Марат Галоян: «Моим кумиром всегда был Никита Симонян»

«Независимая спортивная газета», 30.07.2013

Марат Галоян был любимцем кубанской публики. Он удивительно тонко понимал и читал игру. А техника – Бог мой! – какой виртуозной техникой он обладал. Сплошное эстетическое удовольствие! Мяч будто прилипал к его бутсам. А соперники были в ужасе – они порой попросту не знали, чего ждать от этого юркого быстроногого форварда.

Не случайно у него был персональный зритель. Другими словами, люди шли на него, на Марата Галояна. И ласково называли – кубанский бразилец.

Сегодня один из самых ярких игроков за всю историю «Кубани», чемпион РСФСР-1962 в ее составе – гость «Независимой спортивной газеты».

– Марат Карапетович, вы родились и выросли в Ереване. Почему же тогда по окончании карьеры не вернулись на родину, а остались в Краснодаре?

– На самом деле, за те годы, что здесь играл, прикипел к городу очень сильно. В столице Кубани я провел большую часть своей жизни, в том числе и футбольной: здесь оказался в 1956-м, когда меня взяли вместе с «Нефтяником» на сбор в Адлер. Правда, в 1958-м и 1964-м приходилось возвращаться в родной Ереван, к родителям: беспокоились они, что я далеко живу.

– Именно в столице Армении и началась ваша футбольная карьера?

– Там, можно сказать, зародилась моя любовь к этой игре: пожалуй, она была единственным развлечением в первые послевоенные годы. Современные футболисты играют отличными мячами на прекрасных полях, а что у нас было? Пустырь и кожаный мяч, который, к тому же, частенько самому приходилось сшивать. Нередко от безысходности приходилось и фантазию включать: помню, я брал мамины чулки, забивал их чем-нибудь мягким и потом гонял это собственное творение по двору.

– И полей ведь тогда как таковых тоже не было, верно?

– Такого, как сейчас, раньше и представить было трудно. Хорошие газоны, на которых доводилось играть, можно было пересчитать по пальцам одной руки: отличное поле было в Ворошиловграде, довольно неплохие – в Ростове-на-Дону и Воронеже, и. все, пожалуй. А нам приходилось, особенно в детстве, бегать в основном по пахоте и при этом еще играть в футбол, а не просто носиться. До сих не забуду «поляну» на краснодарском стадионе «Динамо»: поливал ее бедолага-садовник, потерявший обе руки на войне, так что в основном он клал шланг на землю и уходил. Приходишь ты на тренировку и видишь: на большей части поля – сухая земля, а на левом краю болото! Вот и играй, как хочешь.

– В Ереване с этим было получше?

– До того, как возвели 70-тысячный «Раздан», мы играли на 25-тысячном Республиканском стадионе – его строили еще пленные немцы, но арена была довольно неплохая. Правда, для такого крупного города нужен был спортивный объект посолиднее: «Арарат», который в середине 50-х еще именовался «Спартаком», к тому моменту успел стать символом армянского футбола, а потому трибуны на каждой игре забивались до отказа. Команда, правда, после поражения в финале Кубка страны в 1954-м переживала некоторый спад и выступала в классе «Б» ни шатко ни валко, но я, как и многие другие армянские ребята, мечтал выступать за красно-белых.

– Но мечту до некоторых пор пришлось отложить?

– Просто при нашей гимназии был футбольный спецкласс, который возглавлял Гайк Аршакович Андриасян. Помнится, занимались мы в довольно экстремальных условиях: в самое пекло на голой земле без единой травинки. Но даже в таких реалиях послевоенного футбола мы получали удовольствие от футбола – играли ведь просто ради того, чтобы играть. И тренировки у Андриасяна были интересными, с этим тренером было работать довольно легко, и потому, когда он стал тренером одесского «Пищевика» и позвал меня с собой, отказываться и не думал.

– Не боялись уезжать так далеко от дома?

