Вениамин Попель: Судья, Тренер и Человек

«Футбол-Хоккей в Томске», 12.07.2011

Вениамин Федорович Попель был в Томске человеком очень известным. Трудно было представить без него футбол, хоккей или просто какой-то турнир в городе. Хотя он был не герой-футболист или блестящий голкипер. Вениамин Федорович выбрал в своем любимом футболе более трудную, по крайней мере, более неблагодарную стезю – он стал арбитром. Начиная с послевоенных лет, судил множество футбольных и хоккейных матчей (имеется в виду хоккей с мячом, хотя и «в шайбу» Попель работал судьей-хронометристом). По обоим видам спорта имел звание «судья республиканской категории, немало поездил по Сибири, судил важные матчи класса «Б». Многие годы он работал в областной федерации футбола, регулярно писал о футболе и хоккее в областной прессе. Когда его друг и коллега Константин Окишев, бессменный председатель областной федерации футбола, уехал из Томска, то Вениамин Федорович возглавил федерацию и работал председателем в течении полутора десятков лет. Всю свою жизнь он посвятил футболу, практически до последнего своего дня участвовал в организации самых популярных турниров, был главным секретарем и славился своей пунктуальностью и принципиальностью. Через три года Томская областная федерация футбола будет отмечать свое 100-летие, и думается рассказ об одном из многолетних руководителей федерации будет интересен для многих любителей футбола. А рассказать поподробнее о Вениамине Федоровиче мы попросили его сына, Федора Вениаминовича Попеля.

– Мой отец родился 18 сентября 1914 года в Красноярске. Помимо него, в семье было три брата и две сестры, он был последним, шестым ребенком. Родители – простые люди – жили на обычной улице. Как-то раз отец взял нас с сестрой в Красноярск, когда была оказия (он ехал туда судить), и провел нас по улице, где жил раньше. И у него вырвалась такая фраза: «Ой, сколько же я здесь драк перевидал!» Райончик был еще тот, не аристократический.

– А как он в итоге попал в Томск?

– Мне трудно сказать. Просто знаю, что он приехал сюда, поступил в мукомольно-элеваторный институт (он располагался на месте нынешнего ТГАСУ). До войны успел его закончить, поступил на преподавательскую работу. А в 1940 году был призван в ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии. Если брать по специальности, то козырем его были силовые установки, генераторы, то есть, чисто инженерные дела. К спорту по своей специальности отец не имел никакого отношения. Хотя, конечно, спортом он занимался с юности. Я, например, нашел фотографию футбольной команды, в составе которой играл мой отец, скорее всего, это еще красноярские времена.

– Его призвали в армию перед войной, он воевал, или прослужил, к примеру, на Дальнем Востоке?

– Рассказывать про войну отец не любил, а я к нему поэтому и не приставал. Знаю, что у него был гвардейский значок. Значит, был в составе гвардейской части. Есть фотографии из Германии, видимо, послевоенные. А каких-то орденов и медалей я не видел, только юбилейные. Демобилизовался он в 1946 году, сначала вернулся на преподавательскую работу, а потом его пригласили в Центральные ремонтно-механические мастерские. Так он, кстати, хорошо продвигался по службе, дослужился до главного технолога, и мать потом жалела, что он ушел с ЦРМ. Что еще сказать? Одно время он преподавал черчение, и этот предмет ему очень пригодился в футбольных делах. А умер отец, после всяких должностей, в 1995 году, 31 августа.

– Тем не менее, главным делом жизни для Вениамина Федоровича, все же, был спорт, футбол и хоккей. Я думаю, об этой стороне надо поговорить поподробнее.

