Вячеслав Иванов: «Мы играли в футбол, а не за деньги»

«Игрок», 22.02.2011

На дворе настоящая русская зима, с крепким морозцем и сугробами в частном секторе. А мы сидим в уютном и теплом доме ветерана воронежского футбола и вспоминаем жаркие баталии далеких летних дней. Наш герой явно не избалован вниманием журналистов. Но даже с учетом вполне привычных для Воронежа реалий лично я не мог не удивиться тому, что один из ведущих игроков легендарной команды «Труд», совершившей в Воронеже настоящее чудо в начале 60-х годов прошлого века, оказался в родном городе забыт на два десятка лет. Как и почему это произошло, не мне судить. Слава Богу, что сейчас можно смело говорить на любые темы. И, вспоминая великолепную футбольную дружину Воронежа 1961 года, дадим слово капитану «Труда».

ФУТБОЛ И АРМИЯ

– Родился я и вырос около стадиона «Динамо», где с 1950 года и начал серьезно заниматься футболом в ДЮСШ у тренера Ивана Михайловича Тараканова, – вспоминает Вячеслав Иванов. – Потом с нами работал Борис Сергеевич Герасимов. Летом играли в футбол, зимой – в русский хоккей. Дальше так повернулось, что меня пригласили в «Труд». Но в 1957 году ребят моего возраста стали призывать в армию. Так в моей карьере появилась команда ОДО – Окружного дома офицеров, – которая базировалась на стадионе «Чайка». Правда, перед этим успел попытать счастья в другом городе. Мой товарищ Валера Остуднев рассказал о том, что в Тамбовском артиллерийском училище очень уважают спортсменов и, мол, меня туда обязательно примут. Так и вышло, только вот Валера остался, а я через полгода написал рапорт.

– Не понравилось?

– Дело не в этом. Во-первых, я уже был женат. Во-вторых, образование – всего семь классов, поэтому элементарно не хватало знаний для учебы в техническом училище. Меня с учетом спортивных достижений оставляли, но я твердо решил возвращаться домой. Тем более что встретился как-то с капитаном Владимиром Ивановичем Пискуновым и начальник спортивного взвода воронежского гарнизона пригласил выступать за команду Окружного дома офицеров. Было это в январе 1958 года. Параллельно меня стали привлекать к играм за «Труд».

– Спорт и служба совмещались успешно?

– Приписали меня к батальону сопровождения воинских грузов, который располагался рядом со стадионом «Чайка». По сути дела, я там только числился, а жил дома. А через год вышел приказ министра обороны СССР запретить военнослужащим выступать за профсоюзные команды. Встал вопрос, как меня из армии забрать. Наши спортивные руководители в июне 1959 нашли какую-то директиву, меня быстренько демобилизовали и я стал выступать за «Труд» фактически до начала 1965 года.

УВАЖАЕМЫЙ «ТРУД»

– Расскажите, чем запомнилась вам легендарная команда.

– До сих пор горжусь тем, что являюсь первым воронежским капитаном команды в высшей лиге. «Труд» в конце 50-х – начале 60-х годов не просто высоко котировался в РСФСР, с нами считались в Советском Союзе. В 1960 году вышли в высшую лигу, которая называлась тогда класс «А», и отыграли тот сезон, я считаю, не просто удачно, а здорово. Судите сами, среди 22 лучших клубов СССР заняли 15-е место. А ведь нам противостояли динамовские коллективы Москвы, Киева, Минска и Тбилиси, спартаковцы Москвы и Вильнюса, столичное «Торпедо». «Локомотив» не называю, потому что в наше время это была малоизвестная по союзным меркам команда. Вместе с Симой Андрониковым отыграл весь сезон практически без замен, из-за травмы пропустил только встречи с московским «Динамо» и в Кишиневе. Но все наши достижения перечеркнуло дурацкое положение регламента, согласно которому худшая команда РСФСР покидала элиту. А в 1961 году вылет угрожал ленинградским «Зениту» и «Адмиралтейцу». И наверху все было сделано для того, чтобы сохранить эти клубы в классе «А»…

– Помогали им?