– В нашей стране большими расстояниями никого не напугаешь. А раньше государство еще раза в два больше нынешнего было! Вот, к примеру, в 1954-м сборная Армении, за которую я тогда выступал, заняла третье место на юношеском чемпионате СССР, финальный этап проходил в Минске, а это куда дальше от Еревана, нежели Одесса. К тому же, в этом южном портовом городе мне очень нравилось: загрустить с одесситами, наверное, невозможно. К примеру, если хочешь встретить старого знакомого, с которым давненько не виделся, выйди на Дерибасовскую – найдешь обязательно! Еще местный стадион «Черноморец» запомнился: восточная трибуна, которая к побережью прилегала, была поменьше, и с самого верха западной открывался великолепный вид на море. В общем, от Одессы у меня самые приятные впечатления остались.

– Почему же тогда там не задержались?

– Всему виной обстоятельства. Мне ведь тогда 18 стукнуло – армия на носу, и меня хотели перевести из «Пищевика», который в классе «Б» играл, в местную команду Окружного дома офицеров: мол, и отслужишь, и занятие любимое не бросишь. Причем, решили все на уровне руководства, меня никто не спросил, вот я и сбежал домой, в Ереван: там футболистов военкоматы не трогали. Вот и получилось, что за «Пищевик» я сыграл всего ничего – каких-то три матча, а потом перешел в ереванский «Спартак».

– Дебют успешным получился?

– Он был бы вообще замечательным, если бы мы все-таки вышли тогда в класс «А». 1955 и 1958 годы, которые я провел в ереванском клубе, оказались абсолютно идентичными: команда показывала блестящий футбол, но каждый раз останавливалась в шаге от путевки в высшую лигу. В первый раз нас опередил коллектив из Свердловска, но, по правде говоря, все решилось в спортивной борьбе: в последнем туре мы им уступили и распрощались с надеждами. А вот во втором случае все получилось обидно: мы ростовский СКВО дома 3:0 разгромили и все равно оказались ниже их в таблице. Хотя команда у нас тогда была великолепная: один Арутюн Кегеян чего стоил! Ведь это был гениальный нападающий, недаром он одним из первых среди армянских футболистов получил звание заслуженного мастера спорта и в свое время играл за московский «Спартак».

– Наверное, для вас он был кумиром?

– Конечно, старался перенимать у него некоторые детали. Но настоящим образцом для меня являлся другой великий армянин – Никита Симонян. Он покорял всем: техникой, скоростью, статью, но самое главное – умением создать голевой момент практически из ничего. Впечатлил он и как тренер: все-таки «золотой дубль» с «Араратом» в 1973-м дорогого стоит. А ведь очень немногие великие игроки впоследствии могут стать хорошими наставниками – большинство не могут «убить» в себе футболиста, что необходимо, ведь тренер – совсем другая профессия. А вот у Никиты Павловича это получилось, причем, блестяще.

– Как считаете, было ли у вас с Симоняном в игровом плане что-то общее?

– Есть такая категория голов, которые называют «мертвыми». Как правило, забиваются они тогда, когда форвард набегает на вратаря, тот начинает нервничать и выпускает мяч из рук. В этот момент как раз и проявляется мастерство нападающего – оказаться в нужном месте и удачно сыграть на добивании. Вот у Симоняна таких голов немало, да и я частенько так забивал – из 70-ти официально зафиксированных моих мячей больше половины уж точно можно отнести к «мертвым». Поэтому я не понимаю современных футболистов, которые все реже и реже прессингуют вратаря, а ведь это азы футбола.

– Тогда что скажете о тактике современного командного футбола, при которой нападающий должен возвращаться назад?

– Этого я совершенно не понимаю. Коллективный отбор, коллективная игра – какая-то стадность получается. А раньше нападающий оттягивался за центральную линию очень редко – это не входило в его функции. И в обороне полвека назад играли по-другому: защитников было всего трое, и главным всегда являлся центральный – именно он решал, в какой момент нужно создать искусственный офсайд. Сейчас же в центре находятся два человека, и им договориться уже труднее.

– Я так понимаю, в три защитника играли при знаменитой системе «дубль-ве»?

