз то качество, которое форварду жизненно необходимо и которого мне в атаке недоставало.

– А вам не кажется, что в том сезоне везло во многих матчах не только Кедрусу, но и всей команде?

– В «пульке», конечно же, нам везло в сериях пенальти, иначе кто знает, чем бы дело обернулось. А вот в регулярном чемпионате, мне кажется, мы победили отнюдь не из-за фарта. Фортуна улыбнулась нам, пожалуй, только в одном случае, когда играли дома с грозненским «Тереком». Встреча складывалась тяжело, гости бились до последнего, но в концовке мы умудрились забить трижды и победить – 4:2. А в целом были объективно сильнее, так как были лучше готовы к сезону физически. За пару месяцев до финиша сменился тренер, вместо Шмерлина пришел Будагов, но я даже не знаю, что он смог поменять в команде: она набрала к тому моменту бешеный ход и не обращала внимания на соперников.

– То есть Шмерлину удалось заложить столь хорошую базу, что команды хватило на весь сезон?

– Станислав Семенович ведь сам в футбол почти не играл, зато увлекался гимнастикой и легкой атлетикой. Поэтому у нас было очень много физических упражнений, действительно много. Упражнения на шведской лестнице, со штангой, беговые, и все в большом количестве. Некоторые не выдерживали таких нагрузок, но если ты с ними справлялся, то к концу сезона пребывал в сумасшедшей форме. Ведь еще в 1972-м мы могли вернуться в первую лигу, но тогда по дистанции так и не смогли догнать липецкий «Металлург». А уже годом позже Шмерлин, тренер, конечно, превосходный, довел командный механизм до совершенства.

– А, как считаете, уместно ли сравнить ту чудо-команду Шмерлина с дружиной Королькова?

– При обоих специалистах «Кубань» исповедовала совершенно разный стиль игры. Шмерлин требовал больше играть в пас, в «стеночку», подолгу владеть мячом. По стилю нас тогда многие сравнивали с «Араратом», чемпионом и обладателем Кубка страны 1973-го: у «Кубани», как и у ереванской команды, тоже ребята в основном были невысокие, но техничные. У Королькова, наоборот, игроки подобрались рослые, мощные, и команда при нем делала ставку на фланговые проходы, длинный пас.

– Неужели не было у этих коллективов ни одной общей черты?

– Были игроки, которые стали ключевыми «винтиками» того и другого коллективов. Тот же Виталик Фурса как был, так и остался к 1978-му мозгом команды, ее вожаком. Мне лично он по манере игры напоминал Юрия Гаврилова, так как обладал не меньшим диспетчерским талантом, чем спартаковец. Фурса мог не только пас отдать, но и пробить, и навесить: собственно, поэтому он и был в «Кубани» мастером по угловым. Вообще, кого из обоих составов ни возьми, каждый яркая личность, индивидуальность, на которую и ходили болельщики. Сейчас, мне кажется, ситуация изменилась, ярких личностей в футболе стало меньше.

– А вообще, в те времена вам часто доводилось видеть в дни матчей на стадионе «Кубань» аншлаги?

– Аншлаги, что логично, случались, когда команда выступала как никогда хорошо. Например, «дожать» в концовке в том самом упорном матче «Терек» нам помогла бешеная поддержка переполненных трибун. И в последующие годы доводилось видеть полные трибуны на «Кубани», особенно, опять же, в 1978-м, когда показывали приятный глазу футбол. Конечно, когда закончил карьеру, поначалу сильно скучал по всей этой атмосфере, по тому азарту, с каким выходишь на поле, по самой игре. Постепенно, с возрастом это чувство притупляется, но тяга выходить на поле остается, наверное, навсегда.

ДЕТСКИЙ ТРЕНЕР ИСТЕРИТЬ НЕ ДОЛЖЕН

– Тогда почему же вы так рано закончили карьеру, в 30 лет, тем более что, по вашим словам, к тому моменту вышли на свой пик?