– У нас дома не было никаких мебельных гарнитуров, но было три письменных стола – для сестры, для меня и для отца. Не было только у матери, но у нее этих дел и на работе хватало. И вот начинались соревнования, начинались турнирные таблицы и кубковые сетки. Я рано освоил рейсфедер, и меня подключали к работе – я рисовал кубковые сетки. А заполнял отец их сам, отвозил на стадион и развешивал. Естественно, у нас был полный дом сломанных клюшек, шайб, мячей для хоккея с мячом. Сломанные клюшки можно было срастить, починить, и в этом смысле мне другие мальчишки, конечно, завидовали. Отец меня подключал и ко всяким своим тренерским делам. Это была бесконечная череда стадионов. Водил он меня, конечно, и на матчи команды мастеров. Просто сажал на место, а сам уходил, занимался судейскими делами. Ну и, конечно, все томские стадионы я очень хорошо помню.

– Расскажите про стадионы тех лет, я думаю, любителям футбола это будет интересно.

– Первое – это стадион в конце взлетной полосы на Каштаке. Конечно, самолеты там уже не летали, просто было поле, и стояли ворота. И вот там тренировалась команда «Спартак», отец был ее тренером. Причем, система тогда была клубная: нужно было выставлять и детскую, и юношескую, и взрослую команды. Если какой-то не хватало, то команда не участвовала в клубном зачете. Помимо деления на общества, было еще территориальное деление. У нас в команде были в основном ребята с улицы Пушкина, а также с Нагорной улицы – и весь тот район, что спускается к Ушайке.

Был, кстати, еще на Каштаке стадион «Трудовые резервы». Там и трибуны построили, и поле выровняли. Но тогда в моду вошел мотобол, и стадион «Трудовые резервы» закрепили за этим видом спорта. Ну а после мотоциклов какое там могло быть поле!

Помню, конечно, уютный стадион «Динамо», наверное, самый уютный в городе. Приятным был и стадион «Темп» на Карандашке. А вот «Труд» всегда был какой-то большой, громоздкий. Единственное, что мне там нравилось – хоккейная коробка. На ней «Янтарь» из Северска играл с приезжими командами. Особенно запомнился Зинат Абдулвахитов: белые зубы, смуглое лицо, играл очень здорово. Помню еще стадион «Локомотив». Когда «Труд» реконструировали, команда мастеров играла на «Локомотиве», а потом и мы там играли.

– А где располагалось само общество «Спартак»?

– Напротив кинотеатра имени Горького. Под арку входишь – и там в этих деревяшках «Спартак» и базировался. А были еще склады из «Спартака», куда нужно было сдавать форму после окончания сезона. Вот это была песня! Сдавать за три команды: юношескую, взрослую и детскую! Сначала отец давал мне кучу адресов игроков, не сдавших форму. Я брал сумку и шел, благодаря этому хорошо узнал Томск – все эти Нагорные улицы, Войлочные заимки и так далее. Потом мы с отцом брали два огромных рюкзака и шли сдавать форму. А там тетка была – может, она и хорошая была сама по себе, но отчетность есть отчетность. И хотя отец пытался ей что-то объяснить по какой-то нехватке, она отодвигала все в сторону и говорила: «Нет, не приму».

– А где вы сами тогда жили?

– Я родился в 1951 году, когда отцу было под 40. Жили мы тогда возле Дальней Ключевской, там тогда были курсы повышения квалификации сельскохозяйственных работников, где отец работал преподавателем. И там же было и общежитие. У нас там дома была даже оборудована фотомастерская, и одно время отец меня приучал к фотографии. А двор был довольно большой, и мы с пацанами там все время играли. Потом отец ушел на должность инструктора при облспорткомитете, одно время работал на заводе резиновой обуви, и его оформляли на какую-то должность, но на деле он работал инструктором по физкультуре и спорту.

– А когда Вениамин Федорович начал судить?

