«Футбол-Хоккей в Томске», 02.11.2010

В пятницу, 5 ноября исполняется 70 лет замечательному томскому футболисту Борису Моисеевичу Фальковскому. И хотя мы, получается, немножко торопим календарь, но зато успеваем самыми первыми поздравить Бориса Моисеевича с юбилеем!

Как игрока, Фальковского помнят не столь уж многие любители футбола. Ведь свою футбольную карьеру он завершил в 1974 году, а видеозаписей тех лет не сохранилось. Но игра центрального защитника Бориса Фальковскому производила на любителей футбола неизгладимое впечатление. Представьте себе худощавого, достаточно высокого по тем меркам брюнета с роскошными бакенбардами (к слову сказать, автор этих строк больше всего завидовал Фальковского по двум вещам: бакенбардам эпохи «Битлз» и умению прекрасно читать игру) капитан команды, который успевал давать указания своим партнерам, выключать из игры своего нападающего, а главное – пока все трибуны провожали глазами полет мяча, а потом обнаруживали, что там его давно уже ждет Фальковский, далеко не самый быстрый футболист. Словом, это был настоящий профессор футбола, один из лучших игроков за всю столетнюю историю томского футбола. Оборона Томска в его бытность считалась в зоне практически непроходимой, и казалось, что 0:0 «Томлес» может сыграть где угодно.

На тренерском поприще Борис Моисеевич больших успехов не снискал, хотя стал наставником-рекордсменом по количеству матчей томской команды мастеров, проведенных под его руководством. Просто это время было не лучшим для томского футбола, обойденного тогда вниманием властей и спонсоров. Тем не менее, именно Борис Фальковский начал формировать костяк той команды, которая в середине 90-х вернула себе звание флагмана сибирского футбола и пробилась в первую лигу.

Позже он возглавлял дубль «Томи» в премьер-лиге, а с 2008 года работает главным тренером ЦПФ «Томь», готовит фут больную смену нынешним мастерам.

Помимо всего прочего, Борис Моисеевич является замечательным и умным собеседником, интересным рассказчиком. И сегодня мы попытались создать портрет юбиляра и расставить какие-то вехи на жизненно-футбольном пути. Как раз с помощью высказываний самого Бориса Фальковского.

О счастье

Я могу считать себя достаточно счастливым человеком, потому что в жизни мне часто везло. Во-первых, повезло, что, родившись в Царском Селе (ныне город Пушкин) под Ленинградом в ноябре 1940 года, я был удачно увезен моими родителями на каникулы в Баку перед самым началом войны (отец и мать познакомились и поженились, будучи студентами Ленинградского института молочной промышленности). Иначе бы вряд ли я пережил блокаду.

Повезло, что вернулся живым с фронта отец. Хотя ранен он был уже летом 41-го в составе знаменитого «керченского» десанта. Первых раненых оттуда еще успели эвакуировать, а остальной десант был потом полностью уничтожен немцами. Осколок отец носил под сердцем всю жизнь, хотя это было не последнее фронтовое ранение.

И, конечно, повезло мне с Баку, который был пропитан тогда настоящей футбольной атмосферой. Во всех дворах у нас играли в футбол, а край благодатный, один только плохой холодный и ветреный месяц февраль. Все остальное время нас просто не могли загнать домой родители. Не удивительно, что Баку, которого не коснулась впрямую война, выдавал потом игроков для большого футбола буквально пачками.

Ну а разве не везение то, что я из первенства города прямым ходом попал в команду высшей лиги?!

О футбольном образовании

Футболистом меня сделал двор. У нас было целых три площадки. Хотя какие площадки – пятачки! Пятачки 15 на 15 метров, где воротами служили, с одной стороны, два дерева, с другой – два камня. Проблемой была только обувь, потому что туфли, которые мне купили для школы, разлетелись буквально с первого удара. Дома был большой скандал, и поэтому, выходя на площадку, туфли я оставлял рядом. Играл босиком, пальцы были разбиты, но зато туфли целы! Конечно, играли мы и в другие игры: казаки-разбойники, салочки-догонялочки, чижик-пыжик, но как только набиралось народу на две команды – то все, только футбол.

