Бронислав Верниковский: портрет на фоне семьи

«Футбол-Хоккей в Томске», 15.11.2011

Посмотрите внимательно на верхний снимок – это уникальное фото, запечатлевшее легендарный первый международный матч в Томске. На футбольном поле томского ипподрома (отдельных стадионов тогда у томских спортсменов не было) встречаются сборная Томска и сборная военнопленных Австро-Венгрии. Томичи играют в своих традиционных черно-белых футболках, за пестроту которых они были прозваны «сороками». На панорамном снимке видно даже тактическое построение команд тех лет – по системе «дубль-вэ». Видно, что диковинный еще для Томска футбольный матч, да еще с иностранцами собрал на трибунах большое количество зрителей. Львиную долю правой «трибуны» составляют болельщики-военные – времена-то еще те, пороховые, июнь 1917 года. А на левой трибуне, которая не видна (она построена по проекту знаменитого архитектора Лыгина) обитала обычно состоятельная часть томской публики. В центральной части снимка брюнет в черно-белой футболке – это центрфорвард, лидер атак томского «Спорта» Бронислав Верниковский. Именно в его семейной архиве и была обнаружена недавно эта уникальная фотография. Вот что рассказывал об этом матче сам Бронислав Антонович Верниковский в письме ветеранам томского спорта: «В 1917 году наша футбольная сборная команда Томска имела встречу с командой военнопленных, в составе которой были австрийские и венгерские выдающиеся игроки – участники стокгольмской Олимпиады 1912 года. Мы специальной делегацией ходили к Бела Куну, уполномоченному по делам военнопленных в Сибири (Бела Кун, находившийся в годы войны в плену в Томске, впоследствии один из лидеров венгерской коммунистической партии. – Прим. ред.), и получили согласие на эту игру. После длительной тренировки команда военнопленных выступила против нас в июне месяце. Мы победили со счетом 1:0, единственный гол удалось забить мне».

Бронислав Антонович Верниковский – это выдающаяся личность, причем, не только для томского спорта. Хотя родился он в Ишиме Тобольской губернии, но с 9-летнего возраста жил в Томске и здесь сформировался и как спортсмен, и как личность. Верниковский был одним из лучших спортсменов дореволюционного Томска. Помимо того, что он был ведущим форвардом футбольной команды «Спорт-1», многократного победителя чемпионатов Томска, Бронислав являлся рекордсменом и чемпионом Томска и Сибири по метанию диска, копья, молота, толканию ядра, по десятиборью и пятиборью. Также считался лучшим игроком Томска по лаун-теннису, так назывался раньше большой теннис. Кроме того, неплохо занимался лыжным и конькобежным спортом. В 1916 году Верниковский показал один из лучших результатов в метании копья, перекрыв рекорд России, принадлежавший эстонцу Охаке (54 м 13 см). Однако оформить это спортивное достижение не удалось, так как шла Первая мировая война, и нормальной связи с центром России не было. Заметки и фотографии Верниковского публиковались в центральном российском спортивном журнале «Русский спорт».

Бронислав Верниковский принимал участие в гражданской войне. После окончания войны Бронислав Антонович в числе других известных томских атлетов был привлечен к организации в Томске занятий с трудящимися и военными по программе Всевобуча (Всеобщее военное воспитание). Он выступал с лекциями, помогал создавать физкультурные кружки. В 1920 году стал одним из главных инициаторов Первой сибирской олимпиады, которая состоялась в июле в Омске. Потом был назначен комиссаром окружных курсов спорта и допризывной подготовки Западно-Сибирского военного округа. Зарекомендовав себя великолепным организатором сибирского спорта, Бронислав Антонович в конце 1922 года по указанию Николая Подвойского, соратника Ленина и руководителя российского Всевобуча, был переведен в Москву. Здесь в 1924 году он стал одним из основателей, а затем и первым директором Центрального спортивного клуба армии, знаменитого ЦСКА. В руководстве главного армейского клуба страны он проработал почти 15 лет, в 1941 году ушел добровольцем на фронт и прошел всю войну, был дважды ранен и контужен.

Как большой знаток военно-спортивной работы и судья всесоюзной категории, он был одним из самых активных членов Совета ветеранов спорта ЦСКА. В музее спортивной славы ЦСКА Брониславу Антоновичу отведена отдельная витрина.

