Николай Балмашнов: футбол – любовь, но далеко не единственная

«Футбол-Хоккей в Томске», 25.10.2011

Николай Михайлович Балмашнов в конце 50-х и в 60-е годы был известным в Томске спортсменом. Причем, знали его и как футболиста команды мастеров, и как очень сильного легкоатлета, и как опытного хоккеиста, умеющего играть и в русский хоккей, и в хоккей с шайбой, где он тоже был игроком и тренером команды мастеров. Я познакомился Николаем Михайловичем в середине 2000-х годов, когда начал работать над историей томского футбола.

Балмашнов – очень простой человек, он принимал меня дома в классическом виде – белой майке (именно в майке, а не в футболке), в трико, каких-то особых кубков и наград он дома не хранил, хотя завоевал их за свою спортивную жизнь немало. Он простодушно и откровенно рассказывал про футбольную команду мастеров тех лет. Про силу и слабость ее лучших футболистов, про свою жизнь. Нашел для меня и дал переснять несколько фотографий из своего архива. Признаться, я планировал дополнить это интервью каким-то еще интересными подробностями и деталями, но в январе 2007 года, не дожив 2 месяца до празднования 50-летия томской команды мастеров, куда он был приглашен, и куда приехали многие его друзья, Николай Балмашнов неожиданно умер. Говорят, он пошел посмотреть волейбольные соревнования, буквально наклонился завязать шнурок и моментально скончался. В 2007 году ему должно было исполниться 70 лет. Удивительно, но диктофонная запись нашей беседы (тогда диктофоны еще были пленочными) также моментально исчезла вскоре после его смерти. Пропало интересное и обширное интервью, которое, к тому же, и представило бы этого интересного человека, настоящего трудягу спорта. И вдруг совсем недавно исчезнувшая запись вдруг нашлась совершенно случайно, подтвердив слова классика о том, что рукописи не горят. И сегодня я хочу познакомить читателей поближе с этим человеком, который оставил свой след и в томском футболе, и в томском хоккее, и вообще, в томском спорте.

– Николай Михайлович, расскажите, пожалуйста, о своей хоккейной и футбольной биографии и о том, как вы попали в томский и северский футбол?

– Родом я из Невьянска, с Урала, и после окончания училища летом 1953 года меня завербовали сюда, в Северск, где начинала развиваться атомная промышленность. Вербовщики дали заполнить анкету, потому что город секретный. Нужно было все проверить, и через некоторое время дали положительный ответ. Я поехал работать сюда, с тех пор и живу здесь.

– А футбольная и хоккейная закалка – это с Урала или уже приобретенная здесь?

– С Урала. Я еще когда на практике на заводе был – меня брали играть за сборную города Невьянска. Я участвовал в футбольном первенстве Свердловской области, а там были очень хорошие сильные команды: Первоуральск, Ревда, Верх-Нейвинск и другие. Они приезжали к нам, играли, и на этом я, собственно, и воспитывался, учился. Помню, был такой уникальный футбольный индивидуум из Верх-Нейвинска, так он из любого положения бил в «рамку», в ворота. И я это старался перенять. Ну и хоккей с мячом был тогда очень развит в Свердловской области. У нас был очень сильный клуб СКА (Свердловск), многократный чемпион страны. И вообще на коньках народ тогда здорово катался. Были настоящие асы конькобежного спорта. У нас, правда, хоккейного поля не было – так, на пруду, пятачки ледяные. Или речушка у нас на огородах текла – замерзала, и были там заливчики неплохие, ровные. Вот там мы и катались на самодельных коньках.

– Значит, вы приехали в Томскую область уже человеком подкованным?

– Ну да, в футбольном смысле – уже подкованным. А в хоккее я был тогда на уровне дворовой команды.

– А в каком амплуа играли обычно?

– У меня была очень хорошая скорость, я 100 метров бежал за 11 секунд. Поэтому обычно играл в нападении, удавалось убежать и забить гол. Вообще я был человек спортивный, разносторонний – не зря же стал здесь в Северске чемпионом города по десятиборью.