Мяч мы покупали, скидываясь по 10 копеек от денег на школьные завтраки. Как сейчас помню, черный резиновый мяч за 6 рублей 80 копеек. Пока гоняли этот, уже копили деньги на следующий. Но нам повезло, у нас во дворе жил Костя Иванов, игравший за освобожденную заводскую команду. У него был настоящий шнурованный кожаный мяч, и мы все с нетерпением ждали вечера. Он приходил с завода, ужинал, потом надевал футбольную форму – бутсы, гетры, трусы и так далее, и шел играть с нами, мальчишками. Сейчас такого человека посчитали бы чудаком, а тогда это было в порядке вещей. Кстати, именно Костя Иванов и отвел меня в команду нашего Орджоникидзевского района, игравшую по клубному зачету на первенство города. На стадион пришло на просмотр человек 80, тренер запускал нас небольшими партиями, и в итоге я попал в число отобранных. Мне было тогда 14 лет, но я часто играл с более взрослыми. К тому же, я как-то быстро вытянулся, был заметно повыше сверстников. Мужики и раньше брали меня в свою команду, и, конечно, ставили в оборону: ведь им-то хотелось забивать голы. К тому же, ошибаться было никак нельзя: за ошибку могли хорошего пинка наладить, а главное, играть больше не возьмут! Поэтому когда я попал в свою первую организованную команду, то по привычке стал играть в защите.

О загубленном таланте математика и юриста

Учился я, в принципе, хорошо. А потом вышел и инцидент с учителем математики. Он объяснял какое-то сложное уравнение, а я разговаривал с соседом по парте. Учитель заметил и сказал: «Иди решай, раз ты такой умный, а то двойку поставлю!». А двойка, по уговору с родителями, означала для меня лишение футбола.

Учитель уже собирался выводить жирную двойку, но у меня в экстремальной ситуации заработали мозги, я сказал: «Погодите, погодите, не ставьте, я сейчас решу!». Вышел к доске и решил, отчего у преподавателя глаза стали по чайнику. Он сказал моим родителя, что я прирожденный математик, и что должен обязательно поступать на факультет с математическим уклоном.

Кстати, другая история, но тоже замешанная на футболе приключилась в Томске, когда я, будучи уже игроком команды мастеров, поступил на юридический факультет ТГУ, но проучился всего год. Профессора-юристы оказались страстными фанатами футбола. Они говорили: «Ну что же ты не заходишь!» – «Да я еще не подготовился, завтра приду». – «Да заходи без подготовки!». Я приходил, и сразу начинались разговоры про футбол. За оценки я мог не беспокоиться, а вот за знания... Короче, я проучился там один год, но потом решил уйти.

Футбольные университеты

Вступительные экзамены я сдавал в институт Азнефтехим – первые два сдал на «четвёрки» оставалась математика, за которую я был спокоен. И тут появилось искушение в лице парня из соседнего с нами поселка, который приехал из Махачкалы, где играл за команду класса Б. Он сказал, что «Темп» (Махачкала) набирает новых футболистов, а так как я уже успел поиграть и за сборную школьников Баку, и за молодежную сборную республики, то меня ему тоже порекомендовали. Он спросил: «Поедешь играть в Махачкалу?». Я, плюнув на институт, сказал: «Конечно, поеду». Дома соврал, что в институте мне сказали, что шансов нет, по баллам я уже не прохожу. Поэтому я еду играть в футбол в Махачкалу. Что тут началось! Отец кричал: «Не в Махачкалу, а на завод пойдешь! У нас в семье футболистов не было и не будет!» Пришлось снова идти к тому парню и отказываться. Но он сумел убедить моих родителей (они этого Юру знали и раньше), и отец с матерью отпустили меня в Махачкалу.

Там я сыграл матча три-четыре, и каждый вечер приходил на вокзал и с тоской смотрел на поезда, уходящие в Баку. Так хотелось уехать! Но стыдно было возвращаться: скажут, что слабоват, не подошел команде. В тот год мы заняли предпоследнее место, но на следующий год заметно прибавили, и я был на хорошем счету. Между прочим, потом пять человек из той команды, включая меня, попали в высшую лигу СССР. Но в Махачкале я не задержался.

 

На горизонте появился Олег Михайлович Тимаков, заслуженный мастер спорта, бывший московский спартаковец, у которого я играл в юношеской сборной Азербайджана. Он тогда возглавил «Спартак» из Орджоникидзе (ныне Владикавказ), куда меня и перетащил. Он говорил: «Один год поиграешь здесь, а потом – в московский «Спартак». В Орджоникидзе была, в принципе, неплохая команда, но у тренера Тимакова была теория увеличения нагрузок, и к середине сезона мы уже «умирали» и на тренировках, и на поле. Поэтому больших успехов не добились.