– Ну, сколько я себя помню, он всегда судил. Наверное, это началось сразу после войны. Иногда он брал меня в иногородние судейские поездки. И хотя, как арбитр, он пользовался большим авторитетом, но однажды, помню, в Барнауле ему сильно досталось. Там была какая-то принципиальная игра, кажется, Барнаул с Новосибирском. Матч был нервный, дерганный, со множеством нарушений, а тогда же никаких карточек не было. Ну, устно предупредил судья, и все. Удаляли с поля крайне редко. Ну и в адрес арбитра там с трибун неслось ой-ой-ей: «Седой, с поля!», ну и так далее.

– А он и тогда уже был седым?

– Да, седым он стал рано. Это, видимо, наследственное. Я тоже быстро поседел.

– А как они познакомились с вашей матерью?

– Я знаю, что они вместе работали преподавателями, но, скорее всего, познакомились еще в студенческие годы, так как оба заканчивали мукомольно-элеваторный институт. Хотя сошлись и стали жить вместе они уже после войны. В семье об этом не говорили, но насколько я понимаю, у отца это был не первый брак.

– Мать тоже была спортсменкой?

– Нет, Антонина Алексеевна к спорту никакого отношения не имела.

– Ну а корни у Вениамина Федоровича, наверное, были немецкие?

– Я такого ни разу не слышал. Мне вот в наследство достался энциклопедический словарь 1904 года, и там написано, что Попели – это династия польских королей. Только не подумайте, что я хвастаю. Двоюродный брат этим вопросом занимался и нашел в России целую деревню Попелей. Так что, корни, думаю, давно русские.

– А про свое детство, где и как он начал спортом заниматься, Вениамин Федорович никогда не рассказывал?

– Нет, он вообще не любил рассказывать.

– Но вас-то он к спорту приобщал?

– Конечно. И футболом, и хоккеем занимался. Тогда были среди детских команд два бесспорных лидера: «Спартак» и «Спортшкола». А тренировали их соответственно Вениамин Попель и Георгий Гарбузов. Тогда даже устраивали показательные матчи детских команд перед играми команд мастеров. Вот и мне довелось играть против спортшколы на центральном стадионе «Труд». Состязания эти шли с переменным успехом. Потом я ходил в хоккейную спортшколу. Но тут, наверное, лень подвела. Надо было еще на массовое катание ходить, чтобы лучше коньками владеть. Катался я не так хорошо, как отец. Но у меня был перерыв из-за травмы, навыки подрастерял, и хоккейную школу забросил. А так у нас пути лежали вместе. Отец судит на «Динамо», работает хронометристом, а я с клюшкой за бортом сижу.

– А какие-то советы, оценки с его стороны были?

– Конечно. Например, после матча со спортшколой, где я играл правого защитника, а у них был левый край как раз очень шустрый, перспективный. И вот после игры отец говорит: «Ну, ты здорово его закрыл, не дал развернуться».

– А до каких пор вы играли в футбол и в хоккей?

– Когда я занимался в хоккейной спортшколе, летом делать было нечего, и мы подрядились в футбол за ТИЗ (Томский инструментальный завод) играть. Потом я поступил в ТУСУР, без всякой отцовской помощи, между прочим. Хотя пацаны мне намекали, мол, отец, наверное, «туды-сюды», расстарался. Но на самом деле ничего подобного не было, я и сам учился хорошо. Играл за институтскую команду, потом пошел работать в ТИСИ, там тоже сложилась неплохая футбольная команда сотрудников. Мы и на первенство вузов среди сотрудников выступали, и среди факультетов соревнования устраивали. За нашу команду одно время играл Ариф Абасов, который тогда тренировал ТИСИ. Словом, 11 лет я там проработал, и до 1985 года все время играл в футбол. А потом заглохло. Пытался к одной компании пристроиться, но я ведь привык на поле с полной отдачей трудиться, а они говорят: «Ты слишком резко играешь!» В общем, лет до 40 играл в футбол для души, а потом завязал.

– Но отношение-то к футболу осталось?