– Ого, так там же много совершенно разных видов!

– Да, ровно 10! Мне хорошо удавались прыжки, бег, метание, толкание. Бег с барьерами был достаточно сложный технический вид. Но главной проблемой для меня был прыжок с шестом. Когда я первый раз учился прыгать, там такие курьезы были. Я ведь вообще не умел прыгать с шестом, а шел на первом месте в 10-борье за счет других видов. И мне нужно было только баранку за шест не получить, взять какую-то высоту. Меня взялся научить товарищ, который занимался этим видом раньше. И вот во время тренировки у нас приключилась драма. Товарищ меня страховал под планкой, а я стал прыгать, завис в воздухе и упал на него. И падая, задел его шиповками по голове. Крови было! Пришлось скорую вызывать. Но слава Богу, все обошлось, чиркнул я не сильно. А вечером я взял высоту 2.60 и стал чемпионом города.

– Да, интересная история, но давайте вернемся к футболу. Когда вы приехали в Северск, здесь уже футбол был развит?

– Да, он начался еще пораньше, в 52-м году уже играли «Зенит», УКС (Управление капитального строительства), всего было 3-4 команды. Играли в основном приезжие инженеры. Были, конечно, колоритные фигуры. Например, Николай Николаевич Просвирин, который потом стал судьей Всесоюзной категории. Или был еще такой мощный мужик – Дубровин, отчаянный костолом. Я играл за «Трактор», и у нас подошла неплохая молодежь. У нас был очень хороший организатор Саша Ершов, который собрал ребят. И хотя соперники были неплохие, мы с 1956 года были самой сильной командой, обыгрывали и «Зенит», и «Энергию-ТЭЦ», и других. Единственный, кто был нам не по зубам, – это команда ГДО, которая на первенстве города нас обыгрывала. В Томске тоже были тогда сильные команды, например, «Динамо», где вратарем играл Коля Карташов. Но классный футбол в Томской области начался с Примина.

– Того самого, который создал ГДО?

– Да, полковник Примин привез хороших ребят-солдат из Подмосковья – Коля Козлов, Боря Петров, Саша Сидоров, Юра Топчиенко. Постепенно в ГДО подтянули и сильных томских футболистов. Взяли в армию Толю Ченцова, укрепили команду опытными томскими футболистами – Усенко, Ращупкин, Цветков. И получилась быстрая, крепкая и очень техничная команда. Примин, конечно, суровый был мужик, за поражение мог наказать, Но у нас по-другому нельзя. Вот был тренер Тарасов – был сильный хоккей, не стало – и хоккей развалился.

– В 1960 году вас пригласили в томскую команду мастеров, не так ли?

– Да, Примин давно хотел меня перетащить в ГДО, но отсюда не отпускали. Потому что я не только футбол, но и другие виды закрывал: и легкую атлетику, и коньки (бежал я хорошо) – вплоть до шахмат. Поэтому я выступал за заводской «Химик» – «Янтаря» тогда еще не было. «Строитель» тоже появился позже. Тем не менее, было 4 очень сильных, хороших футбольных команды. Но повторю, заслуга Примина в том, что он собрал команду ГДО и дал Томску путь в большой футбол. Эта команда под флагом «Буревестника» заработала в 1956 году класс «Б» для Томска. Как я уже говорил, меня неоднократно приглашали в команду, но получилось это только в 1960 году. Причем, пригласил меня Юрий Леонидович Усенко. А потом сразу команду возглавили приезжие тренеры Сергеев и Паршин. Поехал на сборы, ребята меня проверяли в деле. Видимо, пришелся ко двору.

– А как проверяли?