Зато я в столице Северной Осетии познакомился со своей будущей женой, ухаживал, женился, она забеременела, и мне, естественно, нужна была квартира. В Орджоникидзе мне ее долго, долго обещали, но потом стали говорить: «Что-то не получается». Я вернулся в Баку с женой и сказал, что приеду в Осетию только если дадут квартиру. Опять обещания, полмесяца на сборах, а потом говорят: «Подожди еще годик!». Но я, естественно, отказался и уехал домой, устроился работать и играть на радиозавод АРАЗ. Директор завода твердо пообещал мне квартиру, если я буду играть за заводскую команду на первенство республики. Обещал помочь с поступлением в институт. Даже дом показал, где я буду жить. И я сказал: «Все, заканчиваю с большим футболом, буду играть за АРАЗ».

Но завязать так и не удалось. Меня уговорили съездить в Москву и сыграть за дубль бакинского «Нефтяника» против «Спартака». Тогда за дубль можно было заявлять игроков с местной пропиской прямо по ходу сезона. И хотя я честно отказывался, но меня убедили: мол, съезди хоть раз, Москву посмотри. Заодно и дочке новорожденной что-то купишь. Всего-то каких-то три дня, и все оплачено! После игры дублеров ко мне подошел главный тренер «Нефтяника» Алекпер Мамедович Мамедов (один из лучших нападающих советского футбола 50-х годов, забивший в ворота «Милана» 4 гола). Он предложил мне играть за команду мастеров, обещая в ближайшее время место в основном составе.

Несколько недель я метался между «Нефтяником» и АРАЗом, но все-таки выбрал большой футбол. В «Нефтянике», хоть и не без приключений, я получил однокомнатную квартиру. Играл три сезона, но потом пришел новый главный тренер Василий Соколов, который не видел меня в основном составе. В 25 лет за дубль уже играть было не интересно, и я отпросился в «Динамо» (Кировабад). Одни меня отговаривали (это средневековье, ты в этом городе не выдержишь), другие уговаривали (здесь в Баку ты по деревням будешь ездить, а Кировабад в первой лиге играет по всей Прибалтике и Поволжью, хоть посмотришь хорошие города). В Кировабаде в футбольном смысле и были три моих лучших года, ведь мы сумели выиграть турнир первой лиги, финальную пульку, и пробились в высшую лигу СССР.

О форвардах звездных, трудных и легких

Хотя в высшей лиге мы были никому не нужны. Но посудите сами: заштатный город, 200 тысяч жителей, одна гостиница с клопами. Правда, за четыре месяца построили аэропорт с рейсами до Москвы и 25-тысячный новый стадион. Но все равно уровень, конечно, был не тот. Поэтому нас «прибивали» жестоко. Гол из вне игры – засчитывают, нет пенальти – ставят, а нам играть просто не давали, свистки и свистки. Хотя несколько матчей мы сумели выиграть, но это не спасало. С другой стороны, в «Нефтянике» и в Кировабаде мне довелось поиграть против лучших футболистов Союза, против всех лучших центрфорвардов. В Киеве – это Каневский и Бышовец, в Ростове – Понедельник, в Баку – Банишевский, в «Торпедо» – Стрельцов. Против спартаковца Севидова почему-то доводилось играть и в дубле, и в основе. Мы даже чертыхаться стали, когда друг друга опять видели. И надо сказать, что, хотя это были очень интересные и креативные футболисты, против некоторых из них мне играть было почему-то легко. Сложно было действовать против скоростных, взрывных игроков. Например, Банишевский был быстрый, имел резкие «тормоза», да еще головой хорошо играл. А вот с Бышовцем было легко: он всегда шел только в обводку: голову опустит, и в обводку. Так он на ней в итоге и сломался: били его по ногам и доломали. На удивление легко было играть против Стрельцова. Он вообще весь матч стоял на месте. Единственное, что все время в напряжении – опасаешься, что вот он побежит, и этот танк уже не остановишь. Мощный был форвард. Но в современном футболе он вряд ли бы играл, потому что без одного человека команде играть тяжело. К тому же, несмотря на хорошие данные, головой он практически не играл, даже не боролся. Трудно было против Метревели, когда его переводили в центр. Казалось, он бежит без всяких усилий, а скорость оказывалась вдвое быстрее, чем в начале рывка. А был еще Еврюжихин в московском «Динамо», настоящий бегун. Как забросят ему мяч к угловому: он бежит, и мы за ним бежим, умираем. Но все-таки в футболе одна скорость дело не решает. Особенно когда форварды классом пониже. Например, в первой лиге пока форвард головой крутил и смотрел, куда ему бежать, я успевал отскочить метра на три – четыре, и эту фору уже отыграть было почти невозможно.