– Не то слово. Приведу такой пример. Играли мы в Ленинграде с прямым конкурентом «Зенитом», поражение еще больше ухудшало положение. Ведем в счете 1:0, но в конце первого тайма назначают нам 11-метровый. Виноват был я: ошибся и снес центрального нападающего. Только пенальти там и в помине не было, потому что нарушение произошло метров за 25 до ворот. Нападающий «Зенита» даже не докатился до линии штрафной после падения. Хозяева счет сравняли, а я в конце первого тайма получил травму в столкновении со своим же игроком. Когда выбивал мяч, Юрий Литвинов, царствие ему небесное, упал мне на ногу и травмировал мениск. На этом игра для меня закончилась, помылся в душе, выхожу на трибуну. Рядышком сидят Герман Зонин, который нас уже не тренировал, председатель федерации футбола СССР Валентин Гранаткин. И тут в одном из моментов Сима Андроников бьет в пустые ворота, а защитник Василий Данилов руками выбивает мяч с линии. Немая сцена, свисток арбитра молчит. Я не выдержал и обратился прямо к Гранаткину: «Что же это такое?» – и услышал в ответ: «Так нужно!»

ДИСКВАЛИФИКАЦИЯ НА ГОД

– И как закончился тот матч?

– Проигрышем – 1:2. Тогда отпали последние сомнения по поводу того, кого футбольным властям было выгоднее сохранить в высшей лиге – Ленинград или Воронеж. На душе остался тяжелый осадок, а тут еще травма. Вот и допустил ошибку, которая стоила больших нервов.

– Что же произошло?

– Операцию по поводу мениска в Москве мне сделала Зоя Сергеевна Миронова. Все прошло удачно, я начал потихоньку восстанавливаться, бегать. И тут подходит ко мне представитель харьковского «Металлиста» с заманчивым предложением. Молодой был, всех нюансов не знал, вот и поддался на его уговоры, написал заявление. А еще через месяц Олег Александрович Ошенков позвал меня в «Шахтер». Я собрался и поехал в Донецк.

– Насколько я понял, происходило все это уже после вылета «Труда»?

– Совершенно верно. И вот перед стартом следующего сезона мне сообщают о годичной дисквалификации за два заявления в межсезонье. Министром угольной промышленности СССР тогда был Засядько, как мне сказали, он обещал разобраться с этой проблемой. Но я решил по-другому: с супругой и маленькой дочкой собрались и вернулись в Воронеж. Все же дом есть дом, плюс руководство клуба позвало назад.

– А как же дисквалификация?

– То-то и оно, тренировался я с командой, но настроение было неважное: перспективы туманные, сезон стартует, а меня не заявляют. Немного приободрился в апреле, когда председатель Воронежского областного спорткомитета Григорий Иванович Лисаченко объявил о том, что мы срочно едем в Москву. Федерацию футбола РСФСР тогда возглавлял Владимир Осипов. Через несколько минут после начала заседания спортивно-технического комитета вызывают меня: «Ты в футбол хочешь играть?» Отвечаю: «Конечно, хочу!» «Ну, тогда иди, – говорит председатель в шутку, – покупай гитару и играй». Так мне разрешили заявку на участие в первенстве СССР в составе «Труда». Поэтому в поездку по маршруту Брянск – Рязань я уже отправился полноценным игроком. В 1962 году мы заняли второе место, хотя «зажимали» команду прилично. В следующем сезоне опять «Труду» не дали выйти в класс «А», мы финишировали на третьем месте. И тут в конце 1964 года меня приглашают в Луганск.

КВАРТИРНЫЙ ВОПРОС

– Судя по тому, что вы постоянно рассматривали какие-то предложения от других клубов, в родном «Труде» вас что-то не устраивало?

– Здесь надо сказать о том, что я считаю себя воронежцем. Супруга тоже местная, с Галиной Михайловной живем ни много ни мало – 53 года, а до этого еще пять лет дружили. Вместе выросли, ходили на танцы, на каток, и так по сей день живем вместе. А что, спрашиваете, тогда не устраивало? Квартирный! вопрос. У моей мамы домик был у стадиона «Динамо» – одна комнатка и маленькая кухня. У тещи – одна комната с выходом на лестничную площадку, там же печка и туалет. Вот я и просил, уже будучи основным – и, как считают по сей день, неплохим – игроком: «Дайте мне квартиру». Но если в Воронеже об этом никто не хотел слышать, то в Луганске нам сразу предоставили шикарную двухкомнатную квартиру, где жил до этого Герман Зонин. Проходит полмесяца, и нам предлагают выбрать любое жилье в новом доме в самом центре города. Только мы решили отказаться, потому что наша квартира была очень хороша.

– И как сложилась ваша игровая карьера в «Заре»?