– Ну, как обычно – во время тренировок, игр. А Саша Сидоров – он вообще парень молчаливый, после тренировки подошел и сказал: «Иди-ка, молодой, я тебя один на один проверю!» И мы с ним играли на двое маленьких ворот на небольшом пространстве. Минут 15 эта проверка продолжалась. Я ему 6 мячей забил, а он мне только 2. Конечно, он был опытный игрок, но у меня скорость хорошая была, мог убежать. И плюс к тому в защите я умел цепко действовать. Вот так и попал в команду.

– Наверное, тогда жизнь нередко проверяла на прочность?

– Да, в жизни всегда было важно постоять за себя. Здесь ведь поначалу даже целые войны были. Приехавшие из ярославского училища против уральских дрались. Причем, один подрался, а все общежитие идет за него отомстить. Я в 1958 году женился, а до этого что было особо делать вечером – кино да спорт. Помню, даже сильнейшего определяли с помощью боксерских перчаток. Ты у кого-то выиграл, а тот – у другого. Назначали встречу: теперь вы бейтесь, кто сильнее.

– А когда вас официально приняли в команду мастеров?

– Сборы закончились, возвращались, и помню, в Тайге, где пересаживались и ждали поезда, тренер Сергеев мне сказал: «Все, парень, мы тебя берем!»

– А это было выгодно в финансовом плане?

– Да нет, какое там! Оклад в команде 140 рублей минус 12 рублей подоходные. Ну, правда, питание было по талонам. Зато в поездках много денег уходило. Я был уже человек семейный, и таких денег не хватало. На комбинате получали гораздо больше. Отчасти поэтому я ушел потом из команды на химкомбинат – когда в Томске появился тренер Тер-Маркаров. Правда, получилось не очень хорошо.

– Да-да, он даже про вас в газету написал, что Балмашнов не достоин носить футболку томской команды.

– Да пусть пишет, что хочет! Я уже сам собирался уходить, потому что мне не нравилась обстановка в команде, появившаяся с приходом Тер-Маркарова. Он еще на сборах меня вызвал и сказал: «У нас есть защитник Мелков, ты должен его съесть и любой ценой вытеснить из состава» Я говорю: «Да я на такое никогда не пойду». Ну а потом, когда у него появился подходящий повод, то он сказал: «Завтра все приходят на тренировку в форме, а Балмашнов – без». А еще он привез с собой разных кавказцев и платил им больше, чем нам. А у них, если честно сказать, только один Ариф Абасов был хорошим игроком. Все остальные, можно сказать, шмокодявки были по сравнению с нашими футболистами. А Тер-Маркаров ставил своих, да еще доплаты им организовывал. И я понял, что я здесь до первого удобного для тренера момента. Так и получилось.

– Вы играли в разных амплуа: и центрального нападающего, и флангового…

– И в защите играл даже.

– Но брали вас как нападающего?

– Да, это так, но поначалу я играл нестабильно. Правда, в Красноярске я «выстрелил». Мы проигрывали 0:2, у нас тогда был центральный нападающий из Омска Миша Костяков. У него игра не пошла, и меня выпустили на замену. И мне удалось два гола забить, да еще Толик Ченцов с моей подачи отличился. Вот тогда, наверное, команда меня и приняла. Ну а потом притерся, и пошло, пошло – пока не появился Тер-Маркаров. Но а при нем никакого стимула у меня играть не было. Про зарплату я говорил уже, а тут еще мне операцию сделали на легких. Обнаружили туберкулез, и, по-моему, даже первому в области операцию сделали на легких – тогда в Томске только начали такие операции делать.

– А как так получилось?

– Я поехал на сборы в 1962 году, и там врач обнаружил туберкулез. Хотя нет, обнаружили еще зимой, но я тогда сбежал из больницы и поехал на сборы с командой. Ну а там меня уже в республиканскую больницу повезли, тщательно осмотрели, и когда вернулись в Томск, мне сделали операцию. Ну я после нее энергично восстанавливался. И уже к следующей весне был готов играть. В 1963 году я провел полный сезон.

– А откуда все же взялся туберкулез у здорового спортсмена, десятиборца?