К сожалению, на финише сезона я где-то подцепил гепатит и дальше играть не смог. Месяц проболел, лечился. Вроде бы, выздоровел, но осматривавший меня профессор заявил, что мне необходима строгая диета и никаких физических нагрузок. То есть, футбол исключен. А меня уже приглашал Фальян в ленинградское «Динамо», которое он возглавлял. Но когда тренер узнал про запрет на нагрузки, рисковать не стал. Решил я возвращаться в Баку, на АРАЗ, телевизоры собирать. Но тут у меня дома появился небезызвестный томским болельщикам тренер Альфред Леонович Тер-Маркаров. Причем появляется с коробкой шампанского, с конфетами, фруктами в компании с главным инженером объединения «Прокопуголь». Начали они меня «сватать» в Прокопьевск. Аргументы у них были следующие, мол, Прокопьевск это же культурный центр Западной Сибири, там, мол, два театра и т.д. Условия финансовые обещали замечательные. В общем, интересно рассказывали. Даже говорил, что играть-то особо не нужно будет: «Ты мнЭ нужЭн как знамЭ, как игрок высшЭй лиги, понимаЭшь! А бЭгать и играть будут они!»

Однако на деле все оказалось по-другому: я впервые столкнулся с такой жуткой пьянкой – и в самом городе, и в футбольной команде.

Сыграли мы кое-как первый круг, и Тер-Маркарова из-за скандала с махинациями постоянно начали дергать в Томск: то на следствие, то на суд. Потом его посадили, да и меня уже Прокопьевск сильно утомил. И тут на одну из игр приехал Моисей Мучник, который тогда был начальником томской команды. После матча Моисей Миронович начал меня уговаривать переехать в Томск. Я ему честно сказал, что Сибирью сыт по горло. Доиграю сезон и возвращаюсь домой. Моисей Миронович меня выслушал и спокойно сказал: «Какая тебе разница, где отыграть остаток сезона. «Торпедо» вышло в «пульку». Отыграешь за нас два с половиной месяца, не понравится – вернешься домой». Зарплату пообещали хорошую, мы с женой посоветовались и согласились.

Томск, Париж и богема

Надо признаться, что после Прокопьевска Томск показался буквально Парижем. Приехал я рано-рано утром, общественный транспорт еще не ходил, и я отправился с вокзала пешком в гостиницу «Сибирь», где мне забронировали номер. Прошелся по проспектам Кирова и Ленина. Разбудил бабульку на гостиничной вахте. И тут откуда-то в вестибюле появился какой-то мужик, обратился ко мне: «Футболист?! Дай пять – держи четыре». Таким образом, первым человеком который меня встретил в Томске, был легенда томского футбола Кока, Николай Григорьевич Карташов, у которого, как известно, нет большого пальца на руке. Уж, что он делал в раннее утро в гостинице «Сибирь».

Доиграл я тот сезон до конца. Начали меня уговаривать, чтобы остался и уговорили. И с тех пор я томич вот уже 40 с лишним лет. А почему? Да наверное потому, что в Томске я почувствовал себя очень комфортно. Да и жена давно хотела жить не на Кавказе, а в России. Соседкой по лестничной клетке у нас оказалась журналистка Маша Смирнова. А муж ее был известный медик. Через них мы познакомились с известными журналистами, актерами, врачами. С удовольствием общались, ходили в театр, у нас в гостях бывали все эти люди, включая и главного режиссера Феликса Григорьяна, у которого были интересные постановки как классики так и современных пьес. Сейчас из тех людей остались, наверное, только журналисты Маша Смирнова и Соломон Выгон, актер Дмитрий Киржеманов.

Одним словом, нам было здесь комфортно и интересно жить, к тому же, футболисты в Томске пользовались большим уважением и любовью. Не сказать, что богема, но все-таки особая косточка.

О томских болельщиках и томской команде

Я уже говорил, что мне в Томске было комфортно и интересно жить. У нас была интересная компания, в знакомых была целая театральная труппа, а также журналисты, медики. Поэтому, поиграв здесь год, другой, третий, мы с женой здесь приросли, обжились и так и остались. Хотя надо мной в Баку раньше смеялись: «Боря, туда же никто не едет добровольно – только под конвоем!» А потом, после известных событий и распада Союза там стали говорить по-другому: «Молодец, что уехал! Какой ты все-таки дальновидный человек!» В Баку стало жить очень сложно.