– Никак. После того как вновь повредил колено, играть я уже не мог. Но целый год числился в команде, а потом меня перевели в футбольную ДЮСШ. Поработал года два тренером, для продолжения футбольной карьеры не было никакой перспективы, вот мы и решили возвращаться домой. Поменять луганскую квартиру на воронежскую было большой проблемой, но повезло, и вскоре мы справляли новоселье в доме на проспекте Труда. Так вышло, что с мая 1967 года обо мне буквально забыли, объясняя это тем, что я уехал из Воронежа. Основными зачинщиками этого бойкота были Лисаченко и Белов.

– Как долго это продолжалось?

– Вспомнили обо мне в 1993 году, когда собрали ветеранов «Труда». В Воронеж приехали Лева Радин, Геша Красов, Виктор Зотов, позвали на встречу и меня. С тех пор постоянно общаюсь с Рудиком Ходеевым, Володей Проскуриным и Володей Мануйловым. А 27 декабря 2010 года губернатор Воронежской области Алексей Васильевич Гордеев награждал ведущих спортсменов, пригласили и нас, ветеранов, поздравили, было очень приятно. В этой связи, пользуясь предоставленной «Игроком» возможностью, хочу выразить слова искренней благодарности за помощь, оказанную во время и после моей болезни президенту областной федерации футбола Рудольфу Александровичу Ходееву, председателю Фонда ветеранов спорта Воронежской области Владимиру Михайловичу Пилипченко и директору нашего Музея спорта Станиславу Дмитриевичу Осминину.

СЕЙЧАС БЫ ПОИГРАЛ

– Чем же вы занимались после возвращения в Воронеж?

– Пришел, как сейчас помню, на игру с ярославским «Шинником», и стало так обидно за то, что в нашем городе играет такая слабая команда. С тех пор на футбол не хожу. Окончил ремесленное училище, поступил на завод Калинина и работал там до 1995 года. Душа болела, но в футбол никто не позвал. Что сделаешь? Ушел на пенсию. Сейчас со здоровьем проблемы, недавно перенес инсульт, передвигаюсь с трудом.

– Не жалеете о том, что в детстве выбрали футбол?

– Нет, хотя реализовать себя полностью не удалось, играть закончил молодым – в 26 лет. Футбол не дал мне практически ничего, а здоровья забрал много. Материально я ничего не получил: ни квартиры, ни денег. На дом, где я сейчас живу, заработали сами с супругой, кое-что досталось от родителей. Но если бы была возможность начать с чистого листа, в нынешнее время я с удовольствием поиграл бы.

– Где же проходили ваши первые спортивные уроки?

– Гоняли в футбол около стадиона «Динамо» на лужайке в Козьем логу, где в свое время разбился самолет со шведской делегацией, а сейчас – воронежское водохранилище. Пропадали там с утра до вечера. Еще в центральном парке Кагановича делали площадку, здесь же зимой заливали каток, играли в шайбу и русский хоккей. С детства осталась в душе любовь к спорту. Ведь не случайно тогда в «Труде» играло 90 процентов воронежцев.

ФИНАЛ В ШАХТАХ

– Именно они осенью 1960 года проторили воронежскому флагману дорогу в элиту отечественного футбола.

– Фаворитами финального турнира в Шахтах считались калининская «Волга» и «Труд». По жеребьевке нам выпало играть в первом же туре. По большому счету, все понимали: кто победит, тот, вероятнее всего, и завоюет путевку в класс «А». Отыграли мы здорово, противник тоже бился не жалея сил, но мы победили – 2:1. Вторая встреча получилась не менее упорная: уступая по ходу игры с командой Нижнего Тагила – 0:1, мы сумели собраться, переломили ход борьбы и победили – 2:1. Решающей стала игра с грозненским «Тереком», выложились без остатка, показали все, что умеем, в результате убедительная победа – 6:2. После этого «Труд» досрочно завоевал путевку в класс «А». Заключительный поединок с Омском уже ничего не решал, мы вышли уставшие и проиграли – 0:1.

– В вашем послужном списке значится выступление за сборную РСФСР. Что это была за команда?

– В 1960 году, после финального турнира в Шахтах, шестерых футболистов «Труда» вызвали в сборную РСФСР на матч со сборной Украины, который прошел в Грозном. Как сейчас помню, проиграли – 1:2. Решающий мяч в свои ворота срезал я.

– Автоголы у вас случались часто?