– Конечно, я хожу и смотрю на матчи «Томи». Когда отец в 1995 году умер, я сказал: «Ну что, Вениамин Федорович, теперь я буду на футбол за тебя ходить». Год походил – жена спрашивает: «А почему ты без меня ходишь?» С тех пор ходим вместе. Она стала заядлой болельщицей, из Интернета не вылезает, все новости знает.

– А спортивная династия Попелей свое продолжение получила?

– У меня от первого брака два сына, но они не футболисты. А вот внук – каратист. Я его брал пару раз на футбол, но там ему скучно, а вот карате. Хотя футбол, на мой взгляд, самый интересный вид спорта. Многие говорили, что хоккей с шайбой – не хуже, но по сравнению с футболом это более прямолинейная игра, менее вариативная. Хотя когда играл Валерий Харламов – это было нечто! Я, кстати, с 10-ти лет завел толстую общую тетрадь, куда вклеивал вырезки, даже сам что-то фотографировал, по-моему. Записывал составы, делал даже какие-то резюме по матчу.

– Какие-то матчи из детства особенно запомнились?

– Конечно, я даже помню кубковый матч с «Динамо» Киев, а еще больше – с московским «Торпедо». За москвичей играло очень много знаменитых футболистов. Благодаря отцу я смотрел матч с западной трибуны, и передо мной как на ладони играл нападающий сборной СССР Слава Метревели. Но должен сказать, что наш Цветков держал игрока сборной довольно успешно.

– А кто-то еще из футболистов нашей команды запомнился?

– У нас было много хороших, интересных футболистов. Я ведь еще и вратаря Коку Карташова помню, который был самым популярным в Томске голкипером. В команде мастеров мне нравился и Николай Козлов, который забил гол в ворота «Динамо» (Киев), но больше всех почему-то запал в душу полузащитник Владимир Алдин. Он в год моего знакомства с большим футболом играл очень неплохо. Многие восхищались его игрой, но потом он как-то быстро пропал. Еще мне нравились братья Ченцовы, я даже помню их знаменитый «братский» гол. Анатолий прошел по краю и подал, а Владимир головой в полете забил красивый гол. Было это уже в конце игры, Поэтому гол был особенно значим.

– Вениамин Федорович как-то быстро ушел из жизни, что с ним случилось?

– У него обнаружили рак легкого.

– Странно, ведь он, по-моему, не курил?

– Нет, не курил. И скрутило его действительно быстро, за 20 дней. 10 августа мы отмечали всей семьей день рождения моей сестры Татьяны, а 31 августа отца не стало.

– Получается, он умер, когда ему было за 80? Но насколько я помню, он до последнего занимался организацией турниров, был главным секретарем соревнований.

– Да, я как-то раз удивился: прихожу к ним домой на обед, и отец возвращается. Достает из сумки гетры, бутсы. Я спрашиваю: «Что это?» Он отвечает: «Да вот, судья не явился, пришлось побегать». А ему тогда было лет 77-78.

– Вениамин Федорович болел за какую-то конкретную команду?

– Да, он всегда болел за московский «Спартак». Тогда легко было болеть за «Спартак» – «Томи»-то в высшей лиге не было! Болей на здоровье. Я, признаться, тоже раньше болел за «Спартак» – по наследству от отца. Еще помню ночные радиорепортажи с чемпионата мира в Англии в 1966 году. Мы с отцом ночами сидели и слушали радио, переживали.

– А кто был его близкими друзьями?

– У него был хороший друг Константин Иванович Окишев, многолетний председатель областной федерации футбола. Они с Окишевым работали бок о бок. И когда Константин Иванович переехал в Омск, то отец очень жалел, что такой хороший человек теперь далеко. А вообще были некоторые прилипалы, которые хотели показать себя друзьями отца – пройтись с ним после игры со стадиона, проводить, а потом рассказать: «Да вот мы с Попелем».