Атмосфера в Томске было замечательная, болельщики хорошие. Там, где сейчас на стадионе «Труд» Западная трибуна, со стороны центрального входа был большой плакат с турнирной таблицей. Там постоянно собиралась толпа болельщиков. Люди здесь постоянно устраивали футбольные диспуты. Старая Западная трибуна даже во время тренировочных занятий практически полностью заполнялась. На матчах все трибуны были переполнены, а еще толпа собиралась, где сейчас Северная трибуна, там раньше размещались волейбольные и баскетбольные площадки.

Команда у нас была неплохая – и по составу и по личностям. Хотя сложно сейчас оценивать команду, в которой сам играл. Но мне, к примеру, легко было в паре с Анатолием Путинцевым играть, мы друг друга хорошо понимали. А со своими подопечными он обходился в рамках правил, но очень жестко – до меня уже не нападающий добегал, а только лохмотья от его трусов долетали. Еще сложнее себя оценивать. Повторюсь, после выступления в высшей лиги, где я получил хороший опыт, нападающие второй лиги были для меня очень предсказуемы. Я вроде бы старался, носился, но был у нас такой вратарь Гарик Швыков, который потом работал в Москве тренером ФШМ. Так вот он своим воспитанникам говорил, что знал только одного защитника, который шагом ходил по полю, на как только мяч у нападающего он уже тут как тут. Один тренер мне как-то сказал: «Если бы Боря у тебя была еще и скорость, летал бы ты по полю как птичка – точно бы играл за сборную».

Я думаю, наша томская команда все-таки вполне могла выиграть зону, попытаться пробиться повыше. Но задач перед нами не ставили. Начальник команды Моисей Миронович Мучник сразу дал понять – денег, чтобы играть выше, у нас нет. Заняли второе место – великолепно! А выше уже не надо. Хотя у нас на матчах всегда был полный стадион народу, были любовь и уважение к команде и были неплохие результаты.

О картах, шахматах и изюминке

Одной из особенностей команд тех лет было то, что многие футболисты хорошо играли в карты, шахматы и прочие игры. У меня первый опыт знакомства с такими асами был еще в Махачкале. Там было четыре игрока с криминальным прошлым, с прозвищами Копченый, Рыбак и так далее. У них было 5 классов образования, но была природная смекалка, которая помогала им на высоком уровне играть во все карточные игры, в шахматы, в шашки, это помогало им, кстати, и в футболе. Там я получил первые уроки преферанса, освоил законы этой и других карточных игр. Надо сказать, что играть с ними было очень интересно, и моя квалификация тоже в этом смысле подрастала. Правда, кончилось все тем, что мы как-то ушли на тренировку, один из них собрал наши вещи и смылся. Потом от них постарались избавиться. Но в какой-то степени они были для меня учителями в карточных играх.

В томской команде хорошо играл в карты Владимир Ченцов. Он тоже был очень сообразительный, смекалистый, и на поле также был хитер и непредсказуем – футболист с изюминкой. А вот у следующего поколения с этими играми было не особо. Когда я только начинал тренировать в конце 70-х, они меня пригласили сыграть в преферанс. Я сначала сел с ними, поиграл, а потом говорю: «Нет, ребята, я так не могу играть. Вы мне лучше сразу все деньги отдайте!» Преферансисты из них были никакие. В шахматы, помню, неплохо играл Богатырев. А Демчук меня даже просил давать сеансы шахматной игры, но я с ним недели две позанимался, а потом говорю: «Сергей, лучше в «Чапаева» играй! Шахматы – это не твое!»

Не буду проводить прямой параллели, но мне кажется, что этой сообразительности, изворотливости, хитрости, которые проявляются, скажем, в карточных играх – этого не хватает, по-моему, и современной молодежи. Хотя, может быть, в каких-то компьютерных играх они и сильны.

О трудностях ухода

Сам я, считаю, немножко переиграл в футболе. Нужно было чуть-чуть пораньше уходить – и по собственным кондициям, и по ситуации в команде. Дело в том, что тогда к нам тренером пришел Анатолий Ченцов, и он по каким-то своим причинам стал убирать неугодных ему игроков, в первую очередь москвичей, которых сильно не любил. С одной стороны, наверное, обновление команды было необходимо. Потому что Ченцов как честолюбивый тренер хотел выиграть зону, ну а нам уже всем было за 30, нужна была свежая кровь. Но, с другой стороны, он брал футболистов, которые были хуже «стариков». Один только Козырев более-менее по уровню соответствовал. Я об этом не раз говорил Ченцову, но Анатоль меня не слушал. А потом назрел новый конфликт… Мы проиграли в Кургане, и после игры ко мне в слезах пришли Пашинин и Куц и сказали, что тренер их отчисляет. «Вы местные, вас не отчислят». – «Да нет, Ченцов велел собирать вещи.

