13 месяцев «Кубани». Виктор Гончаренко: «Не ври – и не запутаешься»

«Прессбол», 20.11.2014

Тест на узнаваемость протекает штатно. В минском кафе, где мы договорились свидеться в день его прилета из Краснодара, Виктора Гончаренко тормозят у первого же столика от входа. Парни отрываются от меню, запальчиво говорят что-то про кубанский беспредел и желают удачи. В наш укромный уголок он добирается не сразу – руки в стороны, улыбка вразлет.

– Вот так я теперь знаменит. Раньше просто узнавали. Теперь еще хотят и непременно пообщаться.

– Надо привыкать. Обстоятельства отставки из «Кубани» делают ваше появление в Минске чем-то сродни возвращению из космоса. Такой размах публичности – тяжелая нагрузка?

– Уже нужна пауза. Например, сейчас меньше обычного бываю в Интернете.

– Сознательно?

– Ну да. Но все равно информация доходит в изложении других: кто-то резко высказался, кто-то поддержал. Да и подобные сценки случаются на каждом шагу. В Краснодаре в дни перед отъездом спокойно прогуляться было затеей нереальной. Со всех сторон слышалось «спасибо». На двух сим-картах к вечеру накапливалось по шестьдесят непринятых вызовов, не говоря уже об эсэмэсках. Степень сопереживания удивительная. И желание возникает одно – всех поблагодарить. А напрягают разве что многочисленные просьбы об интервью. Отказывать плохо, но и быть хорошим для всех не получается.

– Возвращение доставило много бытовых хлопот?

– Да. За тринадцать месяцев краснодарский дом сделался для меня родным. Думал, уложусь со сборами минут в двадцать. А получилось больше трех часов. Забил вещами машину, погрузил ее в автовозку, отправил в Минск. И тогда при виде пустой квартиры взгрустнулось. Пришло осознание, что перевернута страница. К ритму жизни в Краснодаре привык. Можно закрыть глаза на тамошние пробки. А город и люди мне очень понравились. Это хорошее место для работы.

– С вами в эти дни не было семьи. Это эвакуацию облегчило?

– Расскажу, как получилось. Изначально планировали, что Артемка пойдет в первый класс в Краснодаре. Мы там обжились, да и команда стала на надежные рельсы. Но когда перед учебным годом пошла волна слухов и намеков на отставку, решили, что устраивать парню судьбу офицерского сына не стоит. И быстро перевелись в минскую школу.

– Допускаю, что вдогонку недавним событиям вы не согласитесь обсуждать все их перипетии.

– Разумеется.

– Тогда для разгона разговора спрошу: что важнее всего объяснить тем, кто за вас болеет?

– Считаю, мы с «Кубанью» проделали хорошую работу. Ее восприятие может быть разным. Но после отпуска команда провела двадцать пять товарищеских и официальных матчей, а проиграла только один.

Если поищете аналоги, то поймете: это неспроста. У нас была оборона, хорошо отлаженная по широте и глубине. Мы добились баланса, позволявшего добывать очки в каждом матче, что, собственно, и происходило. Нас всячески старались расшатать. Но команда оставлена в хорошем состоянии и со здоровым микроклиматом, без грязи. Наша совесть чиста. Работали с душой. И не наша вина, что этот стиль часто принимается за какую-то слабость. Нам абсолютно нечего стыдиться.

– Вы вряд ли выслушивали столько добрых слов, как сейчас, даже по следам борисовских чемпионств или победы над «Баварией».

– Это незабываемые эмоции: прощание с игроками, встречи с болельщиками. Пять действительно счастливых дней.

– Что в них было для вас наиболее неожиданным?

– Слезы в глазах некоторых футболистов.

– Как восприняли поддержку коллег по тренерскому цеху?

– Самой бурной была реакция Леонида Слуцкого: не молчи! Он потом и сам выступил очень эмоционально. И в унисон ему, разве что с тональностью пониже, высказываются многие. Общий вывод: эта отставка – бред, который невозможно объяснить.

– Какая из клубных версий-объяснений вас сильнее всего позабавила?