– Тут, честно признаюсь, я сам сглупил. Сезон в Новороссийске в 1979-м не задался, «Цемент» в своей зоне второй лиги выступил неудачно, да и атмосфера в команде на тот момент сложилась не самая благополучная. Решил в любом случае уйти, и тут подвернулось предложение поработать играющим тренером в Сочи. Казалось бы, предложение очень даже заманчивое: и карьеру можно продолжать, и постепенно переходить на тренерские рельсы, да еще вернуться на родину. Но, как это ни странно прозвучит, от предложения я отказался и даже не объясню сейчас, почему. Это было какое-то внутренне, инстинктивное решение, и, кто знает, может, оно оказалось даже правильным.

– Но на тренерские рельсы вы решили переходить так или иначе?

– Мне хотелось работать именно с детьми, чувствовал в себе способности к этому делу. Но, так как предложений больше не было, решил проявить инициативу и в 1981-м сам устроился в краснодарскую СДЮСШОР-5. Поначалу, естественно, как новичку набрать свою группу мне никто не давал, и я помогал тренировать ребят 1969 и 1970 годов рождения. А вот уже на третий год работы, поднабравшись опыта, стал самостоятельно работать с мальчишками 1971 года.

– Этот возраст оказался самым талантливым из тех, с которыми работали?

– Из двух предыдущих никто на высоком уровне так и не заиграл, а из группы-1971 «стрельнули» аж двое, Максим Бузникин и Андрей Чичкин. Правда, могли «выстрелить» еще двое, но там вмешались проблемы со здоровьем. Хотя двое ребят, которые впоследствии доросли даже до уровня национальной сборной – это уже очень хороший процент эффективности работы тренера: можно сказать, свою задачу он выполнил «на ура».

– А вы с самого начала предполагали, что именно эти двое в конечном счете «выстрелят»?

– По Чичкину такой уверенности долгое время не было. У нас в воротах стоял другой вратарь, высокий, но какой-то неказистый. Однажды на турнире он пропустил гол, банально выронив мяч из рук, и мы решили поставить в ворота Андрея. У него неплохо получалось, потом к работе с ним подключился Сергей Григорьев, дававший ему вратарские упражнения, и парень стал довольно быстро прибавлять. Что же касается Максима, тот сразу выделялся на общем уровне, на него играла вся команда, и забивал он больше всех.

– По манере игры он напоминал вам чем-то отца, Бузникина-старшего?

– Нет, у них разная манера. Отец часто брал мяч и шел напролом, на таран, если можно так выразиться, а Макс был более склонен к командной игре. Он тоже часто возился с мячом, особенно поначалу, увлекался техникой, но мало-помалу я приучал его играть на партнера. У него ведь аналитический склад ума, он мог моментально оценить эпизод и принять решение. Именно на это качество я ему постоянно указывал и ставил его под нападающими, инсайдом. Там он проявлял себя наиболее ярко, фактически руководил действиями команды.

– Но от того, что вся игра завязана на тебе, по молодости может появиться «звездная болезнь», ведь так?

– Конечно, поэтому все время ему напоминал: «Макс, ты не один на поле, смотри вокруг, ищи партнеров». И никогда я не орал, не кричал, не устраивал истерик ребятам – считаю, это лишнее. Эффективнее просто не поставить «провинившегося» на матч, для него это будет полезнее всякой ругани. Ведь придут родители посмотреть на родного сыночка, а тот сидит на лавке. Тут уже взыграет самолюбие, и парень начнет думать над своим поведением. Оттого и уважали они меня, что старался не повышать на них голос, а действовать другими методами.

– И, я так понимаю, мальчишки отвечали вам сторицей, результатами?

– Да, мы с ними становились чемпионами края по своему возрасту, причем, нашу разницу мячей на турнире помню до сих пор: 25 забили, 5 пропустили. Приятно, что удалось создать команду, сплотить ребят, показать им, что такое настоящий коллектив. Конечно, жалко тех парней, у которых карьера вверх так и не пошла. Но сейчас-то ситуация еще хуже, и даже тех двух «звездочек», что были у меня, на выходе мы не получаем. Значит, что-то мы делаем неправильно, а вот что именно, понять труднее всего.