– Совершенно верно. В первой половине 50-х годов она была самой популярной и применялась практически всеми командами. Чуть выше оборонцев располагались два опорника, которые также занимались разрушением. Атакующую же группу составляло трио нападающих, причем, компанию центрфорварду составляли два вингера по краям, а чуть ниже находились два инсайда. Это были атакующие полузащитники, но чаще их называли полусредними нападающими – они не только начинали атаки, но и принимали участие в их завершающей стадии. Однако в 1958-м на чемпионате мира в Швеции бразильцы, ставшие с юным Пеле в составе победителями турнира, применили схему 4-2-4, которая впоследствии и вытеснила старую добрую «дубль-ве».

– А ваши функции при этом изменились?

– При прежней тактике я был левым инсайдом, то есть тем, кто выступал посредником между группой обороняющихся игроков и атакой. Позиция это довольно творческая и интересная, но мне всегда больше нравилось играть на острие – я чувствовал, что это как раз и есть мое призвание. Однако центрфорвардом я стал только в 1959-м в «Кубани», где мне, наконец, предоставили свободу действий. И еще один момент: раньше не было такой запутанной системы игровых номеров, все было гораздо проще – к каждой позиции прикреплялась цифра от «1» до «11». Левый инсайд играл под «десяткой», а центральный нападающий выступал под номером 9, однако мне разрешили ничего не менять, оставили «десятку» – вот такое исключение в Краснодаре сделали.

– А как, кстати, вы в краснодарском «Нефтянике» (так называлась «Кубань» в 1954–1957 годах. – Прим. М. Г.) оказались?

– Между прочим, довольно интересная история вышла. В ереванской команде в разное время выступало немало русских, и подчас они становились лидерами на поле. К примеру, в 1955-м мне посчастливилось познакомиться с Виктором Меркуловым – именно он годом ранее в финале Кубка СССР с киевским «Динамо» счет сравнял. К тому же, на внутренней арене блистали такие команды, как московские «Спартак», ЦСКА, «Торпедо», «Динамо», чуть позднее ленинградский «Зенит», которые доказывали силу российского футбола, и мне было интересно попробовать себя в одном из коллективов этой республики. А один из знакомых побывал в Краснодаре и рассказал мне много хорошего о городе – так я и определился с выбором.

– И что же вы предприняли потом?

– Для начала написал письмо, в котором попросил взять меня на просмотр – идея, конечно, немного авантюрной представлялась, но терять мне было нечего. Каково же было удивление, когда меня пригласили на сбор в Адлер! Тренировал команду тогда Александр Иванович Загрецкий, и он мою кандидатуру одобрил – им как раз форвардов не хватало, однако сложности возникли с другой стороны. В Ереване меня отпускать не захотели: мол, наш воспитанник и мы его никуда не отпустим – верните назад. Начали звонить, писать письма, причем, дело, насколько я знаю, дошло до жалобы в главный комитет по спорту… Но в Краснодаре тоже пошли на принцип – лично первый секретарь крайкома партии в это дело вмешался, и я все-таки остался здесь. Эта история, кстати, еще больше убедила меня в том, что я сделал правильный выбор.

– Но ведь краснодарский клуб тоже выступал в классе «Б». Получается, шли не на повышение?

– Я приехал сюда, чтобы играть – только и всего. После того, как завершилась эта эпопея с переходом, понял, что на меня надеются – большего стимула и не нужно. Зарплата, скажете? Она тогда сумасшедшей не была: платили нам 140 рублей плюс премиальные за победу – деньги, конечно, немалые по тем временам, но все же не самые большие. В Краснодаре нам создавали такие условия, чтобы мы занимались своим любимым делом и не отвлекались на житейские мелочи – мне кажется, это правильно. А что касается класса «Б», то там тогда было очень интересно играть: ведь даже во второй лиге союзного первенства хватало самобытных команд, с которыми приятно было соревноваться. Да и с грандами, между прочим, нам тоже доводилось встречаться.

– Например?