– Например, что это превентивная мера. Что-то невероятно глупое. Или другое: крайне низкий уровень дисциплины в команде. Здесь приведу лишь один аргумент в противовес. События только развивались, а мне уже позвонил один из легионеров, отлучившихся в сборную, и передал через переводчика: видел разные стили руководства, ваш – чисто европейский, и ни в коем случае нигде его не меняйте.

– В Интернете, в журналистских публикациях хватает версий и потаенных подоплек этой краснодарской истории.

– Все это можно долго комментировать. Вот, скажем, кто-то сводит дело к моим якобы конфликтам с Хубуловым и Поповым. Уверен, что пройдет время и на эту тему откровенно выскажутся оба. У Арсена Хубулова очень сложный характер. Он всегда в штыки воспринимает претензии. Действительно, я как-то эмоционально высказал ему то, что считал нужным. Возможно, и он что-то ответил сгоряча. И теперь этот эпизод, оказавшийся условно девятьсот девяносто восьмым в тысяче рутинных историй о моих взаимоотношениях с игроками, извлекается на свет, ему придается значимость важной иллюстрации. Да за тринадцать месяцев было столько подобного…

– Что вообще ваши теперешние обвинители могли истолковать как недостаток твердости в руководстве коллективом?

– Возьмем практику разбора игр. Давно взял за правило никогда не фиксировать вину одного футболиста. Объясню почему. Это всегда на уровне подсознания нравится тем, кто сидит рядом. Потому что с них снимается ответственность. Но рано или поздно по цепочке в роли таких обвиняемых побывают все, кроме тренера. И тогда в восприятии игроков главным виноватым окажешься уже ты. Поэтому наш посыл при разборе того или иного неудачного эпизода всегда таков: давайте посмотрим, что мы все должны были сделать, чтобы этого не произошло. На поле одиннадцать человек. К голу в наши ворота приводит цепь ошибок, в ней задействованы многие игроки разных амплуа. Ответственность в той или иной степени делят все, в том числе и тренер. Так вот, команда к такому раскладу изначально приучена не была. Выходили с разбора в недоумении: как так, почему никого не наказали? Такая же порочная суть, по-моему, у практики штрафов. Сам по себе штраф – свидетельство слабости тренера. Потому что он допустил ситуацию, когда что-то пошло не так.

– В связи с этим вам вменяют в вину недостаток жесткости к Секу Олисе.

– Знаете, он действительно редкостный разгильдяй. Это правда, что он опоздал на пять минут на тренировку после поражения от ЦСКА. Кто-то полагает, что надо было устроить громкую выволочку. Но парень прибежал тогда на поле с виноватыми глазами, стал старательно разминаться. И я просто сказал ему: ты про штрафы все знаешь, внесешь, куда следует. Эти штрафы и выговоры перед строем, пока не докопаешься до головы футболиста, пользы не принесут. Гораздо правильнее, на мой взгляд, вызвать того же Секу и наедине поговорить о его проблемах. Что его уровень – ЦСКА, но из-за проблем с головой этот потенциал не раскрывается. Что на протяжении карьеры он при любом тренере и в каждом клубе – ЦСКА, ПАОКе, «Кубани» – почему-то ярко проводит только начальные отрезки, а потом сдает. И он сам должен в связи с этим что-то предпринимать. А потом этот Секу дважды забивает «Спартаку» и несется к скамейке, чтобы обняться с тренером. И вот зачем здесь штрафы?

– На форумную связь со мной иногда выходят читатели-конспирологи. Вот один донимает вопросом: а почему это Гончаренко не выставил Секу против ЦСКА?

– Он был после травмы и не смог бы сыграть много. Я собирался выпустить его в концовке, но из-за повреждения Армаша пришлось делать вынужденную замену в линии обороны.

– Наблюдения того же источника: Ивелин Попов мог безнаказанно позволить себе пренебрежение к тренерским указаниям.