Я сказал: «Хорошо, давайте я в Томске договорюсь, давайте устроим собрание, устроим встречу в облспорткомитете. Сколько можно отчислять – и так уже играть некому!»

И когда мы вернулись, я договорился о встрече команды с Раппом из Облспорткомитета и Белокопытовым из Обкома партии. Но утром пришел на тренировку, а там уже другое собрание. Кто-то успел про встречу «настучать». И Ченцов сказал мне, что я такой-сякой, игры продаю, настраиваю ребят против тренера. Я поднялся и сказал: «Я и сам не хотел уже играть в этой команде, а насчет продажи игр – это вы зря наговариваете. Пусть мне ребята в глаза скажут, что я какую-то игру сдал!» Они все молчат. Я повернулся и ушел. А буквально через несколько дней меня подхватил Геннадий Ращупкин и сказал: «Пошли в «Манометр»! Меня устроили в спортклубе манометрового завода детским тренером, кроме того, играл за заводскую команду. В деньгах я практически ничего не потерял. А когда Геннадий Ращупкин в 1976 году ушел тренировать команду мастеров, я остался в этом спортклубе вообще один и за директора, и за тренера. А потом уже в 1979 году я заменил Геннадия Михайловича в главной томской команде, которая стала называться «Манометр».

Что касается нашего конфликта с Ченцовым, то, наверное, это неизбежный конфликт возрастного игрока с тренером. Тебе кажется – ты все можешь, а на самом деле – пора уходить, пока помнят тебя молодого, сильного и красивого. Уже потом, будучи тренером, я с этим сталкивался, и мои подопечные, когда сами стали тренерами, тоже столкнулись с подобными проблемами. И если они раньше осуждали меня, что я на них кричу, то они, уверяю, кричат на своих футболистов не меньше.

О борьбе с пьянством

К сожалению, большая часть моей тренерской карьеры ушла на борьбу с пьянством. У нас на юге ни в одной команде не было пьянки – вот такой, до зеленых соплей. Могли, конечно, выпить вина, иногда и водочку под шашлычок, но никто не напивался, да и употребляли это после игры. Когда же я приехал в Прокопьевск, то увидел, что здесь пьют, пока не упадут. Для меня было дикостью, что люди могли и на тренировку, и даже на игру приходить пьяными. В Томске тоже были с этим проблемы. Самое интересное, что эти люди – не алкоголики, но им было все по барабану, если они видели водку. Например, был у нас такой мощный, и кстати, очень талантливый игрок (по своим данным он вполне мог играть в высшей лиге) Тюнин – он мог выпить сколько угодно. Причем, даже перед игрой: поставят перед ним стакан – выпьет. По-моему, он и во время игры мог выпить, если предложат. Надо же все-таки знать время и место! Я с этим усиленно боролся, но, по-моему, толку особого не было.

Хотя, может быть, кому-то все-таки и помог. Например, Сергей Демчук связался с дурной компанией. Мне сказали, что он как раз сейчас выпивает рядом со стадионом «Мотор». Я туда пошел и увидел, что Сергей у этой компании подносчик спиртного и сигарет. Я его взял за шкирку и говорю: «Сергей, ты выбирай: футбол тебя может вытянуть в жизни (а надо сказать, что семья у него очень сложная, отец – алкоголик). Вот и решай – или играть в футбол, или жить на пьяных задворках». Сергей все-таки сделал правильный выбор.

Был у меня еще один талантливый футболист Юрка Широков, от природы он был талантливей того же Демчука. Но Сергей по характеру упорный, добивается цели, а Широкову как раз характера и не хватало. По юношам он подавал очень большие надежды, и его после матчей за юношескую сборную России взяли в Куйбышев, в интернат – с перспективой на высшую лигу. А через неделю он мне звонит и просит: «Борис Моисеевич, заберите меня отсюда. У меня тут никого знакомых, мне скучно». Я его, конечно, забрать не мог, да и не стал бы, но они сами его через два месяца отправили домой. В другой раз Юру вызвали в какую-то сборную по его возрасту, и тренер потом поделился со мной своим мнением: «Парень очень хороший, я бы его куда-нибудь в высшую лигу порекомендовал. Но он там скорешился с одним пареньком, и они выпили все вино на побережье Черного моря». Так Юра Широков и не заиграл во всю силу своего таланта.