– Помню, на одном из сборов в Адлере мы играли с московскими динамовцами – они тогда неподалеку на своей базе в Гаграх тренировались и согласись провести спарринг. Команда эта, чего уж говорить, звездная была: Адамас Голодец, который с бело-голубыми в качестве тренера впоследствии бронзу чемпионата России завоевал, легенда клуба и сборной СССР Борис Кузнецов. Все, конечно, ждали Льва Яшина – когда еще в Адлере такая знаменитость появится, но тот заболел и не приехал, а вместо него поставили Владимира Беляева – молодого совсем паренька. Как он играл тогда! Недаром его, хоть тот плотно за спиной Яшина в запасе сидел, в сборную вызывали – мы ему только с пенальти забить и сумели. Вот и проиграли тогда 1:2.

– Но все равно счет достойный.

– Это еще что: в 1959-м мы с легендарными столичными торпедовцами и вовсе вничью сыграли! А могли и выиграть вполне, если бы погодные условия не подвели. Встреча-то в Краснодаре проводилась, а у нас, как назло, в тот февральский день месячная норма осадков выпала, но матч переносить не стали. Как сейчас помню этот момент: выхожу я один на один с вратарем, обвожу его и закатываю мяч в ворота, а он… застрял в сугробе! В итоге голкипер его на «ленточке» поймал, и гола не было – так «нулевку» и сыграли. Однако результат в таких встречах не главное: важнее то, что мы грандов не испугались и смотрелись на их уровне очень даже прилично.

– Так ведь и состав в те годы крепкий подобрался, согласны?

– Таких футболистов сейчас, наверное, днем с огнем не сыщешь – что ни игрок, то яркая индивидуальность. Например, слева от меня на позиции вингера играл Юрий Горин – легенда клуба, капитан команды и человек, который, несмотря на множество предложений из столичных клубов, остался в Краснодаре и помог завоевать команде. чемпионский титул в 1962-м. С Юрой мы сыгрались довольно быстро и уже через год-два понимали друг друга с полуслова – даже головы не нужно было поднимать, я и так знал, куда отдать пас. На правом краю такой стабильности долгое время не было, пока в начале 60-х не появился Женя Деремов – игрок высшего класса, не раз лучшим бомбардиром команды становившийся. Правда, в 1962-м ему серьезную конкуренцию составил новичок Дмитрий Корнеев, но тот после успешного сезона уехал играть в Белоруссию.

– И все же, несмотря на наличие таких мастеров в нападении, показатель забитых мячей у «Кубани», насколько мне известно, был довольно низким.

– Да, в этом плане некоторые годы были откровенно провальными. Как тот же 1963-й, когда в первом сезоне в классе «А» мы забили, по-моему, чуть больше 25 мячей. И это за 34 матча! У меня, к примеру, лучшие бомбардирский показатель – 12 голов в 1965 году, так это составило треть от общего количества! Мне кажется, в данном случае можно провести аналогию с «Кубанью» нынешней, где системообразующей является средняя линия. У нас, к примеру, был Хамза Багапов – выдумщик и технарь, умевший и сам обострить ситуацию, и создать великолепный момент для партнера. Поэтому количество забитых мячей зависит отнюдь не только от нападающих – как говорится, атакует и обороняется вся команда.

– А вот в защите, по всей видимости, дела обстояли гораздо лучше?

– Бесспорно, ведь мы в верхней части таблицы оттого и держались, что пропускали меньше, чем забивали – защита непроходимая у нас была. Так, на левом краю выступал Вася Рябенко – цепкий, неуступчивый, мог, если нужно, буквально из ног у соперника мяч выцарапать. В центре же выбор был побольше – это и Александр Галяпин, и Владимир Смирнов, и Леонид Пахомов. Двух последних потом забрали «Динамо» и «Торпедо» соответственно – вот вам и показатель уровня игроков. Все те футболисты, которых я вам назвал, выступали в немного разные периоды, так что я вам составил, так сказать, команду-мечту десятилетия.

– А лучшим правым защитником команды кого назовете?