– Я играл на позиции заднего центрального защитника, приходилось «подчищать» все огрехи в обороне. Как правило, было так: либо я отбиваю мяч, либо нападающий отправляет его в сетку. Ну, попал мяч не на тот «сучок» – получился автогол, угодил туда, куда хотел, – значит, спас ворота. Бывало и такое: я выпрыгиваю и сбрасываю мяч назад, а в этот момент Валерий Татаренко, царствие ему небесное, выскакивает вперед и кричит: «Беру!» А я уже в воздухе и ничего не могу сделать: следует скидка, мяч летит в пустые ворота… Но при этом лично я не помню ни одного случая, чтобы мы проиграли из-за моего автогола. Зато спасать и «подчищать» удавалось намного чаще.

КОМАНДА КОСТЫЛЕВА

– Согласны, что пиком вашей карьеры является сезон 1961 года?

– Безусловно. Команда у нас была наивысшего класса. Такого коллектива больше не будет нигде и никогда. Ведь в «Труде» собрались люди, которые играли в футбол, а не за деньги. И мы действовали по принципу: «Один за всех, и все за одного». И пусть об этом знают: когда «Труд» вышел в класс «А», футболисты получили в награду. по китайскому красному свитеру. Тренера, создавшего эту отличную команду, звали Алексей Николаевич Костылев. Трудно переоценить его заслуги в том, что «Труд» вышел в класс «А». Непосредственно командой руководил уже Герман Семенович Зонин, но три предыдущих года этот успех готовил Костылев.

– Ваше место на поле определилось быстро?

– В 1959 году на Спартакиаде народов СССР в Ленинграде заболел последний защитник Вадим Зотов, и Костылев поставил меня. После этого вопрос, кому играть на этой позиции, был закрыт.

– А что случилось с Зотовым?

– Он был вынужден вернуться домой в Москву, а перед отъездом честно признал: «Мне после Иванова в «Труде» делать нечего».

– А с кем в команде у вас сложились хорошие отношения?

– С Ваней Горностаевым, царствие ему небесное. С Володей Трофименко, Витей Смотрикиным, Валерой Татаренко, Юрой Литвиновым, Володей Мануйловым. Да всю команду можно назвать. Дружил с Красовым и Радиным, правда, они часто уезжали к семьям в Москву. Общались с Борисом Чернышовым, Юрой Коротковым, он был старше меня, поиграл за «Локомотив» и вторую сборную Союза, поэтому его советы я очень ценил. Дружили семьями с Андрониковыми.

ТРЕНЕРСТВО – НЕ МОЕ

– Столько друзей, большинство из них пользовались в Воронеже заслуженным авторитетом, почему же вам не помогли с работой по футбольной линии?

– На эту тему ни с кем не общался, говорю же – обо мне просто забыли. Что касается футбола, то у меня объективно не было данных для работы тренером. Здесь надо иметь специальное педагогическое образование, уметь не просто показать, но и очень любить это дело. Вот у нас в Воронеже работает с детьми замечательный в прошлом игрок Александр Иванович Миронов, отличный центральный защитник. Взяли в команду его очень молодым, но сердце не выдержало больших нагрузок. С тех пор он занимается с ребятишками, они его очень любят.

– А что вы скажете о наставниках «Труда»?

– Больше всех запомнился Алексей Николаевич Костылев – он прошел войну, был в плену, выжил в концлагере «Освенцим». Сколько его ни заставляли вступить в партию, он даже слушать об этом не хотел. В нем чувствовалась внутренняя сила, а еще было видно, что человек пережил очень многое.

– Герман Семенович Зонин?

– Хороший, требовательный тренер, очень любил дисциплину. Были определенные нюансы во взаимоотношениях внутри команды, но это есть в каждом коллективе. Одно время они с Сашей Мушковцом что-то не поделили. Но все мы живые люди, где-то сказал не то, посмотрел не так, а Герман Семенович был вспыльчив.

РУКА ЗОНИНА

– Себя считаете выдержанным?

– Куда там, и я, бывало, срывался. Играем как-то в Ростове-на-Дону, ведем – 1:0, остается 15 минут. Ничего не предвещало неприятностей, но тут на поле вышел Виктор Понедельник, который, возвращаясь из поездки в составе сборной СССР, примчался на стадион буквально из аэропорта. И мы за четверть часа пропустили четыре мяча – 1:4. Представьте, какое бы у вас было состояние? А я пришел в раздевалку, снял бутсы, от души запулил их в стенку и выругался. Именно с той поездки в Ростов-на-Дону начались наши неприятности. Все завершилось отставкой Зонина, место которого занял Белов. Все можно было исправить в Кишиневе. Не знаю, как и по каким причинам проиграли, я там не был.