– Думаю, от хоккея. У нас ведь крытых дворцов не было, все время на морозе, с нагрузками. Продувало и пробирало насквозь. Вот и пришлось потом расплачиваться.

– А как оцениваете свое пребывание в команде? Все-таки 4 года поиграли…

– Да, поиграл я со многими сильными футболистами – Козловым, Топчиенко, Мелковым, братьями Ченцовыми… Правда, Ченцовы и Чепкасов вскоре ушли в «Кайрат» (Алма-Ата), в высшую лигу. Должен сказать, что томская команда очень здорово смотрелась на фоне соперников. Я это говорю еще о тех временах, когда сам не был в команде, но восхищался их техникой и комбинационной игрой с трибуны. Считаю 1957-59 годы самыми интересными по игре у томской команды. Не случайно они тогда обыграли киевское «Динамо» и могли у московского «Торпедо» выиграть. А это очень сильные клубы. Конечно, по кубковым матчам трудно сравнивать. Тем не менее, томская команда играла очень достойно, красиво, и могла занимать места повыше и играть на другом уровне. Я прекрасно помню тот состав, был очень хороший вратарь Николай Сорокин, которого потом забрали в ЦСКА. Но главное, было сильное нападение – Козлов, Петров, братья Ченцовы, в центре нападения играл Коля Тараканов, а на фланге был еще хороший игрок Толя Михайлов. Да, сзади было немного похуже, потому что Цветков, Суханов и Усенко были игроками возрастными и менее скоростными. Но вся команда действовала очень технично. Болельщики получали удовольствие от такой игры. Я помню, что на меня сильное впечатление в свое время произвели команды Свердловска. А это впечатление было еще более ярким и сильным. Но потом началась смена состава. Раньше ведь все были свои, пусть даже из Подмосковья приехали. Но прошли школу ГДО, понимали друг друга на поле. А вот наше поколение было уже, честно говоря, послабее. А уж когда Тер-Маркаров своих привез, то, я считаю, томская команда стал куда слабее.

– Вы играли под руководством разных тренеров, кто больше запомнился, не считая, конечно, Тер-Маркарова?

– Юрий Леонидович Усенко с нами очень плотно занимался. Он особый упор делал на физику, использовал даже лыжную подготовку. Он уже тогда был проповедником тотального футбола, которым в 70-е годы удивили мир голландцы. То есть, нападающий должен уметь обороняться, и наоборот. Что касается Сергеева и Паршина, то это были тренеры, которые курсировали из города в город, специалисты были не ахти. Паршин был более-менее человечным, сам он играл, по-моему, нападающим, хотя фигура у него была мощная, как у борца. Но тогда можно было не бегать, как угорелому, по полю, а и постоять, если удар хороший был, поставленный. Тот же Эдуард Стрельцов частенько просто стоял на поле, а потом забивал нужные голы. Тогда же защитники не стерегли, как сейчас. А ведь сегодня просто дышать не дают.

– Как складывалась ваша спортивная карьера дальше?

– Я вернулся в родной «Трактор», поиграл еще за него до 1972 года. Команда была неплохая, помню, мы даже выигрывали кубок области на несуществующем уже ныне стадионе «Динамо» в центре Томска. А вообще я переключился больше на хоккей. Сначала мы играли на первенство Центрального Совета своего министерства – Пенза, Челябинск, Свердловск. Потом играл за ТПИ на первенство России.