Автор этих строк неоднократно писал о «комиссаре спорта» Брониславе Верниковском в томских газетах и журналах, но был убежден, что следы Верниковского после смерти Бронислава Антоновича (он умер 30 декабря 1983 года), его жены и его сына утеряны. Однако не так давно удалось найти потомков его брата Николая Верниковского, также известного в Томске спортсмена и врача. А через них разыскать следы семьи Бронислава Антоновича в Москве. Мне удалось познакомиться и побеседовать с любимой внучкой Бронислава Антоновича Ритой, женой его сына Людмилой Алексеевной, а еще – с разрешения семьи Верниковских – удалось переснять уникальные снимки из семейного фотоальбома, часть из которых вы видите здесь. Но подробнее об этой встрече и о чем рассказали родные и близкие Бронислава Антоновича – в следующей публикации.

***

Сегодня мы продолжаем наш рассказ о Брониславе Антоновиче Верниковским, родоначальнике томского и российского спорта, а также о его фотоархиве, который помог узнать много нового об истории томского спорта и, в том числе, футбола.

В прошлой публикации автор этих строк уже рассказывал о многочисленных заслугах Верниковского. Он был сильнейшим спортсменом дореволюционного Томска – неудержимым форвардом, мощным метателем, лучшим теннисистом, несостоявшимся рекордсменом России в метании копья (из-за военных условий 1916 года его рекорд не был официально зарегистрирован) и прекрасно состоявшимся организатором спорта. Он был инициатором первой сибирской Красной Олимпиады 1920 года, а потом был переведен в Москву, где стал основателем и первым директором Центрального Клуба Армии, будущего знаменитого ЦСКА, Однако все эти и предыдущие перечисления заслуг и регалий Бронислава Антоновича делают его слишком «бронзовым» человеком, почти что памятником. А мне хотелось бы рассказать о нем более человеческим языком – каким он был в обычной жизни, в семье, как складывалась его дальнейшая судьба после Томска и после ЦСКА.

К счастью, мне удалось разыскать, казалось бы, потерянные после смерти Бронислава Антоновича, его жены и его сына, следы и поговорить с близкими ему людьми, прекрасно знавшими нашего героя. Я пообщался с любимой внучкой Бронислава Антоновича Ритой (Маргаритой Анатольевной), и вот что она рассказала.

– Мы все родились очень поздно, когда наши дедушка и бабушка были уже достаточно старыми. Это было совершенно другое поколение, намного более старшее – и мы о них ничего не знали, и они сами не рассказывали или почти ничего не рассказывали о себе. Вообще у Бронислава Антоновича было двое детей, старший – Анатолий, мой отец, родился в 1930 году. И был еще младший сын Антон, но он погиб рано, еще первоклассником – его сбила машина. Так что непосредственное продолжение рода пошло только по линии Анатолия. Вообще в семье Верниковских было семеро детей – 4 сестры и 3 брата: Бронислав, Николай и Станислав. Все трое мужчин, кстати, были весьма талантливы, хотя и пошли по разным линиям. Николай еще в Томске стал врачом, потом работал во Львове, где был известным специалистом. Его дети стали медиками и геологами с многочисленными званиями и степенями. У Станислава был артистический талант, он пел ведущие партии в московском музыкальном театре Немировича-Данченко, потом работал во МХАТе. Но больше всего я, конечно, знала и любила своего дедушку Бронислава. Когда я родилась в 1959 году, то он был уже на пенсии, ему было 64 года. Для меня это уже был дедушка-пенсионер, который изредка ходил на какие-то собрания.

– Наверное, в силу своей спортивной профессии он был человеком подтянутым и всегда делал зарядку?

– Зарядку он никогда не делал, но был очень бодрый человек, всегда очень активный. Ему было больше всех надо, и он всегда был готов научить любого, как что нужно делать. При всем этом он был добрейшей души человек. Мы с ним друг друга очень любили. Сейчас я понимаю, что 64 – это не такой уж старый человек, но тогда… Он ходил на какие-то собрания ветеранов спорта в ЦСКА, занимался какой-то ветеранской деятельностью. Всегда был выбрит, очень аккуратно одевался. Покорял женщин до самого конца жизни, но женат был один раз. Причем, был абсолютный семьянин и вообще очень любил свою семью.

– А вас к спорту с детства не приучали?