– Тут определиться труднее – кандидатов немало наберется, но, пожалуй, все же выделю двоих. Во второй половине 50-х правую бровку надежно закрывал Анатолий Ярмолович, а уже в 60-е ему на смену пришел другой талант – Игорь Ковалев, воспитанник знаменитой тбилисской футбольной школы, представителями которой являются такие легенды, как Анзор Кавазашвили, Борис Пайчадзе, Автандил Гогоберидзе, Кахи Асатиани. А еще справа начинал играть Виктор Басов – «команду мечты» без него не составишь. Что мне не нравится в футболе сегодня, так это грубость: футболисты идут в стыки прямыми ногами, не задумываясь о последствиях. У нас же в подкатах, да и то нечасто, стелился только Басов, но делал это очень аккуратно и филигранно – мяч отобрал, а травму сопернику не нанес. Эх, какие игроки раньше были!..

– Как-то совсем про вратарскую позицию мы забыли.

– Ну, здесь кандидат единственный и неповторимый – Олег Кущ. Можно было бы для наглядности сравнить его с Беленовым, но Александр все равно конкуренцию проиграет. Складывалось ощущение, что Кущ умел все: играть на выходах, сильно и точно выбивать мяч вперед, тащить все, что летело в ворота, руководить действиями партнеров.. От его громогласного «Я!», когда он шел на перехват, наверное, дрожали трибуны. Это была личность с большой буквы, вратарь, посвятивший всего себя «Кубани». Таких преданных клубу людей сейчас считанные единицы. Разве что приходит на ум сэр Алекс Фергюсон, отдавший 26 лет жизни «Манчестер Юнайтед», но это скорее исключение.

– Кстати, о тренерах. Кого бы из наставников вы включили в свой список лучших?

– Вы знаете, сколько лет я провел в футбольной сфере, а такого человека, как Абрам Христофорович Дангулов, больше не встречал. Я действительно считаю этого специалиста академиком футбола – только самых превосходных эпитетов он заслуживает. В краснодарский клуб в 1961-м он пришел уже будучи маститым специалистом, выигравшим вместе с московским «Спартаком» бронзовые медали чемпионата страны и Кубок СССР. Хоть Абрам Христофорович был у нас не главным тренером, а начальником команды, но слушать его было одно удовольствие: каждую деталь и любую мелочь он разбирал по полочкам, и все сразу же становилось понятно. С Даниловым мне было очень интересно работать, к тому же, несколько лет он тренировал спартаковцев Еревана, так что общих тем для разговора нам было не занимать.

– Почему же Дангулов в команде всего год пробыл?

– А вы вспомните вечную проблему «Кубани» с тренерами и поймете. За десять «моих» лет их было очень много, и все приходили с собственным видением игры и тактическими схемами. После покинувшего свой пост в 1956-м Загрецкого его место занял Николай Тимофеевич Рассказов, которого спустя четыре года сменил Ходотов. Это был вообще человек-загадка – ушел из клуба он так же неожиданно, как и появился. А затем тренеры начали меняться с калейдоскопической быстротой – только успеешь привыкнуть к одному, а уже перед тобой новое лицо. Так случилось и с Алексеем Николаевичем Костылевым, неожиданно ушедшим в 1965-м – причину никто так и не узнал. А вот почему уехал Александр Иванович Загрецкий, для меня секретом не является.

– Расскажете?

– А чего скрывать-то, можно и рассказать. Сезон-1956 мы начинали пятью домашними матчами, между которыми вклинилась одна встреча в Ереване – естественно, все ждали от нас только побед. Помню, стадион «Динамо» с его 15 тысячами мест забивался до отказа – людям даже стоять приходилось! Однако старт получился довольно удручающим: в этой домашней серии мы уступили бакинскому «Нефтянику» и куйбышевским «Крыльям Советов», сыграли вничью с воронежцами и победили торпедовские коллективы из Сталинграда и Ростова-на-Дону, причем, последним я забил единственный гол с пенальти. Казалось бы, пять очков при двухбалльной системе – неплохой результат, но тут случился неприятный эпизод, который повлиял очень сильно на Загрецкого.