– Расставание с классом «А» было сродни трагедии?

– Переживали все. Особенно неудачную игру в Молдавии. Ведь «Труд» устраивала и ничья, но. Там, не в обиду ему будет сказано, к поражению «Труда» приложил руку Герман Зонин, который явно симпатизировал командам из родного Ленинграда. Продолжая эту тему, стоит отметить, что после вылета боеспособный костяк воронежского коллектива сохранился полностью.

– Это благодаря хорошим условиям?

– Не скажу, что они были хорошие. Просто в «Труде» были собраны игроки, преданные команде.

– А сколько тогда зарабатывали футболисты?

– 16 ставок основного состава по 160 рублей, затем несколько окладов в 120, самый низкий – 80 рублей. Премиальные платили только в классе «А»: за победу – 80 рублей, за ничью – 40. И за мастера спорта доплачивали 10 рублей.

ИГРА В ПРЕФЕРАНС

– Как тренировались, где размещались?

– Карантин начинался за три дня до матча в санатории Максима Горького, жили в летних корпусах. Тренировались на лугу, а вечером было занятие на стадионе «Труд». Кормили хорошо, в день игры давали по плитке шоколада, апельсины, которые в те времена считались большим дефицитом. На следующий день – выходной. Потом тренировка, баня. Каждый добирался самостоятельно, стареньким ПАЗиком пользовались только на играх и во время подготовки. На выезд, как правило, отправлялись на поезде. Раза два летали транспортным самолетом авиационного завода.

– Проводили в поезде больше суток, тренер не заставлял делать какие-то упражнения?

– Заставлял – играть в преферанс. Так время быстрее пролетало. Суточные платили 2,6 рубля минус 20 копеек за проживание в гостинице. Питайся – как хочешь. Выгадывали, иногда и на презент семье хватало.

– А как тренеры контролировали соблюдение режима?

– Жили на доверии, никто не бегал, не подсматривал. Случалось, выпивали в выходные, но меру знали. А вот с курением была целая история.

БОРЬБА С КУРЕНИЕМ

– Расскажите.

– В 1958 году постановлением федерации футбола СССР футболистам было запрещено курить. Нарушители карались штрафом в 500 рублей. Следили за этим тренеры. Кампания неожиданно завершилась через два года. Мы обычно ездили на предсезонные сборы в Адлер, а динамовская база была рядышком, через реку Псоу, буквально 200 метров. И вот как-то раз посмотреть одну из товарищеских игр в Леселидзе прибыл главный футбольный начальник СССР Валентин Гранаткин. Заметив в перерыве, что Лев Яшин закурил любимый «Беломор», он решительно направился к нему: «Лев Иванович, а вы знаете, что курить в командах запрещено?» Яшин ответил довольно жестко: «Простите, но не вам меня учить! Воспитав двух дочерей, почему я должен, как школьник, прятаться за углом с папиросой? Нет, этого не будет. Штрафуйте хоть каждые пять минут, но курить я не брошу». После этого акция тихо сошла на нет, а тренеры стали советовать ветеранам: «Курите – и ладно, главное – не давайте дурной пример молодежи».

– Вспомните самый забавный случай, связанный с «Трудом».

– Мне хорошо запомнилась поездка в августе 1959 года на серию товарищеских матчей в Австрию. Куда нас перед этим только ни вызывали: в МВД, КГБ, ЦК КПСС. Везде давали наставления, потом одели в костюмчики и галстучки, которые я в жизни никогда не носил. Прилетели в Вену, жара 35 градусов, а мы при полном параде, раздеться нельзя. Мучаемся, а рядом в кафе сидят местные жители в рубашках с короткими рукавам и с удивлением разглядывают странных русских. Так проходит день, второй. Сколько можно издеваться? Вот мы и не выдержали, обратились к представителю КГБ. Тот обсудил проблему в посольстве, и только тогда нам разрешили снять пиджаки и освободить узлы галстуков. Немного вздохнули. Но самым интересным получилось знакомство с реалиями капиталистического мира. В кафе, где мы питались, стояли игровые автоматы: шиллинг бросаешь, дергаешь за рычаг – и лови удачу. Все попробовали и проиграли. А Ваня Горностаев раз – мимо, два – мимо, а с третьей попытки выиграл 10 шиллингов. Потом еще и еще. Приноровился, нашлепал 150 шиллингов. Тут к нему и подошел грозный майор госбезопасности: «Ванечка, может, пора закончить в такие игры играть!?» Такого кто ослушается?