– Ну как же! Меня отдали в спортшколу «Динамо», когда мне было года 3. Меня пытались обучить фигурному катанию, и дед меня возил на тренировки. Но туда проходила сравнительно недолго. Дед, когда в очередной раз вернулся с тренировки, сказал, что меня неправильно учат фигурному катанию, и пришлось меня оттуда забрать. Тем не менее, потом мне очень повезло в школе с учителем физкультуры. Это был в школе наш самый любимый предмет, и я с удовольствием занималась и лыжами, и волейболом, и легкой атлетикой. Кстати, и мама у меня тоже спортсменка, и отец немного занимался спортом, но чего-то особенного не добился. Он в основном работал по специальности, металлургом. Сначала рабочим у печей, а потом пошел по инженерной и административной линии.

– Бронислав Антонович ему не помогал продвинуться?

– Нет, конечно. У них были слишком разные направления в жизни. Разве что, советом. Нет, они были очень дружны, тепло общались, все праздники проводили вместе. У нас была очень хорошая семья, и мы часто собирались вместе. Например, на даче. Ну и праздники, конечно, были общими. Первый телевизор появился у нас – так к нам приходили все сестры и браться со своими детьми. Сначала мы все смотрели военный парад, а потом все вместе шли на демонстрацию.

– Сохранил ли Бронислав Антонович пристрастие к спорту и в то время, на пенсии?

– Да, он смотрел практически весь спорт, особенно когда появился телевизор. На соревнования по легкой атлетике он обязательно ходил сам, на футбол тоже ходил, хотя, конечно, не на каждый матч, но всегда с большим удовольствием. Дома он тоже смотрел и болел, но болел аккуратно, без всяких выкриков и ругани. Это вообще не было ему свойственно.

Как дедушка, он был чудесный – и сказки мне читал, и в лес ходил. Очень любил слушать птиц и меня этому приучал. По-моему, иногда он не знал, какая птица поет, но мне всегда уверенно говорил – это синица, это дрозд. Ну и, конечно, собирал со мной грибы и ягоды, благо, тогда под Москвой они еще были. Он не был вспыльчивым человеком. Если что-то переживал, то переживал в себе.

– А вас он никогда не наказывал?

– Нет, у нас в семье не наказывают. Говорят, что отец меня как-то наказал, даже ремнем, но это было один-единственный раз. Я тоже свою Катю один раз сильно шлепнула, когда она была маленькой. Но с тех пор мы понимаем друг друга с полуслова. Нет, дед был очень спокойный и уравновешенный. На мой взгляд, он был идеальный человек, по крайней мере, в отношениях со мной. Он мне очень здорово помог – когда мне было 18 лет, то прописал меня в этой квартире, и что еще он правильно делал – собрал вокруг себя почти всю семью. Брат Станислав жил в пяти минутах ходьбы, на этой же улице. Совсем неподалеку жила и сестра Бэлла. Можно сказать, что он был объединяющим началом нашей семьи.

Еще он очень любил готовить. Вкусно готовила и бабушка Зинаида Яковлевна. Причем, они с дедом делали пироги вместе: дед готовил начинку, а бабушка – тесто. Я думаю, когда-то он все пытался взять в свои руки. Но ему это не удалось – деду оставили начинку. В любом случае, было очень вкусно.

– То есть, Зинаида Яковлевна была женщина с характером?

– Да, и с достаточно жестким, но нас она очень любила, много с нами возилась, и мы отвечали ей тем же. Кстати, бабушка была работающая, не пенсионер. В свое время она была секретарем у Надежды Константиновны Крупской, а потом работала секретарем в известиях – у редактора или замредактора. Поэтому в моей памяти осталось: дедушка всегда был на пенсии, а бабушка всегда работала. Причем, работала посменно, иногда даже ночью – так было надо.

Семейный рассказ о Брониславе Верниковском и его близких продолжает его невестка Людмила Алексеевна Верниковская:

– Бронислав Антонович – это мой любимый человечек! Я обожала его за ровный, спокойный и добрейший характер. Еще он был красив как бог! И женщины обожали его за мужское начало. Он не был ловеласом, но в нем сразу чувствовалась мужская сила. Он был очень музыкальным человеком, и вообще вся семья любила музыку и пение. Когда мы собирались на праздники, то всегда много и с удовольствием пели. Бронислав Антонович играл на мандолине, я – на гитаре, а жена Станислава Антоновича – на пианино (она была знаменитой пианисткой, объездила весь мир. Пели и народные песни, и даже оперные партии. Сестры Верниковские все были певучие, про Стаса и говорить нечего – профессиональный оперный певец. Получалось всегда очень мелодично и красиво.