– Какой же?

– Около нашего общежития парикмахерская находилась, так ее владелец рьяным болельщиком «Нефтяника» оказался – фанат, одним словом. Его не слишком удачное начало сезона расстроило больше всех, и он почему-то затаил на Александра Ивановича обиду. И однажды вечером подкараулил его по пути домой, достал нож и сказал: «Не уйдешь из команды – зарежу». Эту историю Загрецкий рассказал перед самым своим отъездом мне и Григорию Евсюкову, авторитет которого не вызывал сомнений, и подбодрил: «Ребят, у вас потенциал есть, так что все будет хорошо».

– Но психологически расставание с тренером на команде все равно сказалось?

– Понятное дело! Ведь с Загрецким нам было легко работать, а тут перемены. Появился Николай Тимофеевич Рассказов, причем, не один – из Баку он привез с собой группу футболистов, с которыми хорошо был знаком. И выступали мы при нем вполне прилично, ходили вокруг да около заветной путевки в «вышку», но всякий раз она от нас ускользала – то одного не хватало до достижения цели, то другого. И только лишь в 1962-м своего мы добились.

– Как считаете, за счет чего удалось достичь успеха – состав-то практически не менялся?

– Во многом нас встряхнул приход в середине сезона Владимира Ивановича Горохова – тренера статусного, работавшего в московских «Спартаке» и «Торпедо», в общем, человека солидного. И представляете, приезжает он на игру последнего круга с «Ростсельмашем», а мы там просто-напросто «сгорели» – 1:7, Хамза Багапов единственный гол наш забил. Посмотрел на это Горохов и сделал выводы – теперь тренировки у нас проводились не раз в день, а уже трижды! Гонял он нас, конечно, прилично, но жаловаться не на что – результаты вверх поползли, начиная со встречи в Ростове и до последнего тура мы ни одного матча не проиграли! А вот заключительную встречу в нашей зоне со ставропольским «Динамо» забыть трудно.

– Чем же она вам так врезалась в память?

– Наверное, не столько сама встреча, сколько то, что произошло после нее. К тому моменту мы уже обеспечили себе первое место, так что домой ехали с мыслями о финальной «пульке». А с водителем нашего автобуса Петром Ивановичем Анисимовым мы были в дружеских отношениях, и он порой давал мне порулить – водил я очень даже неплохо. Но ехали ночью, и пошел сильнейший ливень, а у меня как назло окно было приоткрыто. Плюс к тому, посередине дороги у нас закончилось топливо – что делать? Ну, я как водитель пошел просить помощи – промок, соответственно, до нитки и на следующий же день слег на больничный с воспалением легких. И это перед решающими играми, которые еще и в Краснодаре проходили! Состояние, конечно, было удручающее, радовало лишь одно: ребята побеждали и без меня, а когда команда умеет не замечать потери бойца, это говорит о ее подготовленности.

– И что же получается: один из главных творцов успеха пропустил самую развязку?

– К счастью, свою лепту, и довольно серьезную, я внести успел. Восстанавливался довольно быстро за счет двух вещей – правильного лечения и огромного желания выздороветь, так что к последнему матчу с ярославским «Шинником» встал на ноги. А ситуация была критическая: чтобы опередить воронежский «Труд», нам нужно было кровь из носу побеждать, и на эту игру вышел самый что ни на есть боевой состав. Я же в процессе подготовки к матчу ограничился. утренней зарядкой.

– Прям насилие над организмом.

– Судьба у футболиста такая – жаловаться не на что. К тому же, оно того стоило. Представьте только себе: 8 ноября 1962-го, Краснодар, переполненный стадион «Кубань». По прошествии часа игры счет все еще не открыт, и напряжение буквально висит в воздухе. И вот на 65-й минуте кто-то из наших хлестко приложился к мячу – вратарь такого сильного удара не ожидал. «Выстрел» он отразил, но мяч от него отскочил где-то на полметра – большего мне не нужно было. Здесь как раз и проявилось мое природное чувство гола: в нужный момент я оказался в нужном месте и отправил мяч в сетку. Напряжение немного спало, но все равно держалось до того момента, пока на 88-й минуте после прострела с левого края Николая Ненахова Борис Лобутев бьет с лету и расставляет все точки над i – мы чемпионы!