– Ну, это кто как смотрит на ситуацию и как ее понимает. До сих пор в «Кубани» вспоминают, как Кучук воспитывал того же Попова повторной заменой. Мол, это уровень класса тренера, который поставил на место зарвавшегося игрока. У меня вопрос: если Кучук еще раз так поступит с Поповым, сохранят они хорошие отношения или нет? Ивелин лидер по натуре. Считаю, ставить его в рамки – значит, снижать уровень игры команды. Надо уважать таких футболистов с творческой жилкой. В игре у него есть право выбора в разных ситуациях. Я в азарте могу спросить: Поп, ну почему ты так сделал? Он может взмахнуть в ответ руками: мне же дали выбор, но я ошибся. А кто-то увидит в этом рабочем споре проявления конфликта или недостаток педагогической твердости…

– Слова и цифры – категории лукавые. Можно сказать: у «Кубани» одно поражение в тринадцати матчах чемпионата. А можно: у нее одна победа в пяти последних турах. Оба утверждения будут правдой с разными коленкорами. Мне вот невдомек, почему вас критиковали при этом за какой-то туманный недостаток твердости. Был же аргумент весомее…

– И здесь была бы непоследовательность. Нам поставили задачу: взять путевку в еврокубки. Команда идет в этой зоне. У нее хороший подбор футболистов. Она сбалансирована, без очевидных слабых мест. Но уровень соперников, стоящих в таблице рядом, сопоставим с нашим. А кто-то и выше – классом, в организации клубного хозяйства. Взвешивал все это перед стартом. И пришел к выводу, что «Кубань» должна максимально затруднить оппонентам анализ ее игры, это даст шанс в играх с любым соперником, будь то на выезде или дома. В принципе шла нормальная реализация этого плана. Разве стоящие рядом в таблице «Краснодар», «Динамо», «Терек», «Рубин», «Локомотив», «Спартак» чем-то хуже нас? Но мы последовательно отбирали у конкурентов очки. Другое дело, что требования и амбиции клубных руководителей перерастали в безумие. Когда брали очко, всегда находился тот, кто спрашивал: а почему не три? Брали три – а почему мало забили? На самом же деле провальным получился только один матч – против ЦСКА. И вина здесь полностью на мне. Команда подошла к той игре в плохом состоянии. И при счете 3:0 вообще бросила играть, просто упала.

– Краснодарский этап карьеры подвиг вас на некие основополагающие выводы?

– Могу повторить уже сказанное. Если мне поступит новое приглашение в «Кубань», я его приму.

– Извините, не могу понять.

– Объясню. За год работы получил огромный позитивный опыт. Эту команду в Краснодаре любят безумно. И неверно ассоциировать город, клуб, болельщиков, которые тебя поддерживали, поддерживают и будут поддерживать, с парой людей, оказавшихся дерьмом.

– Но уволят-то вас снова эти двое.

– Надо ставить условием уход этих двоих. Уверен, тогда команда и клуб сразу вздохнут спокойно. Если и говорить о проявленной мною слабости, то главный упрек себе делаю в том, что вовремя не остановил людей, которые ходили вокруг поля и размахивали руками. Большая загадка для меня заключается вот в чем. Реальные бюджеты российских клубов – десятки миллионов евро. Почему распоряжаться ими доверяют зачастую персонажам вообще без всякого образования: футбольного, экономического, управленческого? Есть жесткое многоэтапное лицензирование тренеров. Почему никто не тестирует управленцев? Отсюда и статистика отставок. В европейских чемпионатах средний срок работы тренера на одном месте – пятнадцать месяцев. В России гораздо меньше. При этом некому проанализировать простые факты. Сейчас в премьер-лиге на виду команды со стабильными составами и тренерами, практикующими не первый год. Примеры – Слуцкий и ЦСКА, Кононов и «Краснодар», Рахимов и «Терек». Такой стабильности в «Кубани» никто гарантировать не может.