– У вас есть предположения, в чем же главные ошибки нашей системы подготовки кадров?

– Ну, вот давайте возьмем за пример моего сына, Дениса. Я ведь в начале 1990-х, после того как 11 лет в школе проработал, ушел работать в краснодарский «Колос», правда, пробыл там недолго. Но сын продолжил там играть, и в 1996-м, в 19 лет, его пригласили в «Ростсельмаш», в высшую лигу. Тренер Сергей Андреев (мастер спорта международного класса, форвард сборной СССР, нынче возглавляет македонский «Вардар». – Прим. М. Г.) в нем был заинтересован, Денис даже сыграл несколько матчей в элите. Но тут поступило предложение от тольяттинской «Лады», в том году вылетевшей, оттуда посулили немалые деньги. Сын меня не послушал, поехал в Тольятти на просмотр, в итоге там не приглянулся, а обратно Андреев его брать уже не захотел.

– То есть, вы хотите сказать, проблема в неправильных приоритетах?

– Случаев, самых разных, очень и очень много, но зачастую мальчишки идут не той дорогой. А если нужный момент упустил, второй такой шанс судьба может не предоставить. Денис тогда вернулся домой, мы стали с ним тренироваться, поддерживать форму и, видимо, перестарались: у него стало болеть колено. Он, конечно, продолжал бегать, прыгать, тренироваться, но боль все не утихала, только хуже становилось. Поэтому сын так профессиональную карьеру толком и не возобновил, разве что на краевом уровне выступал, на это еще здоровья хватало.

– А если бы не травма, как думаете, смог бы сын переплюнуть своего отца?

– Да кто его знает, это уже из разряда «если бы да кабы». Денис не в меня пошел, он больше был склонен к созиданию, оттого и действовал на позиции плеймейкера. Тренировался он в Краснодаре у Артема Хачатуровича Бароняна, я старался сильно в его обучение не лезть. Но, что заметил, Денис меньше меня все-таки проводил времени с мячом. Я в детстве после тренировок шел на сочинский пляж, и мы с пацанами гоняли в футбол до ночи, сколько бы нас ни было, хоть трое. Вот этого как раз в стране сейчас не хватает, дворового футбола: во дворе тебя никто не заставляет ничего делать, ты играешь в свое удовольствие, проще говоря, получаешь кайф. То есть ты начинаешь любить футбол просто за то, что ты в него играешь.

– Любовь к футболу ведь не может испариться, это, как говорится, навсегда?

– Это действительно навсегда, можно сказать, вечная любовь. После «Колоса» я фактически опять остался без работы, а работать хотелось именно в футболе – очень тянуло обратно. Трудился и в школе «Кубани», и в спортшколе при стадионе «Труд», но недолго, ни одну группу так и не выпустил. А как вернулся в Сочи, возможности устроиться детским тренером не подвернулось. Сейчас, может, и возможность найдется, и желания хоть отбавляй, но другая беда – здоровье уже не позволяет. Теперь вот на пенсии, смотрю футбол разве что по телевизору.

– Чемпионат мира в Бразилии наверняка смотрели, как же может футбольный человек пропустить такое событие?

– Смотрел, конечно, интересный чемпионат выдался. Честно говоря, переживал за бразильцев, хотелось мне, чтобы хозяева турнир выиграли, но уж больно были хороши немцы. Кстати, этот турнир показал, на кого нам нужно равняться в плане развития детского футбола. Посмотрите, ведь Германия могла на один чемпионат мира не одну, а сразу три равноценных, молодых сборных выставить! Потому что кандидатов прорва, и все, как на подбор. Вот с чего нужно начинать, чтобы были результаты, а не тренеров увольнять и игроков критике подвергать. Будем надеяться, в нашем детском футболе после неудачи сборной начнутся наконец какие-то подвижки, хочется надеяться. Во всяком случае, я как человек, в этой сфере проработавший с десяток лет, очень на это надеюсь.

О ком или о чем статья...

Корецкий Виктор Константинович