– Первое, что почувствовали после финального свистка – это эйфорию?

– Скорее, не эйфорию, а безмерную радость – наконец многолетние труды дали свои плоды! И праздник на трибунах тоже не забуду никогда: если бы тогда были видеокамеры, можно было бы на это великолепное зрелище еще раз посмотреть. Только представьте себе: лавочки на «Кубани» были не в самом лучшем состоянии, поэтому каждый болельщик брал с собой обязательно газету в качестве подстилки. А после того матча кому-то в голову пришла гениальная идея: все 40 тысяч взяли и разом подожгли бумагу! Нынешние пиротехнические шоу меркнут по сравнению с этим. В общем, радость от победы не передать словами, и приятно было осознавать, что ты стал частью истории.

– Тот гол «Шиннику» стал для вас самым важным в карьере?

– Конечно, ведь он принес такую значимую победу! Однако хотелось бы выделить еще один мяч: пусть он и уступает по важности тому забитому голу, но упомянуть о нем стоит. Я говорю о голе, который я забил волгоградскому «Трактору» в домашней игре в том же сезоне. Вспомнил его потому, что он принес нам то самое спасительное очко, которое за тур до финиша обеспечило нам первое место. К тому моменту мы уступали с минимальным счетом, и в одном из эпизодов мяч достался Боре Лобутеву – нашему левому инсайду. С ним мы играли уже давно вместе, и я по его движениям понял, что он будет бить. От ворот я находился далековато, но в один миг помчался вперед – знал, что не прогадаю. И действительно, Борис пробил, вратарь неудачно отразил удар, я один перед воротами – гол!

– По видимости, полное взаимопонимание игроков на поле и стало главным козырем «Кубани»?

– Представители того «золотого» поколения не один год до этого играли вместе – данный факт о многом говорит. Когда в составе есть стабильность, ты привыкаешь к людям и не то, что успеваешь выучить особенности их игры, но можешь даже предугадывать, что твой партнер сделает в следующий миг. Такой была команда-1962 – дружной и сплоченной. А вот дальнейшие события, в том числе то, что нам не выдали обещанные за победу бонусы, и нагрянувшая внезапно реформа системы лиг, из-за которой Краснодар остался без высшего дивизиона, психологически надломили коллектив. Особенно обидной стала реформа: она была вызвана не потребностью в переменах, а тем, что по спортивному принципу из «вышки» вылетел ленинградский «Зенит».

– Но разве из-за этого нужно было ломать систему?

– Современное поколение наверняка этого не поймет, а вот болельщики со стажем знают все и без меня. Ленинград был оплотом коммунистов и колыбелью социалистической революции – разве можно было, чтобы такой город остался без футбола высшего уровня? Для этого и придумали так называемую вторую подгруппу класса «А», куда отправили и «Кубань». На самом деле, это была. все та же вторая лига. Спортивный азарт и интерес к игре у ребят немного поугасли, да и постепенно началась смена поколений, так что сезон-1963 занести в актив ни себе, ни команде не могу.

– А в 1964-м, насколько знаю, из команды вы ушли. Что так?

– Да, вернулся в «Арарат» на год. Но, опять же, это была вынужденная отлучка: я уже говорил, что в Ереване у меня осталась семья, которой на тот момент я был нужен. А как только с делами разобрался, вернулся обратно – в столицу Кубани меня тянуло, как ни крути. Но в 1965-м началась в краснодарском клубе непонятная чехарда – наставников меняли, как перчатки, и при этом от каждого требовали результата. Но как может быть у команды внятная игра, если на тренерском мостике определенности нет? Поэтому тот сезон у желто-зеленых не сложился.

– А лично для вас тот год удался?