А познакомилась с Брониславом Антоновичем я тогда, когда стала встречаться с его сыном Анатолием, моим будущим мужем. Мы тоже были люди спортивные: Анатолий занимался греблей, я неплохо метала копье, даже выступала на первенство ДСО «Труд» от московского горного института. И Бронислав Антонович, кстати, приходил специально на эти соревнования. Наверное, с одной стороны, ему было любопытно посмотреть на невестку, а с другой – был у него и профессиональный интерес, ведь он сам как-то проговорился мне, что в юности неплохо метал копье. Помимо того, я еще играла в волейбол на хорошем уровне, и Бронислав Антонович даже предлагал договориться, чтобы меня взяли в сильную команду ЦСКА. Но у меня уже были ребенок и муж, и мне было не до большого спорта, поэтому я отказалась.

Нельзя не сказать, что Бронислав Антонович прекрасно готовил, и я до сих пор делаю котлеты по его рецепту. Он готовил такой мясной фарш – пальчики оближешь! Дети до сих пор вспоминают котлеты деда. Сын говорит: «Да, вкусно, мама, но у деда они все равно были вкуснее».

При всем том, они с женой были людьми из той довоенной эпохи. Зинаида Яковлевна, кстати, работала секретарем у Надежды Константиновны Крупской, а потом – у редактора «Известий» Аджубея, зятя Хрущева. Но я хочу сказать про другое. Например, про свои корни из Польши они никогда не рассказывали, скрывали. Я всю жизнь прожила с ними и толком не отдавала себе отчет, что они поляки по национальности. По всей видимости, предки Бронислава Антоновича были высланы в Сибирь после польского восстания в 19-м веке. Но на родину их все же тянуло. Я помню, у матери Бронислава Антоновича, Варвары Ивановны (а она умерла, когда ей было под 90 лет) имелся огромный старинный сундук. И я, как девушка современная, все говорила: «Зачем этот сундук, столько места занимает!» А мне сказали, что с этим сундуком семья провела всю жизнь, и с ним пришлось попутешествовать. Однажды они даже, уложив сундук, отправились из Томска в Варшаву, хотели вернуться на свое родное место. Но когда приехали в разрушенную и голодную Варшаву (а это было во время Первой мировой войны), то поняли, что нужно скорее возвращаться в Сибирь, которая по тем временам была житницей.

А вообще о Сибири и о Томске Бронислав Антонович отзывался очень тепло, говорил, что там чудесные люди. И рассказывал, что у них был красивый, основательный дом в переулке Лесном в Томске (от ред. – сейчас от этого переулка, находящегося неподалеку от Дворца спорта, остался всего один дом). Да не просто дом, а со своим каретником (просторный сарай для карет и других экипажей). Если к нему приезжали знакомые из Томска, то это были всегда самые дорогие гости. Кстати, у Бронислава Антоновича всегда были сибирские кедровые орешки, которые он очень любил.

Еще о Томске были хорошие воспоминания, связанные с творческой жизнью, ведь, как я уже говорила, в семье Верниковских все дети были творчески одаренные, и в Томске они устраивали представления, играли какие-то спектакли, выступали не только перед соседями, но и на большой сцене. Один из таких спектаклей даже запечатлен на фотографии в семейном альбоме.

Бронислав Антонович не очень-то рассказывал о своих спортивных успехах. Иногда, правда, мог проговориться: «А я вот копье метал» или «А я вот на лыжах бегал». Причем, мы как-то случайно, стороной узнали, что он был чемпион и многократный рекордсмен Сибири. На лыжах он ходил до самой старости. Ну и, конечно, трусом он никогда не был. Когда началась Великая Отечественная война, ушел на фронт добровольцем. Прошел всю войну, был дважды ранен и контужен. Как-то мне попались его письма с фронта к жене – удивительно добрые и ласковые. На семейном фронте у Верниковских всегда все было крепко и прочно.

Умерли они с сыном Анатолием в один год, в один месяц – в декабре 1983 года. У Анатолия был рак, он умер 10 декабря, а Бронислав Антонович пережил сына ненадолго. 29 декабря его не стало, ему было на тот момент 88 лет. Умер он, можно сказать, у меня на глазах. Я его в гроб положила и руки ему выпрямила. И для меня, и для всех это была огромная потеря, хотя возраст него был уже преклонный. Я считаю, что мне в жизни очень повезло, что я встретилась и столько лет жила рядом с таким прекрасным человеком.