– Зато в свете вашей отставки над управленческой ситуацией в этом клубе сейчас громко смеется вся Россия. И окрестности…

– Все в клубе готовы с охотой говорить о том, что неправильно делает тренер. Но упорно не замечают, что происходит в сфере их ответственности. Покупают за миллионы футболистов, которых вынуждают потом тренироваться на жутком поле. Приходит лето, газоны бьет страшный сорняк, а у клуба нет денег, чтобы с этим бороться. Я долго принципиально не интересовался ситуацией у конкурентов из «Краснодара». Но уже после отставки посетил их строящийся стадион и клубную академию. На фоне тамошнего размаха и комфорта перед глазами встала картина плесени на стене бани в «Кубани». Вот тогда и осознал реально весь ужас происходящего. Стал понятен смысл не раз слышанного утверждения: Сергей Галицкий и его «Краснодар» тянут за собой и «Кубань». Без такого примера рядом она давно болталась бы гораздо ниже.

– Пытался вникнуть в многообразие управленческих постов в вашем бывшем клубе, но это неизменно заканчивалось системными сбоями в голове.

– Там очень сложная модель управления. Есть президент клуба губернатор Ткачев. Есть вице-губернаторы Доуда и Перонко. Украинский предприниматель Мкртчян от финансирования вроде бы отошел, но по-прежнему где-то рядом. Генеральный директор Муравьев. Спортивный директор Доронченко. Все они так или иначе контактируют, что-то решают. Но не понять, за кем последнее слово.

– Сколько раз вы общались с Ткачевым?

– Раз, два, три, четыре… Последний – после ничьей с «Динамо».

– Содержательно?

– Вполне. Предметно обсудили игру команды.

– Юридически претензии сторон при отставке улажены?

– Губернатор сразу дал указание: выплатить все, что положено по контракту. На бумаге процедура оговорена. Она должна пройти поэтапно, в три месяца.

– Была процедура передачи дел Леониду Кучуку?

– Какая процедура? Я еще не покинул базу, как туда явилась бригада его помощников. Они приступили к работе, а главного тренера не было еще пять дней. Делалось все, чтобы к его приезду унять огонь критики.

– У вас были какие-либо контакты с Кучуком, пока развивалась эта эпопея?

– Не было.

– В каком ключе вы готовы комментировать действия преемника?

– Могу поговорить о тренерской солидарности. У него есть мой телефон. У нас в жизни были моменты пересечения.

– Ведь еще в мае вы так трогательно сидели рядышком на финале Лиги чемпионов в Лиссабоне…

– И сейчас все могло бы выглядеть иначе. Он позвонил бы, сказал, что его зовут на мое место. Возможно, мы договорились бы, что я доработаю до зимней паузы. Здесь наверняка достигли бы понимания и клубных управленцев. Так можно было бы выровнять ситуацию, оставить ее в рамках приличий.

– Гипотетически представляете схожий сюжет, в котором вы обменялись бы ролями?

– Могу повторить. Считаю, что, соглашаясь идти на «живое» место, надо для начала как минимум уведомить об этом коллегу, если ты с ним знаком.

– Члены штаба разделили вашу судьбу?

– Ушли все, кроме Арсена Папикяна: Вадим Скрипченко, Руслан Зубик, Пепе Верчили, Даниэл Тудор.

– О Тудоре в Беларуси знают мало.

– Это очень хороший тренер вратарей из Румынии. С удовольствием позову его на новое место работы.

– Уместный поворот беседы.

– У меня есть предложения. Но есть и понимание: нужно какое-то время, чтобы посмотреть на ситуацию со стороны. Всем, кто пробует на меня выйти, предлагаю вернуться к разговору в декабре.

– Вон Кучук тоже просил не беспокоить его до Нового года.

– Не тот случай. Я говорю о декабре.

– Поговорим об опыте краснодарского этапа вашей карьеры в позитивном ключе.

– После шести борисовских лет при полной поддержке со стороны Анатолия Капского для закалки было полезно побывать в ситуации прямо противоположной. А главный позитив был, конечно, в соперничестве с сильным командами. В необходимости много наблюдать, анализировать чужую игру. Искать слабости оппонентов и способы их использовать. Пришлось основательно пересмотреть прежние методы работы.

– Какая из российских команд наиболее сложна при соперничестве?