Помню, был такой Камиль Измайлов, гроза горсада, отчаянный боксер, Он увлекался футболом, называл себя другом Вениамина Федоровича, хотя отец, наверное, об этом и не догадывался. Кстати, я вспоминаю, что один раз видел, как он играл за ветеранов на «Темпе». По-моему, играл он правого полузащитника, и какой-то молодой его сильно уронил. Ух, тогда этому парню от отца досталось!

– Сильно ругался?

– Он, кстати, редко ругался, матерное слово я слышал от него лишь один раз в жизни, и то это было в судейской после матча. А козырное ругательство у него было – «барбосы»! Его часто вызвали на судейство во все окрестные сибирские города. Более дальние выезды, думаю, забирала себе Москва. Конечно, были у отца знакомые и друзья-судьи: Боря Лукин, «Самовар» и другие. Несколько раз на моих глазах он утихомиривал хулиганов. Было это на «Восходе», район еще тот – Черемошники. И у него это получалось хорошо, причем, просто строгими словами осаживал хулиганистых ребят.

– Расскажите еще о каких-то его чертах характера, распорядке жизни. Например, делал ли он зарядку?

– Может быть, каждый день зарядку он и не делал, но водичкой обливался и руками помахать любил. Еще любил хорошо одеться. Чтобы носочки, галстук, рубашка – все в тон было. Конечно, это было пораньше, когда он был помоложе. Ни разу не видел, чтобы отец танцевал. Музыкальные инструменты – это было тоже не его. По-моему, у него слуха не было. Тем не менее, он собирал песенники. Я не слышал, чтобы он вслух когда-нибудь пел, но видел, как отец сядет и смотрит в песенник, наверное, пел про себя.

– Ну а как проходили его дни рождения, к примеру?

– Достаточно обычно: мать готовила, собирала на стол, собирались все дети и внуки. Это был сугубо семейный праздник, редко приходил кто-то со стороны. Хотя помню, был один его друг, Василий Васильевич, который к спорту никакого отношения не имел, но как-то раз пришел с гитарой и спел песню, сочиненную в честь отца.

– А чья была идея – проводить турнир памяти Вениамина Федоровича?

– Мне позвонил Виктор Иванович Букач и рассказал о такой идее, думаю, он и был инициатором. Ведь Виктор – воспитанник Вениамина Федоровича, играл у него за «Спартак». Это был яркий форвард с самого детства, удар у него был поставлен очень хорошо. Турнир этот проводится уже лет восемь. Меня постоянно приглашают на финалы, на награждение, но я с удовольствием прихожу и на рядовые матчи, смотрю с интересом. Играют в турнире ветераны, многие из которых помнят еще Вениамина Федоровича. Думаю, такой турнир – очень хорошая память об отце.

***

Дополнил рассказ сына и воспитанник Попеля Виктор Букач, бывший игрок томской команды мастеров:

– У Вениамина Федоровича в «Спартаке» я занимался несколько лет. Были в нашей команде Саня Никитин, Леня Михайлов и другие. Вениамин Федорович был очень аккуратным и педантичным человеком, достаточно строгим тренером, не терпел неряшливости. Мог отправить пацана стричься, если считал, что у того слишком длинные волосы. Ну а про спущенные гетры и говорить не приходится. Возможно, ему не хватало в чем-то гибкости, но в те времена практически все тренеры были такими. А уж футболу Вениамин Федорович был предан на все сто. И как тренер, и как судья, и как организатор. И я считаю, что такой турнир в его память Вениамин Федорович Попель заслужил. Только справедливости ради добавлю, что инициатором турнира был не я, а Юрий Бражников, тогдашний председатель городской футбольной федерации. Ну а я уже лет 8-9 занимаюсь его организацией и считаю, что получился у нас хороший, живой, веселый турнир. Футболисты его любят. Начинаем мы в апреле, когда все уже соскучились по футболу, а заканчиваем 9 мая, в День Победы. Ведь Вениамин Федорович был фронтовиком, тут все совпадает. Турнир прижился – значит, удачный. Ну и конечно, хорошая память достойному человеку.