О тренерских выводах

Может быть, сейчас я бы что-то делал по-другому. Например, перестал бы вести бесполезную борьбу с пьянством. Немного бы по-иному подошел к тренировочному процессу. Дело в том, что я воспитанник южной школы, а мы там зря бегать не любили. Мы любили на тренировках играть, делать игровые упражнения и вот тут уже выкладывались на полную. А здесь я столкнулся с тем, что у ребят повышается пульс лишь когда даешь им беговые упражнения. А если начинается игровое занятие, то они сразу останавливаются, воспринимая это как отдых. А гнобить их и гонять кроссами мне было как-то жалко.. Пожалуй, разумного сочетания беготни и игровой практики я так и не нашел. Впрочем, тогда других тренерских проблем хватало. Комплектовать команду было очень непросто. Хорошего молодого игрока из западной части страны было пригласить очень сложно, потому как особых условий у нас не было. Да и у соседей, в Сибири условия были попредпочтительнее. Поэтому собирали с бору по сосенке. Из Бийска я пригласил Тюнина, Шарабарина, Богатырева. Не было у меня второго вратаря за Комаровым, поэтому взял еще и Краснослободцева, про которого тренер сказал, что он, если что, и нападающего может сыграть.

Постепенно команда начинала выравнивать игру, становясь середняком зоны. Складывалась молодая интересная команда. Пришли Вася Баскаков из Парабели, Сережа Демчук, а из Северска – Юра Жидков и Олег Потехин. Но тут они начали все жениться, а стало быть, появлялась необходимость в квартирах. Руководители же не особенно на наши просьбы реагировали, мол, играйте лучше. Играем вроде бы неплохо, занимаем место в середине турнирной таблице. Я попросил в Облсовпрофе, чтобы на команду в год выделяли одну квартиру и четыре минимальных доплаты, по сто рублей, чтобы выделить лучших игроков. А то получается, что все играют по-разному, а получают одинаково. Но мне в итоге сказали, что с комсомольских ударных строек области они 11 хороших парней для команды всегда наберут. У меня лопнуло терпение, и я ушел. Немного более продуктивным получился второй приход в команду мастеров.

Но тогда у нас в команде появились хорошие молодые ребята – может, где-то нам и повезло. Я говорю о 17-летнем Викторе Себелеве, 18-летнем Диме Кудинове (хотя когда они в Томске приехали, их в траве даже не видно было) Потом неожиданно подъехали несколько москвичей, среди которых были Александр Дробешкин и Валера Коновалов. Смотрели их где-то в Подмосковье, затем в Ульяновске, не подошли. Видимо, так дальше по трассе и поехали. У нас все они заиграли потом достаточно ярко и талантливо. Работать с ними было интересно, хотя порой и о-очень сложно. Но на эту тему я уже много говорил.

Немало дало и общение с тренерами премьер-лиги. Например, Петраков лучше всех готовил команду в физическом плане. Он реанимировал томскую команду и в свой первый приход, в 2001 году, и второй раз, в премьер-лиге. Команда у него двигалась, хорошо бегала.

Комфортно было работать с Борисом Стукаловым. Он был очень хороший организатор, и вообще человек очень хороший. Бышовец был для меня не совсем понятный тренер, но команда при нем играла.

Сильная сторона Валерий Непомнящего в том, что он – очень хороший психолог, умеет настроить ребят. Одним словом, уже в солидном тренерском возрасте я получил дополнительную школу.

О томской футбольной школе

Если честно, то когда мне Борис Гаврилович Вайнштейн и Юрий Германович Степанов в 1998 году предложили организовать новую футбольную школу, ДЮСШ «Томь», то я долго отказывался. Потому что это, скорее, организаторская работа, а я функционером никогда не хотел быть. Но все-таки взялся, уговорили, хотя начинать пришлось буквально с нуля.

Конечно, в Томске не так-то просто вырастить хороших футболистов – очень мало стадионов, мало городов в области. А это значит, нет настоящей конкуренции, соперничества, игровой практики, развития, пополнения. Если оглянуться на историю томской команды мастеров, то наибольших успехов команда добивалась за счет пополнения приезжими футболистами. В первые годы это была команда ГДО, где играли хорошие футболисты из Подмосковья – Козлов, Тараканов, Петров. Братья Ченцовы тоже приехали сюда из Горно-Алтайска. Потом Тер-Маркаров привез немало футболистов из Баку. Конечно, были такие талантливые самородки, как Валерий Боровик или Слава Куц. Но их было слишком мало. Томская футбольная школа выдавала таких мастеров единично за несколько лет.

Непросто нам было. Привлек Бориса Егорова, который является лучшим детским тренером в Томске. Постепенно привлекли тренеров, создали способный рабочий коллектив. Постепенно укомплектовали различные возрастные группы. Понемногу начали чего-то добиваться. Наши команды стали попадать не только в региональные, но и во всероссийские финалы. Хотя достойных условий нам пока не хватает. И конечно не хотелось, чтобы эти труды пошли прахом.