– Вы же говорили, что в хоккей на дворовом уровне играли…

– Мне помог быстрый бег на коньках. Я очень много соревнований выигрывал, но потом все же поменял беговые коньки на игровые и как-то сразу заиграл. Сначала был хоккей с мячом, мы в «шарик» даже знаменитую карандашку обыгрывали в финале кубка. Но ГДО и здесь была самой сильной командой. Ведь тогда почти все футболисты здорово играли и в хоккей с мячом – Николай Козлов вообще ас этого дела был, здорово играли Грезин, Топчиенко, Тараканов. А потом пошла большая популярность у хоккея с шайбой. И я с головой ушел в этот вид спорта, сначала как игрок, а потом был тренером «Янтаря», и мы выступали довольно неплохо. Пару лет был играющим тренером, и последние свои игры провел в 70-м году. Тогда был у нас дефицит вратарей и защитников. Но в ворота-то нет, а вот в защитника мне пришлось переквалифицироваться. Я мог со своей скоростью догнать и отобрать шайбу. Но и забивать, кстати, не забывал – не меньше, чем некоторые нападающие. За счет бросков и проходов. Но, к сожалению, «Янтарю» так и не удалось тогда пробиться в класс «А», хотя мы несколько раз были на грани выхода, участвовали в финальных пульках. Даже помню, как мы проиграли решающий матч в Томске команде из Павлова Посада, за нее играл тогда молодой Лобанов, будущий игрок сборной страны и еще один очень хороший хоккеист. И хотя мы вели в счете 3:1, но все-таки уступили. И наверх пошли они.

– Если вернуться к футбольной команде мастеров, то кто там задавал тон, когда вы туда пришли?

– Когда я пришел в команду, то бесспорным лидером был Николай Козлов. У него было несколько сильных качеств. Во-первых, отличная техника. Во-вторых, резкость, стартовая скорость. И, в-третьих, видение игры. Он играл на позиции левого полусреднего и фактически дирижировал игрой команды. Я уж не говорю, что он много дал томским футболистам в развитии футбольной школы, потому что у него было очень хорошее футбольное образование. Ведь в Подмосковье с командами работали очень хорошие, известные тренеры. Но главное, что Николай Козлов был лидером по своему характеру, несмотря на свой небольшой рост. Он и в жизни умел постоять за себя. Я был один раз свидетелем его инцидента с мужиком, который был помощнее и вел себя довольно нахально. Они пошли по-мужски выяснять отношения за угол, один на один. И Коля, который с виду был очень спокойным, в драке оказался очень резким, он ударил этого мужика кастетом, который он, оказывается, носил с собой (что меня тоже удивило). И разбил тому бутылку, которая была припрятана под одеждой. Тот мужик моментально сделал из разбитой бутылочки «розочку» (он оказался бывшим заключенным). Тут уже я понял, что надо скорее вмешиваться, чтобы дело не дошло до серьезного кровопролития. Вот такие бывали в жизни эпизоды.

– Еще я знаю, что вы во время матча с ветеранами Москвы забили гол великому голкиперу Хомичу. Это, наверное, был самый памятный ваш гол?

– Действительно, удалось забить Хомичу, но моя заслуга там была совсем маленькой. Два знаменитых футболиста Алексей Хомич и Константин Крижевский столкнулись друг с другом, упали (они потом страшно ругались друг на друга). А я просто закатил мяч в пустые ворота. Нет, самые яркие мои впечатления – это, наверное, тот самый матч в Красноярске, когда мы горели 0:2, и выиграли 4:3.

– Тем не менее, вас переквалифицировали из нападающего в защитника. Там, наверное, лучше играли?

– Так нужно было для команды. Любимым место все равно было нападение. Я очень любил забивать, и здесь на первенство города забивал, как правило, по несколько голов за матч. Но в команде мастеров класс уже другой, защитники более сильные и опытные. Поэтому забил я не так много за Томск, может быть, голов 15, маловато для форварда. С другой стороны, я ведь играл не все игры, и в защите доводилось играть. Но когда были какие-то негласные соревнования, то как самого быстрого в команде выставляли всегда меня. Помогала моя легкоатлетическая закваска. Ну а потом, кстати, и молодежь быстрая подошла на смену – Ваня Иценко, Валера Боровик, Коля Юров. Я с ними еще поиграл немного. А потом переключился на хоккей. Может быть, я в футболе не слишком многого добился, не до конца раскрылся, но я был разносторонний человек, меня тянуло и в другие виды спорта. И я все-таки рад, что оставил какой-то след и в других видах.