– ЦСКА. Его игру трудно постичь. Там есть разнообразие в начале, развитии, завершении атак. Есть отлаженный переход в нападение. Великолепно поставлена позиционная игра. Если ты закрываешь один вариант, появляются второй или третий. Следующий по сложности изучения – «Краснодар». Его игра смотрится здорово. То же скажу о «Зените». Там молодой, ищущий знаний тренер и самый сильный состав.

– В БАТЭ вам не приходилось управляться с таким интернациональным коллективом.

– При работе с футболистами быстро перестаешь отвлекаться на их национальности, расовую принадлежность. Все сразу становятся тебе родными. Я никак не различал Рабиу и Соснина, Каборе и Попова. Все были свои. С этим вообще никакой сложности. Конечно, парни не похожи. Латиноамериканцы отличаются от африканцев. Попов ментально близок к россиянам. Проблема была лишь в том, что Рабиу и Каборе надолго уезжали в сборные и поздно возвращались в расположение клуба, как случилось это перед встречей с ЦСКА.

– Каково управлять коллективом, не имея решающего голоса в структуре клуба?

– Чем больше давления было на команду извне, тем важнее было ослабить его внутри. Это опять же воспринималось как слабость тренера. Люди, не имеющие достаточного спортивного или управленческого образования, без опыта работы в сильных клубах, живут по ощущениям. И полагают, что все должны жить так же. Но нам удавалось унять у игроков настроение жизни на пороховой бочке. Иначе эта нервозность переносилась бы на игру.

– А сами-то реально расхаживали по минному полю.

– Привык. В сентябре и октябре чувствовал себя совершенно спокойно. Работа тренера в любом случае постоянный стресс – держишь на контроле невообразимое множество вопросов. И к этому так или иначе приспосабливаешься. Мне даже нравилось работать под таким давлением. Все время надо было давать кому-то отпор. Появлялся азарт. И в те пять дней после отставки, когда напряжения стало не хватать, стал даже срываться в общении с женой.

– Но она же оставалась в Минске!

– Так есть скайп… Когда прилетел, первое, что Маргарита сказала: быстрее ищи команду, так дальше не пойдет.

– Ну, положим, команду можно было и не искать. Ведь вам сразу предложили белорусскую сборную…

– Для любого тренера работать с национальной дружиной родной страны – великая честь. Понимаю, что для возраста 37 лет событий в жизни и тренерского опыта у меня достаточно. Но их в принципе не может быть много. К сборной надо быть подготовленным всесторонне. Меня могут упрекнуть, если после этого отказа придет тренер с еще меньшим опытом, чем мой. Но я-то отвечаю за себя. И считаю, что мне надо еще поработать в этих стрессовых ситуациях, накопить знаний, дабы прийти в сборную готовым лучше, чем сейчас. Карьера продолжится. И, если позднее федерация предложение повторит, допускаю, приму его с большим воодушевлением.

– Работа в сборной – это и совсем другой формат нагрузки, нежели в клубе.

– Это тоже учитывал. Как раз сегодня общался с хорошим знакомым Олега Знарка. Он говорил о такой же проблеме применительно к хоккею. Тренеру сборной не хватает повседневного игрового ритма, чтобы опробовать идеи. Вот и я анализирую календарь и задаю вопрос: как себя вести, если летом у сборной нет никаких игр? И как – если матчей всего шесть-семь в сезоне. Как обходиться без этих самых стрессов?

– Главное, на что вам раскрыли глаза события последних недель?

– Когда говорят, что тебя поддерживают и готовы идти вместе, это, увы, не всегда означает правду. Чтобы сохранить место, чтобы дальше жить в зоне комфорта, очень часто проще всего принести в жертву тренера. Он всегда удобная мишень. И работа в тренерском статусе предполагает готовность противостоять буквально всему.

– Победа добра над злом возможна в принципе?

– Надо верить в это. Верить в людей. И менять мир вокруг себя. Знаю, вам тоже нравится эта заповедь: не будешь врать – никогда не запутаешься. А еще у меня со времен БАТЭ остался традиционный командный ритуал. Делаем полукруг. В правую ладонь берешь локоть партнера, левую руку кладешь другому на плечо. Вот так. В «Кубани» первым всегда становился Букур. И от него дальше шел импульс единения и добра. Это было здорово…