Хотя бы результат стал появляться, в дубле игроки заиграли, есть неплохие, перспективные ребята. Одним словом, поработали эти годы не зря.

Вообще, оглядываясь на свою, уже немножко затянувшуюся, футбольную жизнь, я хочу сказать, что она получилась, в принципе, вполне достойной. И мне за свою работу – как футболиста, так и тренера – не стыдно. Хотя, наверное, мог бы добиться и большего. Но так, наверное, может сказать любой…

И мы все, поздравляя Бориса Моисеевича Фальковского с 70-летним юбилеем, желаем ему добиться еще большего, ведь до 100-летнего юбилея еще целых 30 лет!

 

03 Ноября 2010 Газета «Игрок, выпуск № 43 (856)»

Автор: Якимов Евгений

Сергей Гаврилов: Воронеж полюбил с первого взгляда

 

Рекордная беспроигрышная серия «Факела» была зафиксирована 32 года назад: с 27 мая по 11 октября 1978 года в рамках первенства СССР второй лиги воронежцы за 137 дней не проигрывали в 27 (!) матчах подряд.

Фактически же серия продолжалась еще больше, ведь в эти сроки «Факел» под флагом сборной Воронежской области провел 10 беспроигрышных матчей в рамках VII Спартакиады народов РСФСР. Тот турнир воронежцы выиграли. Таким образом, не проигрывали воронежские футболисты в 37 (!) официальных матчах подряд!

Судя по всему, рекорд конца 70-х годов побить будет сложно. Тем не менее, следующий сезон «Факел» откроет с впечатляющей беспроигрышной серией из 14 матчей. Последний раз в этом году воронежцы уступили 5 августа «Витязю» в Подольске 1:2. Перед матчем с пензенским «Зенитом» подопечные Константина Сарсания не проигрывали в течение 85 дней.

– На последний матч сезона мы настраивались очень серьезно, рассказывает защитник «Факела» Сергей ГАВРИЛОВ. На своем стадионе, перед своими болельщиками мы не имели права уступать. Главный тренер на установке сказал, что надо обязательно победить. Ведь помимо всего прочего нам надо было брать реванш за поражение в стартовом матче сезона в Пензе. Поэтому старались в обороне действовать собранно, и поставленную на игру задачу с успехом выполнили.

– Когда разрыв в счете сократился до минимума, болельщикам пришлось поволноваться.

– Пропустили досадный мяч, когда мы не разобрались с Лавлинским в не самой сложной игровой ситуации. Но главное, что та ошибка не повлияла на итоговый результат. Ведь пропущенный мяч забудется, а победный счет нет.

– Группа атаки пензенского коллектива в лице Антонова, Оноприенко и Щеткина весьма мастеровита. Да и вышедшие на замену молодые форварды «Зенита» очень старались.

– Да уж, расслабиться нападающие гостей не давали нам ни на секунду. Но мы старались действовать грамотно, постоянно и вовремя друг другу подсказывали.

– Чем вызвана 14-матчевая беспроигрышная серия «Факела»?

– Самоотдачей, старанием, желанием всех наших футболистов. С каждым матчем уверенность в своих силах у нас росла. Здорово помогла и активная позиция наших болельщиков, которым мы очень признательны. Они ведь не отвернулись от команды во время неудач, здорово поддерживали нас в Воронеже и на выезде. А мы старались радовать их в каждом поединке.

– Четвертое место – успех?

– Могли оказаться и выше, но на старте много очков потеряли. Так что по итогам сезона, сыграй весной успешнее вполне реально было бы добиваться более весомого результата. Ведь по игре мы никому не уступили.

– Верите, что в следующем сезоне «Факел» будет выступать в первом дивизионе?

– Да, наши болельщики это заслужили, так зачем ждать еще полтора года? Уверен, что руководство воронежского клуба сделает все возможное для повышения статуса «Факела». Да и первый дивизион – явно не предел для Воронежа, футбольная команда такого города должна играть в премьер – лиге!

– А ваши дальнейшие планы?

– У меня с «Факелом» действующий контракт до конца 2011 года. Здесь все устраивает: город, бытовые условия, партнеры по команде и стиль игры. А главное – отношение болельщиков. К тому же я с первого взгляда полюбил Воронеж, поэтому хочу продолжить карьеру именно здесь. Правда, в этом вопросе решающей будет позиция руководства воронежского клуба.