– Могу выделить четыре сезона, которые я считаю наиболее благополучными: 1956-й, 1959-й, 1962-й и 1965-й. Получается, успех приходил с интервалом в три года – стабильностью попахивает! К тому же, вышеупомянутый сезон стал для меня последним и потому памятен. Кстати, именно в 1965-м произошел еще один любопытный момент, который стоит рассказать. В том сезоне команд во второй группе класса «А» набралось так много, что их пришлось разделить на две части. И так получилось, что мы попали в одну подгруппу с «Араратом» – в том году ереванский клуб путевку в «вышку» и получил. Но мы-то тоже не мальчики для битья – взяли, да и обыграли их здесь, причем, оба наших гола. я забил. И вот после матча слышу разговоры из раздевалки «Арарата»: мол, проиграли из-за того, что свой же свинью подложил. Но больше всего мне запомнилась фраза одного из ветеранов команды, который сказал: «Чем вы недовольны? Раз свой забил, значит, армяне все равно выиграли!»

– Болельщики ваш «дуплет» тогда оценили?

– Не хочу хвалиться, конечно, но бывало нередко, что люди специально приходили, чтобы на меня в игре посмотреть. Знаете, наверное, это самое приятное в футболе – когда твой труд по достоинству оценивает тот, для кого ты все это делаешь. Болельщики, конечно, бывают разные – и раньше инциденты случались, но это были единичные случаи. Бывало, подходили и высказывали свое недовольство, но лучше уж выслушать, чем ждать, когда тебя будут обсуждать за спиной. Так что зла я ни на кого не держу – наоборот, благодарен всем, кто меня поддерживал и за меня болел.

– По окончании карьеры собирались остаться в футболе?

– Нет, я решил сделать перерыв. Просто бывает такой период, когда ты занимаешься любимым делом, но в один момент уходишь в него с головой, а потом чувствуешь некое пресыщение. Я же любил машины, и потому полгода затем работал. дальнобойщиком. Однако после того, как мы с напарником застряли зимой на трассе Краснодар-Воронеж, я это дело бросил. Это был кошмар: ночь, на дворе лютый мороз, такой, что солярка в трубах заледенела, а вокруг никого. Напарник вышел с факелом подогреть баки, смотрит – тени какие-то вокруг машины движутся. Волки! Ну, у него огонь в руках был – не так страшно, но после такого я решил, что найду себе другую профессию.

– И она также была связана с автомобилями?

– В какой-то степени: я устроился диспетчером таксистов в аэропорт. 30 лет только и занимался, что решал, кто куда едет, кому когда заступать на смену и прочие рабочие вопросы. Сейчас, конечно, уже на пенсии – 17 июля 77 лет стукнуло! Вообще, из нашего «золотого» поколения все меньше и меньше людей остается, но это жизнь – одни уходят, другие приходят. Сейчас за футболом стараюсь следить, но в основном по телевизору: на стадион хожу только на матчи с громкой вывеской. Активно слежу за европейскими чемпионатами, одновременно стараюсь не упускать из виду и отечественное первенство.

– Что скажете о нынешних нападающих? Кому-нибудь симпатизируете?

– Мне импонирует игра Лионеля Мессии – он мне напоминает Марадону в лучшие годы. Такие же комплекция, скорость, техника. И даже способность обвести по пять соперников у них одинаковая. Что же касается кубанских клубов, то хочу выделить Бальде и Вандерсона – разноплановые форварды, но в этом их плюс. Правда, жалко мне, что «Кубань» продала Ласину Траоре – уж очень добротный это нападающий, что он сейчас и доказывает в «Анжи». Но, будем надеяться, мировая звезда Джибриль Сиссе, пришедший ему на смену, будет не хуже – все покажет время.

– А каков будет ваш прогноз на выступление любимой команды?

– Скорее, не предсказание, а пожелание: этот сезон будет для команды особенным – гранды будут настраиваться на игры с «Кубанью» как на битву, а в начале августа клуб ждет дебют на европейской арене. Так что очень хочется, чтобы желто-зеленые выступили как минимум не хуже, чем в предыдущем чемпионате, а при желании и улучшили свои результаты.